Все о А.С. Пушкине. А.С. Пушкина. Учебник для школ и классов гуманитарного профиля в 2 ч. Ч. Издание 3е. М., Московский Лицей, 2006
 Скачать 466.24 Kb.
|
|
Ленский и его роль в романе Каково прошлое Ленского, его воспитание, образование (2, VI, XX—XXIII)? В чем его жизненные идеалы (2, VII—X)? Почему Ленский сближается с Онегиным (2, XI—XIII, XV)? Что было предметом их разговоров (2, XVI—XIX) ? Как описано в романе чувство Ленского к Ольге (2, ХХ-ХХП; 4, XXV—XXVII, L—LI)? Как отреагировал Ленский на поведение Онегина на именинах у Лариных, что так задело его (5, XLII, XLIV—XLV)? Каким предстает герой накануне поединка (6, XII—XXIII) ? Как описывает автор гибель Ленского, какие чувства вызвала она в Онегине (6, XXX— XXXV) ? Каким могло бы стать будущее Ленского, какие возможности оборвались с его смертью (6, XXXVI—XXXIX)? Насколько долго сохранялась память о Ленском, какие мысли навевает автору его могила (6, XL—XLII; 7, VI—XI) ? Размышления Пушкина о путях развития литературы, о героях-современниках, наконец, о человеческой судьбе, ее таинственных закономерностях, размышления о жизни и смерти определяют изображение еще одного персонажа в романе, Владимира Ленского. Он сразу входит в роман как антитеза Онегину. Ленский появляется в деревне «в ту же пору», что и Онегин, и композиция с его появлением приобретает своеобразную симметрию. Предыстории Онегина, очерченной в 1 главе, соответствует краткий очерк воспитания и образования Ленского; восторженное отношение юноши-поэта к жизни противопоставляется холодной разочарованности Онегина; печальная история несостоявшегося счастья Онегина и Татьяны оттеняется картинами счастливой любви Ленского и Ольги. Тем трагичнее, нелепее внезапное крушение, дуэль и гибель Ленского. Каким же представлен Ленский в романе; почему именно так, а не иначе складывается его судьба; как относится автор к своему герою? Если в облике и отношении к жизни Онегина Пушкин выделяет линию трагического «разочарованного» романтизма (Байрон, Альфред де Мюссе, романы, «в которых отразился век», входили в круг его чтения, «подобной английскому сплину» была его «русская хандра», «резкий, охлажденный ум», угрюмость, холодная насмешливость бросаются в глаза в его характере и поведении), то Ленский соотнесен автором с иной литературной традицией. Он — дитя немецкой поэзии и философии («с душою прямо геттингенской», «поклонник Канта и поэт», выросший «под небом Шиллера и Гёте»), живущий в мире жизненных ценностей сентиментализма и предромантизма. Здесь нет места душевной опустошенности, напротив, все кажется проникнуто верой в возможность чистой и ясной жизни, верой в дружбу, нежную любовь, великую будущность. В душе Ленского причудливо перемешались гражданственные стремления («вольнолюбивые мечты, // Дух пылкий и довольно странный...», «негодованье, сожаленье, // Ко благу чистая любовь // И славы сладкое мученье»), страстная жажда излиться душой в слове, искренность поэта («Он в песнях гордо сохранил // Всегда возвышенные чувства»), трогательная открытость дружбе, восхищение простой патриархальной жизнью (вспомним его «надгробный мадригал» старику Ларину). Ленский — это словно бы все сразу: туманные мечты и светлые надежды, печальные размышления о скоротечности жизни и жажда любви и счастья. Отношение автора к своему герою трудно определить однозначно. Ленский, безусловно, привлекает юношеской чистотой и ясностью, открытостью души, глубокой, не показной нравственностью. И в то же время автор иной раз иронизирует над своим героем, его меланхоличными элегиями («Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет»), его любовью («Обильный чувствами рассказ, // Давно не новыми для нас»); да и сама возлюбленная поэта, Ольга — милая, живая, но слишком обыкновенная, «непоэтичная» (недаром скажет о ней Онегин: «Я выбрал бы другую, // Когда б я был, как ты, поэт»). Ирония по отношению к Ленскому возникает благодаря особому пушкинскому приему: он словно включает в авторский текст голос самого героя, иногда обозначая его слова курсивом («и нечто, и туман-ну даль, Ц И романтические розы...»), но чаще — просто собирая «вокруг» Ленского привычные для исповедальной лирики пред-романтизма и романтизма образы. Перенесенные из лирического стихотворения в иной мир — мир реалистического романа — они становятся иной раз как будто неуместны. Однако это не отрицание, не «развенчание» героя; легкая ирония позволяет лишь слегка улыбнуться, видя восторженное увлечение юноши, скрывая за этой улыбкой горькое осознание того, как хрупки проповедуемые им идеалы перед лицом неумолимого времени. Именно проблема времени, его разрушающей силы наиболее тесно связана в романе с образом Ленского. Не случайно мягкая ирония над ним нередко перерастает в собственно авторские размышления о неотвратимо надвигающейся старости, о постепенном оледенении, омертвении души, о том, что юность, счастье, сила, вера в себя, любовь даны человеку лишь на миг. Образ Ленского столь глубоко связан с философской проблемой времени в романе потому, что он, в сущности, и есть это олицетворенное мгновение, сама юность, которая неизбежно исчезнет. Особенно трагично звучит эта мысль в финале 4 главы, проникнутой мрачными предчувствиями; словно темные тучи сгущаются над идиллическим миром героев: Он был любим... по крайней мере Так думал он, и был счастлив. Стократ блажен, кто предан вере, Кто, хладный ум угомонив, Покоится в сердечной неге, Как пьяный путник на ночлеге, Или, нежней, как мотылек, В весенний впившийся цветок; Но жалок тот, кто все предвидит, Чья не кружится голова, Кто все движенья, все слова В их переводе ненавидит, Чье сердце опыт остудил И забываться запретил. Дуэль с Онегиным и гибель Ленского, трагически-нелепые с точки зрения житейской логики, не только свидетельствуют о страшной тайне Онегина — его боязни света, «общественного мненья», которое он, казалось бы, столь презирал. В описании смерти героя автор выявляет глубокий философский смысл: неотвратимость того, что совершается. В нравственном плане романа это заставляет задуматься о непоправимости преступления; в общефилософском же — дает страшную возможность вглядеться в лицо самого времени — и смерти. Они сливаются в метафорическом образе смерти-часов («...пробили // Часы урочные»), который восходил к традициям поэзии Державина — в стихах поэта XVIII века «глагол времен, металла звон» напоминал о неумолимо надвигающемся конце всего, в том числе жизни человека. Само описание смерти Ленского поражает замедленностью, мучительной растянутостью («Так медленно по скату гор, // На солнце искрами блистая, // Спадает глыба снеговая»). Ничего уже не остановить и не вернуть назад: Недвижим он лежал, и странен Был томный мир его чела. Под грудь он был навылет ранен; Дымясь, из раны кровь текла. Тому назад одно мгновенье В сем сердце билось вдохновенье, Вражда, надежда и любовь, Играла жизнь, кипела кровь, — Теперь, как в доме опустелом, Все в нем и пусто и темно; Затихло навсегда оно. Закрыты ставни. Окна мелом Забелены. Хозяйки нет. А где, бог весть. Пропал и след. Идею неотвратимости изменений, которые совершает время с человеком, автор вновь подчеркивает, размышляя о возможном, но не реализовавшемся будущем героя («Быть может, он для блага мира, // Иль хоть для славы был рожден» — «А может быть и то: поэта// Обыкновенный ждал удел...»). «Обыкновенный удел» как возможная судьба Ленского возникает в сознании автора вовсе не только для того, чтобы еще раз усомниться в твердости романтических убеждений. Этот удел, как и удел великого поэта, как сохранившиеся в отвергнутых Пушкиным варит антах иные направления развития Ленского — судьба ловкого газетчика, великого полководца («как наш Кутузов иль Нельсон, // Иль в ссылке, как Наполеон...»), даже судьба мученика (мог «...быть повешен, как Рылеев») — поставлены в один ряд, как возможные, но не реализовавшиеся пути: к судьбе человека, как и к истории, неприменима формула «что было бы, если...», она слишком неумолима для этого. Покинутая могила Ленского становится еще одной эмблемой хода времени, памяти и забвенья: Есть место: влево от селенья, Где жил питомец вдохновенья, Две сосны корнями сплелись, Под ними струйки извились Ручья соседственной долины <...> Там у ручья в тени густой Поставлен памятник простой... Мечта героя о вечном соединении двух любящих сердец, не реализовавшаяся в его жизни, словно растворилась в самой природе и воплотилась в двух сросшихся деревьях (в языке эмблем пушкинской эпохи два сросшиеся плода, два склоненных друг к другу дерева, как и деревья, сплетенные корнями, — знаки соединения, вечной любви, единого чувства, которое не изменится никогда). В пушкинском образе значение этого символа обогащается благодаря идее покоя: деревья словно замерли (и в этом они подобны вечности), в противоположность бегущему ручью — аллегории времени, которое уносит все, уносит и саму память. Ленский забыт — это трагически-печальная неизбежность, которую нередко предощущает в отношении собственной судьбы, будущности своего труда и сам автор. Размышления о жизни и смерти Ленского существуют в пушкинском романе в стихах как знак «лелеющей душу гуманности» к человеку, знак философских размышлений о вечном возвращении к природе и необратимости человеческого пути, о времени, забвении и памяти. Роман как художественное целое. Автор в романе Где происходит действие романа, какие сферы жизни изображены в произведении (1, Ш-ХХХ, XXXV-XLIX, LIII—LVI; 2, I-V, XI-XII, XXX-XXXVI; 4, XXVIII-XXX; 5, I-III, XXVI-XL; 7, XXXIII-XXXV, XXXVI-LIV; 8, XXIII-XXVI)? Какова тематика авторских отступлений, прерывающих линию развития сюжета (1, XVIII—XX, XXIX—XXXIV, XLIX-L, LV—LX; 2, XXXIX— XL; 3, XI-XIV, XXII-XXXI; 4, VII- VIII, XVIII-XXII, XXVIII-XXX, XL-XLIII; 5, I-III, XL-XLII; 6, XXXIII-XXXIV, XL-XLVI; 7, I—V, XXXIII-XXXV, XXXVI-XXXVII, LV; 8, I-XII, XXIX, XLIX-LI)? Как оцениваются в них герои и события романа; какие автобиографические намеки встречаются в них; каковы взгляды автора на современную ему жизнь, на искусство, на собственный роман; в каком тоне беседует он со своим читателем? Жанровое своеобразие «романа в стихах». Размышления о художественной природе собственного произведения становятся в «Евгении Онегине» одной из важных и значительных тем. Автор внимательно вглядывается в «даль свободного романа», переходит от темы к теме и даже подчеркивает, что его роман в этом смысле — вольная «болтовня» с читателем, ...собранье пестрых глав, Полусмешных, полупечальных, Простонародных, идеальных... Пушкин (художественно мистифицируя читателя) признается в слабой связанности глав романа, тематическом и жанровом разнобое. Он в разгар повествования может даже спохватиться, что в романе немало противоречий... Они, кстати, давно известны: кто такой Онегин — «добрый... приятель» автора или созданный им персонаж; откуда автор мог знать содержание письма Татьяны, если оно написано Онегину, и т. д. Сам Пушкин сознавал, что в его романе «противоречий очень много». Но исправлять их не собирался, видимо, потому, что, сознавая разницу между правдой жизни и художественным правдоподобием, дорожил первой. Сама форма свободного повествования, столь великолепно примененная Пушкиным, напоминает стиль авторской речи в «Дон Жуане» Байрона. Это произведение Пушкин упоминает в своей известной фразе о форме «Евгения Онегина»: «Пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница. В роде "Дон Жуана"...» И в самом деле, казалось бы, стихи — это всего лишь форма, в которую можно уложить какое угодно содержание. Но это заблуждение. Форма и содержание не отделяются друг от друга. Стихотворная форма действительно вносит «дьявольскую» разницу в способ подачи жизни в этом романе. Лирическая стихия диктует свои каноны и «вытягивает» из изображения свой смысл. Прежде всего уточним, что Пушкин предстает в романе в трех ракурсах. Автор выступает и как реальное действующее лицо (он знаком с Онегиным, был дружен с ним; хранит письмо Татьяны, предсмертные стихи Ленского), и как сторонний наблюдатель, оценивающий образы и события, и как «лирический герой», раскрывающий свой внутренний мир (авторские отступления, автобиографические сведения). Такое сложное присутствие образа автора в романе связано со способом повествования. Пушкин то повествует от третьего лица, что усиливает впечатление объективности, беспристрастности, то рассказывает от первого лица — это подчеркивает субъективное, личностное отношение автора к описываемым событиям. Наконец, важно отметить, что автор дистанцирует себя от главного героя романа. Это не байроновский вариант романтической исповеди о себе самом, а реалистический взгляд со стороны на характер и судьбу героя-современника: ...Всегда я рад заметить разность Между Онегиным и мной, Чтобы насмешливый читатель Или какой-нибудь издатель Замысловатой клеветы, Сличая здесь мои черты, Не повторял потом безбожно, Что намарал я свой портрет, Как Байрон, гордости поэт, Как будто нам уж невозможно Писать поэмы о другом, Как только о себе самом... Реалистический подход к раскрытию образа Евгения Онегина дал Пушкину возможность показать зависимость взглядов, характера главного героя от среды, воссоздать ту духовную атмосферу, в которой формировался тип Евгения Онегина, исследовать причины его разочарования, неудовлетворенности и, наконец, противоречий между героем и обществом. Реалистически раскрываются и остальные персонажи романа, среди которых более подробно обрисованы образы Ленского, Татьяны и Ольги Лариных. Интересно, что Пушкин показывает не только их внутренний мир, психологию, судьбы, но и противопоставляет друг другу. Образ Татьяны Лариной дан как антитеза Ольге, на антитезе представлены и образы Онегина и Ленского. Прием противопоставления используется также и в характеристике собирательных образов романа — столичного и провинциального дворянства. Их объединяет праздность, пустота. Но жители столицы слишком удалены от народной жизни. Они проводят время на балах, приемах, в театрах. Провинциальные же дворяне ближе к стихии народной жизни. Они говорят «о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне». Вспомните Лариных, которые отмечали народные праздники: Святки, Масленицу. Описывая светский Петербург, Москву, русскую провинцию, Пушкин не только противопоставляет их, но и подробно исследует нравы, быт, традиции. Это послужило основанием для того, что Белинский назвал роман Пушкина «энциклопедией русской жизни». Содержание романа действительно энциклопедично. Но созданию этой «энциклопедичности» способствует и художественная форма романа. Пушкин меньше всего интересуется сюжетикой произведения — любовная коллизия дается во многом для того, чтобы наиболее полно раскрыть главные образы. Истинное богатство романа — за пределами сюжета, в многочисленных внесюжетных отступлениях и описаниях, именно они выводят содержание романа на «энциклопедический» уровень. Пушкин подробно описывает столичную и провинциальную жизнь России начала XIX века. Он делает авторские отступления от сюжетной линии. Их тематика впечатляет: Пушкин рассуждает о театре, балах, дружбе, эгоизме, истории русской литературы XVIII и начала XIX века, о женщинах, временах года, вине, русских дорогах, своем романе, русском и французском языках, женских ножках и т. д., наконец, о самой судьбе, жизни и смерти человека. Тематика авторских отступлений столь широка, что позволяет судить о культуре, жизни дворянского общества, природе, законах человеческого бытия. Авторские отступления, безусловно, расширяют сюжетное содержание пушкинского романа, сообщая ему грандиозный уровень художественного обобщения, посвящая читателя в особенности национально-историчес- кого бытия, мыслей и чувств русского человека начала XIX века. Судьбы Онегина и Татьяны, Ленского, всех хотя бы на мгновение мелькнувших в романе героев позволяют понять главное: жизнь таинственна и необъяснима, все наши мнения о ней призрачны (неспроста сказано в романе, что «...мы неугомонно // Хлопочем, судим обо всем...»), время уходит безвозвратно, на этой ноте, авторским размышлением, и заканчивается роман: Блажен, кто праздник жизни рано Оставил, не допив до дна Бокала полного вина, Кто не дочел ее романа И вдруг умел расстаться с ним, Как я с Онегиным моим. Помимо авторских отступлений в структуру романа входят другие внесюжетные элементы: письма Татьяны и Онегина, стихи Ленского, сон Татьяны и др. Эти приемы способствуют более полному раскрытию психологии героев. Можно сказать, что роман Пушкина — психологический роман: это усиливает его историческую достоверность, художественную правдивость, то есть реалистическую основу отражения действительности. Говоря о композиции «Евгения Онегина», необходимо отметить несколько моментов. Во-первых, действие романа начинается и заканчивается в Петербурге, что образует словно бы «кольцо» произведения. Во-вторых, внутри романа Пушкин часто меняет пространственно-временные отношения: действия происходят то летом, то зимой, то через восемь лет; размышления автора переносятся и в историческое прошлое; герои появляются и в Петербурге, и в деревне, и в Москве. В-третьих, композиция романа отличается «зеркальностью»: сначала Татьяна Ларина пишет любовное письмо Онегину, а Онегин дает ей отповедь; затем Онегин посылает Татьяне признание в любви, а Татьяна отвергает его чувства. Наконец, необычен финал романа — он открыт, что позволяет читателю самому домыслить дальнейшие судьбы героев и прежде всего Евгения Онегина. Находясь в зависимости от традиций светского общества, Онегин вместе с тем входит в противоречие с ним. Став чужим обществу, пройдя через испытание любовью, он стоит на перепутье, не определившись в своих дальнейших целях. Все перечисленные композиционные особенности романа говорят о сложнейшей философии жизни, которую вложил в свое произведение Пушкин. Человеческая жизнь имеет не только закономерности, она подвержена случайностям, которые могут резко изменить привычный ход событий. Жизнь и судьба — проблема, волновавшая Пушкина на протяжении многих лет. Этот вопрос автор ставит и в романе «Евгений Онегин». Итак, роман Пушкина — действительно «свободный» роман. Реалистические принципы открыли Пушкину большие возможности для воссоздания окружающей действительности. А стихотворная форма «Евгения Онегина» по-своему преумножила их. Стихотворный роман Пушкина «Евгений Онегин» является не только реалистическим, но и лиро-эпическим. Эпическая природа романа связана с сюжетным развитием, объективным характером изображения событий. Лирическая стихия ассоциируется с авторскими отступлениями, воспроизведением чувств и переживаний героев. Единство повествовательного и лирического начал во многом достигается благодаря новой строфе, которую Пушкин создал для своего романа и которая получила название «онегинской строфы». Ее новизна заключается в том, что строфа включает 14 стихов, объединенных различными способами рифмовки. Первые четыре стиха имеют перекрестную рифму, далее она сменяется парной рифмовкой, затем — кольцевой, а завершается строфа рифмующимся двустишием. «Онегинская строфа» позволила Пушкину свободно переходить от одной темы к другой, от описательных эпизодов к лирическим отступлениям. К тому же «онегинская строфа» отличается разговорным характером, который возникает в единстве со стихотворным размером романа — четырехстопным ямбом. Действительно, Пушкин был неопровержимо прав, когда писал о «дьявольской разнице» между прозаическим романом и романом в стихах. Стихотворная форма дала возможность поэту соотнести события своего романа с высшими закономерностями бытия, мотивами судьбы человека, верности и предательства, смерти и бессмертия. Жизнь в ее повседневных противоречиях на самом деле скрывает в себе высшие истины — таково главное нравственное и художественное открытие Пушкина, сделавшее роман «Евгений Онегин» без преувеличения одной из главных книг всей русской литературы. |