когнитивная лингвистика. Учебник для студентов учреждений высшего профессионального образования е издание, исправленное и дополненное Москва С. Петербург
 Скачать 1.44 Mb.
|
|
с лов о образующими словообразовательными. Словообразовательные процессы включают не только приращение, но и опущение аффиксов (обычно формообразующих. Например, для образования слова учитель от слова учить следует отбросить окончание инфинитива и прибавить суффикс -тель. Для образования слова бег от слова бегать необходимо опустить окончание инфинитива вместе с тематическим гласным а, при этом автоматически прибавляется нулевое окончание (не являющееся словообразующим средством. Слово, от которого образуется другое слово, называется п рои з водящим говорят также оп рои з водящей мотивирующей) основе, если центральной единицей, фигурирующей в словообразовательном процессе, является основа. Слово, возникшее в результате словообразовательного процесса (деривации, называют производным. Сложные слова являются результатом словообразовательного процесса, входе которого происходит сложение корней, основ или словоформ одновременно с этим может использоваться также и аффиксация. Например, образование слова радиостанция — это сложение корней, образование специального термина льносемяочистительный — это сложение основ образование слов сиюминутный, сеголетка в русском языке — это сложение слов (словоформ. Основосложение и словосложение, впрочем, не всегда можно разграничить. /67//68/ § 68.4. Особый случай словообразования — словообразование по к он версии. При конверсивном словообразовании основной вариант слова, принадлежащий словарю, остается материально тем же, но меняется набор словоформ, которые можно образовать от него, те. изменяется парадигма слова там, где парадигма отсутствует, меняется синтактика слова. Например, англ. dog собака имеет парадигму dog — dogs, a dog выслеживать, преследовать — парадигму dog — dogging — dogged и т. д. Предлог соразмерно в русском языке образуется путем изменения синтактики наречие соразмерно сочетается только с глаголом, а предлог соразмерно — также и с существительным, например, платить соразмерно тарифу. При более широком понимании конверсии данный словообразовательный способ заключается в образовании слова без помощи специальной аффиксации 10 . В соответствии с таким пониманием конверсии образование имени Александра от Александр есть случай конверсии, так как а в Александра не представляет собой словообразующий аффикс (ср. волна, гора и т. п. Здесь, как мы видим, основной вариант производного слова отличается от основного варианта производящего слова. § 68.5. Грамматику интересуют лишь такие словообразовательные процессы, которые являются продуктивными. Продуктивность означает, что в современном языке с помощью данного процесса могут образовываться новые слова. Например, русский суффикс тух не является продуктивным, хотя есть вполне недвусмысленно членящиеся слова пастух (от пасти, петух (отпеть, пи-тух (отпить нельзя, по аналогии сними, образовать, скажем, от глагола нести существительное *нестух. Суффиксы чик, -тель, префикс анти- безусловно продуктивны вероятно, продуктивным можно считать и суффикс -арь ср. современные образования типа жаргонного технарь. 10 Общее требование о том, что при словообразовании по конверсии изменяется парадигма и/или синтактика слова, при указанном понимании конверсии сохраняется. ФОРМООБРАЗУЮЩИЕ И КЛАССИФИЦИРУЮЩИЕ КАТЕГОРИИ. ЧАСТИ РЕЧИ. ПОДКЛАССЫ СЛОВ § 69. Слова могут быть грамматически противопоставлены как лексемы и как словоформы. В первом случае говорят о классифицирующих, или лексик о - грамматических, категориях, во втором — ослов о измените ль н ы х , или формообразующих, категориях. Классифицирующие категории отражают распределение слов по грамматическим классам, а формообразующие — распределение словоформ по парадигмам. Примерами классифицирующих категорий могут /68//69/ служить части речи, категория рода существительного, примерами формообразующих категорий — категории числа, падежа существительных. Грамматическая категория — как классифицирующая, таки формообразующая — представляет собой единство грамматического содержания и грамматического выражения. Наличие грамматической категории можно констатировать только тогда, когда в языке существует регулярное соответствие между данным грамматическим значением и формальным способом его выражения, и при этом имеется противопоставление (оппозиция) по крайней мере двух членов — двух классов слов для классифицирующей категории или двух форм для формообразующей категории. Если данный язык не располагает грамматическим способом выражения какого-либо значения, тов нем отсутствует и соответствующая грамматическая категория. Например, в русском языке, разумеется, можно выразить различие между действием, совершающимся в первый рази действием, происходящим не в первый раз, однако специальных грамматических средств для этого не имеется, поэтому нет и соответствующей глагольной категории. А в диалекте Вилла Альта индейского языка сапотек такие средства есть — соответственно существует и глагольная категория повторного/неповторного действия. В языке не может быть одного времени, одного вида, одного рода, ибо такое положение означало бы, что в данном языке категории времени, вида, рода нет вообще как отмечалось выше, категория создается п рот ив оп оставлением форм или классов слов. § 70. Формы (лексемы, образующие оппозицию, неравноценны, асимметричны одни выступают в качестве маркированных, другие — нема р к и ров ан н ы х . В разделе, посвященном фонологии, уже упоминалось понятие маркированности и было дано его предварительное разъяснение на материале звукового строя языка. Пожалуй, еще важнее понятие маркированности для морфологии (и словообразования оно во многом определяет, как устроены парадигма, с одной стороны, и словоформа — с другой. § 70.1. Немаркированный член оппозиции выступает как более простой в некотором отношении — например, он не имеет специального грамматического оформления или имеет нулевой экспонент. Именно немаркированный член оппозиции выступает в позиции нейтрализации. Он (в соответствующих контекстах) включает и значение маркированного члена. Немаркированный член оппозиции употребляется в большем числе контекстов и обнаруживает бо́льшую частотность, обладает бо́льшим числом вариантов и/или образует более разветвленную (суб)парадигму. Можно сказать, что немаркированный член оппозиции — это более ожидаемая единица, структура и т. п, та, которая употребляется по умолчанию, отсюда ее определенная функциональная и семантическая универсальность, даже размытость. Наличие маркированного члена предполагает присутствие отвечающего ему немаркированного. В процессе исторического развития немаркированные члены оппозиций обнаруживают большую устойчивость, те. оппозиции в типичном случае утрачиваются именно за счет исчезновения маркированного члена (семантика и функции которого при этом поглощаются немаркированным). Например, ед. ч. во всех языках, где оно имеется, выступает как немаркированный член оппозиции. Существительное вед. ч. часто не имеет оформления или имеет нулевое, в то время как субпарадигма ед. ч. носит более разветвленный характер (ср. англ. he, she, it вед. ч, но только лишь they во мн. ч ед. ч. обладает гораздо большей частотностью, чем мн. ч. Именно это число выступает в позиции нейтрализации например, в тюркских языках при числительных существительное во мн. ч. по общему правилу неупотребимо — следовательно, форма ед. ч. в известном смысле наделяется здесь семантикой множественности. Ср. также Петр сбрил боярам бороду, где ед. ч. в слове (словоформе) бороду явно имеет значение мн. ч. (бороды. В тех языках, где существует, например, тройственная оппозиция, как ед. — двойст. — мн. ч. в старославянском и древнерусском, мн. ч. выступает как маркированное по отношению кед. ч, но немаркированное по отношению к двойст. ч. Отсюда двойст. ч. как самое маркированное, оказывается наиболее слабым звеном системы, имеющим тенденцию к исчезновению, что и произошло в истории русского языка. § 70.2. Отношение немаркированнности/маркированности является универсальным одновременно с двух точек зрения. Во-первых, если какой- то член оппозиции обнаруживает немаркированность по одному признаку, он оказывается равно немаркированным и по всем остальным. Так, исчезающе мала вероятность того, что показатель ед. ч. в некотором языке 11 В тюркских языках, вероятно, ед. ч. вообще отсутствует, ему отвечает неопределенное, которое равным образом выступает как немаркированное. обладает нулевым экспонентом, но частотность соответствующей формы ниже частотности словоформ мн. ч. Столь же трудно представить себе ситуацию, когда в языке утрачена была бы форма ед. ч, но сохранилась форма мн. ч. Во-вторых, — и именно это особенно важно для общего языкознания и типологии — распределение характеристик немаркированности/маркированности применительно к данной категории обычно воспроизводится в разных языках безотносительно к их генетическими или ареальным связям. Указанный факт выступает одним из важнейших свидетельств возможности, продуктивности и обоснованности сравнения разных языков, выведения общеязыковых закономерностей, о которых говорилось вначале этой книги. Например, соотношение форм числа, выражаемое формулой ед. ч. < мн. ч. < /70//71/ двойст. ч (те. ед. ч. менее маркировано, чем мн. ч, а последнее — менее маркировано, чем двойст. ч, действительно для всех языков, где можно обнаружить аналогичный набор противопоставленных форм, какими бы особенностями они ни отличались. Признаки, отвечающие маркированности, группируются таким образом, что возникает возможность говорить об абсолютно немаркированном» — и, стало быть, в определенном смысле исходном — члене парадигмы. Так, среди глагольных форм абсолютно немаркированным» выступает глагол гол, наст. вр., утвердительный, изъявительного наклонения, действительного (активного) залога — разумеется, если все эти категории представлены в данном языке. Это еще раз показывает относительный и градуальный характер такого признака, как немаркированность/маркированность, а также его связь с иерархией внутри парадигмы, с устройством парадигмы. Вместе стем необходимо иметь ввиду, что первичны, наиболее важны сами по себе признаки, принятые для различения немаркированных и маркированных форм, поэтому устройство парадигмы или конкретной оппозиции определяется приложением признаков к языковому материалу. Если признаки оказываются неприложимыми, то приходится констатировать отсутствие отношения немаркированности/маркированности. Так, например, противопоставление типов склонения обычно не дает оснований утверждать, что один тип выступает более (менее) маркированным, чем другой, Например, в латышском существительные м. р. типа tēvs отец и типа brālis брат не соотносятся как более (менее) маркированные число различных форм для обоих типов одно и тоже. Противопоставленные флективные формы не предполагают какой бы тони было асимметрии, а именно асимметрия, как 12 Иногда говорят, что глагол в форме, для которой действителен указанный набор признаков, — это прототипический глагол, те. наиболее яркий, лучший представитель глагола (в данном языке. отмечалось, является источником отношений маркированности. Отсутствие оснований для характеристики оппозиции типов склонения как немаркированных/маркированных, очевидно, неслучайно типы склонения в современных флективных языках обычно носят формальный характер, не обладая семантизированностью, а отношение немаркированности/маркированности, надо полагать, отражает к огни т ив н ы е предпочтения представления о том, какие частные) категории выступают базовыми, естественно ожидаемыми при описании того или иного фрагмента действительности, а какие — своего рода отклонениями от ожиданий 13 /71//72/ Не исключена и ситуация, когда применение того же набора признаков к иному материалу дает противоположные результаты. Так, в абсолютном большинстве языков, где в глагольной системе представлена оппозиция «актив/пассив», первая из этих форм выступает немаркированной, а вторая — маркированной, однако в австронезийских языках ситуация, видимо, противоположная. Другой пример — единственное число как член оппозиции, где единственное противополагается не множественному, а множественному собирательному. В этой последней оппозиции, которую мы, как правило, находим в словообразовании, а не формообразовании, маркированным выступает именно ед. ч, на что указывают все формальные признаки. Приблизительной иллюстрацией могут служить пары типа солома — соломинка, изюм — изюминка 71. Иногда различают общие и частные категории. Общая категория охватывает все члены данного противопоставления, частная категория характеризует каждый из его членов. Например, категория падежа — общая категория, категория родительного падежа — частная категория. План содержания частной грамматической категории определяют как грамме м у . Так, план содержания окончания в глаголе ходит 13 Любопытные материалы дали подсчеты Дж. Гринберга на материале ряда языков подсчеты показали, что частотность числительного один превышает частотность всех остальных числительных, вместе взятых. Здесь в сфере лексики можно видеть туже систему иерархии, которая представлена в грамматической категории числа, где маркированное мн. ч. семантически характеризуется как больше одного и ед. ч. тоже заметно частотнее. 14 Как можно заметить, здесь семантика единственности осложнена указанием на дискретизацию объекта — превращение нерасчлененного целого в множество отдельных элементов — и значением выбора одного из таких элементов. Приблизительность приведенного примера объясняется тем, что множественное собирательное в русском языке здесь формально никак не выражено. Там же, где оно выражено, ср. листва, старичье, нет формального механизма перехода от соответствующих слов (которые сами являются дериватами) к производным словам со значением единичности. включает четыре граммемы: настоящего времени, единственного числа, го лица, изъявительного наклонения. § 72. Если в языке имеется определенная формообразующая категория, то каждое изменение слова соответствующего класса или подкласса должно выражаться в терминах членов этой категории. Например, каждая форма существительного в русском языке определяется как принадлежащая тому или иному падежу (не может быть словоформы существительного, которая стояла бы вне падежного противопоставления. Тоже относится к категории лица, времени глагола и т. п. Нарушать этот закон может только нейтрализация, те. такое снятие противопоставления, которое имеет четкую контекстуальную или парадигматическую обусловленность. Например, в русском языке глаголы прошедшего времени лишены противопоставления по лицу — нейтрализация по лицу привязана к формам прошедшего времени (и некоторым другим, те. обусловлена парадигматически. § 73. В плане выражения форма слова может создаваться разными способами употреблением аффикса, флективного или агглютинативного, служебного слова, редупликацией (повтором, использованием внутренней флексии, просодических средств (ударения, тона) или изменением синтактики слова. § 73.1. В случае использования аффикса образуется синтетическая форма слова, а в случае употребления служебного слова — аналитическая, или сложная. Например, настоящее и прошедшее время глагола в русском языке образуется синтетически, а будущее время несовершенного вида — аналитически читаю, читал, но буду читать. Форму буду читать называют аналитической, поскольку она образуется употреблением служебного слова, те. грамматическое значение выражается отдельно от лексического, и сложной, поскольку она сама слагается из двух форм формы служебного слова и формы знаменательного слова. По-видимому, правильнее говорить не о форме буду читать (как это делается традиционно, а о форме слова читать, показателем которой является служебное слово буду, само в эту форму не входящее слово буду есть лишь знак того, что глагол читать употреблен здесь в форме будущего времени (и соответствующего вида, лица, числа, наклонения. Разницу между синтетическими и аналитическими формами можно тогда описать так в синтетических формах значение категории находит свое материальное выражение внутри самого слова, в аналитических — вне его. § 73.2. Вне слова передается значение категории ив том случае, когда оно выражается изменением синтактики — практически изменением окружения слова. Например, в бирманском языке каузативная форма глагола может образовываться именно таким способом при употреблении прямого дополнения глагол выступает в каузативной форме (ка коу 2 пйа 1 т̣и 2 показывают фильм, при невозможности употребить прямое дополнение глагол выступает в некаузативной форме (кати пйа 1 т̣и 2 ‘фильм показывается. § 73.3. Особый способ выражения частной грамматической категории — использование нулевого показателя (окончания, служебного слова и т. д. Нулевой показатель — это значимое отсутствие всех показателей, посредством которых формируются другие члены данной парадигмы. Например, в слове рук именно отсутствие всех других окончаний сигнализирует о значении множественного числа родительного падежа. Без парадигмы, таким образом, не может быть и нулевого показателя, поскольку отсутствие показателя значимо только тогда, когда оно противополагается наличию определенных показателей. Иначе можно сказать, что возможность появления нулевого показателя вызывается обязательностью данного состава языковой единицы если, например, слово обязательно состоит из основы и окончания, то отсутствие материально выраженного окончания — это тоже окончание, только нулевое (точнее — окончание с нулевым экспонентом). В отличие от этого приставка не есть обязательный /73//74/ компонент русского слова, поэтому отсутствие приставки в словах работать (ср. поработать, плыть (ср. приплыть) нельзя трактовать как нулевую приставку. Некоторые авторы полагают, что о нулевом показателе можно говорить только тогда, когда тоже категориальное значение может передаваться ненулевым показателем, например слово рук имеет нулевое окончание именно потому, что в других парадигмах тот же родительный падеж множественного числа выражается ненулевым показателем, ср. столов. § 74. В плане содержания формообразующие категории характеризуются тем, что изменение слова здесь ограничивается сферой собственно грамматики употребление соответствующего показателя не приводит к появлению новой единицы словаря. § 75. Единство категории в плане выражения обеспечивается тем, что выбор показателя категории или его варианта обусловлен либо контекстом, либо лексико-грамматическим подклассом слова. Например, в английском языке для выражения множественного числа существительного выбирается вариант аффикса /-s/, /-z/, /-iz/ в зависимости от последней фонемы означающего корня обусловленность лексико- грамматическим подклассом хорошо иллюстрируется выбором падежных показателей в русском языке в зависимости от рода и типа склонения. В плане содержания единство категории нередко понимают как характерность для нее инвариантного значения, те. такой общей семантики, по отношению к которой все реально зафиксированные значения определенного круга форм выступают в качестве вариантов. Иначе говоря, утверждая инвариантность плана содержания формообразующей категории, предполагают, что в основе ее лежит одна семантическая оппозиция, ив терминах членов этой оппозиции может быть описан план содержания всех форм данной категории во всех их употреблениях. Так, по мнению А. В. Исаченко и некоторых авторов, инвариантное значение, которое передает в русском языке категория существительного, традиционно именуемая категорией числа, в действительности определяется оппозицией «нерасчлененность/расчлененность». Например, словоформы сани, ножницы явно не передают значения множественности, однако в обоих случаях обозначаются предметы, для которых характерна расчлененность. Значение множественности при таком подходе объявляется вариантом, частным случаем значения расчлененности, а значение единичности признается вариантом значения нерасчлененности. § 75.1. Описанная точка зрения, по крайней мере при ее абсолютизации, по-видимому, в определенной степени упрощает и идеализирует действительную картину. Нередко приведение к общему знаменателю — инвариантному значению — всех частных значений выглядит насилием над языковым материалом. В русском языке можно указать на случаи употребления множественного числа, где сведение частного значения к значению расчлененности вряд ли возможно. Например, трудно усмотреть значение расчлененности в словоформах типа сумерки, поминки. § 75.2. Следует иметь ввиду и возможную разницу между узколингвистическим и психолингвистическим моделированием если мы заинтересованы в воспроизведении внутренней (ментальной) языковой системы носителей языкато нужно учитывать, что строгий «логизирующий» подход, уместный для собственно лингвистики, вообще говоря, несвойствен стихийному языковому мышлению здесь более обычны ассоциации по смежности и т. п. Соответственно при психолингвистическом моделировании нет оснований стремиться к непременной инвариантности значений грамматических категорий. § 75.3. В любом случае нужно не забывать о том, что основная функция языка — коммуникативная. В частности, из этого следует, что, выясняя значение грамматической формы, мы должны исходить из того, что хочет сообщить говорящий употреблением данной формы, те. как он интерпретирует некоторый факт действительности, а не непосредственно из того, какие явления реальной действительности отражает такое формоупотребление. В противном случае произойдет подмена изучения десигнатов изучением денотатов. Очевидно, употребляя форму столы, 15 Поскольку множественность предполагает ряд отдельных предметов, те. также своего рода расчлененность. носитель русского языка имеет ввиду неединичность соответствующих предметов, а вовсе не то, что они представляют собой расчлененный ряд. § 75.4. Если невозможно вывести такое общее значение, которое естественно охватывало бы все частные, то план содержания грамматической категории приходится представлять как сложную семантическую систему, или, как говорят, семантическое поле с ядром и периферией. Ядром является основное значение. Обычно это такое значение, которое в наименьшей степени зависит от контекста. |