МЕРЫ КОСВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ В ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ. Уральский государственный юридический университет меры косвенного принуждения в исполнительном производстве а. А. Парфенчикова
 Скачать 320.15 Kb.
|
|
Во-первых, доказать факт сокрытия имущества или другого проявления недобросовестности очень сложно. Критерии не установлены в законе, и судебная практика также не находит единообразия в понимании того, что означает уклонение должника от исполнения требований, содержащихся в исполнительных документах. Так, Свердловский областной суд отказал в удовлетворении заявления об оспаривании постановления о временном ограничении права на выезд из России, ссылаясь на то, что сумма, взысканная с заявителя по решению суда, является значительной, требования исполнительного документа в полном объеме не исполнены, при этом выплаченные должником денежные средства по сравнению с суммой долга являются незначительными, а за счет удержаний из заработной платы единовременное погашение задолженности в полном объеме невозможно. Суд посчитал, что указанные обстоятельства свидетельствуют об уклонении должника от исполнения требований по погашению долга, содержащихся в исполнительном документе, выданном на основании судебного акта. При этом отсутствие какого-либо имущества, на которое можно обратить взыскание, не может свидетельствовать об уважительной причине неисполнения долгового обязательства <1>. -------------------------------- <1> Определение Свердловского областного суда от 27 ноября 2012 г. по делу N 33-14200/2012 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 12.09.2015). Аналогичное решение принято и Ростовским областным судом. Заявитель обратился в суд с заявлением о признании незаконными действий старшего судебного пристава, выразившихся в отказе снять временное ограничение права на выезд за рубеж, поскольку такой отказ является незаконным и необоснованным, а сам заявитель не только не уклоняется от исполнения решения суда, но и оказывает содействие в его исполнении. При этом он указал на то, что в результате запрета на выезд из России нарушаются его права и свободы, так как он, имея двойное гражданство, постоянно проживая со своей семьей в Германии, в результате ограничения его права на выезд лишен возможности видеться со своей семьей. Более того, заявитель представил судебному приставу-исполнителю заявление о направлении исполнительного листа в пенсионный фонд для ежемесячных удержаний. Другого имущества, на которое можно обратить взыскание, у должника нет, в связи с чем, по мнению заявителя, фактов его уклонения от исполнения решения суда не выявлено. Решением суда первой инстанции в удовлетворении заявления отказано. Апелляционный суд пришел к выводу, что доводы заявителя о его неуклонении от исполнения решения суда и написание заявления об удержании из его пенсии денежных средств не могут быть приняты во внимание, так как своевременное посещение судебного пристава-исполнителя по его требованию не является доказательством выполнения соответствующей обязанности по исполнению решения суда. Также суд исходил из того, что сумма задолженности является весьма значительной, активных мер по ее погашению должником не принимается. Доводы заявителя о возможности удержаний из его пенсии не были приняты судом во внимание, поскольку размер пенсии должника явно несоразмерен сумме долга. При таких обстоятельствах суд признал, что применение такой меры воздействия на должника, как установление ограничения на его выезд за границу, соразмерно допущенному им нарушению и не противоречит принципам разумности и справедливости <1>. -------------------------------- <1> Апелляционное определение Ростовского областного суда от 5 июня 2012 г. по делу N 33-5433 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 12.09.2015). Противоположную позицию изложил Тамбовский областной суд, разграничив неисполнение требований исполнительного документа и злостное уклонение должника от их исполнения. Межрайонная инспекция ФНС России по Тамбовской области обратилась в суд заявлением об установлении временного ограничения на выезд за рубеж в отношении гражданина, имеющего задолженность перед бюджетом по уплате единого налога на вмененный доход для отдельных видов деятельности. Решением суда первой инстанции в удовлетворении заявления было отказано, с чем согласился апелляционный суд, придя к выводу о несоразмерности применения такой серьезной меры ограничения конституционных прав гражданина, как ограничение права на выезд, размеру требований, содержащихся в исполнительном документе. В своем решении суд указал, что ограничение права на выезд за пределы государства является серьезной мерой ограничения конституционных прав гражданина, основанием для применения которой является уклонение гражданина от исполнения обязательств, наложенных на него судом или иным полномочным государственным органом. Являясь мерой воздействия на должника, уклоняющегося от исполнения обязательств, ограничение выезда с территории РФ может быть применено к должнику только в том случае, если это уклонение имеет виновный, противоправный характер <1>. -------------------------------- <1> Апелляционное определение Тамбовского областного суда от 6 августа 2012 г. по делу N 33-2090 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 12.09.2015). Таким образом, следует отметить, что в судебной практике нет единства в понимании того, что означает уклонение должника от исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе. В одних решениях суды указывают, что об уклонении должника свидетельствуют такие обстоятельства, как значительная сумма долга, неисполнение требований исполнительного документа в полном объеме, невозможность достичь единовременного погашения задолженности в полном объеме за счет мер имущественного характера (например, удержаний из заработной платы), незначительность выплат по сравнению с суммой долга. Вместе с тем можно встретить и иную позицию, согласно которой суды рассматривают временные ограничения права на выезд за пределы государства в качестве крайней меры воздействия на должника, указывая, что она может применяться только в том случае, если уклонение имеет виновный, противоправный характер. Такое расхождение среди судов подтверждает сложность определения категории злостного уклонения от исполнения и недобросовестности в действиях должника. Во-вторых, подход, предполагающий установление мер косвенного принуждения только в отношении злостных должников, возвращает к вопросу об их правовой природе. Применение личных ограничений только к определенной категории должников приобретает черты юридической ответственности, к которой привлекаются исключительно те должники, чьи действия имеют противоправный характер. Главным критерием использования средств косвенного воздействия в таком случае является наличие вины, поскольку самого по себе неисполнения судебного или иного подлежащего исполнению акта недостаточно для ограничения личных прав, требуется препятствие совершению судебным приставом-исполнителем принудительных действий. Как указывалось в предыдущих главах, меры косвенного принуждения нельзя рассматривать в качестве юридической ответственности, поскольку они имеют своей целью не наказать должника, а мотивировать его к исполнению предписанных требований. В-третьих, механизм борьбы с недобросовестными должниками уже предусмотрен в российском законодательстве: за невыполнение законных требований судебного пристава-исполнителя, выражающееся в том числе и в предоставлении недостоверных сведений о своих имущественных правах, должник может быть привлечен к административной ответственности на основании ст. 17.14 КоАП РФ, выражающейся в обязанности выплатить штраф. В данном случае имеет место ответственность в ее традиционном представлении, и, разумеется, меры косвенного принуждения к ней отнести нельзя. Однако, поскольку предложенная модель применения личных ограничений предполагает его использование на началах вины должника, что позволяет говорить о схожей природе ответственности и личных ограничений, можно сделать вывод, что рассматриваемые меры являются промежуточной категорией между стимулированием должника и привлечением его к ответственности. С одной стороны, должник может быть привлечен к имущественной ответственности, с другой - ограничен в личных правах. Такой вариант применения методов косвенного принуждения должника к исполнению требований исполнительных документов требует установления очередности применения двух возможных мер - привлечения к ответственности и личного ограничения. С одной стороны, если и при рассмотрении данной проблемы руководствоваться характером прав, на которые оказывается воздействие, то тогда использование методов косвенного принуждения допустимо только после привлечения должника к административной ответственности. С другой стороны, логичным представляется использование судебным приставом-исполнителем в первую очередь тех рычагов воздействия на должника, которыми он располагает в соответствии с законодательством об исполнительном производстве, и только потом привлечение к административной ответственности на основании КоАП РФ. Что касается требований неимущественного характера, то в ст. 105 Федерального закона "Об исполнительном производстве" установлена очередность применения всех возможных санкций в отношении должника. Если должник не исполняет требования судебного пристава-исполнителя совершить определенные действия, то судебный пристав-исполнитель выносит постановление о взыскании исполнительского сбора и устанавливает для должника новый срок для исполнения. Если должник не исполняет требования во вновь установленный срок, то судебный пристав-исполнитель составляет протокол о привлечении должника к административной ответственности и только после этого применимы меры принуждения, установленные законодательством об исполнительном производстве. В отношении требований имущественного характера вопрос остается открытым. Наиболее верным представляется установление очередности с точки зрения неблагоприятных последствий, которые вынужден нести должник вследствие применения в отношении его как меры ответственности за нарушение законодательства об исполнительном производстве, так и личного ограничения. С одной стороны, ответственность представляет собой новую юридическую обязанность, которой не существовало для должника до совершения им правонарушения. Личные ограничения новой обязанности не возлагают, а способствуют исполнению существующей, поэтому привлечение к ответственности следует осуществлять только в том случае, если меры косвенного принуждения должника к исполнению судебного или иного подлежащего исполнению акта не возымели действия. Однако следует иметь в виду, что рассматриваемые меры имеют последствия разного характера: личного и имущественного. В то время как средства косвенного принуждения предполагают личные лишения для должника, мера привлечения к ответственности связана с издержками имущественного характера. Размер штрафа, установленный ст. 17.14 КоАП РФ, не столь высок, чтобы представлять для должника серьезные лишения. Административный штраф в отношении граждан составляет от 1 000 до 2 500 руб. Сравнивая с ограничением, например, права на выезд за пределы страны или с изъятием водительских прав, административный штраф представляется менее суровой санкцией, поэтому и применять его следует первоначально, оставляя средства косвенного принуждения в качестве крайней меры. Однако приведенные рассуждения хотя и не лишены смысла, тем не менее иллюстрируют существенный недостаток предложенной концепции: для борьбы с недобросовестными должниками, препятствующими ходу исполнительного производства, законодатель создал отдельные механизмы, в то время как ограничения личных прав направлены на любых должников, не исполняющих судебные решения или акты иных юрисдикционных органов добровольно, и в этом смысле они являются обычными мерами воздействия, а не предусмотренными для крайних либо экстренных случаев или для наказания должника. Таким образом, представляется возможным сделать вывод, что конструирование концепции использования института личных ограничений в исполнительном производстве на основании поведения должника является неубедительным и создает целый комплекс последующих проблем - определения, что есть злостное уклонение от исполнения судебных и иных юрисдикционных актов, доказывания проявления недобросовестности в действиях должника, а также приводит к необходимости соотношения с мерами административной ответственности. Более обоснованным является рассмотрение ограничений личных прав должника в качестве регулярных и обычных способов принуждения, для применения которых достаточно пропуска срока для добровольного исполнения. Безусловно, ограничения личных прав могут представляться для должника достаточно болезненными, но не настолько, чтобы рассматривать их в качестве крайней меры и значительно сокращать круг лиц, в отношении которых может использоваться косвенное принуждение. Что касается тех случаев, когда у должника действительно нет имущества, но, несмотря на это, ограничение личных прав установлено, такую ситуацию также нельзя считать критической. В подобных обстоятельствах меру косвенного принуждения невозможно оценивать в качестве сурового способа воздействия на должника, порождающего для него неблагоприятные последствия, поскольку если должник в действительности не располагает ни денежными средствами, ни имуществом, то наверняка он не пользуется своими правами ни на выезд за рубеж, ни на управление транспортным средством и такие права не представляют для него ценности, а значит, их ограничение не может быть болезненным. Более того, с недавнего времени в России действует институт банкротства физических лиц, что также может стать решением обозначенной проблемы и выходом для должника из затруднительной ситуации, позволив исключить возможность установления в отношении его ограничений личного характера. 2.3. Применение мер косвенного принуждения в отношении ограниченного круга требований Прежде всего следует отметить, что последующие два подхода не содержат в себе ни разграничения случаев применения мер косвенного принуждения на основании поведения должников, ни последовательности установления ограничений личного и имущественного характера и, следовательно, представляют собой более широкую по сравнению с изложенными выше концепциями область применения института косвенного воздействия. Предлагаемые далее механизмы предполагают единовременное установление личных ограничений и мер принудительного исполнения, однако не ведут к их отождествлению и взаимозаменяемости, поскольку, они, во-первых, отражают специфические черты мер косвенного принуждения, во-вторых, снижают усмотрение судебного пристава-исполнителя при выборе той или иной меры воздействия в конкретной ситуации, в-третьих, создают определенные границы вторжения в сферу личных прав и свобод должника. Одной из таких концепций применения в отношении должника мер косвенного принуждения может стать установление исчерпывающего перечня требований, при неисполнении которых должник ограничивается в личных правах (например, при неисполнении алиментных обязательств или уклонении от возмещения вреда, причиненного преступлением), иными словами, в отношении требований, неисполнение которых представляет собой наибольший социальный ущерб. Такой подход заключает в себе еще одну иерархию, в основу которой положена не сама по себе дифференциация прав, на которые оказывается воздействие, а весомость требований, подлежащих принудительному исполнению. В случае неисполнения предписаний незначительного характера, в соответствии с данным порядком применения мер косвенного принуждения, недопустимо ограничивать личные права должника, поскольку это не отвечает требованию соразмерности и нарушает баланс интересов сторон исполнительного производства. Существенным аргументом против такой позиции может быть оценка того, какой процент составляет каждый из видов требований, подлежащих принудительному исполнению. В результате может оказаться, что налоговые требования или штрафы, ввиду признания их незначительными по сравнению с другими, не будут эффективно исполняться вследствие недопустимости использования косвенного принуждения, составляя при этом весомую часть совокупности всех исполнительных производств, что в целом может привести к снижению общих показателей исполнения юрисдикционных актов. Кроме того, затруднительным представляется поиск критерия дифференциации требований на весомые и незначительные, поскольку данный вопрос имеет весьма оценочный характер. Конечно, исполнение требований о взыскании алиментов на содержание несовершеннолетних детей имеет особое значение, поскольку в данном случае речь идет о нарушении прав ребенка, который нуждается в усиленной государственной защите. Вместе с тем существует также и критерий субъективной значимости, когда неисполнение того или иного предписания должником может иметь для взыскателя принципиальное значение, относиться к вопросам жизненно важным, но при этом в силу объективного критерия данный вид требования может быть обойден вниманием законодателя ввиду его незначительности. Наконец, уклонение от исполнения любых предписаний само по себе является основанием применения государственного принуждения в отношении должника, поскольку неисполнение требований в срок, установленный для добровольного исполнения, представляет собой избегание или отказ от выполнения предписанных обязательств, что создает преграды для поддержания правопорядка и благополучного правового климата в государстве. Поэтому в данном случае следует допустить возможность воздействия на личные права должника при принудительном исполнении любой категории требований. Однако следует привести также аргументы в пользу предложенной концепции, которые, как представляется, имеют больший вес, нежели изложенные выше доводы против. Во-первых, несмотря на то что определение того, какие виды требований нуждаются в повышенном внимании как законодателя, так и правоприменителя, представляет не самую простую задачу, справиться с ней все же гораздо легче, чем пытаться искать, какие из всех существующих на сегодняшний день мер принуждения являются наиболее суровыми и болезненными для должника. Настаивая на необходимости ограничения воздействия на личные права должника, следует отметить, что границы не должны быть неоправданно узкими, что предполагает концепция установления очередности, или дифференциации, поведения должника, вместе с тем они не должны быть размытыми. Выстраивание определенной иерархии в рамках различных категорий требований способно стать обоснованной опорной точкой в нахождении компромисса между позицией о том, что ограничения личных прав являются крайней мерой, и суждением об их эффективности как о центральном критерии. Предложенная концепция учитывает личный характер прав, на которые оказывается воздействие, и поэтому не допускает применения мер косвенного принуждения в неограниченных случаях, при этом она не обходит вниманием стимулирующую направленность данных мер, что полностью игнорируется двумя предыдущими подходами. Проведя грань между различными видами содержащихся в исполнительных документах предписаний, можно в значительной степени устранить проблему соразмерности применяемых ограничений требованиям взыскателя и, следовательно, обеспечить адекватный баланс интересов сторон исполнительного производства. Как указывает М.З. Шварц, ограничение права на выезд за границу или прав на управление транспортным средством в целях понуждения к исполнению алиментной обязанности не вызывает возражений с точки зрения пропорциональности <1>. Очевидно, некоторые из категорий требований, например о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного здоровью, имеют особый характер, поскольку данная категория должников является объектом повышенной защиты, а неисполнение подобного рода обязательств наносит серьезный социальный ущерб. -------------------------------- <1> Шварц М.З. Доклад "Пределы и последствия ограничения прав должника" на VI Международной научно-практической конференции ФССП России "Ограничение прав должника: новеллы законодательства и практика применения". Кроме того, предложенная концепция содержит в себе отражение необходимой юридической связи между защищаемым интересом взыскателя и устанавливаемой в отношении должника мерой принуждения. Безусловно, должник, причинивший взыскателю вред или игнорирующий нужды своего ребенка, с точки зрения господствующих в обществе моральных постулатов заслуживает права нести более неблагоприятные последствия своих действий, нежели, например, должник, вовремя не уплативший незначительный штраф. Во-вторых, в некоторых зарубежных правопорядках выбор той или иной меры принуждения должника к исполнению судебных решений и иных подлежащих исполнению актов основывается именно на дифференциации содержащихся в исполнительных документах требований. Так, в ФРГ, например, вся система принудительного исполнения полностью построена на разграничении различных категорий требований, для каждой из которых предусмотрена своя процедура исполнения <1>. Так, исполнительное производство в Германии делится на исполнение денежных требований и иных требований, внутри этих двух видов также существует классификация. Исполнение денежных требований подразделяется на несколько категорий на основании того, за счет какого имущества должника будет достигнуто исполнение: за счет движимого или недвижимого имущества. Исполнение денежных требований за счет движимого имущества должника также делится на несколько подвидов: исполнение за счет движимых вещей, перевода прав требования или иных имущественных прав. К исполнению иных требований относятся предписания о передаче вещи (требования о виндикации), о совершении действия или о воздержании от его совершения, а также о выражении волеизъявления. Меры косвенного принуждения предусмотрены только в случае исполнения требований о совершении действия или воздержании от его совершения. -------------------------------- <1> См., например: Brox H., Walker W.-D. Opt. cit.; Jauernig O., Berger C. Op. cit.; Lackman R. Op. cit. В Англии действует подобный подход, когда гражданский арест допускается только в отношении определенных категорий требований, а именно в случае уклонения должника от уплаты штрафов, налогов или алиментов на содержание несовершеннолетних детей, а такие меры, как изъятие водительских прав или отказ в их получении, а также запрет на выдачу документов, подлежат применению только в отношении родителя, уклоняющегося от уплаты алиментов на содержание несовершеннолетних детей <1>. -------------------------------- <1> Елисеева М.Н. Указ. соч. В-третьих, следует признать, что российское законодательство об исполнительном производстве развивается именно в направлении, предложенном данной концепцией: нововведение об ограничении права на управление транспортными средствами допустимо только в рамках принудительного исполнения требований о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного здоровью, возмещении вреда в связи со смертью кормильца, имущественного ущерба и (или) морального вреда, причиненных преступлением, требований неимущественного характера, связанных с воспитанием детей, а также требований о взыскании административного штрафа, назначенного за нарушение порядка пользования специальным правом. Такой подход законодателя следует считать оправданным и справедливо ограничивающим круг использования косвенного воздействия на должника. Хотя норма, позволяющая судебным приставам-исполнителям ограничивать право должников на управление транспортными средствами, является новой и практика ее применения еще не сложилась, саму формулировку, содержащую в себе определенные границы вторжения в личную сферу должника, стоит признать удачной. Естественно, очередное ограничение подобного рода будет вызывать резонанс в обществе в течение длительного времени, тем не менее законодатель, основываясь на предыдущем опыте ограничения права на выезд, предложил в данном случае более детальную и обоснованную регламентацию. Исходя из изложенного выше возникает вопрос: должен ли быть установлен аналогичный подход в отношении ограничения права должника на выезд из страны и сокращен круг требований, в отношении которых допустимо применять данную меру? С одной стороны, поиск универсального подхода предполагает единообразное применение всех предусмотренных в законе ограничений подобного рода. С другой стороны, данные ограничения, хотя и относящиеся исходя из присущих им специфических признаков к одной группе и образующие институт косвенного принуждения, представляют собой воздействие на разные права должника. Запрет на выезд за границу вполне объективно можно оценивать как менее жесткую меру по сравнению с ограничением перемещения в принципе, а именно к этому ведет установление временного запрета на управление транспортным средством. Лишение возможности пользоваться автомобилем действительно создает крайнее неудобство для должника, вносит неблагоприятные изменения в его образ жизни, поэтому можно с уверенностью предположить, что оно оценивается им как более нежелательное по сравнению с ограничением выезжать за рубеж. Если в рамках сравнения мер имущественного и личного характера очень непросто установить, какая из них является наиболее болезненной и способной оказать реальный стимулирующий эффект на должника, то при сопоставлении нескольких личных ограничений провести подобную грань значительно легче. Даже основываясь на общих статистических данных, можно с уверенностью утверждать, что на сегодняшний день в связи с разного рода экономическими и политическими факторами не столь высокий процент граждан выезжает за границу, в то время как собственным транспортным средством обладает огромное количество людей. Такое положение дел позволяет сделать вывод, что рассматриваемые меры косвенного воздействия заключают в себе различные по степени неблагоприятные последствия для должника, поэтому вполне правомерным представляется установление более жестких границ применения именно для ограничения права управления транспортным средством. Вместе с тем данное утверждение не означает, что порядок ограничения права должника на выезд за границу, существующий на сегодняшний день, является в полной мере удовлетворительным, и необходимость его изменения неоднократно подчеркивалась в настоящей главе. Поэтому представляется возможным предложить следующую концепцию, оптимально подходящую для применения указанной меры косвенного принуждения. 2.4. Установление исключений применения мер косвенного принуждения Следует отметить, что законодатель избрал путь установления детальных и регламентированных условий применения личных ограничений и исключительных обстоятельств, не допускающих косвенного воздействия на должника, наиболее приемлемым направлением развития данного института. Об этом свидетельствует, во-первых, закрепление перечня исключений из общего правила об ограничении должника в праве на управление транспортным средством. Временное ограничение на пользование должником специальным правом не может применяться в случаях: если установление такого ограничения лишает должника основного законного источника средств к существованию; если использование транспортного средства является для должника и проживающих совместно с ним членов его семьи единственным средством для обеспечения их жизнедеятельности с учетом ограниченной транспортной доступности места постоянного проживания; если должник является лицом, которое пользуется транспортным средством в связи с инвалидностью, либо на иждивении должника находится лицо, признанное в установленном законодательством РФ порядке инвалидом I или II группы либо ребенком-инвалидом; если сумма задолженности по исполнительному документу (исполнительным документам) не превышает 10 тыс. руб.; если должнику предоставлена отсрочка или рассрочка исполнения требований исполнительного документа. Во-вторых, 27 июля 2013 г. вступило в силу изменение, устанавливающее дополнительное основание применения временного ограничения права на выезд из России для требований имущественного характера: сумма задолженности должна составлять более 10 тыс. руб., в противном случае ограничение выезда является недопустимым. Вместе с тем единственного обстоятельства, исключающего возможность применения права на выезд за рубеж на основании суммы долга, недостаточно, поэтому соответствующую норму закона необходимо дополнить и другими условиями, не допускающими установления личного ограничения, принимая во внимание высокую вероятность внедрения в российское исполнительное производство новых мер косвенного принуждения. Во-первых, ограничение личных прав, в том числе и права на выезд за рубеж, не должно допускаться, если должник или иное лицо, находящееся на его иждивении, являются инвалидом, поскольку такие граждане являются объектом особой социальной защиты и их статус, безусловно, предполагает необходимость предоставления разного рода льгот. Во-вторых, если реализация того или иного личного права неразрывно связана с профессиональной деятельностью должника, то установление ограничения в отношении такого права противоречит главной задаче исполнительного производства - исполнению соответствующего юрисдикционного акта, поскольку лишает должника источника дохода, без которого исполнение в принципе окажется невозможным. Например, если профессиональная деятельность должника предполагает регулярные рабочие поездки за рубеж, то должник не может быть ограничен в выезде. Обосновать судебному приставу-исполнителю подобную специфику своей деятельности для должника не составит тяжелого труда, поскольку организация и проведение рабочих поездок оформляются в установленном порядке и в официальной форме. Если должник проходит обучение за границей, то его право на выезд за пределы страны также не может быть ограничено. В-третьих, ограничение права на выезд за рубеж представляется недопустимым в том случае, если должник выезжает за границу на лечение или сопровождает на лечение члена семьи. Кроме того, должник не может быть ограничен в выезде из России в случаях чрезвычайных обстоятельств, заставляющих должника выехать за рубеж: например, если у должника есть родственник, проживающий за границей, в жизни которого возникла определенная ситуация, требующая участия со стороны должника, или когда выезд за рубеж связан с получением какой-либо награды или с выполнением должником той или иной профессиональной задачи, решение которой не может быть поручено другому лицу. Подобных чрезвычайных обстоятельств может быть много, поэтому должнику должна быть предоставлена возможность обратиться к судебному приставу-исполнителю с просьбой о снятии временного ограничения права на выезд с обоснованием причины, чтобы не терять времени на обжалование соответствующего постановления в судебном порядке. В-четвертых, временное ограничение права на выезд не может применяться в случае, если должнику предоставлена отсрочка или рассрочка исполнения требований исполнительного документа, поскольку в таких обстоятельствах принудительное воздействие на должника представляется сомнительным. В целом следует подчеркнуть, что должнику, не препятствующему процессу принудительного исполнения, взаимодействующему с судебным приставом-исполнителем, может быть предложено вместо применения ограничения предоставить соответствующую информацию о его имуществе, особенно если судебный пристав-исполнитель не смог самостоятельно установить его наличие после проведения необходимых розыскных мероприятий. Судебный пристав-исполнитель должен обеспечивать координацию сторон исполнительного производства, содействовать достижению между ними согласия относительно применения мер принудительного исполнения. При надлежащем взаимодействии представляется возможным избежать установления болезненных для должника ограничений. Поэтому следует признать, что роль судебного пристава-исполнителя очень велика в соблюдении надлежащего баланса интересов сторон исполнительного производства, поскольку даже детально разработанное законодательство не охватывает все ситуации, возникающие в практической сфере. Задачей судебного пристава-исполнителя при применении мер косвенного принуждения является понимание того, что личные ограничения предназначены не для наказания должника, а для его мотивации к самостоятельному исполнению и представляют собой дополнительный механизм воздействия с целью исполнения судебных решений и иных подлежащих исполнению актов. Следует отметить, что практика установления перечня условий, исключающих применение той или иной меры косвенного принуждения, широко используется в зарубежных правопорядках, что было предметом подробного рассмотрения предыдущей главы. Таким образом, концепция установления перечня условий, исключающих оказание косвенного воздействия на должника, представляется наиболее убедительной как для ограничения права на выезд за рубеж, так и для временного запрета на управление транспортным средством в сочетании с ограниченным кругом категорий требований, за неисполнение которых допускается применение данной меры. В связи с этим единственное на сегодняшний день основание, не допускающее установления временного ограничения права на выезд, следует дополнить и другими обстоятельствами, при наличии которых указанное ограничение не подлежит применению. Создание такого рода перечня исключений представляется достаточным для ограничения права на выезд за рубеж, поэтому определения конкретных видов обязательств, как это необходимо в случае ограничения права на управление транспортным средством, не требуется. Хотя подобные различия в порядке применения разных мер косвенного принуждения свидетельствуют о том, что единый универсальный подход найти не удалось, тем не менее в обоих случаях получилось ограничить вмешательство в сферу личных прав должника в той степени, в какой это необходимо. Почти десятилетняя практика применения временных ограничений права на выезд должника из России доказала эффективность данной меры, поэтому излишнее сужение случаев ее использования было бы неоправданным. Вместе с тем недопустимо игнорировать ситуации, при которых запрет выезжать за границу действительно ущемляет права должников, поэтому установление предложенных исключительных условий является сбалансированным и взвешенным решением рассматриваемой проблемы. Важно также еще раз обратить внимание на то, что данный подход для применения обоих ограничений предполагает их единовременное использование наряду с мерами принудительного исполнения. С одной стороны, такой порядок действует в настоящий момент, а он неоднократно подвергался в нашей монографии критике. С другой стороны, важно отметить, что принципиальным недостатком существующего на сегодняшний день механизма принуждения должника к исполнению судебных решений и иных подлежащих исполнению актов является именно отождествление мер имущественного и личного характера. Избежать подобного отождествления позволяет не только установление последовательности в применении этих различных по своей правовой природе мер, но и порядок применения личных ограничений, сконструированный таким образом, чтобы в нем нашли отражение все особенности и специфические черты данного института. Первоначальное применение мер принудительного исполнения и оставление способов косвенного воздействия в стороне до момента, когда ограничения имущественного характера будут исчерпаны, не отвечают данным критериям и противоречат признакам и целям рассматриваемого института. За счет установления ограниченного перечня категорий требований и обстоятельств, исключающих препятствие к реализации должниками своих личных прав, сфера применения мер косвенного принуждения сужается, но не чрезмерно, сокращается пространство для потенциальных злоупотреблений со стороны судебного пристава-исполнителя, и механизм использования данного института предстает более регламентированным и конкретизированным. Важно понимать, что ограничения личных прав наряду с имущественными не смещают центр тяжести на личность должника, личность остается неприкосновенна, поскольку воздействие происходит опосредованно через временный запрет пользоваться рядом специальных прав или осуществлять некоторые личные свободы. Меры принудительного исполнения и ограничения личных прав должника не являются взаимозаменяемыми. Вместе они создают определенный комплекс мер принуждения в исполнительном производстве, каждая из которых преследует собственную цель: в случае с личными ограничениями - это создание мотивации для должника и экономия "юридической энергии". Поэтому представляется обоснованным отказаться от тех концепций, которые фактически исключают право на существование института косвенного воздействия в исполнительном производстве, оценивая его как крайний способ достижения исполнения предписанных требований, и наиболее убедительными признать подходы, устанавливающие допустимые границы вторжения в сферу личных прав должника. 2.5. Последовательность применения различных мер косвенного принуждения Следует отметить, что определенная иерархия существует и внутри самих личных прав: например, право на жизнь представляет наибольшую ценность по сравнению с другими правами, а право на уважение чести и достоинства является более значимым, чем, например, право частной собственности. Подобная градация, вне всяких сомнений, существует и в рамках косвенного воздействия в исполнительном производстве. Например, если система принудительного исполнения допускает установление в отношении должника ряда возможных ограничений личных прав: гражданский арест, запрет на пользование определенными специальными правами и ограничение права на выезд за пределы государства, то очевидно, что лишение свободы является наиболее суровым способом принуждения должника к исполнению предписанных требований. Более того, и внутри каждой группы средств косвенного принуждения в исполнительном производстве существует градация прав, на которые оказывается влияние посредством их ограничения. Речь идет об ограничении специальных прав должника, включающих в себя в различных зарубежных правопорядках изъятие водительских прав, а также лицензий на определенные виды деятельности. Различие в неблагоприятных для должника последствиях в случае ограничения его права на занятие деятельностью, которая приносит стабильный доход, и изъятия у него, например, разрешения на охоту очень существенно. Если рассматривать лишение должника лицензии на занятие определенным видом деятельности, приносящей ему доход, то стимулирование его к исполнению заключается в угрозе лишиться средств к существованию, что, вероятно, действенно, но не вполне соответствует целям и задачам исполнительного производства и представляется чрезмерным давлением на должника. Что касается изъятия разрешений, например, на охоту или рыбалку, то такие ограничения не настолько значительны для должника, что ставит вопрос о том, насколько в этом случае они необходимы для применения, поскольку для того, чтобы средства косвенного принуждения достигли эффективности, лишения должны быть существенны для должника. Применительно к российскому исполнительному производству данный вопрос приобретает следующее звучание: допустимо ли ограничивать должника одновременно и в праве на выезд, и в праве на управление транспортным средством? Утвердительный ответ на данный вопрос наверняка поспособствует эффективности исполнения судебных решений и актов иных юрисдикционных органов, поскольку запрет на осуществление должником сразу нескольких прав станет для него действительно огромным стимулом к исполнению предписанных требований. Однако, принимая во внимание, что законодатель разрабатывает все новые инициативы косвенного воздействия на должника и перечень такого рода мер постепенно расширяется, следует признать, что при подобном положении дел должник рискует оказаться в тисках всевозможных ограничений, а это, в свою очередь, повлечет серьезные нарушения его прав. В вопросах вторжения в сферу личных свобод гражданина недопустимо переступать грань, что обязательно произойдет, если позволить судебному приставу-исполнителю применять в отношении должника все возможные меры косвенного принуждения. Поэтому представляется необходимым сформулировать положения закона таким образом, чтобы должник мог быть ограничен или в праве на выезд за рубеж, или в праве на управление транспортным средством. Определение критерия выбора одной из двух закрепленных в законодательстве об исполнительном производстве мер представляет собой сложную задачу. Если в качестве основания применения того или иного ограничения избрать категорию значимости права, на которое оказывается воздействие, то нельзя забывать о том, что значимость зачастую имеет очень субъективный характер. Один должник может не иметь заграничный паспорт, в то время как для другого поездки за рубеж составляют большую часть личной или профессиональной жизни, один может управлять автотранспортным средством, у другого даже нет водительских прав. Вместе с тем, как уже было указано, ограничение права на управление транспортным средством, как правило, представляет для должника более неблагоприятные последствия, нежели временный запрет покидать территорию государства. Означает ли это, что, например, право на управление автомобилем подлежит применению только после ограничения права должника на выезд, если данная мера не возымела действие? Представляется, что более оптимальный подход состоит в следующем. Поскольку ограничение права на управление транспортным средством предусмотрено только в отношении определенной категории требований, то в таких случаях прежде всего следует использовать именно этот способ принуждения. В целях исполнения всех остальных видов требований, а также если имеют место обстоятельства, исключающие применение ограничения в пользовании транспортным средством, следует налагать временный запрет на выезд за рубеж. Например, если должник не исполняет обязательство по выплате алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка, то в этом случае в отношении его судебный пристав-исполнитель выносит постановление об ограничении специального права, т.е. права на управление транспортным средством. Если будет обнаружено, что управление автомобилем является для должника единственным источником получения дохода, то тогда запрет на управление транспортным средством заменяется ограничением права на выезд из России. Таким образом, ограничение права на выезд за рубеж имеет более широкую область применения - по любым категориям требований, но если закон допускает установление ограничения права на управление транспортным средством, то тогда следует применять именно эту меру в первую очередь как специально предусмотренную для подобных видов обязательств. Одновременное применение двух ограничений представляется чрезмерным посягательством на сферу личных прав и свобод должника. |