Политология-учебникСазонова-хх. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Харьков фолио, 2001
 Скачать 4.56 Mb.
|
|
Глава XIII ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО В предыдущих главах шла речь о том, как в обществе - органично и объективно - соприкасаются две системы: "личность" и "политика" и сколь важно для общества, чтобы эта всеобщая связь была цивилизованной и социально зрелой. Цель настоящей главы - углубить представление читателя о характере, некоторых принципах и механизмах взаимодействия этих систем. Мы стремимся привлечь внимание к всепроникающей силе политической реальности и к тем субъектам, для которых политический процесс является основной да и, пожалуй, единственной стихией общественной жизни. Этих людей называют по-разному: "политики", "профессиональные политические деятели", "политические лидеры" и т. д. Их не так уж много в каждом обществе, в каждой стране. Мировое сообщество включает в себя около 200 стран, в нем действует огромный политический механизм, состоящий из тысяч политических партий и сотен правящих и оппозиционных политических структур. Именно здесь сосредоточена деятельность политических лидеров, и она очень заметна в обществе. Тем более, что политические лидеры - не просто эффективное и незаменимое связующее звено между государством и обществом. Как правило, это выдающиеся личности, воодушевляющие других своим современным и историческим примером. Многие из этих людей запомнились как официальные ("коронованные") или неформальные политические вожди, обладавшие (иначе и быть не могло) яркой самобытностью, и их политический почерк трудно как-то обобщить и подвести под общий знаменатель закономерностей. Одни из них видели и видят смысл своїй деятельности во влиянии на огромные массы людей, для них лучшая политическая музыка - это "мерная поступь железных батальонов революции".'Другие апеллировали к конкретному человеку, и для них политическим потрясением была даже слеза ребенка. Одни, не утруждая себя соблюдением этических требований, плели дьявольские интриги на пути к Олимпу, другие повседневно "сжигали" себя на костре нравственного самосуда, пытаясь совместить цели и средства борьбы. (365) Но все они и во все времена были в чем-то похожи друг на друга и даже едины, что делает их некоей общностью, неким классом людей. Все они были Икарами, одержимыми политикой и обреченными на постоянный риск в достижении невозможного. Всех их, яростных рыцарей политики, звали вперед и вверх опасения потерять свой уже завоеванный авторитет, и большинство из них, не соизмеряя свой потенциал и требования масс, неотвратимо обжигали себе крылья на эмоциональном огне возбужденно-ликующей или ненавидящей толпы. До сих пор - и на теоретическом, и на обыденно-практическом уровне – неоднознач-но понимание роли личности в истории. Но куда более определившимся можно считать факт, что сила общественно-политических движений (их организационная структура, про-граммные установки и мобилизующие идеи) познается и "принимается" массами по их лидерам. Именно они, эти лидеры, излагают те истины (вопреки сложившимся представ-лениям отнюдь не обязательно рождающиеся в публичном споре), которые увлекают народ на преобразовательные действия. 1. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО КАК ЯВЛЕНИЕ 1.1. Лидерство в личностном и социально-психологическом аспектах Думается, что из всех сопряженных, близких по смыслу понятий, характеризующих безраздельную причастность к политике и профессионалам в этой сфере, наиболее точное - "политический лидер". Оказалось, что трактовка понятия "лидер" (по крайней мере, на энциклопедическом уровне) оставалась неизменной как минимум последние 100 лет (от англ, leader - ведущий, вождь, руководитель политической партии или общественной организации) [Энциклопедический словарь: В Зт.- Т. I.- СПб., 1901.- С. 1886; Словарь иностранных слов. - М., 1913. - С. 247; Словарь иностранных слов.- М., 1988.- С.277 - 278; Советский энциклопедический словарь.- М., 1980.- С.718]. Современный политологический словарь, к примеру, определяет понятие "лидер" как лицо, способное (366) воздействовать на других в целях интеграции совместной деятельности, направленной на удовлетворение интересов данного сообщества [См.: ПЭС.- С. 156]. Естественно, подобная характеристика - не болем чем внешний штрих на титульном листе всего многоаспектного содержания политического лидерства. Для выяснения социальной и духовно-психологической природы лидера необходимо сопоставить его сущностные черты с весомыми, социальноемкими качествами, выработанными и апробированными исторической практикой. Целостная человеческая деятельность реализуется в различных качественных состоя-ниях, которые во многих языках и обозначены дифференцированно. К примеру, в англий-ском языке: работа - labour, труд - work, действие - action. Стихия политика – непрерывное взаимодействие с живой динамичной социальной материей, какой являются политические настроения, социальные ориентации, общественное мнение. Это генетичес-ки обязывает политика иметь неувядающую социальную энергию, быть постоянно внутренне мобили-зованным на нестандартные, творческие решения и мгновенно реагировать на происходя-щее. Бесспорно, усилия политика относятся к высшему из упомянутых видов человечес-кой деятельности - действию. И в этой связи, говоря о каждом из политиков, было бы уместно использовать строгое красивое слово "актор" (деятель), не поддаваясь при этом соблазну отождествить его со словом "актер" (сцены), имеющим конкретно профессиона-льную нагрузку и применяемым нередко иносказательно, метафорически. Говоря о лидерстве в личностно-психологическом, социально-психологическом аспектах, следует заметить, что известно множество качественных состояний, в той или иной мере свойственных процессу направленного воздействия одного субъекта на другого (в любом их социальном общении): господство, послушание, подчинение, власть, управ-ление, руководство, лидерство и т.д. В целостном процессе управления на любом уровне - будь то первичный контактный коллектив, крупное предприятие или все общество - в качестве ключевых выделяются две составляющие: руководство и лидерство. В их рамках осуществляется практически однотипный процесс, то есть развитие субъект-субъектных отношений, когда в социуме наличествуют отношения (367) подчинения, и один субъект обладает возможностью влиять на других, определяя их поведение. Различают же руководство и лидерство по социальной технологи подчинения и мере использования такого социального свойства, как авторитет. При этом под руководством понимается управление, осуществляемое в рамках полномочий, утвержденных законодательно или же зафиксированных в должностных инструкцкях. Власть, основанная на полномочиях при наличии у руководителя прав и возможностей принуждать, реализуется как социальные отношения, предполагающие обязательность выполнения воли руководителя (будь то начальник первичного подразделения, директор завода или учреждения или же премьер-министр) подчиненными. Руководитель может и не обладать личным авторитетом, хотя стремление к этому желательно, ибо оно повышает эффективность управления. В отличие от руководства, лидерство трактуется как влияние личного авторитета актора на сознание и поведение определенной общности людей - коллектива, политической партии, общественного слоя, класса или других групп на основе их ценностей и норм жизнедеятельности. Если бы была написана детальная всеобщая история управления общественными процессами, то в ней, безусловно, нашлось бы место реальным драматическим фактам, свидетельствующим о возможности трансформации одной управленческой стратегии (руководство) в другую, (лидерство) и обратно. Были и есть ситуации, когда лидеры, - как правило, первые лица в политической деятельности, способные увлечь и объединить людей силой своей социальной и духовной зрелости, - занимали места в официальных правящих структурах и (медленно или быстро, болезненно или же без особах душевных колебаний) овладевали общепринятыми методами принуждения. Такой путь можно даже считать естественным и логичным, поскольку "конечная цель каждого политического лидера - власть. Но столь же логично предположить и социальное движение наделенного властью субъекта в обратном направлении, когда, казалось бы, имеющие божий дар руко-водителя, вынужденные покинуть коридоры властвующей элиты (или номенклатуры), находили в себе силы и возможности преодолеть свой былой авторитаризм, овладеть (368) демократической культурой общения и влияния на людей, свойственной лидерству. И все же основной массив фактов позволяет говорить о некоей доминанте в управленческом процессе, о наличии постоянно воспроизводимых единичных и полярных по направленности элементов "руководящего" и лидерского стиля, которые неизбежно сказываются в конечном счете и на целостном социальном облике личности, причем так, что "выпрыгнуть" из рамок подобной доминанты бывает очень трудно. Задумаемся над данными, приведенными в табл. 1. Тут обобщены типичные качества и линии профессионального и социального поведения, свойственные "типичному лидеру" и "типичному администратору" на производстве. Эти наблюдения сделаны американски-ми специалистами по управлению [См.: Качества, проявляемые в управлении // Диалог. - 1990. - № 1. - С.72], но они вполне применимы и к профессиональной и общественной жизни любого трудового коллектива. Більше того, эти обобщения созвучны и более широ-кой панораме противостояния стилей влияния на политические процессы в обществе. Таблица 1 Типичные качества и линии профессионального и социального поведения лидера и администратора
369 Окончание табл. 1
Даже из данных табл. 1, "приземленных" к производственному процессу и жизни трудо-вого коллектива, видно, что лидер "выигрывает" у администратора на каждом участке управленческого фронта. Правомерно допустить, что каждый руководитель администра-тивного типа, равно как и лидер, профессионально, компетентно и искренне стремится достичь эффективности в поручен(370)ной им сфере.Но лидер (в отличие от жестко волевого администратора) вкладывает в общение с подчиненными часть своего "я", удави-вая тем самым эффект каждого микропроцесса влияния; администратор воздайствует на ситуацию приказом, лидер вместо этого взаимодействует с подчиненными с целью стиму-лировать оптимальное решение проблемы. Уважая ценностные ориентации, умонастрое-ния подчиненных и их жизненные принципы, он обращает все это на пользу дела. Благодаря соответствующим усилиям лидерство стихийно и исподволь, шаг за шагом, в любой по объему общественной среде формирует и реализует сознательно-психологические отношения, означающие, что у определенного круга лиц утверждается такой статус, который позволяет им оказывать естественное (добровольно и сознательно воспринимаемое другими) влияние на поведение многих людей; В такой естественности восприятия влияния и заключаются определяющие основы природы авторитета - субстанции хрупкой, изменчивой и к тому же склонной к энтропии. Но авторитет - это главное оружие неординарной, влиятельной в обществе личности, умеющей видеть перспективы определенных групп и общностей, четко формулировать задачи и понимать интересы людей, задавать тон в политической жизни и вести за собой. Думается, что следует учесть и такой немаловажный момент бытия лидера: он не обязательно должен бать фигурой, отчужденной от официальных правящих структур, и проявлять себя как первое лицо оппозиции. Напротив, политическое лидерство в личностном аспекте - это не только конкретный субъект политического процесса, но и особый стиль и цивилизованный уровень управленческой культуры. В таком случае поли- тический авторитет лидера не перестает быть господством, но особым господством, позволяющим лидеру рассчитывать на признание и добровольное исполнение приказов. 1.2. Лидерство в социально-политическом аспекте В социально-политическом аспекте вопрос о политическом лидерстве "поворачивае-тся" другой стороной и соответственно освещается (вне зависимости от конкретного содержания предлагаемых концепций) в (371) несколько ином ракурсе по сравнению с личностным и социально-психологическим аспектами анализа. Здесь уже не столь актуально, скажем, противопоставление руководителя и лидера, поскольку при исследо-вании реального политического процесса на макроуровне оказывается, что мир полити-ческих лидеров, являющихся таковыми по своей природе, по личным качествам и задаткам (что называется "от природы", "от Бога"), и мир реальных политических лидеров - классов, наций, партий, движений, государств и т.д.- отнюдь не тождественны. В реальной действительности в роли политических лидеров выступают зачастую не только яркие, демократичные, бескорыстные, терпимые, коммуникабельные люди. Задача же социально-политического исследования чаще всего и состоит как раз в том, чтобы разобраться, как и почему различные личности, даже те, кто совершенно, казалось бы, не годится для выполнения миссии политического лидера, оказываются именно в его роли, как они исполняют эту роль, каким образом можно классифицировать лидерство в реальном политическом процессе, зависит ли доминирующий тип лидерства от конкретно-исторических особенностей этого процесса и т.д. Еще древние политические мыслители поставили простой, но, как оказалось, неисчерпаемо сложный вопрос: "Кто должен править государством, кто должен быть выразителем воли народа?" И вот уже несколько тысячелетий человечество, осмысливая свой опыт, непрестанно ищет и находит неоднозначные ответы на этот вопрос. Естественно, в этих ответах весомое место занимают концепции авторитета. К примеру, марксистской обществоведческой традиции вообще свойственен классовый подход к преобразованиям. В этом ключе она трактует и природу авторитета: под ним понимаются широкие социально-экономические отношения, которые выражаются в конечном счете понятием "политическая власть". Другими словами, изначально авторитетно все то, что ведет через классовую борьбу к обеспечению закономерных - опять-таки с точки зрения марксизма - преобразований. Энгельс решительно возражал против того, чтобы первым актом социальной революции была отмена авторитета. Он считал, что и грядущая (372) революция, и (в случае ее успеха) на какое-то время возникшее политическое государство не смогут обойтись без методов и средств сугубо авторитарных, корда одна часть населения навязывает свою волю другой его части. Тем самым политический авторитет как бы "освящает" все перипетии классовых отношений и исчезнет лишь с отмиранием политической субстанции, то есть когда "общественные функции потеряют свой политический характер и превратятся в простые административные функции, наблюдающие за социальными интересами" [Энгельс Ф. Об авторитете // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд.- Т. 18.- С.305]. Однако в политической практике обществ, развивавшихся на основе марксистских доктрин, перспектива политического авторитета оказалась иной: он не "торопился" отмирать по мере социалистического строительства. Напротив, потребность в нем даже возросла. Известно, что в странах, избравших социалистический путь, повсеместно утвердились тоталитарные и авторитарные режимы, в которых не нашлось места для политического плюрализма, оппозиции и всех других естественных атрибутов соревновательного политического процесса. А значит, не было потребности и в политических лидерах, способных выдвигать силой свого авторитета конструктивные альтернативы официальной политике. Вместо этого последовательно насаджалась практика "олицетворения", согласно которой лица, занимающие ответственные позиции в управленческих и правящих структурах, были для подчиненных не личностями, но прежде всего представителями конкретных общественных сил - коммунистической партии, рабочего класса, народа или всего общества. Отправление функций власти окружалось тайной, а руководителям приписывались сверхчеловеческие свойства, неподвластные критике. Авторитет руководителя зависел не от его личностного потенциала, а в решающей мере от того, насколько "правильно" он выражает делегированную ему (от имени и по поручению...) "олицетворенную" волю. Иной подход к логике политического процесса и его авторитетным субъектам содержится в концепции М. Вебера. В ней утверждается, что основой социаль (373) ного (в том числе и политического) поведения человека являются не застывшие классовые детерминанты, но живые полнокровные побудители: интересы, ценности и нормы конкретного субъекта. М. Вебер вообще понимал власть как шанс в рамках имеющихся социальных отношений, возможность и способность, несмотря на сопротивление, навязать свою"волю - все равно, на чем этот шанс строится [См.: Зарубежная политическая, наука: История и современность. - М., 1990. - Вып. 1. С.77].Такое понимание власти позволяет рассматривать ее как некий капитал, которым в принципе может обладать каждый, то есть субъекты власти многочисленны и неповторимы и "олицетворяют" самих себя. М. Вебер предлагает разделить потенциальных и реальных профессиональных политиков в соответствии с их мотивационными системами на две группы: тех, кто живет "для" политики, и тех, кто живет "за счет" политики и "политикой" [См.: Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избр.произв.- М., 1990.- С.647 - 706], и дифференцированно относиться к наделению их властными полномочиями, авторитету и возможностям влиять на общество. Многие политологи и социологи сконцентрировали исследовательские усилия на отработке методик, механизмов и других процедур социальной технологии формирования и реализации авторитета, полагая, что сложившиеся формы господства и подчинения в рамках правления и лидерства имеют непреходящий характер. Однако на фоне современного увлечения сугубо технологическими рецептами было бы неправомерно забывать исторический опыт и, в частности, не потерявшие значения и по сей день сентенции и философские аргументы мыслителей прошлого, посвященные проблемам взаимоотношений "власть - общество", "правитель - народ", требованиям, предъявляемым к правителям. В этом плане не лишне будет вспомнить содержание политических концепций Платона, Аристотеля, Цицерона, мыслителей средневековья, Макиавелли, английских и французских просветителей, Канта, Гегеля и др. Тем более, что ряд работ, входящих в сокровищницу мировой политической мысли, написан в непосредственно рекомендательной форме. (Например, в "Государе" Н. Макиавелли даже названия разделов раскрывают содержат(374)ние и направление рекомендаций автора; "О гражданском единовластии", "Как избежать льстецов", "О щедрости и бережливости", "О жестокости и милосердии" и т. д.). Фактически одной из стержневых проблем всей истории европейской политической мысли является общая емкая проблема осуществления властных отношений и лидерства. Своеобразными полюсами ее решения являются следующие позиции: руководить в поли-тической сфере могут и должны все ("и каждая кухарка может управлять государством"); в обществе всегда есть круг особых людей, которые; не столько по воле родовых унасле-дованных привилегий, сколько в силу своих личностных качеств и черт характера, способностей, а также ввиду ситуационной логики обстоятельств буквально востребованы обществом и социально предназначены и предопределены для осуществления руководя-щих политических функций. Они разными путями приходят в большую политику: одни готовят себя к миссии лидера с юношеских лет, искренне полагая, что именно они постигли тайны истории и им есть что сказать народу; другие стали лидерами случайно, поскольку их облик и индивидуальность оказались в конкретной ситуации средоточием тех качеств, в которых остро нуждался народ; третьи мобилизовали себя осознанной потребностью в выполнении нравственного долга; четвертых исподволь готовила к высоким позициям в политике правящая Система, и они (в зависимости от мировоззрен-ческих установок) стали верно ей служить или же, напротив, восстали против нее. Словом, мотивы здесь индивидуальны и потому неисчерпаемо многогранны, впрочем, как и ответы на ожидания общества, воплотившиеся в политическом поведении лидеров. 2. ПРОБЛЕМЫ КЛАССИФИКАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА Пытаясь анализировать феномен политического лидерства, исследователи, а среди них – представители самых различных политологических, политико-психологических и политико-философских школ, чаще всего не могут обойти вопрос о типологии политичес-кого лидерства. И это отнюдь не случайно. Во-первых, привнесение в исследование определенной классифи(375)кации сообщает ему то необходимое теоретико-методологи-ческое основание, которое способствует осмыслению феномена лидерства с содержа-тельной стороны, позволяет не ограничиваться простым перечислением непосредственно-эмпирических характеристик того или иного политического деятеля, дает необходимую базу для сопоставления его с другими лидерами. Во-вторых, разграничение различных типов политических лидеров позволяет лучше понять, как, в силу каких особенностей (индивидуальных, социально-психологических, социально-политических, историко-куль-тур-ных) определенный человек становится неординарным, уникальным субъектом политического процесса в конкретном обществе. Наконец, в-третьих, та или иная класси-фикация политического лидерства (в зависимости от используемых критериев) зачастую помогает лучше понять и своеобразие конкретных форм политического участия людей вообще, особенности реального политического процесса в целом. Классификация политических лидеров строится на базе различных критериев. Можно, как это часто делается в современной научной литературе, вести речь о лидерстве авторитарном (предполагающем единоличное направляющее воздействие, основанное на угрозе применения силы) и демократическом (позволяющем членам группы участвовать в установлении целей и управлении ее деятельностью) [См.: Трофимов М.И. Политическое лидерство // Соц.-полит.науки.- 1991.- № 12.- С.37]. Критерием, по которому строится разграничение в данном случае, выступает стиль лидерства. Можно разграничивать виды лидерства на группы лидеров формальных (лидерство связано с установленными прави-лами назначения руководителя) и неформальных (лидерство возникает на основе личных отношений участников). Построение подобных простейших классификаций, базирующих-ся на одном критерии, в принципе ни для кого не составит труда. К примеру, напрашивае-тся разграничение групп лидеров в зависимости от масштаба деятельности (общенацио-нальной или региональной) или от конкретных форм политического участия лидера (в этом случае получим группы партийных лидеров, лидеров государства, лидеров забастовочного движения и т.д.). (376) Вполне естественным в таком контексте выглядит стремление исследователей придать типологии политического лидерства системный характер, попытаться не ограни-читься одним каким-то критерием, а использовать некую "связку", что как будто позволит создать определенную классификационную "сетку". Вот один из примеров подобных построений, который используется и в учебной литературе [См.: Проблемы политологии. Краснодар, 1991.- Ч. II.- С. 75]. Эта классификация базируется уже не на одном, а на трех критериях. Политических лидеров разграничивают следующим образом. Во-первых, по содержанию деятельности - на лидеров вдохновителей, разрабатывающих и предлагаю-щих программу поведения, лидеров-исполнителей, организующих выполнение уже заданной программы, и лидеров, являющихся одновременно и исполнителями, и органи-заторами. Во-вторых, по стилю лидеров делят на авторитарных, демократических и "невмешивающихся". При этом имеется в виду, чтд" авторитарный лидер требует монопольной власти, единолично определяет и формирует цели и способы их достижения, контролирует связь между членами группы, пытается повысить активность подчиненных административными методами, с помощью "железной требовательности", угрозы наказа-ния и т. п. Демократический лидер, напротив, тактичен, уважителен, объективен в отно-шениях с членами группы, инициирует максимальное участие каждого, не концентрирует ответственность, а старается распределить ее среди всех членов группы, создает атмо-сферу сотрудничества. "Невмешивающийся" старается уйти от решения проблемы, переложить ответственность на подчиненных, избегает конфликтов, старается не вмеши-ваться в ход деятельности группы. Наконец, в-третьих, по характеру деятельности различают универсальных (постоянно проявляющих лидерские качества) и ситуативных (обнаруживающих эти качества лишь в определенных ситуациях) лидеров. Положительно оценивая саму идею привлечения при создании классификации политического лидерства не одного, а нескольких критериев классификации, тем не менее относительно представленного варианта можно заметить следующее. Используемые критерии не вполне увязаны между собой, вследствие чего классификаци (377)онная "сетка" оказывается ограниченно "работоспособной". Действительно, нетрудно заметить, что какой-нибудь политический лидер, по стилю относящийся к группе "невмешивающихся", не может быть одновременно по характеру деятельности "универсальным", поскольку последний должен постоянно проявлять лидерские качества. Получается, что в рамках такой, использующей несколько критериев классификации, цен- тральным является вопрос о взаимном соотношении этих критериев, об их субординации. Это обстоятельство имеет важное значение с точки зрения методологии построения различных классификационных систем. Оказывается, для их создания вовсе недостаточно простого, механического объединения различных простейших классификаций, ибо итогом в таком случае будет не логическая, а эклектическая система типов политического лидерства. Этот факт заставляет задуматься над вопросом: в каком плане, в каком ракурсе вообще возможно выделение типов политических лидеров? В принципе создание классификационной "сетки" политического лидерства осущест-вляется в науке как минимум в двух планах. Один из них при выборе оснований класси-фикации исходит из критериев, которые в большей мере ориентированы на индивидуаль-ные характеристики-параметры конкретной личности политического лидера, на ее психо-логические, этические, интеллектуальные и другие свойства. Другой план предполагает ориентацию на критерии, отражающие социально-политическую обусловленность выде-ляемых типов политических лидеров, то есть на критерии, раскрывающие в первую очередь особенности реального политического процесса, выдвигающего тот или иной тип лидеров. Первое направление представляет большой интерес для политико-психологичес-кого анализа, второе - для собственно политологического и политико-социологического. Разумеется, вполне допустимы и попытки сочетания, объединения этих двух направ-лений. Однако при этом необходимо соблюсти как минимум следующие непременные условия. Во-первых, указанное сочетание должно осуществляться осознанно и специаль-но, ибо лишь так можно обеспечить "взаимоувязку" при выделении (по различным основаниям) групп политических лидеров. Во-вторых, надо учитывать, что построение (378) классификаций политического лидерства, ориентированных на характеристики индивидуальности лидера, зачастую носит, так сказать, "идеализаторский" характер, то есть такое построение в большей мере (по сравнению с другой ориентацией типологии) опирается на "подведение" характеристик и параметров личности реального человека под некие предельно абстрактные, соответствующие тому или иному "чистому" типу лидера наборы черт и качеств. Это вполне естественное для психологического анализа построе-ние не таило бы в себе ничего опасного и было бы вполне допустимо и в рамках конкрет-ных политологических исследований, нацеленных на разграничение различных групп реальных политических деятелей, если бы не одно "но". Как правило, в общий ход рассуждений оказывается "вплетен" и перечень качеств, необходимых политическому лидеру, по сути представляющий собой модель "идеального" политического лидера вообще. Вот пример такого перечня.'Политический лидер, как утверждает М. И. Трофи-мов, должен обладать следующими характеристиками: учитывать, выражать и отстаивать взгляды той или иной группы; интересы общества для него должны быть выше личных, именно это создаст ему в значительной степени авторитет; способность организовать действия; коммуникабельность и ораторские способности, политическая культура. Кроме всех прочих качеств, лидер - это личность, эрудированный, корректный, достойный в моральном отношении человек. Заметим еще: лидер должен быть подобен членам своей группы, своим последователям, людям, которыми он руководит. Он - "один из нас» (вспомним личности Р. Рейгана, "раннего" Б. Ельцина), должен иметь "с нами" одинаковые или близкие цели и интересы, убеждения и принципы [Трофимов М.И. Указ.соч.- С.39]. Такой перечень качеств политического лидера вполне естественно выглядит в рамках построения общей абстрактной модели "идеального лидера", но никак не может быть положен в основу политологической концепции лидерства, тем более в основу построения политологических классификаций лидерства, разумеется, если исходить из политологической ориентировки на анализ реального, а не умозрительного политического процесса. В самом деле, давайте задумаемся, есть ли (379) сегодня в мире хоть один реальный политический лидер, чей облик соответствует приведенному выше перечню? Вряд ли. Ибо данный набор черт и качеств, по сути представляет собой абсолютизацию советского восприятия того, каким должен быть политический лидер, содержит характе-ристики, напрочь лишенные конкретно-исторического содержания и не учитывающие цивилизационно-культурного многообразия современного политического процесса. Что, например, означает характеристика "политическая культура"? Какой конкретно тип поли-тической культуры имеется в виду? А как быть с такой чертой, как "достойный в мораль-ном отношении, корректный человек"? Интересно, В. Жириновский - корректный человек? С. Хусейн - достойный в моральном отношении или нет? А это, скажет читатель, смотря с каких моральных позиций оценивать его поведение и деятельность. И будет прав, особенно если добавит, что политика и мораль вообще находятся в сложных взаимоотношениях. Казалось бы, удачно выглядит в данном перечне качеств лидера при- мер Б. Ельцина как "одного из нас". Может быть, он также удовлетворяет и остальным критериям-характеристикам? Оказывается, не совсем, поскольку, кроме уже упоминавшегося этического критерия, его "поджидает" еще один труднопреодолимый барьер-параметр - "ораторские способности". Но зачем же тогда нужен, какую научную (политологическую) роль играет приведенный набор характеристик? В лучшем случае он дает возможность сопоставить различных политических деятелей с идеалом, констатировать их несоответствие этому идеалу по ряду параметров. Но он не позволит сопоставить реальных лидеров между собой, показать их общие и отличительные черты, разграничить их по группам. А это значит, что, предлагая конкретный вариант типологии политического лидерства, в частности объединяя в рамках этого варианта два различных направления классификации лидеров, необходимо избегать "идеализаторского" подхода при группировке лидеров по их индивидуальным качествам. Одним из основополагающих вариантов политико-социологической интерпретации типологии политического лидерства является классификация, предложенная М. Вебером. Многие политологи и сегодня опираются (380) на нее при анализе деятельности различ-ных политических лидеров, осмыслении феномена лидерства. Повышенный интерес к его типологии объясняется многими причинами, среди которых выделяются следующие. Во-первых, в ее рамках объясняются феномен бюрократизации социального управления и предлагаются средства ее ограничения. Во-вторых, выделение особого типа лидерства - харизматического - в русле концепции плебисцитарной демократии В. Вебера в настоящее время вызывает повышенный интерес с точки зрения поиска эффективных моделей смены типов политических режимов, перехода от тоталитаризма к демократии. Три основных выделяемых типа политического лидерства - традиционное, харизма-тическое и рациональное - соответствуют трем типам легитимного господства, описан-ного М. Вебером. Как нетрудно заметить, в данном случае классификация политического лидерства прямо увязывается с важнейшей характеристикой реального политического процесса. Имея в виду исторический опыт существования тоталитарных режимов XX в., позволительно будет поставить вопрос о выделении еще одного типа лидерства, назовем его условно "идеократическим". Дело в том, что при рассмотрении черт и особенностей тоталитарного политического режима, его принципиальной характеристикой оказываеся идеократичность! Именно во всевластной идеологии, а не в праве, не в традиции и даже не в харизме вождя1 тоталитарные режимы находят основание легитимности собственного существования. Соответственно к группе лидеров "идеократического" типа относятся те, кто становится политическим лидером в силу непосредственной приобщенности (чем в большей мере - тем лучше) к властвующей идеологии, к партии, церкви и иным организациям, продуцирующим, развивающим и защищающим это основание тоталитарного режима. В необходимости выделения данной группы лидеров как особой, не сводимой полностью ни к традиционному, ни к харизматическому, ни к рационально- легальному, типам, убеждают и примеры многих политических лидеров. К какому типу, например, следует (381) отнести Брежнева? Вряд ли он может быть охарактеризован как харизматический лидер; в крайнем случае речь будет идти об использовании харизмы предшественников (формула "от Ильича - до Ильича"), о рутинизации этой харизмы. В то же время едва ли лідерство Брежнева - это лидерство классического традиционного типа, особенно, если учитывать, что тоталитаризму вообще не присуща традиционность, в частности отсутствует преемственность при передаче власти из рук в руки, что на практике сопровождается потрясениями, изменениями курса, избранием прежнего лидера на роль "козла отпущения". (Как раз приход Брежнева к власти в октябре 1964 г. и является одним из показательных примеров такого рода "нетрадиционности".) Можно, наверное, усмотреть в правлении Брежнева и элементы лидерства рационально-легального типа, имея в виду бюрократизацию власти и т. п. явления "зрелого социализма". Но, во-первых, феномен советской бюрократии не тождественен бюрократизации управления, описанной М. Вебером; во-вторых, слишком уж мало было общего у советского социализма с европейским (либерально-демократическим) обществом-антиподом; в-тре- тьих, сам механизм реализации властных отношений в тоталитарном обществе вообще носит не рационально-легальный, а скрытый (закамуфлированный) и иррациональный характер. Конечно, можно было бы просто отмахнуться от проблемы лидерства Брежнева, сославшись на то, что он по своим данным - не лидер, а обычный партийный функционер, администратор. Но тогда останется без ответа центральный вопрос: почему, в силу каких обстоятельств подобный человек, не имеющий ярких индивидуальных качеств лидера, оказался в роли политического лидера, как он исполнял эту роль? Ведь, заметим, в годы его правления многие и у нас в стране, и на Западе, прекрасно понимая слабости его индивидуальности, воспринимали именно Брежнева как политического лидера СССР. Наконец, если считать политическими лідерами лишь ярких, самобытных, увлекающих за собой массы политиков, то тогда мы рискуем признать таковыми только харизматических лидеров. Брежнев, как нам представляется, был лидером "идеократического" типа, ставшим таковым в силу существовавшей партийно-коммунистической системы, которая (382) выталкивала "наверх" людей не одаренных, но исполнительных, не талантливых, но дисциплинированных, не принципиальных, но "с хорошей анкетой" и т. д. Роль политического лидера в данном случае приобреталась вместе с олицетворением, с персонификацией власти господствующей идеологии. И, разумеется, примеры лидеров подобного типа отнюдь не исчерпываются Брежневым; к этому типу могут быть отнесены многие другие лидеры бывшего Советского Союза и "братских" социалистических стран. Одно из несомненных достоинств типологии лидерства М. Вебера заключается в возможности трансформации одного типа в другой (правда, чаще это связано со сменой личности лидера) соответственно изменению типов легитимности политической власти. В первую очередь здесь следует отметить традиционализацию харизматического лидерства и подкрепление рационально-легального правления элементами традиционности или харизмы. Как представляется, выделение дополнительного "идеократического" типа лидерства не отрицает возможность подобной трансформации. Скажем, применительно к деятельности Горбачева на посту Генерального секретаря ЦК .КПСС, Председателя Верховного Совета СССР и Президента СССР условно можно вести речь об этапах преи-мущественно "идеократического" (1985 - 1987), преимущественно харизматического (1987 - 1989, а для Запада - до конца его правления) и преимущественно рационально-легального лидерства (1989 - 1991). Достоинством рассматриваемой типологии политического лидерства является также ее достаточно общий характер, вполне допускающий возможность собственной конкрети-зации, определенного "разветвления", усложнения классификации лидеров. В частности, она может послужить основой для дальнейшего выделения групп политических лидеров в зависимости от их индивидуальных качеств, свойств и черт. Интересный комбини-рованный вариант типологии можно получить, применяя в качестве дополнительной классификацию политического лидерства, предложенную американським специалистом по психологии политики професором М. Херманн [См.: Херманн М. Дж. Стили лидерства в формировании внешней политики // Полис. - 1991. - № 1.- С. 91 - 92]. (383) И хотя объектом исследования автора являлось внешнеполитическое лидер-ство, сам подход, думается, может быть использован применительно к политическому лидерству вообще. А подход этот подразумевает, что при рассмотрении феномена лидерства следует принять во внимание четыре основных момента: характер самого лидера; свойства его конституентов (последователей, избирателей, вообще всех политических субъектов, взаимодействующих с лидером); взаимосвязь между лидером и его конституентами; контекст или конкретную ситуацию, в которой осуществляется лидерство. Акцентирование на каждом из этих моментов отражается соответственно в четырех основных образахтипах (имиджах) лидера - "знаменосца", "служителя", "торговца" и "пожарного". Лидеры-"знаменосцы" отличаются собственным видением действительности. Им присущи стремление к кардинальному преобразованию существующей политической системы, способность определять динамику, темп, характер политических событий, формировать политическую проблематику. "Служитель" - это образ политика, старающегося постоянно выступать в роли выразителя интересов своих приверженцев, избирателей. На практике лидеры такого, типа в наибольшей мере склонны к популизму, говорят и руководствуются тем, что ожидают, надеются услышать, во что верят и в чем непосредственно нуждаются избиратели. Лидер-"торговец" стремится убедить своих конституентов подобно тому, как продавец товара стремится убедить покупателя купить товар (ситуация, понятно, несколько диковинная для советского человека, но совершенно естественная для рыноч-ной экономики). Конституенты как бы "покупают" идеи и планы лидера, вовлекаются в их осуществление. Повторим здесь вслід за М.Дж. Херманн высказывание Г. Трумэна: "Суть власти президента в том, чтобы объединить людей и попытаться убедить их делать то, что они должны делать без всякого убеждения" [См.: Херманн М. Дж. Указ, соч. - С. 92]. Наконец, лидеры-"пожарные" реагируют на вопросы и проблемы, уже предъявленные их конституантам реальностью, откликаются на события, уже порожден-ные конкретной ситуацией. (384) В принципе большинство политических лидеров сочетают в себе все четыре образа, то есть стараются не злоупотреблять каким-то одним из них. Но у разных лидеров тот или иной образ используется чаще остальных (и в целом, и применительно к различным конкретно-историческим отрезкам их деятельности), превалирует и на определенном этапе начинает восприниматься едва ли не как единственный. Так было, например, с Горбачевым в последние годы его правления, когда за ним внутри страны прочно утвер-дился образ лидера, не предвосхищающего события, а следующего за ними, пытающегося разрешить проблемы, уже поставленные жизнью и предельно обострившиеся, лидера, на полшага отстающего от реальности, а не опережающего ее, то есть лидера-"пожарного", причем такого, который начинает тушить пожар, когда огонь уже догорает1. В целом же, подчеркнем еще раз, выделение доминирующего образа лидера весьма относительно, допустимо лишь применительно к определенным этапам его деятельности, к конкретным вопросам. А это значит, что классификация лидерства, построенная на такой основе, эффективна не столько для значительных исторических интервалов, политических состояний, сколько для динамичных политических процессов, быстро изменяющихся политических условий. Именно данная классификация позволит "проследить" трансформацию образа политического лідерства соответственно изменению политической реальности, заметить позитивные и негативные последствия этой трансформации. Именно подобного рода группировка политического лидерства, как представляется, обретает особую значимость сегодня применительно к бістро меняющимся реалиям становления молодых националь- ных государств. Приведенная классификация вполне может выступать в комбинации с типологией лидерства, выделяющей традиционное, харизматическое, рационально-ле(385)гальное и вдеократическое лидерство. Смысл этой комбинации видится, во-первых, во взаимном дополнении политико-социологического и политико-психологического вариантов типоло-гии лидерства; во-вторых, в том, что она позволяет сочетать оценки деятельности конк-ретных лидеров в относительно продолжительных временных рамках и в конкретных ситуациях. Совместимость двух классификаций реализуется за счет выделения четырех образов лидерства в каждом из четырех основних политико-социологических типов лидерства. В итоге классификационная "сетка" включает в себя 16 групп политических лидеров. Разработка проблемы политического лидерства обретает более глубокий, развернутый характер в сочетании с исследованием политических элит (из которых как раз и рекрутируются лидеры). Этому посвящена следующая глава книги. |