когнитивная лингвистика. Учебник для студентов учреждений высшего профессионального образования е издание, исправленное и дополненное Москва С. Петербург
 Скачать 1.44 Mb.
|
|
с ем и от и чески й аспект его рассмотрения, о чем речь еще пойдет ниже. Изучение когнитивной функции языка тесно связано с проблемой языки мышление. Специально эта проблема здесь не рассматривается (см. главу О психолингвистике, однако некоторые замечания в этой связи сделать необходимо. § 6.1. Первое замечание относится к так называемой гипотезе Сепира — Уорфа, согласно которой мышление человека определяется тем языком, на котором он говорит, и выйти за рамки этого языка не может, поскольку все представления человека о мире выражаются посредством его родного языка. Противники этой гипотезы указывают, что и мышление человека, и опосредованно его язык определяются действительностью, внешним миром, поэтому отводить языку роль детерминирующего фактора в формировании мышления нельзя. Определяющая роль внешней действительности в формировании человеческого мышления, разумеется, не подлежит обсуждению, она бесспорна. При этом, однако, следует учитывать активность процессов отражения действительности человеком человек отнюдь не пассивно запечатлевает тот материал, который поставляет ему внешний мир, — этот материал определенным образом организуется, структурируется воспринимающим субъектом человек, как говорят, моделирует внешний мир, отражая его средствами своей психики. Тот или иной способ моделирования определяется потребностями человека, прежде всего социальными, производственными. Вполне естественно, что эти потребности, связанные с условиями существования, могут быть различными у разных исторически сложившихся общностей людей. В какой-то степени отличаются соответственно и способы моделирования действительности Проявляется это прежде всего в языке. Следовательно, специфика языка здесь — вопреки гипотезе Сепира — Уорфа — скорее вторична, во всяком случае она не первична нельзя сказать, что специфика языка определяет специфику мышления. Так обстоит дело в филогенезе, те. в истории становления и развития человека (и его языка. Однако в онтогенезе, те. в индивидуальном развитии человека, ситуация несколько иная. Каждый человек овладевает знаниями о мире, о внешней действительности в очень большой степени не непосредственно, а через язык. Хрестоматийный пример спектр излучения и поглощения световых волн, определяющий цвет, разумеется, повсюду одинаков, не отличаются и физиологические способности представителей разных этносов к цветовосприятию однако известно, что у одних народов различаются, например, три цвета, в то время как у других — семьи т. д. Естественно задать вопрос почему, скажем, каждый африканец шона (юго-восточная группа языков банту) научается различать именно три основных цвета, не больше и не меньше Очевидно, потому, что в его языке существуют названия именно для этих трех цветов. Здесь, следовательно, язык выступает в качестве готового орудия для того или иного структурирования действительности при ее отображении человеком. Таким образом, когда возникает вопрос, почему вообще в данном языке существует столько-то названий цветов, видов снега и т. п, то ответ на него состоит в том, что русским, французам, индейцам, ненцами т. д. для их практической деятельности в течение предшествовавших столетий возможно, тысячелетий, грубо говоря, нужно было различать именно разновидности соответствующих объектов, что и отразилось в языке. Другой вопрос заключается в следующем почему каждый представитель языкового коллектива различает столько-то цветов и т. д. и т. п Здесь ответ состоит в том, что тот или иной способ восприятия внешней действительности в определенной степени навязывается конкретному индивидууму его языком, который представляет собой в этом отношении нечто иное, как кристаллизованный социальный опыт данного коллектива, народа. С этой точки зрения, следовательно, гипотеза Сепира — Уорфа вполне разумна. Сказанное выше, безусловно, не означает, что человек вообще неспособен познать то, чему нет обозначения в его языке. Весь опыт развития различных народов и их языков показывает, что когда производственная и познавательная эволюция общества создает необходимость введения нового понятия, то язык никогда не препятствует этому — для обозначения нового понятия либо используется уже существующее слово с определенным изменением семантики, либо образуется новое по законам данного языка. Без этого, в частности, нельзя было бы представить себе развитие науки. § 6.2. Второе замечание, которое необходимо сделать в связи с проблематикой языки мышление даже при самом сжатом ее 1 К такому выводу склонялся в особенности Б. Уорф. рассмотрении, касается вопроса, насколько тесна, насколько нерасторжима связь между языком и мышлением. Прежде всего надо сказать, что в онтогенезе (у ребенка) развитие речи и интеллектуальное развитие первоначально осуществляются параллельно, по своим собственным закономерностям, при этом развитие речи оказывается более связанным с эмоциональной сферой, с установлением прагматического и эмоционального контакта с окружающими. Лишь впоследствии, к двум годам, линии речевого и интеллектуального развития пересекаются, обогащая друг друга начинается процесс, в результате которого мысль получает языковую форму и возможность приобщаться посредством языка к накопленному обществом опыту теперь язык начинает служить не только потребностям элементарного контакта, но также, с развитием индивида, сложным формам самовыражения и т. п. Налицо, следовательно, и известная автономия языка и мышления с генетической точки зрения тес точки зрения их происхождения и развития, ив тоже время их теснейшая взаимосвязь. По собственному опыту всем известно, что мышление далеко не всегда протекает в развернутой речевой форме. Значит ли это, что перед нами свидетельство (пусть и интуитивное) независимости мышления от языка Это сложный вопрос, и ответ на него пока можно дать лишь предварительный. Многое зависит оттого, как мы будем истолковывать понятие мышление. Если этот термин для нас означает не только абстрактное мышление, но итак называемое мышление образами, то вполне естественно, что это последнее — образное мышление — вовсе не должно быть обязательно речевым, словесным. В этом смысле неречевое мышление, очевидно, вполне возможно. Другой аспект той же проблемы связан с существованием таких типов мышления, где речевая форма используется, но выступает как бы редуцированной от нее остаются лишь некоторые, самые важные элементы, а все то, что само собой разумеется, не получает речевого оформления. Этот процесс компрессии языковых средств напоминает обычную практику в диалогах, в особенности в хорошо знакомой ситуации, когда многое, принимаемое в качестве известного, опускается. Тем более это естественно в мысленных монологах, или монологах для 2 Как можно видеть, коммуникативная функция ив этом плане выступает как первичная. 3 Эта автономия подтверждается также теми случаями патологии, когда при крайне низком уровне интеллектуальных возможностей (врожденном слабоумии и т. п) больные тем не менее в достаточной мере овладевают языком. Такие факты свидетельствуют, что способность к овладению языком в общем не зависит от умственных способностей как таковых. себя, те. когда нет необходимости заботиться о достижении понимания со стороны собеседника. Такая свернутая речь, оформляющая мышление, носит название в нутре н ней речи. Важно подчеркнуть, что внутренняя речь представляет собой все же редуцированную обычную речь, возникает на ее основе и без нее невозможна (внутренняя речь отсутствует у ребенка, еще не овладевшего в достаточной степени языком 4 Подробнее о внутренней речи см. § 184.8. ЯЗЫК, РЕЧЬ, РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СООТНОШЕНИЕ КАТЕГОРИЙ ЯЗЫКА, РЕЧИ И РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ § 7. До сих пор мы пользовались словами языки речь нетерминологически. В лингвистике, однако, существует тенденция строго разграничивать эти понятия, придавая им достаточно точные и, естественно, различные значения. Не останавливаясь на истории различения этих понятий, изложим взгляды, наиболее близкие к концепции акад. Л. В. Щербы, представленной в его классической работе О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании. Будем исходить из того, что ив качестве лингвистов, ив качестве носителей языка мы непосредственно имеем дело стек сто м , причем, разумеется, подтекстом здесь понимается не только зафиксированная письменно, но и звучащая, устная речь (любое высказывание будет в этом смысле текстом, большим или малым. Текст иначе называется речью. Подчеркнем отличие данного — терминологического — использования слова речь от его бытового употребления при нетерминологическом употреблении слова речь оно может обозначать деятельность, те. акт говорения способность к этой деятельности (ср.: У животных речь отсутствует) и, наконец, результат говорения. Только это последнее значение закрепляется за термином речь результат говорения или письма, развернутый соответственно во времени или пространстве, те. речь = текст. Приобщении на данном языке происходит, так сказать, обмен текстами. Если ограничиться только устной речью, то можно сказать, что обмен текстами — это для каждого текста, с одной стороны, акт говорения, или порождения данного текста, с другой — акт понимания, или восприятия текста собеседником. Акты говорения и акты понимания называют иначе речевыми действиями. Система речевых действий есть речевая деятельность. Текст, или речь, является продуктом акта говорения и объектом, на который направлен акт понимания, восприятия. Текст, следовательно, служит целям общения. Нов каком случае общение возможно Очевидно, в том случае, если любой текст является общим, те. равно понятным для говорящего и слушающего, в идеале для всех носителей данного языка. Это, в свою очередь, предполагает, что текст должен состоять из определенных общих, те. общезначимых, элементов, которые функционируют по столь же общим правилам. Если мы извлечем эти общие элементы и выведем общие правила путем изучения достаточно обширных и разнообразных текстов, то получим язык как систему закономерностей строения текстов, те. как то, что лежит в основе всех текстов, реальных и потенциальных, обеспечивая взаимопонимание при обмене текстами между носителями языка. Таким образом, мы имеем дело с триадой язык, речь (текст, речевая деятельность. Язык, или языковая система, в этой триаде выступает как объект, который появляется в результате абстрагирования, отвлечения, своего рода изолирования закономерностей, реально присущих текстам. § 8. Здесь возникает чрезвычайно существенный вопрос значит ли это, что языковая система данного языка не имеет самостоятельного, отдельного существования, что реально существуют только тексты, а языковая система есть абстрактный объект, конструируемый исследователем-лингвистом? Ответ на поставленный вопрос зависит от избранного нами подхода. Если этот подход узколингвистический (собственно лингвистический, то ответ будет положительным действительно, собственно лингвистическое исследование в известной мере предполагает отвлечение от носителей языка, рассмотрение самих текстов и свойственных им закономерностей при этом языковая система выступает именно как сугубо абстрактный объект, отдельного существования не имеющий, наподобие того, как не имеют автономного существования, например, законы музыкальной гармонии. Ситуация, однако, меняется, если мы избираем психолингвистический подход. В этом случае невозможно отрицать, что каждый носитель языка обладает некоторой внутренней системой, которая позволяет ему строить и воспринимать тексты на данном языке. Такую систему естественно считать языковой системой в психолингвистическом смысле, причем ее самостоятельное существование безусловно. Само собой разумеется, ив этом случае не может быть в качестве отдельного объекта языковой системы вообще существуют языковые системы отдельных носителей языка, а выделение и изолирование в виде отдельной системы общего в них, обусловленного социально, дает нам абстрактный объект, объект теории. Названными подходами — собственно лингвистическими психолингвистическим — не исчерпываются возможности анализа языковых явлений. Большой интерес представляет ней роли н г вист и чески й подход, те. подход, включающий в рассмотрение материальный субстрат языковой — в психолингвистическом смысле — системы те неврологические механизмы прежде всего механизмы мозга, которые делают возможной речевую деятельность, акты говорения и понимания. § 9. Как же связаны между собой языковая система в узколингвистическом смысле и языковая система в психолингвистическом смысле Тесная связь между ними проявляется прежде всего в закономерностях усвоения языка. Усвоение языка есть процесс формирования внутренней системы, которая заведует процессами говорения и понимания, те. языковой системы в психолингвистическом смысле психолингвистической системы. Но каким образом осуществляется этот процесс Очевидно, путем обнаружения закономерностей строения текста и отображения их средствами психики иными словами, формирование языковой психолингвистической системы представляет собой, по существу, отражение языковой узколингвистической системы. Ребенок, усваивающий язык, сталкивается с текстами, производимыми окружающими задача же его состоит в том, чтобы выявить закономерности строения этих текстов — языковую систему в узколингвистическом смысле, усвоить и освоить эти закономерности, те. сформировать языковую систему в психолингвистическом смысле. В дальнейшем сформировавшаяся указанным образом внутренняя психолингвистическая система производит и воспринимает тексты. Перестройки, происходящие в таких внутренних языковых системах в силу присущих им противоречий, естественно, сказываются на производимых ими текстах. В свою очередь, тексты могут претерпевать определенное влияние со стороны общественной практики человека, и результаты этих влияний, будучи закрепленными, становятся достоянием лингвистической и через нее психолингвистической систем. Таким образом, происходит постоянное взаимодействие и взаимовлияние текста, языка в узколингвистическом смысле и языка в психолингвистическом смысле. ЯЗЫКОВАЯ СИСТЕМА. СТРУКТУРА ЯЗЫКА § 10. В предшествующем изложении неоднократно употреблялся термин языковая система, однако содержание самого понятия системы не раскрывалось. Известно громадное количество определений этого понятия как вообще, таки применительно к языку. Мы не ставим своей задачей анализ всех этих определений, отметим лишь следующее. Понятие системы предполагает, что имеется некоторая совокупность элементов, которые определенным образом взаимосвязаны. Каждый из этих элементов обнаруживает свою качественную определенность только в составе целого, всей совокупности. Такую совокупность элементов и называют системой О существовании особой системы можно говорить тогда, когда элементы вступают в те или иные отношения с другими элементами не каждый сам по себе, нов составе организованного целого. Например, каждый игрок спортивной команды относится к игрокам другой команды, к зрителям прежде всего не как индивидуум, но как часть организованного целого — своей команды, которая в этом смысле является системой можно сказать, что на одном уровне команда вступает в определенные отношения с другой командой, а нес отдельными ее игроками. Наиболее важный тип систем — это функциональные системы. Элементы, составляющие такую систему, объединяются в организованное целое для определенной цели, и для достижения цели каждый элемент выполняет ту или иную функцию. Иначе говоря, фактором, объединяющим элементы в систему, выступают результат, цель, которые должны быть достигнуты системой деятельность системы всегда направляется этой целью. Например, целью объединения игроков- спортсменов в команду, те. в систему, является игра с другими командами, где каждый из игроков выполняет определенные функции. Деятельность системы по достижению заданного результата, ради чего, собственно, и существует сама система, не следует понимать как непременно сознательные действия. Например, можно говорить о корневой системе растения и о том, что основной целью этой системы является обеспечение растения водой и питательными веществами. § 11. Как правило, в системе, особенно функциональной, отношения, которые связывают ее элементы, неоднородны одни из них более тесные, другие — менее. Отличаются эти отношения и качественно. Соответственно в системе выделяются определенные группировки элементов, или подсистемы. Одни подсистемы соотносятся иерархически, те. подчиняются друг другу, другие функционируют параллельно. Подобно тому как вся функциональная система нацелена на достижение некоторого общего результата, каждая ее подсистема должна обеспечить получение более частного результата, без которого невозможно в конечном счете выполнение задачи, стоящей перед всей системой в целом. Например, цехи являются подсистемами по отношению к заводу как системе. § 12. Язык, без сомнения, принадлежит к числу очень сложных функциональных систем. Основная задача этой системы состоит в том, чтобы, как говорилось выше, сделать возможным общение между людьми. Все в языке, следовательно, подчинено одной глобальной цели — обеспечению обмена информацией. Подсистемами языковой системы выступают система фонем, система морфологических категорий и т. п, которые, в свою очередь, обладают собственными подсистемами. Соответственно многие связи и отношения в языке оказываются очень сложными и опосредованными. Систему вообще и языковую систему в частности нередко определяют как совокупность элементов, где все связано, атакую всеобщую связь объясняют следующим образом если произойдет изменение какого-либо одного элемента, то оно скажется на всех остальных (коль скоро все связано. Однако такое понимание слишком прямолинейно. В силу существования многих подсистем, в свою очередь состоящих из собственных подсистем, которые все соотносятся как целое с целым, изменения могут ограничиваться рамками какой-либо подсистемы (или каких-либо подсистем, не затрагивая других фрагментов системы. Например, устранение двойственного числа из определенной подсистемы морфологической системы языка практически никак не сказывается на его фонологической системе. § 13. Наряду с понятием системы в языкознании широко используется понятие структуры. Наиболее оправданными представляются взгляды, согласно которым эти два понятия разграничивают следующим образом если система есть совокупность элементов, связанных определенными отношениями, то структура есть тип этих отношений, способ организации системы. Структура, таким образом, выступает здесь не как самостоятельная сущность, соотносимая с системой, а как атрибут последней, ее характеристика. Если нам известно строение системы, те. известны ее подсистемы и их внутреннее устройство, тип связи между элементами подсистем и самими подсистемами, то можно сказать, что мы знаем структуру данной системы. Подчеркнем, что в понятие структуры входит известное отвлечение оттого, какова материальная природа элементов, образующих систему, поскольку одни и те же отношения могут существовать между элементами, материально весьма различными. Например, одна и та же формула — а формула это и есть способ фиксирования отношений между определенными элементами — может описывать колебания упругой среды вне зависимости оттого, водная это среда или воздушная. Точно также в языке можно обнаружить такие структуры, которые оказываются действительными для разных языков, хотя соответствующие отношения материально выражаются по-разному. Так, если в каких-то языках есть только три времени глагола настоящее, прошедшее и будущее, то с этой точки зрения структура соответствующего фрагмента (подсистемы) морфологии одинакова для всех данных языков, хотя, разумеется, выражаться эти времена могут по-разному. § 14. Часто возникают разногласия по поводу того, что первично в системе структура, те. отношения, или материальная субстанция ее элементов. Когда утверждают, что первичной, те. определяющей, является структура, то имеют ввиду, что только приданном типе |