Уважение закона принадлежит законодательному сословию
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
Г.Ф. ШЕРШЕНЕВЙЧ Г.». ШЕРШЕНЕВЙЧ перестали быть правом, хотя бы накануне, от норм, которые еще не стали правом, хотя и носятся в общем сознании. Отсюда видно, что догматика есть метод индивидуализирующий [...]. Вторая задача правоведения заключается в объяснении процесса образования права, т. е. отдельных норм, правовых институтов как групп норм, наконец, правового порядка как совокупности норм права. Побуждением к отысканию такого объяснения служит не только научная пытливость, не довольствующаяся констатированием факта, но также стремление раскрыть те силы, которые способны были вызвать данные правовые явления, так как, при некотором постоянстве их действия, возникает основание предполагать, что одинаковые или сходные причины будут порождать одинаковые или сходные последствия. Здесь уже открывается возможность предвидения. Объяснение образованию права можно найти или в условиях всего предшествовавшего развитию данного права или в общих условиях правового развития вне конкретной об становки, в которой протекало данное историческое развитие. В первом случае пользуются историческим методом, во втором — социологическим. В совокупности нравственных, политических, экономических, рели гиозных, культурных условий прошлого данного народа следует искать причины, почему явились такие-то нормы государственного, уголовного или гражданского права. Если у других народов мы наблюдаем иные правовые явления, то, очевидно, причина тому кроется в различии предшествующих данных. С другой стороны, исследуемые правовые явления встречались, мо- . жет быть, ранее у других народов или даже наблюди ются сейчас, и сопоставление различных конкретных обстановок, в которых получились одинаковые явления, способно привести к открытию той общей социальной причины, которая дает подобный результат. Эта вторая задача находится в тесной связи с пс| > вою. Объяснить существующее можно, только предп.1 рительно познав его, а знание существующего пр.пы предполагает научную его обработку, т. е. установлю 318 ние, обобщение и систематизацию материала. Свяли обеих задач обнаруживается не только в том, что достижение второй задачи невозможно помимо первой, но I в том, что выяснение причин образования права пособствует познанию его [...]. Но и на этом научное правоведение не останавли-ается. Если даже при наблюдении явлений внешнего ира у человека прорывается наклонность оценивать х целесообразность, то тем более понятно такое стрем-ение, когда речь идет о социальных явлениях, в кото-ых человеческая воля, человеческие интересы игра-т такую выдающуюся роль. Самое отчетливое знание равового порядка и самое глубокое понимание при-ин его образования оставляют все же неудовлетво-енной творческую потребность человека. Не случайное, а научное знание действующего права, знание сил, вызывающих правовое явление, и действия норм права дают почву для научной критики того, что сложилось в результате борьбы человеческих интересов вопреки целесообразности, и к систематической выработке правовых средств передвижения права по пути к ясно сознанной и общественно оцененной цели. Здесь наука, по своей задаче и методу, переходит от существующего к долженствующему. | Понятие о государстве [методологические подходы к определению государства] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права [...] Определение понятия о государстве может подвергнуться двоякой методологической ошибке. Возможно, что определение будет стремиться дать понято о государстве не в его исторической действительности, а в идеальном представлении. Вместо того чтобы определить, что такое государство, нередко определяют, чем оно должно быть. Примером может служить определение, которое дает Р. фон Моль. «Государство Цсть постоянный, единый организм таких установлений, которые, будучи руководимы общей волей, поддерживаемы и приводимы в действие общей силой, име- 319 ГЛ. ШЕРШЕНЕВИЧ I ШЕРШЕНЕВИЧ 320 ют задачей содействие достижению дозволенных целей определенного, на данной территории замкнутого народа, — а именно, начиная от отдельной личности и кончая обществом, до тех пор, пока эти цели не будут удовлетворены собственными силами личности и пока они составляют предмет общей необходимости». Такую же неправильность допускают те, кто пытается определить государство как правовое государство, забывая, что правовое государство, явившееся на смену полицейского государства, есть только проблема, поставленная государству в определенный исторический момент, и что проблема правового государства может быть не единственной для государства. В это заблуждение впадает даже такой реалист, как Гумплович, который определяет государство как «естественно возникшую организацию властвования, предназначенную для охраны определенного правопорядка». Как бы подтверждая односторонность точки зрения тех, кто в основу понятия кладет правовое государство, Колер, следуя тому же методологическому приему, исходит из представления о культурном государстве. «Государство есть организованное в личность общение, которое, в силу собственного права, ставит себе задачей всестороннее споспешествование культуре и борьбу с некультурностью». С таким же основанием в основу определения можно положить социальное государство будущего. Подобный прием приводит к тому, что государством признается лишь такой политический союз, который отвечает содержанию определения, все же остальные исторически данные союзы уже не могут быть признаны государствами. Другая методологическая ошибка заключается в том, что, исходя не из идеального представления, а из исторической действительности, выбирают какой-нибудь исторический тип государства и его признаки делают признаками государства вообще. Таково, напр., определение, предложенное Кирхманом: «государство есть союз между государем и народом», исключающее республику из группы государств. Некоторые рассматривают государство вообще с точки зрения конституционного государства, которое им представляется не только типичным для настоящего времени, но сущностью государства вообще. Методологическая задача при определении понятия о государстве состоит в том, чтобы дать признаки того исторического явления, которое носит название государства. Отсюда следует, что, определяя понятие из действительности, мы не должны вносить в него чего-либо недействительного, а, с другой стороны, должны брать всю действительность данного рода, не допуская произвольного выбора. Определение понятия о государстве должно отвечать на вопрос, что такое государство в его исторической действительности, и притом во всех его исторических типах. Что же дает нам действительность? В области явлений, называемых нами в своей совокупности государством, мы наблюдаем отношения между людьми определенной группы, из которых одни повелевают, а другие повинуются. В соответствии с этим наблюдаемым фактом характерными признаками понятия о государстве, по общему признанию, можно признать следующие три элемента: а) соединение людей, в) господствующая над ним власть, с) территория, как предел, действия этой власти. В сочетании эти признаки дают понятие о государстве, как соединении людей под одной властью в пределах определенной территории [...]. До сих пор мы рассматривали государство с социологической точки зрения. Но рядом с этим социологическим определением понятия о государстве в учение о государстве вводится юридическое определение. Иллинек следующим образом обосновывает необходимость юридического понятия о государстве и допустимость двойственного определения: «Так как право — существенный элемент государства, то совершенное познание последнего невозможно без изучения его юридической природы. Государство, упорядочиваемое правом, хранитель и двигатель права, необходимо должно занимать определенное место в самом праве, — должно существовать правовое понятие о государстве» [...]. С юридической точки зрения определяют государево, как правовое отношение. «Если само государ- all l'i-стоматия. Радько Т. Н. Г.1. ШЕРШЕИЕВИЧ ... ШЕРШЕНЕВИЧ  ство, — говорит Коркунов, — есть юридическое отношение, то субъекты его — все участники государственного общения, от монарха до последнего подданного». «Объектом прав, составляющих юридическое отношение властвования, может быть признана только сама государственная власть». Это представление о государстве едва ли способствует выяснению его сущности. Не вполне ясно, имеем ли мы дело с одним юридическим отношением, сплачивающим всех граждан, или с рядом юридических отношений между властвующими и подвластными? [...].Другие определяют государство как объект права [...]. Таков взгляд Зейделя, который полагает, что отношение монарха к государству соответствует отношению собственника к вещи. Однако с признанием государства объектом права государя последней вьшосится за пределы понятия о государстве, и тогда оказывается совершенно невыясненным их взаимное отношение. Не лишенное исторической основы, представление о государстве как объекте права государя не применимо к современной республиканской форме. Нельзя же допустить, что одни и те же люди последовательно переходят из состояния объекта в состояние субъекта, и обратно. Третья юридическая конструкция государства сводится к признанию его субъектом права. Представить государство в качестве физического субъекта можно только отождествив государство и монарха, и, кажется, от этого взгляда недалек Борнгак. Самой же распространенной в настоящее время теорией является конструирование государства как юридического лица. Но и эта точка зрения возбуждает сомнения, как И обе предшествующие. Если государство есть субъект права, то существует какое-то юридическое отношение4, в котором оно занимает положение субъекта права. С кем же государство состоит в юридическом отношении? Его субъект соответствующей обязанности? Граждане в совокупности или каждый в отдельности? Но тогда граждане уже не элемент понятия о государство, 3ZZ а нечто существующее вне государства [...]. Перед нами три попытки конструировать юриди-ески государство. Все они оказываются несостоятель-ыми. Причина неудачи заключается в неправильности аучного приема. Государство не поддается юридичес-ой конструкции, навеянной приемами гражданского равоведения, имеющего дело с чисто юридическими тношениями, которые имеют место в государстве. Государство есть источник права, и потому определение "го в категории права логически недопустимо. «Юри-ическое познание государства имеет своим предметом ознание исходящих от государства и предназначенных регулированию его учреждений и функций юриди-еских норм». Если юридические нормы исходят из осударства, как возможно определят государство эти-и самыми юридическими нормами? Невозможность юридического определения поня-ия о государстве поддерживается еще недопустимос-ью двойственного определения одного и того же понятия, социологического и юридического [...]. Юридическое определение не только не способно бъяснить реального существа того, что мы называем осударством, но оно кроет в себе опасность затемнить ред нами истинную сущность явлений, происходящих государстве. Понятие о государстве только одно — социологи-еское [...]. [...] Характеризующий понятие о государстве мо-ент власти, по своей важности и сложности, требует собого рассмотрения. Самостоятельность государ-твенной власти, которой она отличается от других ластей, в своем раскрытии обнаруживает свойства осударственной власти. Самостоятельность характе-зует государственную власть, как независимую, сшую, неограниченную и неделимую. Ни одно из свойств в отдельности не покрывает собой поня-о государственной власти. Свойство независимости, вытекающее аналити-ески из идеи самостоятельности, определяет положение данной государственной власти в отношении всякой другой государственной власти. Это то свойство, оторое образует политического индивида и которое 323 Г.Ш. ШЕРШЕИЕВКЧ Г.». ШЕРШЕИЕВИЧ    приобретается, а потому и сознается только исторически [...].Независимая извне, государственная власть является высшей или верховной внутри. Власть может быть признана самостоятельной, если в пределах той же территории нет власти, стоящей выше ее. Двух равных по силе властей не может быть на одном и том же пространстве, подобно тому, как одно и то же пространство не может быть одновременно занято двумя телами. Если государственная власть есть высшая, то все другие власти, действующие на той же территории, обусловливаются ей, имеют производный характер. Это свойство власти называется суверенитетом [...]. Суверенитет есть необходимое свойство государственной власти, и ни отбросить его, ни сгладить невозможно из опасения не только противоречия логике, но и противоречия исторической действительности. Следует, конечно, признать неправильным смешение суверенитета с государственной властью, потому что первое есть отрицательное понятие, как несовместимость подчиненности с верховностью, тогда как государственная власть имеет положительное содержание, как способность воздействия. Невозможно юридически соединять суверенитет государственной власти с каким-либо органом государства, напр., монархом, потому что это вопрос факта. Но нельзя согласиться с мнением, будто «суверенитет есть не абсолютная (логическая?), а историческая категория», потому что где государственная власть не обладает свойством суверенитета, там нет и государства. Из того, что государственная власть есть верховная власть, ее необходимостью следует третье свойство ее — неограниченность. В самом деле, допустим, что верховная власть ограничена, — это значило бы, что над нею стоит иная власть, ее ограничивающая, но тогда первая перестала бы быть высшей. Верховность и неограниченность — свойства, тесно друг с другом связанные, но не тождественные, хотя исторически они нередко смешивались. Неограниченность государственной власти означает возможность с ее стороны воздействия на волю 324 подчиненных, насколько то физически допустимо [...]. Только два обстоятельства фактически ограничивают государственную власть: нравственное сознание и благоразумие властвующих, с одной стороны, возможность противодействия подданных — с другой. Но существует противоположное мнение, будто имеется иное, и самое действительное, ограничение государственной власти, которое поэтому в принципе подрывает идею неограниченности власти. Это — теория государственного самоограничения, выдвинутая Елли-неком. Если государство способно к самоопределению, то оно способно и к самоограничению. Создавая известный порядок, государство обязывается и поддерживать его. Сотворенное им право так же обязательно для него, как и для подчиненных [...]. Так как государственная власть есть высшая власть, то, очевидно, она едина: двух высших властей не может быть. Из этого обнаруживается новое свойство государственной власти — ее неделимость. Государственная власть всегда одна и, по существу своему, не может допустить конкуренции другой такой же власти в отношении тех же лиц, на пространстве той же территории [...]. [...] Некоторое время государство и общество в научном представлении сливались в одно понятие. Позднее отождествление сменилось противоположением их. В настоящее время задача состоит в сопоставлении этих двух понятий и в раскрытии взаимного отношения между государством и обществом [...]. [...] Государство представляет собою несомненно форму общения и потому является видом родового понятия об обществе. Совокупность людей, образующих государственное население, создает в то же время и общество. Что же делает эту совокупность, народ, обществом? Как государственное население — это совокупность людей, подчиненных одной и той же иласти. Но объединение под одной и той же властью создает и общий интерес, — интерес политического Самосохранения, и побуждает к сотрудничеству в виде совместного противодействия угрозам данной политической группе. Таким образом, эта новая общественная форма создается фактом существования государ- 3Z5 ГЛ. ШЕРШЕНЕВИЧ  ственной власти. Но государство, как вид общества, не исчерпывает общественной жизни тех людей, которые входят в состав его населения. В пределах одного и того государства образуются многочисленные и разнообразные общественные формы, национальные, вероисповедные, профессиональные и др. Другие общества только частью укладываются в пределы государственной территории, выходя иными своими частями за эти пределы, как, напр., церковь. Но и жизнь того общества, которое полностью укладывается в пределах государства, как его произведение, имеет свое самостоятельное содержание, независимое, отдельное от государства и подчас ему враждебное. На почве основного, первоначального общего интереса, который ярко проявляется в редких случаях, в моменты сильной опасности политическому существованию группы, вырастает масса новых интересов, объединяющих тех же людей уже независимо от государственного интереса.Именно то обстоятельство, что общество, лежащее в основе государства, сливается в общем инстинкте политического самосохранения, дает основание предполагать ту солидарность между государством и обществом, которая выражается в положении: всякий народ имеет власть, какой он заслуживает. Другими словами, утверждается, что, так как в основе государственной власти лежит общественная поддержка, вытекающая из признания строения и деятельности этой власти, то всякое государственное устройство и всякое государственное управление отвечают убеждениям, направлению и настроению общества. [...] Государство создает новое основание для общественной сплоченности [...]. [...] Вопрос о цели государства издавна занимал внимание как философов, так и политических писателей. Только в новейшее время этот вопрос стал несколько стушевываться. Самая постановка вопроса может быть двоякая. Можно спрашивать, зачем существует государство, какая цель того общения, которое носит название государства? Иначе становится вопрос, когда отыскива-ОсЬ ют, какие цели преследует существующее государ- ство? В первом случае речь идет об абсолютной цели, во втором — об относительной [...]. [...] Поиски абсолютной цели направлены к установлению единой, вытекающей из самого существа государства, цели, которая всегда и всюду, во всех исторических формах проявления государства, остается неизменной. Такая цель устанавливалась не эмпирически, а чисто рационалистически, она вытекала не из наблюдения над фактами действительной жизни, а из идеала совершенного государства. Практическое побуждение к отысканию абсолютной цели заключалось в определении дедуктивным путем тех задач, которые должна преследовать государственная власть. Так в древности Платон и Аристотель полагали, что целью всякого государства является утверждение нравственности, — взгляд, поддержанный в новейшее время Гегелем [...]. Существует весьма распространенное представление, что правовое государство то же самое, что государство конституционное, «Правовое и конституционное государство — синонимы». Но это совершенно не так. Правовое государство есть проблема, поставленная государству временем; конституционное государство есть наилучшее, по воззрению времени, средство для осуществления этой задачи. Мы можем себе представить идеального абсолютного монарха, издающего законы и строго наблюдающего за их исполнением. Классические писатели на предположении такого иде-яльного монарха строили свои симпатии к монархической форме. Но историческая действительность не дает нам такого идеала, а там, где лично монарх сочувствует правовому порядку, окружающие его сферы постоянно сталкивают его, часто помимо его воли, с прямого пути твердой законности. Вот почему, поставив требование государства, в котором право соблюди лось бы в точности, XIX в. указал на конституционную форму, как на лучшее средство, гарантирующее правовой порядок. Чем же обеспечивается правовой порядок против произвола государственной власти? В разное время иыдвигались различные гарантии: а) неотъемлемые 327 |