История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В.С Учебник 2004 -944с. История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В. В. С. Нерсесянца
 Скачать 5.72 Mb.
|
|
до и вне социализма. В данной связи сторонники концепции нового (пролетарского, советского и т. д.) права, критикуя позицию Пашуканиса, отмечали, что применяемые им абстрактные ха- рактеристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но не к «пролетарскому праву», для которого нужны другие обобщающие понятия. Подобные требования со сторо- ны марксистских авторов Пашуканис считал недоразумением. «Требуя для пролетарского права своих новых обобщающих по- нятий, — отвечал он своим критикам, — это направление явля- ется как будто революционным. Однако оно на деле проклами- рует бессмертие формы права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех определенных исторических условий, которые обеспечили ей полный расцвет, и объявить ее способной к по- стоянному обновлению. Отмирание категорий (именно катего- рий, а не тех или иных предписаний) буржуазного права от- нюдь не означает замены их новыми категориями пролетарско- го права, так же как отмирание категорий стоимости, капитала, прибыли и т. д. при переходе к развернутому социализму не бу- дет означать появление новых пролетарских категорий стоимо- сти, капитала, ренты и т. д.». Но постепенно Пашуканис делал шаги в сторону признания нового послереволюционного и послебуржуазного «советского права» с «особой, специфической природой». Вместе с тем это «советское право» он — для сохранения хотя бы внешней, сло- весной видимости своей концептуальной последовательно- сти — не называл «пролетарским правом». подлин- ного права и государства при диктатуре пролетариата Пашука- нис (как и другие марксистские авторы), по существу, пытался изобразить как наличие нового, «неподлинного», советского права и государства, обреченных на «отмирание». Весь этот идеологический туман с мнимым «отмиранием» отсутствующих феноменов постоянно витал над всем марксист- ским подходом к судьбам права и государства после пролетар- ской революции и определял тот неизменный горизонт совет- ского правоведения и государствоведения, под сводами которо- го все зависело от изменчивой политической конъюнктуры. Глава 20. Россия в XX в. В этой системе координат логически последовательная тео- рия просто невозможна, и пример Пашуканиса в этом плане весьма показателен. Психологическая концепция классового права. Представления о классовом праве, включая и классовое пролетарское право, с позиций психологической теории права развивал Михаил Анд- реевич Рейснер (1868—1928). Еще до революции он начал, а за- тем продолжал классовую интерпретацию и переработку ряда идей таких представителей психологической школы права, как Л. Кнапп и Л. И. Петражицкий. Свою заслугу в области марксистского правоведения Рейс- нер видел в том, что учение Петражицкого об интуитивном праве он поставил «на марксистское основание», в результате чего «получилось не интуитивное право вообще, которое могло там и здесь давать индивидуальные формы, приспособленные к известным общественным условиям, а самое настоящее классо- вое право, которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы». Марксистские представления о классовости права Рейснер толковал в том смысле, что каждый общественный класс — не только класс господствующий, но и угнетенные классы в со- ответствии с положением данного класса в обществе и его пси- хикой реально существующее и действующее ин- туитивное классовое право. Уже при капитализме, по Рейснеру, имеется не только буржуазное право, но также пролетарское право и крестьянское право. Так что не «все право» запятнано «эксплуататорской целью». В целом, согласно Рейснеру, «право, как идеологическая форма, построенная при помощи борьбы за равенство и свя- занную с ним справедливость, заключает в себе два основных момента, — а именно, во-первых, волевую сторону или одно- стороннее «субъективное право» и, во-вторых, нахождение об- щей правовой почвы и создание при помощи соглашения дву- стороннего «объективного права». Лишь там возможна право- вая борьба, где имеется возможность нахождения такой Развивая такой подход к праву в работе «Право. Наше пра- во. Чужое право. Общее право» (1925), Рейснер характеризовал так называемое общее право (общий правопорядок) — как при капитализме, так и после победы пролетарской революции — 7. Советская юриспруденция как компромисс и объединение наличных в данном обществе субъективных классовых прав. «Ибо, — поясняет он, — одина- ково и буржуазное государство, и наше Советское точно так же включает в свой общий правопорядок и право пролетарское, крестьянское, и буржуазное. Одного только, пожалуй, «права» у нас нет — это права землевладельческого в смысле частного землевладения, хотя зато мы имеем грандиозного помещика в лице самих Советов, владеющих порядочным количеством име- ний в виде советских хозяйств». Разница, однако, в том, что при капитализме господствующее положение в общем правопо- рядке занимает право буржуазии, а в советском правопоряд- ке — пролетарское право. Именно в условиях военного коммунизма так называемое социалистическое право рабочего класса, по оценке Рейснера, «делает попытку своего наиболее яркого воплощения». При нэпе же, с сожалением отмечал Рейснер, пришлось «усилить примесь буржуазного права и буржуазной государственности, которые и без того естественно входили в состав социалистиче- ского правопорядка». Вся история права — это, по Рейснеру, «история его угаса- ния». При коммунизме оно угаснет навсегда. При всем своеобразии рейснеровской классово-психологи- ческой концепции права она в основных и главных своих чер- тах и подходах остается в общих рамках марксистского отноше- ния к праву. Его классовое перетолкование интуитивного права фактиче- ски отвергает основание и суть психологического правопонима- ния вообще — индивида с его правовой психикой, правовыми притязаниями, эмоциями и т. д. И на примере рейснеровской концепции классовости права хорошо видно, как классовость убивает право. Право как форма общественного сознания. Такой подход к праву в 20-х гг. развивал Исаак Петрович Разумовский (1893—?). При этом он отмечал, что «вопросы права и связи его с эконо- мической структурой общества, послужившие, как известно, свое время отправным пунктом для всех дальнейших теорети- ческих построений Маркса, это — основные вопросы марксист- ской это лучший пробный камень для проверки и подтверждения основных предпосылок марксистской диалекти- ческой методологии». 900 Глава 20. Россия в XX в. Как идеологическое опосредование (идеологическая форма) классовых материальных (экономических) отношений право, по Разумовскому, это форма общественного сознания. Он дает следующее общее определение права как идеологического спо- соба и порядка опосредования материальных отношений в классовом обществе: «Порядок общественных отношений, в конечном счете отношений между классами, поскольку он ото- бражается в общественном сознании, исторически неизбежно абстрагируется, отдифференцировывается для этого сознания от своих материальных условий и, объективируясь для него, получает дальнейшее сложное идеологическое развитие в сис- темах «норм». Бросается в глаза отсутствие в этом определении права ка- кого-либо признака, специфичного именно для права. Отмирание «буржуазного права», по Разумовскому, означает «смерть права как идеологии» и переход в коммунистическом обществе «к сознательно регулируемой и сознающей характер своей связи с материальными условиями производства системе общественного поведения». В целом трактовка Разумовским права как идеологического явления была ориентирована на нэповский вариант пролетар- ского использования буржуазного права. Вместе с тем очевидна несостоятельность его интерпретации нэповского права в духе положений Маркса и Ленина о буржуазном «равном праве» при социализме. Эти разные вещи оказались у него отождествлен- ными в силу их одинаковой «идеологизированности» как форм общественного сознания. Борьба на «правовом фронте». Конец 20-х и первая половина 30-х гг. (вплоть до совещания г. по вопросам науки совет- ского государства и права) отмечены обострением борьбы раз- личных направлений правопонимания в советской юридиче- ской науке. Под воздействием партийно-политических решений и уста- новок конца 20-х — начала 30-х гг. о нэпе, коллективизации, темпах индустриализации, борьбе против различных «уклонов» и т. д. представители разных направлений вносили существен- ные изменения и коррективы в свои подходы к проблемам пра- ва и государства. Прямая ориентировка на дальнейшую политизацию юриди- ческой науки (в духе тогдашней политической практики и «курса партии» на борьбу против правых и левых, против троц- 7. Советская юриспруденция 901 кистов и бухаринцев, против «оппортунизма» и буржуазной идеологии) содержалась уже в установочном докладе Л. М. Ка- гановича в Институте советского строительства и права Комму- нистической академии (4 ноября 1929 г.). Не только буржуазные юристы, но и часть коммунистов-го- сударствоведов, по оценке Кагановича, оказались «в плену у старой буржуазной юридической методологии». В качестве примера применения «буржуазно-юридического метода» он на- звал работу А. Малицкого «Советская конституция» (1924), где его внимание привлекли следующие положения: подчинен- ность всех органов государственной власти велению закона, т. е. праву, носит название «правового режима», а само государ- ство, проводящее правовой режим, называется «правовым госу- дарством»; «советская республика есть государство правовое, осуществляющее свою деятельность в условиях правового ре- жима». Эти утверждения Малицкого, разумеется, явно расходились с реалиями диктатуры пролетариата даже в условиях временно- го и ограниченного допущения ряда норм буржуазного права при нэпе. Но Кагановича, разумеется, интересовало не соответ- ствие тех или иных концепций реалиям, а однозначная ориен- тация всех на апологию диктатуры пролетариата, не ограничен- ной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими) законами. При этом Каганович весьма откровенно констатиро- вал подлинное место и значение «законов» в условиях проле- тарской диктатуры: «Конечно, все это не исключает закона. У нас есть законы. Наши законы определяют функции и круг деятельности отдельных органов государственной власти. Но наши законы определяются революционной целесообразно- стью в каждый данный момент». Выступление Кагановича послужило сигналом к развертыва- нию на «правовом фронте» широкой кампании большевист- ской «критики и самокритики». В этих условиях обострилась борьба и между двумя основными позициями в советском пра- воведении того времени — позициями Пашуканиса и Стучки. В поисках ответа на усиливавшиеся к концу 20-х гг. обвине- ния в адрес его теории Пашуканис в духе тогдашней «самокри- тики» не только признал ряд недостатков своей позиции, но и, по существу, начал отход от своей концепции в сторону отож- дествления права и политики, толкования права как одной из форм политики или даже как «части политики». 902 Глава 20. Россия в XX в. Стучка, в свою очередь, призывал к выработке «генеральной линии» на правовом фронте. В порядке «самокритики» Стучка отмечал, что он находился «под влиянием буржуазной социоло- гической школы права» в период работы над книгой «Револю- ционная роль права и государства» и при разработке определе- ния права в г. Общетеоретические споры о правопонимании по-своему преломлялись и развивались в отраслевых юридических науках. На I Всесоюзном съезде марксистов-государственников и правовиков (1931 была предпринята попытка формирования некой единой «правильной» позиции и линии (по аналогии с «генеральной линией» в политике) в вопросах правопонима- ния. Среди участников съезда доминировали сторонники Па- шуканиса. В целом предложенная названным съездом общая позиция носила эклектический характер и пыталась соединить несовместимые друг с другом представления. Особенно нагляд- но это проявилось в том, что авторы резолюции, признавая пролетарскую классовую сущность советского права, в то же время отрицали концепцию «пролетарского права», чтобы как- то спасти доктринальные представления (а заодно и какие-то остатки прежних взглядов Пашуканиса) о буржуазном «равном праве» после пролетарской революции. Однако и после I съезда марксистов-государственников и правовиков какого-то единого подхода и тем более «генераль- ной линии» в правопонимании не было. Споры между различ- ными концепциями (и прежде всего Стучки и Пашуканиса) продолжались. Концепция «социалистического права». Победа социализма требовала нового осмысления проблем государства и права с учетом постулатов доктрины и реалий практики. В этих условиях Пашуканисом в 1936 г. была выдвинута концепция «социалистического права». от своей прежней позиции, от концепции «буржуазности» всякого права и т. д. как «антимарксистской путаницы», он начал толковать советское право как право социалистическое с самого начала его возникновения. «Великая социалистическая Октябрьская революция, — пояснял он, — нанесла удар капиталистической частной собственности и положила начало новой социалисти- ческой системе права. В этом основное и главное для понима- ния советского права, его социалистической сущности как пра- 7. Советская юриспруденция 903 ва пролетарского государства». Сходные представления о «со- циалистическом праве» были развиты и в статье М. Концепция «социалистического права» была в условиях по- беды социализма (на путях насильственной коллективизации, ликвидации кулачества и вообще «капиталистических элемен- тов» в городе и деревне и в конечном счете полной социализа- ции средств производства в стране) естественным продолжени- ем представлений о наличии какого-то небуржуазного (проле- тарского, советского) права. Официальное (Совещание 1938 г.). В исто- рии советской юридической науки особое место занимает «I Совещание по вопросам науки советского государства и пра- ва» (16—19 июля 1938 г.). Его организатором был подручный Сталина на «правовом фронте» А. Я. Вышинский (1883—1954), тогдашний прокурор СССР. Совещанию был придан всесоюз- ный характер, и в его работе участвовало около 600 научных ра- ботников, преподавателей, практиков из различных регионов страны. Цели и задачи совещания состояли в том, чтобы в духе по- требностей репрессивной практики тоталитаризма утвердить единую общеобязательную «единственно верную» марксистско- ленинскую, сталинско-большевистскую линию («генеральную линию») в юридической науке на основе нового общего опре- деления права. В письменном тексте доклада Вышинского и в одобренных совещанием тезисах его доклада формулировка общего опреде- ления права дана в такой «окончательной редакции в соответст- вии с решением совещания»: «Право — совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, уста- новленных в законодательном порядке, а также обычаев и пра- вил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой го- сударства в целях охраны, закрепления и развития обществен- ных отношений и порядков, выгодных и угодных господствую- щему классу». Наряду с таким общим определением права на совещании было одобрено и следующее определение советского права: «Со- ветское право есть совокупность правил поведения, установлен- ных в законодательном порядке властью трудящихся, выражаю- щих их волю применение которых обеспечивается всей при- нудительной силой социалистического государства, в целях 30 История и учений 904 Глава 20. Россия в XX в. защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгод- ных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничто- жения капитализма и его пережитков в экономике, быту и соз- нании людей, построения коммунистического общества». По своему типу «правопонимание», предложенное Вышин- ским и принятое совещанием, является легистским, поскольку в его основе лежит отождествление «права» и «законодательст- ва» («действующего», «позитивного» права, обобщенно — «за- кона»). Такое отождествление прямо и откровенно признава- лось и утверждалось Вышинским. «Право, — подчеркивал он, — совокупность или система правил (законов), имеющих своим назначением заботу о подчинении общества «об- щим условиям производства и обмена», т. е. о подчинении гос- подствующим в данном обществе классовым интересам». Фак- тически за «право» здесь выдаются неправовые властно-приказные правила («нормы»). Юридико-позитивист- ская конструкция используется с целью создания видимости наличия права там, где его нет и быть не может. Приказное советско-легистское «правопонимание», одобрен- ное «с подачи» Вышинского совещанием г., стало на дол- гие годы официальной общеобязательной установкой для всех. И в общетеоретических работах, и в области отраслевых юридических дисциплин почти дословно повторялась (в той или иной редакции) дефиниция Вышинского, воспроизводи- лись все основные положения соответствующих подходов к праву и государству. Этот тип понимания, определения и трактовки «права», по существу, сохранился и после того, как с начала 60-х гг. по ана- логии с «советским социалистическим общенародным государ- ством» стали говорить о «советском социалистическом общена- родном праве». Неправовые реалии социализма в сочетании с прочной уста- новкой (в том числе — во всем советском обществоведении, включая и юриспруденцию) на дальнейшее продвижение к не- правовому будущему (коммунизму) полностью лишали общест- во всякой действительно правовой перспективы. Новые подходы к праву. Уже с середины 50-х гг., в обстанов- ке определенного смягчения политического режима и идеоло- гической ситуации в стране, некоторые юристы старшего поко- ления воспользовались появившейся возможностью отмеже- ваться от определения права 1938 г., начали критику позиций 7. Советская юриспруденция 905 Вышинского и предложили свое понимание и определение со- циалистического права. Монополия официального «правопо- нимания» была нарушена. В противовес «узконормативному» определению права было предложено понимание права как единства правовой нормы и правоотношения (Кечекьян, Пионтковский) или как единст- ва правовой нормы, правоотношения и правосознания (Мико- ленко). При этом правоотношение (и связанное с ним субъективное право — в трактовках Кечекьяна и Пионтковского) и соответ- ственно правоотношение и правосознание (Миколенко) пред- стают как реализация и результат действия «правовой нормы», производные от нее формы и проявления права. Исходный и определяющий характер «правовой нормы», т. е. нормативность права в смысле определения г. и последующей «официаль- ной» традиции, следовательно, продолжали признаваться, но эту нормативность предлагалось дополнить моментами ее осу- ществления в По существу, полемика представителей так называемого широкого понимания права против сторонников так называе- мого узконормативного подхода носила непринципиальный ха- рактер, поскольку в фактически неправовой ситуации оба на- правления в одинаковой мере базировались на априорной предпосылке о наличии «советского социалистического права», под которым имелось в виду |