Уважение закона принадлежит законодательному сословию
 Скачать 1.36 Mb.
|
|
| Решающее значение атрибутивной функции в праве [исполнение требований нравственности и права] Петражицкий Д.И. Теория государства и орава в связи с теорией нравственности Сообразно атрибутивной природе правовых эмо-| импульс в пользу исполнения правового долга IT характер давления в пользу того, чтобы другой кроне, управомоченному, было доставлено то, что ему 433 ■ (.А. ШТМШИЙ с. У. ШТЯШСШ   дение требований нравственности — не подлежит принудительному осуществлению. Сторонники психологической теории права усматривают эту разницу в том, что правовые, душевные переживания имеют двусторонний повелительно-предоставительный характер, а нравственные — только односторонний повелительный характер. Наряду с этим у защитников этих теорий мы встречаем учение о том, что то или иное содержание совершенно безразлично для правовых представлений: как явление, имеющее чисто формальные признаки, право приравнивается к действительно совершенно безразличным в нравственном отношении явлениям и предметам. У сторонников взгляда на право, как орудие государственной власти, мы находим сравнение права с орудиями повседневной и технически-промышленной жизни, напр., с топором, которым можно и исполнить полезную работу, и убить человека, или с динамитом, который может послужить и созидательным, и разрушительным целям [..^.Однако наиболее ярким показателем того, как противоположны могут быть воззрения на отношение между правом и нравственностью, служат взгляды на право Л.Н. Толстого, который считает право безусловным злом и явлением безнравственным, так как оно прибегает к принуждению, т. е. насилию над человеком. Но, с другой стороны, с тех пор как возникли общие размышления о праве, всегда высказывался взгляд, что подлинное существо права безусловно этично, как бы ни уклонялись отдельные, фактически действующие правопорядки от требований нравственности. Это учение о далеко не безразличном, а глубоко нравственном характере права в его подлинной сущности особенно энергично и последовательно отстаивалось школой естественного права. Среди современных нам теорий права, наряду с вышеуказанными учениями, видящими свою задачу в противопоставлении права нравственности, можно указать и учения, настаивающие на том, что в своей основе право имеет нравственный характер. Если у нас со стороны Л.Н. Толстого нравственный характер права подвергся, может 4/4 быть, наиболее решительному отрицанию, то и самый выдающийся наш философ, B.C. Соловьев, выступил с особенной энергией на защиту нравственной связи между правом и нравственностью. Связь эту стараются расторгнуть не только те, кто, подобно Л.Н. Толстому, исходит из абсолютного значения нравственных начал, но и те, кто, подобно Б.Н. Чичерину, исходит из прямо противоположного утверждения об абсолютном значении правового начала. B.C. Соловьев в своем этюде «Право и нравственность», который в переработанном виде вошел и в его основное философское сочинение «Оправдание добра», одинаково восстал против всех учений, расторгающих союз между правом и нравственностью. Вместе с тем он привел неопровержимые доказательства в пользу того, что подлинное существо права обладает нравственным характером. Однако это коренное свойство права, роднящее его с нравственностью, определяется различными учеными далеко не одинаково. Одни учат, что право заключает в себе тот минимум нравственных требований, который обязателен для всех; другие готовы даже доказывать, что все несогласное с требованиями нравственности в действующих правопо-рядках не есть право; наконец, третьи считают, что только в процессе культурного развития — углубления человеческого самосознания и творчества новых общественных форм может быть достигнута полная гармония права и нравственности. Уже перечисленные и кратко охарактеризован ные нами теории права показывают, как глубоки про тиворечия во взглядах относительно существа права и основных его свойств, высказываемые в современ ной научно-правовой и философской литературе. Противоречия эти будут делаться все более много численными и разносторонними, чем дальше мы будем рассматривать различные учения о праве. Такое состояние современных научно-правовых те орий очень часто вызывает крайне пессимистичес кое отношение к самой науке о праве. Однако доста точно установить причину неудовлетворительного состояния современного научного знания о праве, Чтобы убедиться в том, что пессимизм здесь совер шенно неуместен. 4/5 61КШЯШШЙ Если различные ученые и мыслители приходят к прямо противоположным решениям основных вопросов, касающихся существа права, то это объясняется тем, что не выяснен и не решен предварительный вопрос о характере самой науки о праве. Последняя слагалась под различными влияниями, созданными посторонними для нее научными течениями и не имевшими прямого отношения к ее основным свойствам. Эта зависимость науки права от самых разнообразных идейных течений и привела к тому, что, в ней накопилась такая масса противоречащих друг другу теорий. Наиболее часто наука о праве обосновывается и построяется на тех идеях и на том материале, которые вырабатываются в догматической юриспруденции. Это вполне понятно, так как разработкой науки о праве заняты, главным образом, юристы, интересы которых сосредоточены в догматическом изучении и исследовании права. У нас типичным примером такого обоснования и ориентировки науки о праве на идеях и материале, доставляемых догматической юриспруденцией, может служить «Общая теория права» Г.Е. Шершене-вича. Книга Г.Е. Шершеневича выросла из общей части его «Курса гражданского права»; отделы ее, посвященные праву, воспроизводят в существенных чертах высказанное автором при систематическом исследовании и изложении гражданско-правовой догматики. Правда, сам Г.Е. Шершеневич, несомненно, стремился дать более широкое общефилософское и антрополого-социологическое обоснование своей общей теории права. Устанавливая свою задачу, он указывает на то, что «философия права не может быть построена но одних юридических науках, и что «право, в его целом, есть понятие социологическое, а не юридическое». Но выполнение этой задачи не удалось Г.Е. Шершеневи-чу, и в его книге мы не находим «права в его целом», а только ту сторону его, которая интересует юриста-1 догматика. Как по методу, так и по материалу «Общая теория права» Г.Е. Шершеневича оказалась ориентированной по преимуществу на юридической догматике. Поэтому и понимание сущности права в ней чисто 4/0 юридико-догматическое; оно ограничено представле- п. кшшесш — нием о том, что к праву относятся только те нормы, которые подлежат ведению судебных инстанций, т. е. главным образом гражданское и уголовное право; напротив, большая часть государственного и международного права и все; обычно-правовые нормы, относительно применения которых не состоялось еще судебного решения, исключены, согласно этому взгляду, из сферы права. Наряду с ориентировкой науки о праве на догматической юриспруденции мы находим в научно-правовой литературе и ориентировку ее на других специальных научных дисциплинах: в одних случаях ее ориентируют на социологии, в других — на психологии. К периоду особой популярности у нас социологии, т. е. к концу семидесятых годов, относится замечательная по своей последовательности разработка основных проблем науки о праве с социологической точки зрения, представленная С.А. Муромцевым в его сочинении «Определение и основное разделение права». В общем, та же социологическая точка зрения на право положена в основание и получившего у нас большое распространение сочинения В.М. Коркунова «Лекции по общей теории права», но в нем менее последовательно проведено чисто социологическое истолкование правовых явлений, так как сделаны большие уступки и >ридико-догматическому направлению. Напротив, теперь, когда громадное значение придается психологии, п психологическое истолкование всего, что касается человека, считается многими по преимуществу научным, наибольшее внимание обращает на себя психологическая теория права. У нас она представлена лучше, чем в других западно-европейских литературах, слагодаря замечательному труду Л.И. Петражицкого «Теория права и государства в связи с теорией нравственности». Само собой понятно, что, как только меняется научная дисциплина, которая служит для ори-вггировки науки о праве, тотчас же изменяется и взгляд пи то, к какой области явлений надо причислить право. Тмким образом, в зависимости от признания той или иной области научного знания исходной для построения науки о праве одни ученые причисляют право к 47/ и. пешими государственно-повелительным явлениям, другие — к социальным, а третьи — к явлениям психическим. С другой стороны, в соответствии с различными точками зрения на характер самой науки о праве решается и вопрос о том, где провести границу между правовыми и неправовыми явлениями. Вполне естественно, что ученые, придерживающиеся взгляда на право как на социальное явление, считают, по преимуществу, правовым все то, что составляет социальную сторону права, все же, не относящееся к ней, они так или иначе исключают из области права. Напротив, сторонники психологической теории права ограничивают область права лишь душевными переживаниями, а все остальное в праве они объявляют не правом; для большей же убедительности своей новой классификации явлений, связанных с правом, они отвергают всю старую терминологию и придумывают свои собственные новые термины. Этим путем и получается вся та масса крайне противоречивых решений основных вопросов относительно существа права, на которую мы указали выше, как на наиболее характерную особенность современного состояния научного знания о праве. Все выше рассмотренные теории права, несомненно, свидетельствуют о том, что науку о праве можно ориентировать и на догматической юриспруденции, и на социологии, и на психологии. Но возможность ориентировки науки о праве на столь противоположных научных дисциплинах, как по их предмету исследования, так и по их методу, заставляет признать эту возможность лишь фактически осуществляемой, а не научно оправдываемой. В самом деле, если эти ориентировки могут производиться на таких не похожих друг на друга областях знания, как, напр., социология и психология, то ни одна из них не является правильной. Однако все-таки они осуществимы, и порознь каждая из них приводит к очень интересным научным резуль татам. Только все вместе они превращают науку о прав< | в собрание взаимно противоречащих и исключающих друг друга теорий и взглядов. Все эти факты заставля ют нас прийти к заключению, что ориентировка науки о праве на какой-нибудь одной специальной дисцин 51 ШПШКИЙ лине гуманитарно-научного знания методологически неправильна; ввиду же того, что эта ориентировка на каждой из гуманитарных наук все-таки возможна и приводит к известным научным результатам, хотя лишь частично верным, — естественно сделать предположение, что науку о праве следует ориентировать на всей совокупности гуманитарных наук. Очень важным доводом в пользу этого методологического требования может служить и то соображение, что право не может быть отнесено только к одной стороне культурной жизни человека, т. е. или к государственной организации, или к общественным отношениям, или к душевным переживаниям, так как оно одинаково связано со всеми ими. Однако чрезвычайно легко выставить требование ориентировать науку о праве на всей совокупности гуманитарно-научного знания, но осуществить его очень трудно. Гуманитарные науки не представляют из себя единую и цельную область научного знания, а состоят из простой суммы наук о человеке и его культурной жизни. Если мы будем последовательно или попеременно ориентировать науку о праве на каждой отдельной дисциплине, относящейся к области гуманитарных наук, стремясь притом не оставить ни одной из них в стороне, то мы получим не синтетически цельный, а лишь эклектический, сборный результат. Действительно, элементы эклектизма довольно сильны в научной литературе о праве: особенно много их в теоретических построениях Н.М. Коркунова; присутствие их сказывается в некоторых уступках социологическому направлению в «Общей теории права» I.E. Шершеневича; один Л.И. Петражицкий вполне последователен в проведении психологической точки врения на право, что и приводит его часто к парадоксальным выводам. Но, помимо эклектизма, идя по пути ориентировки науки о праве на всех гуманитарных науках, мы натолкнемся на совершенно неразрешимое противоречие: ведь наука о праве является тоже одной им гуманитарных наук и в принципе должна быть причинна равноправной со всеми ими; следовательно, если мы будем ориентировать науку о праве на каждой из 4/а 1.1. ПЕТРАЖНЦКИЙ II ПЕТРДЖИЦКНН ся осуществляемойатрибутивной функции, независимо от того, какие мотивы побудили обязанного к заботливо му усмотрению: сознание долга или личный интерес:, стремление заслужить одобрение, получить орден или иную награду и проч.; но притязание управомоченного направлено здесь на психическое, внутреннее поведо ние, а не чисто внешние акты. Следует вообще ясно различать два совершенно различных вопроса: вопрос о том, что требуется от обязанного для управомоченноп > (куда относятся разные внешние и внутренние дей ствия), вопрос о том, какое значение имеют мотивы, побуждения, по которым совершается требуемое (внуг реннее или внешнее действие) [...]. Нарушение правовых и нравственных обязанностей [неисполнение нравственных и правовых обязанностей и вызываемые этим реакции в области нравственней и правовой психики] Петражицкий Л.И. Теория государства и орава в связи с теорией нравствевввсти Для познания характерных свойств и причинных тенденций правовой и нравственной психики важно, далее, изучение психических процессов, вызываемых нарушением правовых и нравственных обязанностей в психике нарушителя и окружающих. Некоторые последствия нарушения долга, соответ ственно общим, родовым, свойствам всех этически переживаний, как правовых, так и нравственных, я ляются общими для права и нравственности. Так, действующие вследствие таких или иных, данный момент боле сильных, эмоциональных влеч ний («искушений») вопреки своему этическому (правовому или нравственному) сознанию, вопреки «голи су совести», переживают внутренние эмоциональны и коллизии, приступы и усиления этических, авторитет но-порицательных по адресу избираемого поведен н I эмоций и соответственные внутренние беспокойства отрицательные чувства (страдания), парализующая и отравляющая, соответственно своей силе, удовольствия, доставляемые удовлетворением оказавшихся более сильными эмоциональных влечений и т. д [...]. Но, затем, сообразно специфическому различию эмоций правовой и нравственной психики, имеются и специфические различия в области реакций на нарушения. Особенно важные для общей познавательной ориентировки в мир права и нравственности различия этого рода касаются психики окружающих и прежде всего и главным образом психики противостоящих обязанным: в области права в качестве субъектов подлежащего права, в области нравственности в качестве адресатов (дестинаторов) соответственного поведения. Здесь следует отметить существование двух следующих тенденций (психологических законов), специально свойственных праву в отличие от нравственности. 1. стремление достигнуть осуществления права независимо от желания или нежелания обязанного. Вследствие атрибутивной природы правовых эмоций то, к чему обязана одна сторона, сознается предоставленным с высшим авторитетом другой стороны, как ничто ей должное и подлежащее доставлению независимо от доброй воли и усмотрения обязанного. Сообразно с этим за обязанным не признается свобода усмотрения исполнить или не исполнить. С другой стороны должно быть доставлено то, что ей причитается, и если обязанный не желает этому подчиниться, то это представляется нетерпимым и недопустимым произволом по отношению к этой другой стороне. Создается потребность и возникает стремление заста-иить обязанного подчиниться или достигнуть осуществления права помимо него. Это свойство правовой психики проявляется в розных формах во внешнем поведении управомочен-м их и других и отражается в самом содержании права В виде нормировки соответственного поведения [...]. В области нравственной психики, сообразно чисто императивной природе, признается свобода выбора поведения со стороны обязанного, и не только физическое принуждение, но и словесное понуждение в 441 л.и. ЛЕТРшда! Л.И. ПЕТРДЖИЦКНЙ  виде заявления соответственных требований, притязаний, сознается как нечто неуместное и противное природе подлежащей этики.Соответствующая атрибутивной природе правовой психики потребность и стремление достигнуть доставления причитающегося управ омоченному, независимо от такого или иного отношения к этому обязанного, проявляются в разных формах в области права не только при наступлении времени исполнения и в случай нежелания обязанного исполнить, айв более ранних стадиях. Сюда относятся разные предпринимаемые при установлении правовых обязанностей по договору и т. д. миры обеспечения доставления следуемого управомоченному, залог, поручительство и т. д., явления специально свойственные праву и чуждым нравственности, а равно разные формы приноровления содержания общих норм права и их комбинаций к тому, чтобы по возможности наперед обеспечить управомо-ченным то, что им причитается. В литературе о праве и нравственности существует и играет большую роль учение, по которому общим и отличительным признаком права является «принудительность», «принудительная сила» подлежащих норм и т. д.[...]. 2. Одиозно-репрессивные тенденции правовой психики. Мирный характер нравственности. По общим законам эмоциональной психики такие действия других по отношению к субъекту, которые последнему представляются причинением со стороны другого добра, плюса, благодеянием, имеют тенденцию вызывать в психике этого субъекта каритативные, благожелательные и благодарственные эмоции; напротив, такие действия других по отношению к субъекту, которые ему представляются причинением зла, вреда, минуса, агрессивными действиями и посягательствами, имеют тенденцию возбуждать эмоциональные реакции противоположного характера, одиозные, злостные и мстительные эмоции. Эти эмоциональные состояния имеют тенденцию распространяться и на окружающих субъекта, по- 442 скольку они с ним психически солидарны. В области правовой психики, вследствие атрк тивной природы, исполнение со стороны обязан^ ^у хотя бы оно было доставлением чего либо весьма к *Ъ, ного, представляется по отношению к другой ctoj^*i- не причинением плюса, добра, не благодеянием, a tvT*te ко не лишением того, что ей с высшим авторит^Ч- предоставлено, получением со стороны «своего» (sk °)m tribuere— snum accipere); неисполнение со стор^% обязанного сознается, как лишение другой стор^Чг того, что ей причитается, как причинение мину\i ущерба (laesio), как посягательство, агрессивное д\ ствие. *t- Иное психическое положение получается в об^ случаях (исполнения и неисполнения) в области н$Л ственности. Вследствие чисто императивной прир^^- этой ветви человеческой этики доставление чего-л^З со стороны обязанного, хотя и сделанное во исподк ^ ниё нравственного долга, представляется не достав»^4 иием причитающегося, не получением другим «св<Л го», а плюсов, благодеянием; неисполнение не пр*^ Ставляется причинением ущерба, минуса, не сознае'Д как агрессивное действие. *> Сообразно с этим и с указанными общими закоь ми эмоциональной психики, и эмоциональной реак% На исполнение и на неисполнение долга со стороь*1 обязанного имеют различный характер в области нр^ Ственной и в области правовой психики. В области нравственной психики действует в см чаях доставления другими каких-либо материальнач выгод или иных услуг тенденция переживания крц^ Тивных эмоции (и появления соответственных эмоод,,ч Нальных диспозиций: любви, благодарности, симпать И т. д.) с соответственными разрядами (эмоциональна Ми акциями): выражениями благодарности или иныь]. благожелательными действиями по адресу причини^ ших добро; в случаях неисполнения нравственно^ долга нет почвы для тех злостно-мстительных реакциц Какие возбуждаются сознанием терпения ущерба, пр^ торпевания агрессивных действий со стороны други^ Напротив, в области правовой психики в случае исполнения нет почвы для действия тенденции кар^  11.11. ОЕШНЩШтативных и благодарственных реакций, а в случаях неисполнения действует тенденция злостно-мстительных эмоциональных реакций. Эти эмоциональные возбуждения имеют, смотря по серьезности сознаваемого зла и другим обстоятельствам, разные степени интенсивности, от состояния слабого раздражения до сильного гнева и «ярости», «жажды крови» и т. п., и проявляются во внешнем поведении в различных формах: в виде словесных протестов и выражений «неудовольствия», гнева, негодования (с соответственным выражением лица, интонацией, жестикуляцией) или в виде разных иных репрессивных действий вплоть до убийства— кровной мести. Сюда же относится обращение к другим: к друзьям, союзникам, соседям, сородичам и т. д. за помощью в деле мщения и соответственное поведете других, солидарных с потерпевшим; а равно обращение к представителям общей высшей власти: к родителям в отношениях между детьми, к домовладыке, к патриарху в отношениях между домочадцами, членами рода, к представителям государственной власти в государственной сфере и т. д. с жалобою на нарушителя и требовавшем наказания. Как и тенденция понуждения обязанного к исполнению вообще насильственного осуществления права, репрессивная тенденция правовой психики влияет на само содержание права и находит в нем свое отражение в виде развития правовой нормировки мести и наказаний; с развитием государственной вла-сти и организации, самоличная или в союзе с другими расправа с нарушителями постепенно ограничивается, вытесняется и заменяется системою государ ственных наказаний. Менее резкие проявления одиозных эмоций и мстительных тенденций правовой психики в случае правонарушений, напр., словесные протесты и выражения негодования, исключение из общения, обычны»' взаимные правовые репрессии между детьми и т. п., остаются вне государственной правовой нормировки Более резкие формы мести, самосуда и саморасправы, 444 запрещаются правом культурных государств (впрочем, II ПЕТРДЖИЦКНЙ не всегда и не для всех: разные изъятия существуют, например, для военных); но фактически эти запрещения и правовые угрозы на случай их нарушения нередко оказываются бессильными (ср., напр., кроме явлений единоличной мести, «суд Линча», расправы с конокрадами и т. п.). В международной области и теперь господствуют самосуд и саморасправа в разных формах до кровавой (военной) мести включительно. |