Учебник для юридических вузов Москва зерцало 2001 ббк 67. 99(2)0 м 29

• Название: Учебник для юридических вузов Москва зерцало 2001 ббк 67. 99(2)0 м 29
• Дата: 30.09.2022
• Размер: 4.5 Mb.
• Имя файла: 8ef6948.doc
• Тип: Учебник; #706395
• страница: 36 из 61

із*





(невозможность использования местных обычаев и римского права), идеологических (противодействие церкви и ее судов) и других об­стоятельств оказались в таких условиях, когда от них потребовалось формирование совершенно нового права.

С юридической точки зрения, а точнее — с точки зрения ле­гитимности принимаемых вестминстерскими судами актов, призна­ния их в качестве правовых, общеобязательных актов, это стало воз­можным благодаря тому, что вестминстерские суды по своей при­роде и происхождению никогда не были обычными, органами тра­диционно занимающимися лишь правоприменительной деятельно­стью¹.

Возникнув на основе Curia regis, этого всевластного законода­тельного, исполнительного и судебного органа, выйдя в прямом и пе­реносном смысле из него, они фактически, уже в силу этого были не столько правоприменительными, сколько правотворческими органа­ми. Соответственно, принимаемые ими акты рассматривались, ис­пользуя современную терминологию, не только как акты примене­ния, индивидуальные акты, но и как нормативно-правовые общеобя­зательные акты.

По мере развития системы вестминстерских судов и расшире­ния их юрисдикции публично-правовой характер высоких королев­ских судов не только не уменьшался, а наоборот, еще более укреп­лялся. С одной стороны, этому способствовало придание централи­зованной королевской власти, не без помощи Curia regis и судов, публичных начал. Ведь в Англии после нормандского завоевания в течение длительного времени централизация власти и управления обеспечивалась не за счет признания "публичной" власти короны, а за счет "сеньориальных, частных прав англо-нормандских коро­лей и зависела от их способности выступать авторитетным главой феодально-иерархической системы и местной церкви. Судебные и фискальные права короны в отношении своих подданных были лишь правами высшего сеньора по отношению к своим вассалам и осно­вывались на присяге верности"².

С другой стороны, усилению публично-правового характера королевских судов способствовало стремление самой короны, в це­лях укрепления своей власти, к расширению своих судебных пол­номочий и, соответственно, к усилению публично-правового харак­тера реализующих эти полномочия королевских судов.

Король всячески стремился к усилению не только своей поли­тической, но и судебной власти. В силу этого королевская юрисдик­ция "постоянно расширялась и в конце средних веков стала всеобъ­емлющей: все другие суды, во всяком случае практически, утратили значение". Суды, для которых существовал "единственный интерес —


интерес королевства и короны, получили в Англии самую полную юрисдикцию". Суды же, которые рассматривали "споры частного права, исчезли, вместе с ними исчезло в Англии и само понятие частного права"¹.

Любому решению королевских судов по жалобам, апелляциям или искам придавался не частный, а публичный характер². В силу своей "королевской" природы и непосредственной связи вестмин­стерских судов с государственной королевской властью их решения на всей территории страны и в отношении всех без исключения частных лиц и государственных органов выступали не как частные, а как публичные, общеобязательные акты.

Публичный характер решений королевских судов сохранялся не только тогда, когда суды были практически единственными твор­цами английского права, но и тогда, когда на политической арене страны в 1265 г. впервые появился парламент.

Хотя принимаемые его обеими палатами (лордов и общин) и королем акты (статуты) имели также публичный характер и явля­лись общеобязательными актами, но они были весьма немногочис­ленными по сравнению с решениями королевских судов и не име­ли в правовой системе Англии в рассматриваемый период заметного влияния³.

Третий период развития общего права хронологически опреде­ляется с 1485 г. (приход к власти династии Тюдоров) и по 1832 г. — год проведения судебной реформы в Англии. Этот период рассмат­ривается как период расцвета общего права в Англии, его соперни­чества и "сотрудничества" с так называемым правом справедливо­сти и как период начала распространения (экспансии) общего пра­ва за пределы страны.

Некоторыми авторами данный период не без оснований харак­теризуется также как период появления кризисных тенденций в развитии общего права⁴. Основные их причины усматриваются, пре­жде всего, в чрезмерном расширении компетенции королевских су­дов, не позволяющей им в силу сложности, а главное многочислен­ности исков своевременно справляться с рассматриваемыми дела­ми. А кроме того — в чрезмерной сложности и консервативности самой судебной процедуры.

Согласно действовавшим процедурным правилам, для обраще­ния в королевский суд нужно было заручиться сначала специаль­ным предписанием (writ) короны в лице ее высшего должностного лица — канцлера. В формально-юридическом смысле такое пред­писание рассматривалось как привилегия со стороны короля и выда-


¹ См.: Maine Н. Early Law and Custom. L., 1861. P. 335—385.

² История государства и права зарубежных стран. С. 285.


¹ Давид Р. Указ. соч. С. 258.

² См.: Abraham Н. Op. cit. Р. 8—15. ³См.: Bell J. Op. cit. P. 83—92.

⁴ См.: Eddey К. Op. cit. P. 172—174.





валось лишь при наличии для того достаточных оснований и при ус­ловии предварительной оплаты канцлеру всех судебных издержек.

С технической стороны такое предписание, по мнению иссле­дователей, представляло собой "не просто разрешение действовать", а являлось "как бы приказом короля своим чиновникам предложить ответчику не нарушать право и удовлетворить требования истца". Если ответчик отказывался повиноваться, то только после этого истец предъявлял к нему иск. Этот иск рассматривался королевс­кими судами "не столько потому, что ответчик возражал против притязаний истца, сколько в связи с его неповиновением приказу властей"¹.

Данное предписание (writ) имело важнейшее значение не толь­ко в процедурном плане, но и для решения вопроса по существу. В период, когда система королевских предписаний чрезмерно разрос­лась и в значительной мере "предопределяла собой юрисдикцию судов общего права", весьма важную роль играли как само содер­жание того или иного предписания, так и правильный выбор тако­го предписания. Там, где нет предписания, там нет и права ("where there is no writ, there is no right"), говорили английские юристы².

Это касалось всех без исключения "королевских" предписаний (о взыскании долга, о возвращении "незаконно захваченного чужого имущества", о признании недействительным заключенного догово­ра, и т. п.), но в первую очередь тех, которые непосредственно зат­рагивали интересы "сеньоров" баронов, желавших самим вернуть правосудие в своих вотчинах и с беспокойством наблюдавших за усилением королевской власти в стране³.

Чрезмерная сложность и громоздкость судебной процедуры, в основе которой лежали королевские предписания, весьма затрудня­ла деятельность королевских судов — творцов общего права и вы­зывала со стороны широкого круга лиц серьезные нарекания.

По мнению многих исследователей — историков и юристов, значительным испытаниям на данном этапе подверглось и вырабо­танное в строгой зависимости от формальной процедуры само общее право. В это время оно находилось в двойной опасности. С одной стороны, оно не могло поспевать в своем развитии за потребностя­ми эпохи, а с другой — ему угрожали рутина и консерватизм су­дейского сословия. После своего блистательного развития в XII в. об­щее право не смогло избежать ни той, ни другой опасности. Оно ока­залось "перед риском образования новой правовой системы — со­перницы, которая по истечении некоторого времени могла даже за­менить собой общее право, подобно тому, как в Риме античное


гражданское право в классическую эпоху оказалось перед лицом его подмены преторским правом". Такой системой-соперницей оказалось "право справедливости" (Law of Eguity)¹.

Право справедливости формировалось из решений Лорда-кан­цлера, действовавшего от имени короля и Совета, делегировавших ему свои полномочия рассматривать жалобы и "апелляции" на ре­шения обычных королевских судов. Обращения в таких случаях поступали непосредственно к королю как "источнику всех милостей и справедливостей". Его просили вмешаться в рассмотрение дела или спора, "чтобы оказать милосердие по совести и по существу".

Решения Лорда-канцлера как "исповедника" и блюстителя со­вести короля по всем этим вопросам выносились сначала с учетом "справедливости в данном случае", а затем на основе доктрины "королевской справедливости". При этом корректировали процедуру деятельности обычных королевских судов — судов общего права и применяемые ими принципы.

По мере увеличения количества обращений к королю с просьбой защитить права истцов "по совести и справедливости", а также по мере накопления жалоб на плохое правосудие, осуществ­ляемое судами общего права, аппарат при Лорде-канцлере во гла­ве с ним самим постепенно превращается в особый суд².

Особенность его заключения в том, что Суд Лорда-канцлера никак не был связан нормами общего права. В своей деятельности он руководствовался лишь своими собственными нормами и пред­ставлениями о справедливости. При рассмотрении гражданских дел Суд Лорда-канцлера применял письменную процедуру, заимство­ванную из церковного права. Широко использовались при этом так­же нормы римского и канонического (материального) права.

В своей деятельности Суд Лорда-канцлера должен был руко­водствоваться принципами, согласно которым в случае возникнове­ния коллизии между нормами права справедливости и нормами общего права приоритет отдавался общему праву; при возникнове­нии коллизий внутри самого права справедливости, между его раз­личными нормами, действовали те из них, которые по времени воз­никли раньше; в своей повседневной практике Суд Лорда-канцле­ра всегда признавал закон, но не допускал ссылок на него с бесче­стными намерениями и т.д.³

Помимо "принципов справедливости" Суд Лорда-канцлера опи­рался в своей деятельности также на так называемые "максимы", которые призваны были подчеркнуть "справедливый и естествен­ный характер" правосудия, отправляемого данным судом⁴.

¹ Давид Р. Указ. соч. С. 258—259.

² См.: Glendon М., Gordon М., Osakwe Ch. Op. cit. P. 147.

³См.: Milson S. Historical Foundations of the Common Law. L., 1981. P. 5—32.


¹ Давид Р. Указ. соч. С. 28.

² См.: Eddey К. Op. cit. Р. 174.

³См.: История государства и права зарубежных стран. Ч. 1. С. 339—340. ⁴Eddey К. Op. cit. Р. 176.

Каждая "максима"" сводилась к декларативным установкам типа — "Тот, кто обращается к суду справедливости сам должен иметь чистые руки"; "Суд справедливости обращает внимание прежде всего не на форму, а на содержание дела"; "Затягивание с рассмотрением дела разрушает справедливость"; "Тот, кто обраща­ется (с иском или жалобой) в Суд справедливости, сам должен быть справедливым"; и т. п.¹

В силу своей более упрощенной процедуры или вообще отсут­ствия таковой при рассмотрении жалоб, а главное — благодаря сво­ей действенности, в значительной мере обусловленной правом Лор­да-канцлера издавать приказы о вызове под страхом штрафа (sub poena) обидчика в суд, а также угрозой тюремного заключения в случае невыполнения решений суда по гражданским делам, под­крепленной специальным приказом короля, Суд Лорда-канцлера получил большее признание в данный период, чем действующие параллельно с ним королевские суды — творцы общего права².

Заботясь о правосудии и справедливом его отправлении, пра­вители Англии отдавали в тот период предпочтение юрисдикции Лорда-канцлера. Этому способствовали, с одной стороны, принципы, применяемые Судом Лорда-канцлера, а с другой — "соображения политического порядка".

Используемые канцлером римское право и каноническое пра­во, не знавшие института присяжных, больше нравились правите­лям, чем общее право с его публичной и гласной процедурой. Пра­вителям казалась предпочтительнее письменная тайная и инквизи­ционная процедура Лорда-канцлера. Господствовало также мнение, что римское право с его формулой "правитель изъят из действия за­кона" соответствует духу и установкам королевского абсолютизма³.

Как соотносились между собой в рассматриваемый период "право справедливости", исходящее от Суда Лорда-канцлера, и "об­щее право", порождаемое высокими королевскими судами? Ведь по существу своему и то и другое по своей природе и характеру было ничем иным, как судейским правом, принципиально отличающим­ся в этом смысле от зарождающегося статутного права.

Изначально право справедливости рассматривалось в общей правовой политической системе Англии того периода как совокуп­ность решений Суда Лорда-канцлера, дополняющая общее право и стимулирующая его развитие⁴. Однако со временем, в силу изменив­шихся политических (усиление абсолютизма в стране, ярым защит­ником которого был канцлерский суд, в отличие от парламента и судов общего права) и других условий ситуация начала в корне


меняться. Право справедливости все больше стало приходить в про­тиворечие с общим правом¹.

Первым открытым столкновением двух судейских систем в Англии по времени считается 1616 год. Скрытые противоречия пра­ва справедливости, с одной стороны, и общего права — с другой, выплеснулись наружу, когда главным судьей (Суд общих тяжб) и лидером либеральной парламентской оппозиции Э. Коком были по­ставлены вопросы о том, может ли Суд Лорда-канцлера решать дела вместо любого вестминстерского суда или же, по одному и тому же делу, после вестминстерского суда. Под сомнение была поставлена также правомочность Суда Лорда-канцлера издавать предписания или постановления (injunctions), препятствующие исполнению от­дельных решений вестминстерских судов.

Спор был решен в пользу Суда Лорда-канцлера. Абсолютный монарх Яков I вскоре издал указ, официально закреплявший в слу­чае возникновения коллизий между нормами права справедливос­ти и нормами общего права приоритет первых. Таким образом, по­тенциальные причины и условия для возникновения двух судейс­ких систем и в будущем полностью сохранялись.

Однако, несмотря на официально закрепленное превосходство канцлерского суда над вестминстерскими судами, канцлеры "оказа­лись достаточно умны, чтобы не злоупотреблять своей победой". В результате повседневного взаимодействия двух судейских структур между ними со временем было достигнуто (на основе существующего status quo) своеобразное молчаливое соглашение.

Суть его сводилась к следующему: а) юрисдикция Суда Лор­да-канцлера сохранялась в полном объеме, но не должна была рас­ширяться за счет вестминстерских судов; б) со стороны Суда Лор­да-канцлера, действовавшего на основе им же самим созданной про­цедуры, не должно было быть никаких "выпадов" в адрес судов общего права; в) в дальнейшем король не должен был использовать свою власть для создания каких бы то ни было новых судов, не за­висимых от вестминстерских судов².

Данное соглашение между различными судейскими системами привело по мере их эволюции к тому, что грани между их процеду­рами и отдельными правовыми институтами (прецедентами) стали постепенно стираться. Однако полного слияния права справедливо­сти и общего права так и не произошло.

Сложившаяся в результате параллельной деятельности раз­личных судов на протяжении ряда веков правовая система Англии не только приобрела, но и сохранила вплоть до наших дней двой­ственный характер. Наряду с нормами права, возникающими в ре-


¹ См.: International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. II. Ch. 2. P. 81—

82.

² См.: Давид P. Указ. соч. С. 270—272.


¹ Eddey К. Op. cit. Р. 176.

² См.: Ogilvie Ch. The King's Government and the Common Law: 1471 — 1641. Oxford, 1958. P. 4—28.

³См.: Давид P., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 220. ⁴ См.: Eddey К. Op. cit. Р. 174—177.





зультате деятельности высоких королевских судов, в нее входили нормы "права справедливости", дополняющие или корректирующие нормы общего права.

Четвертый период развития английского права начинается в 1832 г. и продолжается до настоящего времени. Этот период отли­чается значительной трансформацией как государственного меха­низма, так и правовой системы Англии. В начале этого периода были проведены довольно радикальные правовые и судебные реформы. В результате этого юристы перенесли акцент с процессуального на материальное право. Была проведена также огромная работа по расчистке законодательства, освобождению его от архаичных, давно не действующих актов. Подверглись систематизации целые масси­вы нормативных актов, существующие в ряде областей английского права. В результате осуществленной судебной реформы все англий­ские суды были уравнены в своих правах. В отличие от всех пред­шествующих периодов, они получили возможность применять как нормы общего права, так и нормы "права справедливости".

Оценивая характер изменений, произошедших в английском праве в результате проведенных в рассматриваемый период право­вой и судебной реформ, специалисты в области сравнительного пра­воведения отмечают, что реформы XIX в. "не лишили английское право его традиционных черт"¹. Они не были адекватны аналогич­ным реформам, проводившимся в этот период в других странах, в частности, кодификации, осуществлявшейся во Франции. Англий­ское право по-прежнему развивалось с помощью судебной практики. Законодатель лишь открыл судам новые возможности и дал им но­вую ориентацию, но сам не создал нового права.

Тем не менее в этот период в результате усиления роли пар­ламента и государственной администрации резко возрастает значе­ние законодательных и административных актов, наблюдается быст­рое развитие английской правовой системы в направлении ее сбли­жения с континентальной правовой системой. В настоящее время, особенно после вступления Великобритании в 1972 г. в Европейское сообщество, данный процесс не только не замедлился, а скорее, на­оборот, еще более усилился².

Вплоть до второй мировой войны не стоял на месте и процесс экспансии общего права в другие страны — бывшие колонии Вели­кобритании, полуколонии, доминионы. Начавшись одновременно с территориальными захватами чужих стран и народов еще в пери­од средневековья, процесс насаждения "своего" права, приспособ­ленного к новым условиям, продолжался Великобританией в разных формах вплоть до середины XX в³.


Наиболее крупными регионами "усвоения" английского обще­го права были Австралия, США и Канада¹. Разумеется, изначаль­но общее право в том виде, как оно применялось в метрополии, рас­пространялось в основном лишь на самих "цивилизованных" при­шельцев. Аборигены продолжали жить по своим обычаям.

Однако по мере "ассимиляции" местных жителей и их посте­пенной "цивилизации" различные нормы и институты общего пра­ва со временем распространялись и на них.

Особенности процесса распространения общего права за пре­делами Англии, его неизбежного изменения в ходе приспособления к новым условиям можно достаточно легко проследить на примере формирования правовой системы США.

В основных своих чертах американская правовая система на­чала складываться еще в XVII—XVIII вв. в условиях колониализ­ма, и многие свои первоначальные особенности сохранила вплоть до сегодняшнего дня.

Огромное влияние на процесс становления и развития право­вой системы США сыграло традиционное английское право. На тер­риторию Северной Америки оно было привнесено переселенцами из Англии. В каждой из 13 британских колоний, существовавших на североамериканском материке, применялись одновременно англий­ские законы (статуты) и нормы общего права. Однако их действие не было неограниченным. Применение английского права ограничи­валось актами местных органов, а также появившимися в конце XVII—XVIII в. в ряде британских колоний собраниями законода­тельных актов. "Перенесенное" через океан английское право дол­жно было в полной мере учитывать местные условия, складываю­щиеся обычаи и традиции. Речь, разумеется, не шла об обычаях и традициях местных жителей-аборигенов. Они вообще не принима­лись в расчет, поскольку, по мнению просвещенных пришельцев, были нецивилизованными.

Речь шла о местных нормативных актах, обычаях и традици­ях, складывавшихся среди переселенцев, создававших своеобразные правовые системы колоний и выступавших в качестве активных регуляторов общественных отношений.

Различия между этими правовыми системами и применявшим­ся в британских колониях английским правом были порой настолько велики, что исследователи колониальной правовой системы, в час­тности, северо-восточной колонии Массачусетс, спорили между со­бой по поводу того, должна ли вообще ее правовая система рассмат­риваться как одна из разновидностей "общего семейства английс­кого права".

Конечно, по истечении определенного времени, а тем более в настоящее время, писал по этому поводу американский автор


¹ Давид Р. Указ. соч. С. 275.

² См.: United Kingdom Law in the Mid — 1990 s. Part 2. L., 1994. ³Cm.: Potter J. Historical Introduction to English Law and its Istituions.

L, 1958.


¹ См.: Glendon М., Gordon М., Osakwe Ch. Op. cit. P. 162.





Л. Фридмэн, такая идея "выглядит достаточно глупой", ибо "несмот­ря на некоторые странности в практике и языке, можно с абсолют­ной уверенностью заявить, что право этой колонии уходит корня­ми в английское право и английскую практику". При ближайшем рассмотрении некоторые из его особенностей исчезают, особенно если вспомнить, что первые колонисты не были юристами. Закон, который они привезли с собой, "не был законом королевского суда", а лишь местным законом — обычаем их сообщества. Его можно на­звать "народным законом". Естественно, он отличался от старого официального закона. Ключевыми же в нем все-таки были англий­ские элементы¹.

Колониальное право было достаточно похожим на правовую систему, созданную людьми, потерпевшими кораблекрушение. Она состояла из трех частей: пришедших на память элементов старого закона, новых законов, созданных в результате настоятельных по­требностей жизни в новой стране, и правовых элементов, оформлен­ных под воздействием религиозных взглядов поселенцев'.

Пестрота зародившейся, а затем набравшей силу правовой сис­темы США станет еще более очевидной, если вспомнить о разнооб­разии правовых систем существовавших на территории этой страны испанских, голландских, французских и иных колоний. Все они име­ли не только местный политический и социально-бытовой колорит, но и различное законодательство метрополий.

Так, в нынешнем штате Луизиана — бывшей испанской и французской колонии, присоединившейся к США в 1803 г., замет­но влияние законодательных актов, сформировавших испанскую и французскую правовые системы. Особенно это касается граждан­ского права, образованного под сильным влиянием идей и положе­ний, содержавшихся в Кодексе Наполеона.

Законодательство штатов Техас, Невада, Нью-Мексико и дру­гих, расположенных на территориях, некогда отторгнутых от Мек­сики, обнаруживает на себе влияние испанской правовой системы³.

Сказанное вовсе не означает, что в правовой системе США, так же как и в правовых системах отдельных штатов, доминируют за­рубежные правовые системы. Борясь со своим "английским про­шлым" после провозглашения независимости бывших британских колоний, а равно как и с доминированием на территории США иных правовых систем, американская правовая теория и практика весь­ма преуспели уже в первые годы в американизации своих основных постулатов⁴.

Важной вехой на этом пути стала Конституция. Принятая в 1787 г., она не только закрепила государственный и общественно-


политический строй новой страны, но и создала предпосылки для ее развития. Американская Конституция — это не столько юридичес­кий, сколько политический, социальный и идеологический документ. В ней закрепляются система органов государства, политических институтов общества, совокупность конституционных прав и свобод граждан, принцип разделения властей и другие государственно-правовые принципы. Конституция США создает правовые основы построения и деятельности всех государственных и общественно-политических институтов, служит юридическим фундаментом, на котором строятся правовая система США и правовые системы всех 50 штатов.

Исходя из идей естественного права и общественного догово­ра, американская Конституция пыталась установить (и это является ее весьма важным отличительным признаком) пределы полномочий федеральных органов в их взаимоотношениях как со штатами, так и гражданами. Эти пределы были уточнены в первых 10 поправках, принятых через два года после вступления в силу Конституции и известных под названием "Билля о правах".

Во время гражданской войны были приняты и другие не менее важные поправки к Конституции США (XIII, XIV и XV поправки), в которых провозглашалось, что законодательными властями шта­тов (легислатурами), исполнительными и иными органами не могут нарушаться или отменяться конституционные права граждан. "Все лица, родившиеся или натурализованные в Соединенных Штатах и подчиненные их юрисдикции, — предусмотрено в поправке XIV к Конституции, — являются гражданами Соединенных Штатов и того штата, в котором они проживают. Ни один штат не должен издавать или приводить в исполнение законы, ограничивающие привилегии и вольности граждан Соединенных Штатов; ни один штат не дол­жен лишать кого-либо жизни, свободы или собственности без закон­ного судебного разбирательства и не может отказать лицу, подчи­ненному его власти, в равной для всех защите закона"¹.

Наличие писаной Конституции, содержащей Билль о правах, является весьма важной отличительной чертой правовой системы США по сравнению с системой английского права. В правовой си­стеме Великобритании, как известно, нет писаного текста конститу­ционного акта, как нет и аналога американского Билля о правах. Од­нако не точно утверждение относительно того, что в Англии вообще нет конституции. Последняя представляет собой не отдельный кон­ституционный акт, а совокупность таких актов. Среди них можно на­звать, например, Акт о Парламенте 1911 г., Акты о министрах ко­роны 1937, 1964 и 1975 гг., Акт о народном представительстве 1969 г., Акт о местном управлении 1972 г.


¹ См.: Фридмэн Л. Введение в американское право. М., 1992. С. 36.

² Там же.

³См.: Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 168—171. "См.: Cruz P. Op. cit. Р. 98.


¹ Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные ак­ты / Под ред. О. А. Жидкова. М., 1993. С. 43.





С наличием писаной Конституции как одной из особенностей правовой системы США связаны и некоторые другие ее особенно­сти. Одна из них — право Верховного суда США толковать текст и содержание Конституции страны, а также право высших судебных инстанций различных штатов толковать их собственные конститу­ции. Все развитие права США, а также различия между федераль­ным правом и правом отдельных штатов с помощью толкования Верховного Суда были подогнаны под определенные формулы Кон­ституции США. Без учета этого толкования, путем лишь одного ознакомления с текстом того или иного закона и Конституции нельзя определить, соответствует ли этот закон Конституции или не соот­ветствует, является ли он конституционным или же не является таковым. Акты толкования Конституции играют в процессах право­творчества и правоприменения США весьма важную теоретическую и практическую роль.

Деятельность Верховного Суда США по толкованию Конститу­ции страны есть проявление судебного контроля за законностью федеральных законов и законов, принимаемых на уровне штатов. Наличие такого контроля также является особенностью правовой системы США по сравнению с правовой системой Англии.

Выделим еще одну особенность правовой системы США — ее "федеративный" характер, непосредственную связь правовой си­стемы с федеративной структурой государства. В силу историчес­ких причин, в частности, под влиянием на процесс становления и развития права в бывших колониях, а ныне штатов, субъектов фе­дерации, различных правовых систем и традиций, на территории США фактически сложилась 51 в значительной мере отличающа­яся друг от друга правовая система, охватывающая территорию всей страны и правовые системы, действующие на территории штатов.

В формально-юридическом смысле федеральная правовая си­стема, закрепляющая общегосударственные приоритеты, несомнен­но, играет первостепенную роль в сложившемся за более чем 200-летнюю историю существования США правовом массиве. За после­дние несколько десятилетий такая роль федерального законодатель­ства не только не уменьшилась, но и еще более возросла. Этому в значительной мере содействовали, например, различные социальные программы в области образования, здравоохранения, борьбы с орга­низованной преступностью, которые разрабатываются и финанси­руются федеральными органами. Одним из непременных условий их реализации на уровне штатов является подчинение требованиям федеральных законов в данной области всех без исключения влас­тей штатов.

Несмотря на повышение роли федеральных законов по срав­нению с законодательством штатов, все же в своей практической деятельности юристы США апеллируют прежде всего к актам мест-


ных органов государственной власти и законодательству штатов, а не к федеральному.

Сетуя на сложность и запутанность американской системы пра­ва, особенно на местном уровне, Л. Фридмэн не случайно обраща­ет внимание на то, что в США — этом государстве-Левиафане ин­тенсивные законодательные процессы "постоянно присутствуют и в обществе, и в правовой системе" на всех уровнях.

На всех уровнях существует огромное число законодательных органов и еще больше издаваемых ими актов. Только в одном штате Калифорния насчитывается более трех тысяч местных законода­тельных органов. Это, прежде всего, высшие законодательные орга­ны самого штата, а затем законодательные органы городов, округов и так называемых школьных и специальных районов.

Можно спорить о том, являются ли все они действительно за­конодательными органами или не являются таковыми. Однако все они сходны в том, что создают общие правила. Это утверждение верно и для законодательных собраний штатов, которые "пекут правила" и законы, а также для больших и малых городов, издаю­щих свои "указы"¹.

Среди особенностей, отличающих правовую систему США от английской правовой системы, можно указать также на большую значимость в ней законодательства по сравнению со статутами в английском праве; большую "подверженность" кодификации амери­канского права по сравнению с английским правом; важную, но в меньшей мере, роль судебной практики в правовой системе США по сравнению с правовой системой Англии.