Драч Г.В. - Культурология. - Р-на-Дону, 2002. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений Ростов нД Феникс, 2002. 608 с
 Скачать 6.31 Mb.
|
|
М. Хайдеггер (1889—1976). В его весьма сложном и многоаспектном 25 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 26 философствовании мы выделим лишь критику субъективизма. Для мышления, делающего человека своим средоточием, исходной посылкой и результатом, важнейшим вопросом становится вопрос «что есть человек ?» и поиск тех истоков, откуда он ведет свою историю. Начало собственного антропологизма это мышление видит в античной культуре. Поэтому между «человеком» новоевропейской метафизики и человеком «мерой всех вещей» Протагора ставится знак равенства, как и между метафизическими установками этих философов. Хайдеггер показывает, что это может быть достигнуто только путем истолкования греческих слов в другом их смысле. Декартовская концепция субъекта основана на отождествлении человеческого существа с объектом представления и на включении Я во всякое представление. Пред-ставленность Я в акте представления становится универсальным способом существования человека. Представляющее Я постоянно при-ставлено и к самому себе. Человек в качестве под-лежащего (subiectum) есть самость человека как лежащего-в-основе каждого представления. 48 У Протагора же человек есть мера всех вещей в смысле его соразмерения со всегда ограниченным кругом непотаенного и с границей потаенного. Ставится вопрос об отношении всего сущего (и человека как сущего) к Бытию. В изначальном смысле человек в качестве эк-зистирующего несет на себе вот-бытие (dasein), делая «вот» как просвет Бытия своей «заботой». Bom-бытие существует как брошенное, оно коренится в броске Бытия как посылающе-судьбоносного. Именно экзистенция, т. е. содержательное вы-ступание в истину Бытия, и возможность дезистенции, вы-хода к границам экзистирующего сущего, есть способ бытия человека 3 Тема языка становится, в сущности, центральной в философствовании Хайдеггера. Это неудивительно. Отвергнув бытийную истинность отношения субъекта к предметно-объективному миру, философ в языке находит связующее бытия и мысли, бытия и экзистирующего человека. Мысль дает бытию слово: в жили- ще языка обитает человек. Мыслители и поэты — хранителя этого жилища. Всем и каждому язык не выдает своей истинной сути. Он будто бы подчиняется напору субъекта и становится средством коммуникации, орудием господства субъекта над сущим. Это означает деградацию мысли, теряющей свою первоначальную значимость в качестве голоса бытия. Эту потерю мысль компенсирует превращением себя в «техне», в инструмент воспитания, образования, дела культуры. Точно так же и человек из хранителя истины бытия становится «живым существом» с языком как средством общения и передачи культурного наследия. И поскольку изначально мышлением и языком Запада были греческие мышление и язык, то они и подвергаются наибольшему искажению. Как же достигается постижение истины бытия в языке ? Оно может осуществляться в художественном творении, где с вещью совмещено и сведено воедино (symballein) еще нечто другое. Из совмещения разгорается спор и борьба (гераклитовский polemos) между совмещаемым, что составляет сущность одновременно поэзии, трагедии и истины. Сущность истины есть в себе самой первозданный спор за открытую средину, куда вступает и откуда выступает все сущее. Но и поэзия есть глагол несокрытости сущего, глагол мира и земли, сказание о просторах их спора. И так как поэзия (наряду с философией) хранит этот спор, сам язык в существенном смысле есть поэзия. Такое его понимание закрыто для субъективизма. Истина и язык зависят для него от самовластного субъекта 4 Философия Хайдеггера ярко отразила кризис человеческой субъективности и гуманизма в современной культуре. Выход 49 философа окружают не только враждебность и непонимание. Из немногих людей постепенно возникает «новое человечество» — сообщество, объединенное «созерцанием» и творящее философию как новую форму культуры. В самом же обществе, т. е. в греческом полисе, возникает и сопутствующее культурное движение «посредников», так или иначе соприкасающихся с кругом философских идей музыкантов, ораторов, поэтов, драматургов. Философия, систематически ставящая под сомнение традицию, примирялась с этой традицией в произведениях греческого искусства. Феноменология исходит из того, что история культуры в своем развитии ориентирована на лежащий в бесконечности нормативный образ. Он определяется не как некая структура, вычленяемая из наблюдения фактов, но как интенция сознания индивида или группы индивидов. В истории складывающейся евро- пейской сверхнации раскрывается заключенный в ней «телос», внутренне присущая истории разумная цель. Объективацией этого «телоса» и было возникновение греческой философии как деятельности, способной стать всеобщей нормой. Создается высшая духовность, поднимающаяся над различием и борьбой отдельных наций и объединяющая многие поколения людей. С ней-то и связаны для Гуссерля надежды на преодоление культурного кризиса в Европе. По-своему эту же проблему (общую, как мы уже отмечали, для всей философии культуры) решает виднейший ученик Гуссерля М. Хайдеггер (1889—1976). В его весьма сложном и многоаспектном философствовании мы выделим лишь критику субъективизма. Для мышления, делающего человека своим средоточием, исходной посылкой и результатом, важнейшим вопросом становится вопрос «что есть человек ? » и поиск тех истоков, откуда он ведет свою историю. Начало собственного антропологизма это мышление видит в античной культуре. Поэтому между «человеком» новоевропейской метафизики и человеком «мерой всех вещей» Протагора ставится знак равенства, как и между метафизическими 26 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 27 установками этих философов. Хайдеггер показывает, что это может быть достигнуто только путем истолкования греческих слов в другом их смысле. Декартовская концепция субъекта основана на отождествлении человеческого существа с объектом представления и на включении Я во всякое представление. Пред-ставленность Я в акте представления становится универсальным способом существования человека. Представляющее Я постоянно при-ставлено и к самому себе. Человек в качестве под-лежащего (subiectum) есть самость человека как лежащего-в-основе каждого представления. 48 У Протагора же человек есть мера всех вещей в смысле его соразмерения со всегда ограниченным кругом непотаенного и с границей потаенного. Ставится вопрос об отношении всего сущего (и человека как сущего) к Бытию. В изначальном смысле человек в качестве эк-зистирующего несет на себе вот-бытие (dasein), делая «вот» как просвет Бытия своей «заботой». Вот-бытие существует как брошенное, оно коренится в броске Бытия как посылающе-судьбоносного. Именно экзистенция, т. е. содержательное вы-ступание в истину Бытия, и возможность дезистенции, вы-хода к границам экзистирующего сущего, есть способ бытия человека . Тема языка становится, в сущности, центральной в философствовании Хайдеггера. Это неудивительно. Отвергнув бытийную истинность отношения субъекта к предметно-объективному миру, философ в языке находит связующее бытия и мысли, бытия и экзистирующего человека. Мысль дает бытию слово: в жили- ще языка обитает человек. Мыслители и поэты — хранители этого жилища. Всем и каждому язык не выдает своей истинной сути. Он будто бы подчиняется напору субъекта и становится средством коммуникации, орудием господства субъекта над сущим. Это означает деградацию мысли, теряющей свою первоначальную значимость в качестве голоса бытия. Эту потерю мысль компенсирует превращением себя в «техне», в инструмент воспитания, образования, дела культуры. Точно так же и человек из хранителя истины бытия становится «живым существом» с языком как средством общения и передачи культурного наследия. И поскольку изначально мышлением и языком Запада были греческие мышление и язык, то они и подвергаются наибольшему искажению. Как же достигается постижение истины бытия в языке? Оно может осуществляться в художественном творении, где с вещью совмещено и сведено воедино (symballein) еще нечто другое. Из совмещения разгорается спор и борьба (гераклитовский polemos) между совмещаемым, что составляет сущность одновременно поэзии, трагедии и истины. Сущность истины есть в себе самой первозданный спор за открытую средину, куда вступает и откуда выступает все сущее. Но и поэзия есть глагол несокрытости сущего, глагол мира и земли, сказание о просторах их спора. И так как поэзия (наряду с философией) хранит этот спор, сам язык в существенном смысле есть поэзия. Такое его понимание закрыто для субъективизма. Истина и язык зависят для него от самовластного субъекта 4 Философия Хайдеггера ярко отразила кризис человеческой субъективности и гуманизма в современной культуре. Выход 49 виделся Хайдеггеру в новом опыте мышления, исходящего из несокрытости истины бытия, мышления, возвращающегося к своим греческим первоистокам. Свершится ли такая мысль и как это произойдет — от этого зависит судьба европейской духовности. Философская традиция, связанная с феноменологией, постижение вот-бытия как бытия человека в своей сущности соединяет с описаниями сознания. Альтернативным направлением является психоанализ, ставящий перед западной культурой проблему бессознательного. Основоположником психоанализа был венский психиатр Зигмунд Фрейд (1856—1939). Исходный пункт его доктрины — гипотеза о существовании бессознательного как особого уровня человеческой психики, отличающегося от сферы сознания и оказывающего на нее мощное, порой скрытое воздействие. Психика состоит из трех слоев: Оно, Я и Сверх-Я. Бессознательное Оно — «кипящий котел инстинктов», унаследованных человеком, его безотчетные влечения и душевные движения. Сознательное Я — посредник между бессознательным и внешним миром, содействующий влиянию этого мира на бессознательную деятельность индивида. Сверх-Я — инстанция, олицетворяющая собой запреты и нормы социокультурного характера. Я пытается подчинить себе Оно; если это не удается, то Я подчиняется Оно, создавая лишь видимость своего превосходства над ним. Сверх-Я тоже может господствовать над Я, выступая в роли совести или смутного чувства вины. Сообразуясь с реальностью внешнего мира, Я вытесняет обратно в бессознательное неприемлемые желания и идеи (сексуальные, агрессивные, антисоциальные), сопротивляется их попыткам проникнуть в сознание. Сохраняющие активность неразряженные желания все же пытаются сделать это, маскируясь посредством механизмов бессознательного и обманывая бдительность Я. Прежде всего это происходит через сновидения, а также обнаруживается в ошибках, обмолвках и т. п.; в отдельных случаях столкновения бессознательных импульсов с Я принимают характер неврозов и душевных болезней, с которыми Фрейд встретился на раннем этапе своей деятельности как психиатр-практик. В дальнейшем он стал рассматривать процесс психического развития человека как биологически 27 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 28 обусловленный механизм 50 трансформации его сексуальной энергии (либидо), начиная с явлений детской сексуальности (учение о ней стало одной из наиболее известных новаций фрейдизма). Инстинктивный импульс либидо может быть или разряжен в действии, или вытеснен обратно в бессознательное, или же погашен посредством переключения энергии с социально и культурно неприемлемых на приемлемые и одобряемые цели (этот процесс на- зывается сублимацией). Под влиянием событий 1-й мировой войны и послевоенной анархии в Европе Фрейд несколько изменил свои концепции и ввел уже два инстинктивных «первичных позыва»: Жизнь, или Эрос, и Смерть (Танатос), — проявляющих себя как в бытии космоса и общества, так и отдельного человека, стремящегося к созиданию и разрушению, удовлетворению и самоуничтожению. В основе воззрений Фрейда на культуру лежит его убежденность в противоречии между природным началом, бессознательным, сексуальностью и насилием в человеке и нормами культуры, которая основана на отказе (добровольном или принудительном) от удовлетворения желаний бессознательного и существует за счет сублимированной энергии либидо, осуществляя жесткий контроль, цензуру инстинктов. Фрейд приходит к выводу, что развитие культуры ведет к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины и неудовлетворенности из-за подавления желаний, Фундаментальной предпосылкой его достаточно пессимистических размышлений было уподобление общественной психики индивидуальной, убеждение в общности личного и коллективного бессознательного. Согласно К. Юнгу, бессознательное представляет собой необозримый резервуар нашего «я», который связывает сознание (небольшую и содержательно бедную область психики, находящуюся под нашим контролем) со сферой инстинктивной жизни. Когда оно вступает в область сознания, то воспринимается им как нечто неизвестное и непонятное, а потому пугающее. Все неприемлемое для сознания, его «вытесненные» тенденции образуют верхний уровень — «тень» нашего разума, или индивидуальное бессознательное. Для проникновения в его глубинный сверхличностный слой фрейдовский метод редукции оказывается недостаточным; необходимо непосредственное «нисхождение» через поверхностные слои психики. Пройдя сквозь свою «тень», человек опускается в коллективное бессознательное, состоящее из ассоциаций и образов, имеющее историческую природу. Это открытая миру и равная ему по широте объективность, в которой «я» находится в самой непосредственной связи со всем миром. 51 В отличие от сознания в бессознательном человек непосредственно встречается с прошлым и будущим, переживая бессознательное как мир символов из древнейших и грядущих времен. Архетипы (психические структуры коллективного бессознательного), представляя собой вневременные схемы, согласно которым формируются образы, мысли и чувства живших и живущих людей, хранят первобытные формы постижения мира, коллективный исторический опыт, выраженный в мифах, символических изображениях. Сама история человека коренится в бессознательном, хотя и не все способны понять это. Люди часто живут в тех или иных традициях, утеряв связь с их архетипической символикой. Это и порождает кризис культуры — кризис отношения сознания к бессознательному, силы которого всегда активны, обладают особой энергией, позволяющей им самоинтерпретироваться, вмешиваться в ситуацию. Эмоционально заряженные образы могут разрушительно действовать на человека и на человечество. Для Юнга жизнь народов подвластна психологическому закону, «душа народа есть лишь несколько более сложная структура, нежели душа индивида». Только гармония сознания и бессознательного устраняет опасность, создавая здоровые и духовно богатые личности. Духовная культура, творчество также обусловлены бессознательным. Творческий процесс складывается из бессознательного одухотворения архетипа и его развертывания и оформления вплоть до завершенного произведения искусства. Архаический праобраз при этом всегда переводится на язык современности. «Здесь кроется социальная значимость искусства: оно неустанно работает над воспитанием духа времени, потому что дает жизнь тем фигурам и образам, которых духу времени больше всего недоставало» 5 Существенно иную интерпретацию бессознательного предлагает Ж. Лакан. Его структурный психоанализ выделяет в психике слои реального, воображаемого и символического. Первоначально Я человека (ребенка) не отчленено от окружающего мира, тождественного телу матери. Выделение из мира, отделение от материнского тела, образование Я, противопоставленного не-Я, оказывается нарушением исходного равновесия и источником психической драмы для индивида. Стремление заполнить возникший «зазор» Лакан называет потребностью. Реальное — это сфера недифференцированной потребности. Оно постоянно присутствует в психике человека, но вместе с тем абсолютно нерационально, недостижимо для научного исследования или рефлексии. 52 Воображение — это сфера индивидуального Я, образ самого себя, личной самотождественности. Оно призвано защитить человека от всяких потрясений, поэтому создает образ Я, который устраивает индивида и делает его устойчивым в отношениях с миром и партнерами по коммуникации. В этом смысле воображаемое есть область заблуждения человека относительно самого себя, где правит логика иллюзии. Потребность в воображаемом трансформируется в желание, управляемое принципом удовольствия (неудовольствия) и направленное на эмпирические объекты. Однако подлинное стремление человека 28 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 29 нацелено на слияние с миром. Достичь этого — значит получить признание с его стороны, стать объектом желания других. Здесь выявляется принципиальная зависимость индивида от окружающих его людей, обобщаемых Лаканом в понятии Другого, носителя символического. Символическое есть совокупность социальных установлений, норм, предписаний, запретов. Человек застает ее уже готовой и усваивает в основном бессознательно. Символическое персонифицируется в фигуре Другого, или Отца, поскольку именно через Отца постигается порядок культуры, социальный Закон. Символическое — область сверхличных, всеобщих социокультурных смыслов, задаваемых индивиду обществом, область бессознательного. «Субъект» у Лакана является не носителем сознания и культуры, а функцией культуры, точкой пересечения различных символических структур и приложения сил бессознательного. Сам по себе субъект — «ничто, «пустота», заполняемая культурным содержанием. Субъект как носитель норм символического взаимодействует с Я как носителем желания. Символическое стремится полностью подчинить себе индивида, задача Я — использовать фрагменты символического для создания собственного образа, тем самым уточняется понятие бессознательного, определяющегося как речь Другого, постоянно редактируемая воображаемым. Очевидно, что такая концепция бессознательного направлена против европейской философской традиции, пользующейся понятиями «человек», «субъект», «сознание». Философскому антропологизму психоанализом противопоставляется трагический и реалистический антигуманизм, констатирующий, что власть над сознанием человека принадлежит бессознательным структурам и механизмам (у Лакана — «машины»), которые формируют социум. |