Главная страница
Навигация по странице:

  • 5.4. Отношения интервьюер — информант в нарративном интервью

  • Готлиб Введение в социологическое исследование. Удк 316 ббк 60. 5 Г73 содержание


    Скачать 2.29 Mb.
    НазваниеУдк 316 ббк 60. 5 Г73 содержание
    АнкорГотлиб Введение в социологическое исследование.doc
    Дата01.02.2017
    Размер2.29 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаГотлиб Введение в социологическое исследование.doc
    ТипРеферат
    #1687
    страница19 из 25
    1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   25

    5.3. Стратегия проведения

    Одна из особенностей техники нарративного ин­тервью заключается в том, что тема беседы сообщается инфор­манту непосредственно перед началом, а не заранее: рассказ дол­жен быть экспромтом. До интервью в процессе переговоров о его проведении информанту следует сказать лишь несколько общих фраз, например что интервью будет затрагивать самые разнооб­разные аспекты, что ничего выходящего за рамки его компетен­ции не будет, а ответы формулируются в свободной форме.

    Необходимость получения рассказа-экспромта объясняется двумя моментами:

    • считается, что в таком рассказе, как правило, уменьшается вероятность появления пространных рассуждений, оценок вне связи с непосредственным жизненным опытом, с собы­тиями жизни;

    • считается, что содержание рассказа-экспромта в меньшей степени определяется особенностью ситуации взаимодей­ствия с интервьюером: неподготовленный к рассказу инфор­мант будет меньше стараться произвести впечатление на ин­тервьюера. В этом случае содержание рассказа будет в большей

    282

    Часть II • Исследовательские практики

    ТемаЗ • Метод интервью

    283


    степени соответствовать жизненному опыту рассказчика. Это, конечно, не означает, что влияние контекста, т.е. ситуации об­щения с конкретным интервьюером, будет полностью устране­но. «Я* как результат коммуникации всегда присутствует (вспомним концепцию трех «Я» рассказчика — см. Тему 2, Часть II). Вместе с тем считается, что значимость этого «Я» в рассказе-экспромте несколько уменьшится. Ф.Шютце полагает, что нарративное интервью как процеду­ра, процесс состоит из трех этапов1.

    • Первый этап — начало интервью и основной рассказ —
    исследователь кратко формулирует просьбу или общий вопрос.
    Это называется «нарративным импульсом», цель которого —
    стимулировать информанта к рассказыванию истории своей
    жизни. Нарративный импульс не должен затрагивать приват­
    ных или неприятных для информанта тем.

    После того как начался рассказ, функция интервьюера сво­дится кроли слушателя и стимулированию продолжения повест­вования кивками головы и обычными для заинтересованного слушателя репликами «Хм-хм», «Что было дальше?» и т.д. В случае если респондент заканчивает повествование, ин­тервьюер должен попытаться задать новый вопрос. При этом вопрос должен быть задан так, чтобы у рассказчика не было не­обходимости давать оценки и аргументы. Цель такого вопроса — стимулировать рассказ о периодах жизни, которые либо были недостаточно освещены, либо'вообще остались незатронутыми.

    • Второй этап — «фаза нарративных расспросов». Рассказ­чику задаются вопросы о событиях, упомянутых им ранее в своем повествовании. Опять речь идет не об оценках и аргу­ментации. Интервьюер касается прерванных линий рассказа, малопонятных для него мест и предлагает информанту допол­нить или прояснить их.

    • Третий этап — заключительная часть. Респондент по­лучает слово как «теоретик», развивая аргументацию, давая объяснения по поводу событий своей жизни. Таким «теорети­ческим» резюме интервью и завершается.

    Нарративное интервью, как правило, записывается на дик­тофон, а потом транскрибируется.

    1 Цит. по: Журавлев В.Ф. Указ. соч. С. 39-40.

    5.4. Отношения интервьюер — информант в нарративном интервью

    В отличие от методологии классического социологи­ческого исследования, устанавливающей монологичные, субъ­ект-объектные отношения между исследователем и исследуемым, методология качественного социологического исследования декларирует установление принципиально другого характера этих отношений: они становятся диалоговыми, субъект-субъ­ектными, отношениями равноправных партнеров исследова­тельского процесса.

    На уровне процедуры интервью это означает, что в качест­венном интервью в целом и в нарративном как его наиболее «ярком» виде отношения между интервьюером и информантом также должны быть субъект-субъектные.

    Однако действительно ли эти отношения являются межлич­ностными отношениями двух субъектов общения, можно ли их назвать подлинно субъект-субъектными? На наш взгляд, мето­дологический посыл качественной социологии в ситуации ре­альных взаимоотношений в процедуре интервью «дает сбой».

    В самом деле, социальные психологи утверждают, что меж­личностные отношения в процедуре общения (а интервью — это всегда общение) только тогда могут быть действительно субъект-субъектными, когда предполагают равенство партнеров в процессе общения, когда его участники выступают какравно активные и равно свободные партнеры. Вместе с тем в нарратив­ном интервью (как и в качественном вообще) интервьюер и ин­формант все же не могут рассматриваться ни как равно актив­ные, ни как равно свободные партнеры. Они — не равно активные партнеры в процедуре интервью в двух смыслах:

    1 — прежде всего, они по-разному вовлечены в процесс об­щения, при этом разная вовлеченность «задана» различиями в выполняемых ролях. Здесь, несомненно, большая вовлечен­ность информанта, в «свободном полете» рассказывающего ис­торию своей жизни или ее фрагмента. Вовлеченность ин­тервьюера здесь минимальна и сводится лишь к выражению знаков заинтересованности в рассказе. Она обусловлена самим императивным требованием его невмешательства в повество­вание информанта. Все то немногое, что он делает в процедуре

    284

    Часть II ' Исследовательские практики

    Тема 3 ' Метод интервью

    285


    интервью, — и «нарративный импульс», и всевозможные меж­дометия «гм», «ага», и короткие фразы типа «как это интерес­но», «неужели все это было» — служат только одной цели — максимально "раскрепостить"» информанта;

    2 — у исследователя и информанта совершенно разная моти­вация к участию в интервью. Для информанта это всегда навя­занная деятельность, общение здесь в большей или меньшей степени вынужденно. Конечно, в нарративном интервью эта вынужденность несколько сглаживается: рассказ о себе, своей жизни — обычная повседневная практика. В процедуре ин­тервью информанты часто оказываются увлеченными самим процессом, да и «проговаривание жизни» нередко выступает экзистенциальной потребностью поиска ее смысла: рассказывая свою историю жизни, человек зачастую «избавляется от неу­добной жизненной ситуации, изживает неприятности»'. Поэ­тому навязанная «обязательность» повествования нередко ухо­дит на второй план для информанта, хотя принципиально все-таки остается.

    Интервьюер и информант — не равно свободные субъекты общения, если под свободой понимать отсутствие жесткой рег­ламентации процедуры общения, ее неформальный характер. Действительно, подлинно свободное неформальное межлич­ностное обшение предполагает, что партнер сам по себе — цель общения, это фактически бескорыстное общение. В процедуре нарративного интервью (и качественного в целом) — другая ситуация. Жизненный мир информанта интересен исследова­телю прежде всего в контексте познавательной задачи, в гори­зонте его пусть интуитивного, смутного, но все же некоторого содержательного образа результата. Само поведение интервь­юера в процедуре интервью не есть проявление его личной за­интересованности, проявление его субъективности, но всегда лишь имитация непринужденной беседы, всегда искусственный и искусный способ «разговорить» информанта, чтобы его по­нять. Да и общение это достаточно «одностороннее»: сам ин­тервьюер не «раскрывает», как правило, себя, свой внутрен­ний мир.

    1 Бургос М. История жизни, рассказывание и поиск себя // Вопросы социологии. 1992. Т.1. № 2. С. 129.

    Исключение составляют современные феминистски ориен­тированные качественные исследования, пытающиеся «впи­сать опыт женщин в сферу научного рассуждения» и потому вынужденные «продвигаться к созданию новых методов, при­годных для описания женских жизней и их активности, не по­кидая при этом границ социологии»1. Для них характерна попытка изменить эти отношения, сделать их «более гуманны­ми», неиерархическими, осуществить реальное равноправное партнерство в процедуре интервью. Такое «переделывание» ти­пичных для качественного интервью отношений обусловлено прикладной направленностью феминистских исследований: стремлением преобразовать положение женщин, «просветить» их как группу, находящуюся в подчиненном положении в мужском мире. Фактически такие исследования — сплав ис­следовательской и преобразовательной деятельности. Не слу­чайно К.Панч выделяет особый тип исследования — actionresearch1(исследование с акцентом на преобразовательную деятельность), в ходе которого исследователь целенаправ­ленно старается одновременно производить сбор данных и изменять поведение женщин. Оба участника в таком ин­тервью равны в том плане, что они не только могут, но и должны активно взаимодействовать, апеллировать к своему личному опыту и опыту других, отвечать на вопросы друг друга. Интервьюер получает полное право активно оказы­вать влияние на ход мыслей собеседницы путем объяснения, убеждения. Чаще всего участники такого интервью стано­вятся друзьями, между ними устанавливаются близкие, дру­жеские отношения. Отношения, складывающиеся в таком интервью, — это практически неформальное межличностное общение.

    В качественном интервью и в нарративном как в его виде, не преследующем феминистских целей, иная ситуация: отношения интервьюер—информант все-таки иерархичны и в этом смысле — не подлинно субъект-субъектные. В то же время

    1 Клименкова Т. Феминистские стратегии интервьюирова­
    ния и анализа данных.

    2 Punch К. Op. oil. P. 143.

    286

    Часть II • Исследовательские практики

    ТвмаЗ • Метод интервью

    387


    здесь гораздо большая степень субъектной выраженности ин­форманта, гораздо меньшая степень регламентации процеду­ры общения в сравнении с классическим интервью. И пото­му эти отношения — не субъект-объектные. Очевидно, здесь имеет место особый тип субъект-субъектных отноше­ний, основанных на сохранении определенной дистанции, когда четко различаются интервьюер и исследуемый субъ­ект. Можно даже сказать, что у исследуемого субъекта оста­ется «объектная» сторона — ведь он интересен интервьюеру в первую очередь не как уникальная личность с набором уникальных характеристик, но как носитель именно техха-рактеристик, которые значимы с точки зрения целей и задач исследования.

    5.5. Проблема истины в нарративном интервью

    Мы уже говорили, что рассказ информанта в нарра­тивном интервью — это всегда и результат коммуникации ин­тервьюера и информанта, их совместного «здесь и сейчас» конструирования реальности.

    Реальное взаимодействие (вспомним прагматизм. — А-Г.) — это всегда и процесс производства самосознания субъектов общения. Важный элемент такого взаимодействия — это ожидания и оценки Другого, на которые каждый участник взаимодействия обязательно ориентируется. Отсюда и принципиальная драматургическая множественность иден-тичностеи индивида: взаимодействие, по И.Гофману1, всег­да происходит не столько между индивидами как субъекта­ми, целостными личностями, сколько между разными социальными ликами индивидов, как бы между изображаемы­ми ими персонажами.

    Это означает, что нарратив как продукт сотворчества иссле­дователя и информанта в значительной мере зависит от «лика» интервьюера, и прежде всего от того, к какой группе в резуль­тате процесса стереотипизации в процедуре интервью он отне­сен информантом.

    1 Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000. С. 52.

    Наш исследовательский опыт показывает, что отнесение информантом интервьюера к группе «юных, не знающих жизнь» порождает повествование, которое существенно отли­чается от нарратива как результата взаимодействия между ровесниками'. То есть один и тот же человек-информант мо­жет «выдавать» достаточно разные нарративы, зависящие от контекста, от того, как он определяет ситуацию общения с ин­тервьюером. Фактически это означает появление нарративов-черновиков, равнозначных нарративов, принципиально не имеющих «чистовиков», т.е. единственно «правильных» пове­ствований2.

    Но что делать с этим социологу, пытающемуся сквозь ин­дивидуальное «прозреть» типическое? Возвращаться не­сколько раз к одному и тому же информанту в надежде «ухва­тить» как можно больше его идентичностей, что сделать неимоверно трудно, и рассматривать каждый такой нарратив как самостоятельный? Или оставить эту пустую затею, до­вольствоваться получившимся нарративом и успокаивать себя тем, что получившееся после анализа таких нарративов теоретическое знание — всего лишь исследовательская ин­терпретация, не претендующая на «истину в последней инс­танции»?

    Впрочем, есть еще один выход — триангуляция, т.е. исполь­зование дополнительных методов, повышающих «обоснован­ность» теоретических выводов нарративного анализа (если, ко­нечно, социолог работает в рамках тяготеющего к научному направления качественных исследований).

    1 Это утверждение основывается на методическом экспери­менте, проведенном нами в рамках уже упоминавшегося исследования социально-экономической адаптации росси­ян. Жизненные истории, рассказанные 50-летней женщи­ной интервьюеру — студентке социологического факульте­та и через короткий промежуток времени (1,5 недели) — опытному социологу с 30-летним стажем, были фактически разные.

    * Лехциер В.Л. Апология черновика, или "Пролегомены ко всякой будущей...»//Новое литературное обозрение. 2000. №4.

    288

    Часть II • Исследовательские практики

    ТемаЗ • Метод интервью

    289


    6. Полуформализованное интервью

    Полуформализованное интервью представляет со­бой интервью с путеводителем, в котором обозначены темы бе­седы, а также внутри некоторых тем присутствуют закрытые вопросы (вопросы с готовыми ответами). Такое интервью за­нимает промежуточное, как мы уже говорили, положение на шкале комплексного критерия формализации, стандартизации и структуризации; стремится к умеренной директивности.

    С одной стороны, благодаря частичной формализации, данные, полученные с помощью таких интервью, сравнимы и пригодны для типологизации и математической обработки. Это делает их сопоставимыми и с количественными данными.

    С другой стороны, полуформализованное интервью доста­точно гибко и восприимчиво, «чтобы уловить и зафиксировать непредвиденные, но интересные повороты темы»': оно апел­лирует к естественному ходу мыслей респондента, давая ему возможность свободно высказываться на «своем языке». Воп­росы большей частью имеют самые общие формулировки в на­дежде получить разнообразный спектр ответов, не «пропущен­ных» сквозь исследовательскую решетку, как это имеет место в формализованном интервью. Сами формулировки также не являются жесткими и могут быть переформулированы близко к тексту. Промежуточность полуформализованного интервью проявляется и в степени разделения ролей исследователя и ин­тервьюера.

    В формализованном интервью с его единообразием и уни­фикацией интервьюер, как правило, только посредник между исследователем и респондентом, четко следующий инструкци­ям исследователя. Роли исследователя и интервьюера здесь максимально разделены. Интервьюеры в таком интервью — спе­циально обученные люди, составляющие обычно постоянно действующую сеть: они приглашаются для работы в очередном исследовании.

    В неформализованном качественном интервью, т.е. исполь­зованном в качественном исследовании и потому ориентиро-

    ванном на понимание информанта, чаще всего интервьюеры — сами исследователи.

    В полуформализованном интервью, которое используется в классическом исследовании, интервьюерами могут быть как ис­следователи, так и специально обученные люди.

    Российский исследователь этого вида интервью Н.В.Весел­кова' полагает, что термин «полуформализованное интервью» представляет собой название группы интервью, в которой мож­но выделить по меньшей мере два подвида: полуформализован­ное интервью мягкого и жесткого формата.

    Отнесение к жесткому или мягкому формату зависит от степени директивности-недирективности структуры ин­тервью, а значит, и техники интервьюирования. В жестком формате полуформализованного интервью путеводитель со­держит не просто темы, но и упорядоченный перечень форму­лировок вопросов. В мягком формате темы упорядочены в логической последовательности, что способствует плавному течению беседы. В то же время информант может «переска­кивать» с одной темы на другую, самостоятельно выбирая понятную ему последовательность. Интервьюер здесь под­держивает такой ход беседы, соответственно делая «перео­риентировку на местности» — записывая ответы в соответ­ствующий вопрос путеводителя.

    Такое полуформализованное-интервью, по мнению Н.В.Бе­седковой', по процедуре представляет собой оптимальный диа­лог2. Это — не фактически монологичная ситуация формализо­ванного интервью, где властвует интервьюер, жестко структурируя процедуру общения. Это и не ситуация нарратив­ного интервью с его «монологичностью наоборот», где властву­ет респондент, определяя ситуацию общения. Полуформализо­ванное интервью — это «улица с двухсторонним движением»: интервьюер не только задает определенным образом упорядо­ченные вопросы, но может и следовать за логикой информан­та, подстраиваясь под нее.


    1 Веселкова Н.В. Методические принципы лолуформалиэо-ванного интервью. С. 31.

    ' Веселкова И.В. Указ. соч. С. 30. 'Тамже. С. 43.

    Ю Гоглиб А.С



    290
    Часть II • Исследовательские практики

    7. Фокусированное групповое интервью
    1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   25


    написать администратору сайта