Детская литература. Методика приобщения. Гриценко З.А.. Высшее профессиональное образование

• Название: Высшее профессиональное образование
• Дата: 04.09.2018
• Размер: 1.57 Mb.
• Имя файла: Детская литература. Методика приобщения. Гриценко З.А..doc
• Тип: Документы; #49767
• страница: 14 из 26

Детский рассказ XX в.

Рассказ является одним из самых распространенных литера­турных жанров. В детском чтении и детской литературе он суще­ствовал давно, но полноты и разнообразия в своем развитии, те­матике и проблематике достиг в XX в.

Первые рассказы с ясным представлением о том, что их будут читать дошкольники и младшие школьники, были написаны Л.Толстым. Это рассказы о животных («Котенок», «Птичка»), о детях («Как меня в лесу застала гроза»), об окружающем мире («Пожар»). Эстетика рассказов Л.Толстого обусловлена их при­кладным значением: произведения создавались как учебный ма­териал для отработки техники чтения, поэтому они просты, крат­ки, их сюжет незамысловат. Сам автор хотел, чтобы в них не было ничего лишнего. Педагогическая ценность рассказов специально подчеркнута, для того чтобы маленькие читатели могли думать над происходящим, извлекать, по мысли автора, «умную мораль». С этой целью Л.Толстой пишет специальные пословичные расска­зы, похожие на притчи: «Взял мальчик косу и задумал траву ко­сить. Срезал себе ногу и заплакал. Баба увидела и сказала: "Не тебе косить. Тебе еще только батюшке завтрак носить. Знай, сверчок, свой шесток!"».

Порою рассказы Л.Толстого драматичны, эмоционально на­пряжены. Его герои, будь то мальчик Миша («Корова»), будь то животное («Лев и собачка»), мучаются, тяжело переживают про­исшедшее в их жизни, воспринимают мир трагично. После смер­ти собачки, не перенеся разлуки, погибает Лев. «Каждый день во сне» видит мертвую голову Буренушки Миша, скрывший свой проступок. Изображение «нечаянной вины», свойственное ряду его рассказов («Прыжок», «Акула» и др.), придает этим произве­дениям глубокий психологический смысл. Они приглашают маленького читателя познавать человека, мотивы его поступков, думать над ними. Они являются той концептуальной базой, на которой будет развиваться рассказ о детях и для детей в XX в.

В прошедшем столетии рассказ занимает ведущие позиции в творчестве писателей. Интенсивное развитие жанра и интерес к нему многих авторов приводят к появлению различных модифи­каций: юмористический, дидактический, природоведческий, науч­но-познавательный, исторический, игровой (нонсенсный) рассказ. Очевидной становится специализация создателей, выбравших этот вид литературы. В.Драгунский писал преимущественно юмори­стические произведения, С.Алексеев изображал исторические со­бытия, В. Осеева всегда поучала, воспитывала, заключала разви­тие действия в рассказе некоей сентенцией («Плохо», «До перво­го дождя» и т.д.).

Рассказ как эпический жанр предполагает повествование об од­ном, но ярком, значимом событии в жизни героя. Он невелик по объему, динамичен, не перенасыщен действующими лицами и с этой точки зрения идеально соответствует особенностям воспри­ятия читателя-ребенка. Его расцвет в детской литературе XX в. объясняется опытом, накопленным в этом жанре писателями XIX в. (Д.Мамин-Сибиряк, И.Тургенев, А.Чехов и др.), а также необ­ходимостью кратко и доступно раскрыть перед детьми многооб­разие быстро меняющейся жизни.

В литературе для читателей младшего возраста широкое хождение имеет юмористический рассказ. Впервые смешные случаи из жизни детворы, смешные положения и высказывания детей попали в лите­ратуру благодаря рассказам о детях. В произведениях, адресованных взрослым, стала складываться поэтика комического, которая впо­следствии будет использована в детских юмористических рассказах.

В 1885 г. был опубликован рассказ А. П. Чехова «Кухарка женит­ся», героем которого является семилетний мальчик. Его взгляды на происходящее в доме, его оценки, попытки мыслить на манер взрослых вызывают у читателя улыбку. Критик К. Арсеньев спра­ведливо заметил: Чехову хорошо удаются очерки детской психоло­гии. Это наблюдение очень важно не только для оценки чеховского творчества. Вся юмористическая проза о детях и для детей тесно связана с детской психологией. Автор должен учитывать особенно­сти возраста, мышления, речи, восприятия действительности ре­бенком. Идущий вслед за А.Чеховым А.Аверченко первым из пи­сателей поймет, что «юмор заложен в природе детской психики», и именно в ней будет искать средства выражения комического.

Рассуждая о комическом, исследователи пришли к выводу: его природа связана с противоречием. «Комизм — результат контрас­та, разлада, противостояния...». Причем это противостояние отмечено не на бытовом, а на философском уровне: между прекрас­ным и безобразным, между низменным и возвышенным и т.д. Комическое имеет разные формы: юмор, сатира, ирония, сар­казм. Применима ли общая теория комического к детской литера­туре? Н. Н. Носов, теоретик и практик юмористического расска­за, считает, что из двух форм комического — сатиры и юмора — детская литература чаще использует юмор. Сатира — это гневный смех. Юмор — это смех с оттенком сочувствия. Детство как пери­од человеческой жизни не содержит в себе противоречий, требу­ющих гневного осмеяния. Противоречия детства — это противо­речия роста, формирования характера, способов познания мира и т.д., поэтому для детской литературы предпочтительным явля­ется юмор. Авторы юмористических рассказов симпатизируют сво­ему герою.

Основным противоречием в юмористических рассказах о детях и для детей является несоответствие между происходящим и тем, как его воспринимает и объясняет ребенок. Вышедшую замуж Пелагею, на лице которой сияет «целая иллюминация чувств», Гри­ша считает несчастной женщиной, «жертвой человеческого наси­лия» (А. Чехов «Кухарка женится»). Илюша, герой рассказа А. Авер­ченко «Грабитель», принявший жениха сестры за вора, пришед­шего только для того, чтобы ограбить домик, построенный маль­чиком, и «утащить все то, что было скоплено таким трудом и лишениями», не может не вызвать улыбку читателя, ибо скоп­ленное им — это «живая черепаха в коробочке, ручка от зонтика в виде собачьей головы, баночка с вареньем, камышовая палка и бумажный складной фонарик».

Ребенок — герой юмористических произведений всегда хочет казаться более взрослым, более умным, сообразительным, по-взрослому обстоятельным, способным перехитрить других, жела­ющим добиться превосходства над кем-либо. Быть и казаться — одно из главных противоречий детского характера, присущее са­мой природе детства, используется писателями для создания юмо­ристических ситуаций. Мишка уверен, что сварить кашу — проще простого. Он хочет казаться в глазах Кольки мастером: «Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!» Но дебют мальчика в роли повара оказался печальным (Н.Носов «Мишкина каша»). Илюша (А.Аверченко «Грабитель»), Дениска (В.Драгунский «Тайное ста­новится явным») уверены в том, что сумели перехитрить взрос­лых, но уверенность вскоре кончается горьким разочарованием: «И вот к нам вошел какой-то дяденька. Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду» («Тайное становится явным»).

Герои юмористических рассказов деятельны, энергичны, изоб­ретательны. Они всегда что-то придумывают, пробуют, но недол­го наслаждаются плодами своих изобретений и опытов (Н. Носов «Телефон», В.Драгунский «Сверху вниз, наискосок»). И все же в их действиях есть своя правда, зачастую непонятая взрослыми. В таких случаях противоречие возникает тогда, когда на одно и то же событие или явление герои разного возраста смотрят по-разному. В рассказе В.Драгунского «Сверху вниз, наискосок» юмористи­ческое восприятие происходящего обусловлено различными эс­тетическими представлениями героев. На все то, что делали дети, им самим «любо-дорого смотреть было», поэтому и бегущая из шланга краска, и выкрашенное белье, и нога Аленки, «гладкая, коричневая, с блеском, как новенькая кегля», вызывают у них восторг художника, погруженного в творческий процесс и не за­мечающего ничего вокруг. Дети совсем не думали о том, как вы­глядит их занятие со стороны, как на все это посмотрят взрослые, можно ли было делать то, что они сделали. Возвращение в дей­ствительность оказалось грустным. «Мишка две недели белье сти­рал. А Аленку мыли в семи водах со скипидаром». Юмор Драгун­ского вызывает не только безотчетный смех. Его особенность — в умении писателя дать возможность герою посмотреть на себя дру­гими глазами, увидеть содеянное со стороны. Отсюда легкая грусть и даже ирония, способствующие переоценке ценностей: «Вот в кои-то веки захотел быть рыцарем — так денег нет» («Рыцари»).

Обдумывание героем той ситуации, в которой он оказался, способствует его собственному и читательскому воспитанию. Но в некоторых юмористических произведениях воспитание читателя является целью автора. Такие произведения пропитаны дидакти­кой. Это биографический цикл рассказов М.Зощенко «Леля и Минька», где герой цикла, маленький Минька, которому «уда­рило пять лет», идентифицируется с сорокалетним рассказчиком, вспоминающим детство. Выводы, которые он сделал в пятилет­нем возрасте и которые помогли ему правильно прожить жизнь, должны стать уроком для читателя: «И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора говорят, что я поэтому такой сравнительно веселый и добродушный» («Елка»).

В юмористических рассказах при наличии разновозрастных ге­роев главным является ребенок. Он — невольный создатель, тво­рец комического. Художественные средства, избранные автора­ми, органично связаны с природой детства, детскими способами понимания мира и его словесным выражением. Главным из них является речь героев. Фонетические особенности детской речи положены в основу сюжета рассказа В.Драгунского «Заколдован­ная буква»; семантика — в основу рассказа А.Аверченко «Блины Доди»: «Что такое блины? Едят их? Можно ли на них кататься? Может, это народ такой — блины?» Старающийся казаться взрос­лым, умным, маленький герой придает своей речи весомость, основательность, его рассуждения значимы, парадоксально аргументированы: «Мамаша женилась на папаше, кузина Верочка на Павле Андреевиче. Но на папе и Павле Андреевиче, так и быть уж, можно жениться: у них есть золотые цепочки, хорошие кос­тюмы, у них всегда сапоги вычищенные; но жениться на этом страшном извозчике с красным носом, в валенках... фи!..» (А.Че­хов «Кухарка женится»).

Свой небольшой жизненный опыт ребенок старается скрыть за «шикарными» рассуждениями на манер взрослых (А. Аверченко «Грабитель»).

Комическую функцию выполняют диалоги героев. Этим при­емом активно пользовался Н.Носов, у которого отдельные про­изведения становятся сплошными диалогами («Фантазеры», «Жи­вая шляпа» и т.д.).

Герои юмористических рассказов наделены способностью фан­тазировать, превращать обычное в необычное. Мамина алюмини­евая кастрюля становится материалом для опилок, из которых будут сделаны бенгальские огни (Н. Носов «Бенгальские огни»), а стреляная охотничья гильза может превратиться в атомный теле­скоп (В.Драгунский «Синий кинжал»). Детская фантазия в юмо­ристических произведениях — это и художественный прием, и особенность возраста, типа мышления, присущего старшему до­школьнику и младшему школьнику. Создатели юмористических произведений не только понимают ход мыслей и действий ребен­ка, но и умеют встать на его позицию, увидеть происходящее его глазами и выразить детским языком. Произведение А. Аверченко «О детях» имеет подзаголовок «Материалы для психологии». Этот подзаголовок с полным основанием может быть использован по отношению ко всем юмористическим рассказам. Юмор в них яв­ляется не только средством воспитания, но и средством познания особенностей детской психики.

Толстовские традиции прослеживаются в дидактических рас­сказах, где основной является нравственная проблематика. Ди­дактический рассказ — это произведение, содержащее поучение, в художественных образах дающее читателю представление об эти­ческой норме. «Дидактизмом в литературе называется такое явле­ние, когда та или иная воспитательная или образовательная тен­денция преподносится или в виде случая из жизни, или в форме сказки, легенды, басни, притчи, сновидения и т.д.». Писателю важно, чтобы ребенок, извлекая истину при чтении рассказа, понимал, что хорошо и что дурно. Широкая тематика текстов взя­та из детской жизни: взаимоотношения между детьми, между деть­ми и взрослыми, отношение к труду, природе, животному миру, процессу приобретения знаний и т.д. В коротких произведениях ставятся и решаются вечные вопросы человеческой жизни (Р. По­годин «Жаба»).

Мастером создания таких произведений была В. А. Осеева, при­шедшая в детскую литературу из педагогики, воплотившая в ху­дожественном творчестве веру человека в спасительное воздей­ствие художественного слова. Ее герои — дети, нарушившие нрав­ственные правила: девочка, не умеющая дорожить дружбой («Доб­рая хозяюшка»), Ваня, скучающий от безделья («Кто всех глу­пее»), мальчики, чье пассивное равнодушие могло лишить котен­ка жизни («Плохо»), и т. д. В рассказах для дошкольников В. Осее­ва пользуется фольклорными приемами. Анимизированные ге­рои-животные, как и в народных сказках, обладают правом по­учать детей, способствовать их нравственному обновлению, так как сами никогда не нарушают нормы общежития. Щенок не хочет жить у девочки, без устали меняющей своих друзей («Доб­рая хозяюшка»). Собака Бум, принявшая на себя вину ее малень­кого хозяина, разбившего отцовскую чашку, и, как казалось мальчику, способная искать ответ на вопрос: «Почему меня вы­гнали во двор, почему впустили и обласкали сейчас?», помогла ребенку в драматические часы его жизни пережить тяжесть не­вольного предательства, найти в себе силы и сознаться в содеян­ном («Почему?»).

Одной из главных проблем дидактических рассказов является проблема семейных взаимоотношений (В.Осеева «Бабка», Н.Артюхова «Трудный вечер», «Бабушка и внук», С. Георгиев «Дедуш­ка»). Это сложные произведения, так как в них изображен про­цесс становления характера героя, выбора нравственных приори­тетов, мучительной борьбы чувств. Писатели создают эти произ­ведения без оглядки на возраст, не вступая в полемику на пред­мет того, что можно и чего нельзя знать ребенку. Эти рассказы учат трудиться детскую душу. Усвоенное в процессе нравственно­го труда должно стать жизненным ориентиром для детей.

Герои-взрослые, изображенные в дидактических рассказах, лишены однозначности. Отец Андрюши, не желающий открыть мальчику семейную тайну, сам переживает двойственность сво­его положения, потому так сбивчив и неубедителен его рассказ о дедушке (С. Георгиев «Дедушка»). В поисках того, что есть кра­сота, вместе с Колей Уральцевым находится и бабушка Елизаве­та Антоновна. Принесенного в избу камня как аргумента для Коли, убившего жабу, ей не хватило: «Елизавета Антоновна села у окна. Стала смотреть в темную даль за окном, на тот берег озера». Она искала слова, доводы, которые раскроют перед мальчиком тай­ну прекрасного. «Если всех некрасивых камнями побить, — ска­зала она, — тогда и красоты на земле не останется. Иная бабочка или жучок такие золотые, прекрасные с виду, а насквозь ядови­тые. К чему ни прикоснутся — испортят. А некрасивая твоя жаба всю ночь шлепает, трудится, чистит землю для утренней кра­соты».

Истоки научно-познавательного детского рассказа находим в произведениях, опубликованных Н. И. Новиковым в журнале «Дет­ское чтение для сердца и разума». О влиянии чтения такого рода на детей того времени можно судить по восторженным воспоми­наниям С.Т.Аксакова, в детском уме которого после обращения к журналу произошел «совершенный переворот», «открылся но­вый мир»: «Я узнал в рассуждениях о громе, что такое молния, воздух, облака; узнал образование дождя и происхождение снега. Многие явления в природе, на которые я смотрел бессмысленно, хотя и с любопытством, получили для меня смысл, значение и стали еще любопытнее... Я получил непреодолимое желание все это наблюдать своими глазами» («Детские годы Багрова-внука»).

Целью научно-познавательных рассказов с тех пор стало сооб­щение детям знаний об окружающем мире, пробуждение в них лю­бознательности, познавательной активности. Фактом литературы они являются благодаря использованию писателями различных ху­дожественных приемов и форм повествования, способствующих развитию интереса к теме, помогающих сложные явления при­родной и социальной жизни сделать доступными для детей.

Научно-познавательные рассказы бывают как самостоятельны­ми произведениями, так и составной частью цикла, учебных книг и энциклопедий.

История их развития связана с процессом обучения. Во второй половине XIX в. к этой разновидности жанра активно обращаются Л.Толстой и К.Ушинский, создавая входившие в учебные книги рассказы не только для школьников, на читательский интерес которых рассчитывали большинство писателей, но и для до­школьников. В произведениях для малышей они использовали фоль­клорные приемы. Герои-животные у них могут говорить, расска­зывать малышу о себе, о своем назначении в жизни. И Л.Толстой, и К.Ушинский прежде всего хотели показать ребенку то, что впо­следствии может быть применено им в быту. Из рассказа К. Ушинского «Гадюка» маленький читатель запомнит, чем уж от гадюки отличается: и желтые полоски около головы, и небольшие острые зубы во рту. «Он ловит мышей и даже птичек и, пожалуй, может прокусить кожу; но нет яду в этих зубах, и укушение ужа совер­шенно безвредно». Так что опасаться надо не ужа, а гадюки. А такой художественный прием, как эффект неожиданности — мальчик, играя на сене, вдруг заметил змею, — сделает запоминание прак­тически значимым.

В XX в. наибольшая доля успеха в создании научно-познава­тельных рассказов выпала на долю Б.С.Житкова. Сам Б.Житков обладал огромным и разнообразным жизненным опытом и эн­циклопедическими знаниями. Писатель говорил о том, что ребенок «рвется вперед — в страну, где надеется, ух, что наделать...». Его надо было поддержать в этом рвении и снабдить практиче­ским опытом предшественников. Эта утилитарная цель решена Житковым с высокой степенью художественности. Его рассказы драматичны. Действие в них напряжено, сюжеты неординарны. Раз­нообразие жизненных коллизий поразительно. В рассказе «На воде» он повествует о том, как следует вести себя во время шторма. «Под водой» — это рассказ о том, к чему приводят беспечные поступки. Ответ на вопрос, почему «дым страшнее огня», содер­жится в произведении «Дым». В цикле «Что я видел» маленький Алеша выразительно делится опытом игры в прятки, наблюдени­ем за тем, как ест козел: «У него зубы очень острые. И он как будто ими стрижет. Потому что ровненько обкусывает». Удивление Алеши и есть процесс познания действительности. С самыми ма­ленькими читателями — цикл адресован дошкольникам — писа­тель говорит просто, объясняя каждое понятие, как будто стили­зуя свой язык под детский: «А этот дядя стережет овец, и он на­зывается чабан».

В своих рассказах Б.Житков представляет не только положи­тельный опыт, нужный читателю. Он повествует о том, к чему приводит отсутствие опыта или пренебрежение им. Герой расска­за «Над водой» ученик механика Федорчук вызвался выполнить то дело, в каком не имел опыта, и действовал более эмоциональ­но, чем разумно, за что заплатил собственной жизнью.

Рассказы Б.Житкова имеют огромную познавательную ценность. Недаром В. Шкловский сказал: «Читай русских писателей, возьми Бориса Житкова. Он стоит в ряду очень больших писателей; пой­ми то, что он пишет, и тогда тебя не испугают ни пожары, ни моря, ни дальние страны, ни метели».

Б.Житков был особенной личностью, думающей, в совершен­стве владеющей многочисленными профессиями, фанатично пре­данной делу, обладающей многими знаниями. «Именно такого бы­валого человека, "умельца", влюбленного в путешествия, в меха­нику и технику и сочетавшего эту любовь с талантом большого художника, не хватало детской литературе тогда» (К.Чуковский). Он не только создал познавательные рассказы и книги для де­тей («Сквозь дым и пламя», «Кино в коробке» и др.), но и приду­мал героя, который стал типичным для детской литературы, ад­ресованной дошкольникам и младшим школьникам. Это герой-почемучка, близкий читателям 4—7 лет, пытливый, любознатель­ный малыш, эмоционально воспринимающий мир. Его бесконеч­ные «Почему?» свидетельствуют о степени познавательной актив­ности, свойственной данному возрасту, психологию которого тон­ко понял писатель.

Книга «Что я видел» написана от лица такого героя — Алеши Почемучки. Все понятия и представления о чем-либо доступны читателю потому, что Алеша по-своему объясняет их: потолок в комнате «так высоко, что ни один мальчик камень до него не добросит»; «полочка не дощатая, а из сетки, как будто от кроват­ки для детей».

Путешествие как художественная форма книги, помогающая увидеть мир, проследить путь приобретения знаний, стало впо­следствии традиционным. К нему обращается современный дет­ский писатель Олег Кургузов. «Я — Следопыт. Почему? — спроси­те вы. Да потому, что я отправляюсь в путешествие по следам моего дедушки Почемучки» («По следам Почемучки», 1996).

Олег Кургузов (1959 — 2004), журналист по профессии, с нача­ла 1990-х гг. проявляет интерес к научно-познавательной литера­туре, создает ряд рассказов и книг под явным влиянием творче­ства Б.Житкова. «По следам Почемучки» — это книга, состоящая из могущих быть самостоятельными отдельных рассказов, объ­единенных идеей познания ребенком окружающего мира. Его ге­рой Следопыт сродни Алеше Почемучке. Он так же познает мир, начиная его исследование с собственного дома, задавая неверо­ятные вопросы взрослым: «Как дышит дом? Чем дом питается?» и т.д. Так же, как и Алеша, Следопыт спускается в метро. Воспри­нимая его как сказку, сам себе придумывает фантастическое объяс­нение происходящего. Писатель представляет в книге разнообраз­ные формы познания мира: от ответов взрослых на вопросы ре­бенка до включения в текст философской лирики А. Тарковского, рождающей новые вопросы.

Книга О. Кургузова дает читателю знания из разных наук, до­ступно, занимательно и просто объясняя самые сложные понятия, обращаясь к их истории, превращая жизнь понятия во времени в сказку, которую нельзя не запомнить («Говорящий замок: второй дачный сон Следопыта»). Со времен Б.Житкова круг понятий зна­чительно расширен. Произведение пополняет не только понятий­ный, но и словарный запас маленьких и взрослых читателей. Авто­мат, продающий газировку, рождает у Следопыта и его мамы по­требность разобраться в этимологии и многозначности этого слова:
— Автомат? — удивился я и засмеялся: — Ха-ха-ха! Автомат не может продавать! Автомат пулями стреляет, я по телевизору видел.

Мама сказала:

— Слово "автомат" в переводе с древнегреческого означает "само­действующий". Поэтому любое устройство, которое действует само, на­зывают автоматом...
Взрослые герои этой книги наделены автором не только зна­ниями о многих вещах и процессах, но и педагогическим даром, умением ясно говорить о сложном, знанием психологии ребенка-почемучки, терпением и осознанием своей роли в развитии и образовании малыша.

О. Кургузов избирает для своего произведения кольцевую ком­позицию. Сюжет-путешествие начинается с воспоминаний о ге­рое Б.Житкова, ставшем литературным дедушкой современному Следопыту, и заканчивается условной встречей с ним. Это свиде­тельство вечности и правильности той формы организации по­знавательного материала, которую заметил еще В. Белинский («Прогулка с детьми по С.-Петербургу и его окрестностям. Сочи­нение Виктора Бурьянова. 1838...»).

О том, каким должен быть исторический рассказ, рассуждал Н.А.Добролюбов. Потребность в рассуждениях такого рода воз­никла потому, что в середине XIX в. появился ряд произведений («Всеобщая древняя история в рассказах для детей» — сочинение Анастасии Деревицкой, 1858; «Всемирная история» Е.Соколовой и другие), претендующих на то, чтобы стать образцом историче­ского повествования и восполнить тот пробел в детской литерату­ре, который существовал в XIX в.

Рецензируя вышедшие книги, Добролюбов указывает на то, какой должна быть историческая проза. Кроме общепринятых для детской литературы понятий: доступности, логичности содержа­ния, умения выбирать интересные детям факты — критик требует от писателей определенного взгляда на ход исторических собы­тий, мотивировки ситуаций и характеров, собственной концеп­ции излагаемого. Исторический герой, по мнению критика, не должен быть бесцветным. Но для этого необязательно писать о великих походах и битвах, о громких подвигах и свершениях. Геро­ем исторического рассказа может быть личность, прославившая Родину в науке, в управлении государством, в проявлении граж­данского мужества, в труде на благо Отечества.

Для исторического рассказа, по мнению Добролюбова, непри­емлема открытая мораль: уроки истории читатель должен извлечь сам.

К историческому рассказу как жанру писатели обращались час­то, но при этом проблемы исторического повествования, отмечен­ные Добролюбовым, остаются не решенными до настоящего вре­мени. Сложность работы в историческом жанре заключается в том, что историческое произведение не бывает свободным от той идео­логии, которая была приоритетной в эпоху описываемых событий. Попытка писателя «встать над схваткой» часто приводит к безлико­сти содержания, фанатичная приверженность господствующей идео­логии — к одномерности и искажению сути происходящего. Исто­рическое произведение для детей должно быть основано на прин­ципах научности, объективности в изложении событий, оно долж­но дать ребенку почувствовать «себя в мире и мир в себе».

Трудность создания исторического рассказа для дошкольников заключается в строгой необходимости учитывать возрастные осо­бенности детей, решать проблему восприятия ими как давно про­шедшего, так и ближайшего времени, искать особые формы по­дачи материала.

Исторический рассказ, как и другие разновидности этого жан­ра, является как самостоятельным художественным целым, так и входящим в состав циклов и энциклопедий.

Произведения, написанные на исторические темы в XIX и нача­ле XX в., не стали классическими и не могли войти в детское чтение в послереволюционный период. Для нового времени нужны были новые идеи и герои. В 20-е гг. XX в. одной из определяющих тем в детской литературе становится ленинская тема. Ее преимуществен­ное положение сохраняется до середины 90-х гг.

Литература 1920-х гг. создавалась прежде всего для детей рабо­чих и крестьян. Ее основной задачей было воспитание нового, советского человека. Она должна была дать ребенку образец для подражания. Личность В. И.Ленина в данном случае являлась при­мером для формирования коммунистического мировоззрения в детях, а произведения о нем выполняли не только просветитель­скую, воспитательную, но и идеологическую функцию.

В 1920-е гг. рассказы о Ленине создавались под неусыпным вни­манием родных и близких вождя. Те принципы в подаче материа­ла, которые были выработаны на протяжении десятилетия, могут быть названы образцовыми для исторического повествования. Это учет возрастных возможностей детей, искренность и достоверность материала, отсутствие фальши и надуманности в изложении ис­тории. Произведения о Ленине должны были воспитывать детей правдой. Предполагалось, что строгие и принципиальные отзывы о них будут способствовать появлению настоящей высокохудоже­ственной и исторически глубокой литературы. Особая роль в этом деле принадлежит Н. К. Крупской, создавшей программную статью «Что и как рассказывать школьникам о Ленине». В отзыве на руко­пись П. И. Капицы «Последнее подполье Ильича» она строго тре­бует учета возрастных и интеллектуальных возможностей детей, чтобы, рассуждая о непонятных для них проблемах, не воспитать в читателях «попугайчиков».

В течение 20— 30-х гг. XX в. о Ленине для дошкольников писали Н.К.Крупская («Владимир Ильич Ленин»), В.Д.Бонч-Бруевич («Общество чистых тарелок», «Елка в Сокольниках»), М.Зощен­ко и другие. В Лениниане того времени наметились два направле­ния: мемуарное (Н.К.Крупская, А.И.Ульянова-Елизарова, В.Д.Бонч-Бруевич, Н.Веретенников и др.) и художественное (М.Зощенко, А.Кононов и др.). Но художественное направление было ориентировано на строгое следование фактам, на незначи­тельную степень вымысла, что привело к тиражированию сюжетов (см. циклы рассказов М. Зощенко и А. Кононова, написанные в 1939 г.). Стремление писателей и мемуаристов создать идеаль­ный образ Ленина обернулось фальшью, надуманностью, отступ­лением от жизненной правды, использованием одних и тех же художественных приемов, таких, как описание поз, движений, речевой манеры вождя, нарочитой упрощенностью текста:
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:

— Папа, расскажи мне про него.

— А ты знаешь, кто это?

— Знаю. Это Ленин.

— Да, это Владимир Ильич Ленин. Наш любимый, родной, наш вождь. Ну, слушай. Был я молод. Плохо жилось тогда нам, рабочим. Работа была тяжелая. Работали мы с утра до поздней ночи, а жили впроголодь. Много нас на заводе работало. Хозяин завода был Данилов. Он не рабо­тал. Спины не гнул, а жил он ох как богато!

(Н. К. Крупская «Ленин»)
Дискуссии, характерные для второй половины XX в., не ис­правили положения дел в Лениниане. Рассказы С.Алексеева, 3. Вос­кресенской, Л. Кон и других не внесли ничего нового в трактовку образа вождя, в художественную ткань темы.

Открывшаяся в конце XX в. возможность узнать новые факты из жизни Ленина, переоценка результатов его деятельности при­вели к пониманию бесцельности труда того писателя, кто, взяв­шись за разработку исторической тематики, отступит от правды, встанет на путь идеализации характера героя, не разобравшись в его сути и сути его деяний.

Таким образом, возникшая в 1920-е гг. благая идея на примере жизни и деятельности Ленина дать молодому поколению пример для подражания обернулась потерей интереса к истории страны и ее деятелям, а рассказы о Ленине, претендовавшие быть художе­ственной литературой, стали поверхностной иллюстрацией про­исходившего в XX в.

Преимущественное положение ленинской темы в литературе для детей привело к ослаблению интереса к другим темам нашей истории, другим героям и событиям.
Обратите внимание: в «Типовой программе воспитания и обу­чения в детском саду» (отв. редактор М. А. Васильева. — М., 1987) детям 6—7 лет рекомендуется в течение года прочесть четыре произведения о В.И.Ленине и одно из них — отрывок из книги С.Михалкова «В Музее В.И.Ленина» выучить наизусть. Каждый новый раздел, посвященный советскому периоду развития дет­ской литературы, в хрестоматиях для дошкольников до 1987 г. от­крывался текстами о Ленине.
Дореволюционная история России мало интересовала писавших для начинающих читателей в советскую эпоху. Однако в творчестве С.П.Алексеева она представлена достаточно широко («Грозный всадник» — о восстании С. Разина; «Небывалое бывает» — об эпохе Петра I; «Рассказы о Суворове и русских солдатах»; «Птица-слава» — о войне 1812 г.). Историк по образованию и призванию (выпущен был из института с характеристикой, где отмечены «выдающиеся способности и знания в области исторических дисциплин»), он до сих пор остается верным событиям давно минувших дней.

С.Алексеев не исключает вымысел в историческом рассказе. «Опыт показывает, что любой рассказ на 70, а то и на 100 % по­строен на вымысле, но, основывающийся на реальном факте или идущий от яркой, пусть маленькой исторической детали, может быть исторически достоверным», — говорит автор.

Исторической основой его рассказов о Суворове являются био­графия фельдмаршала, его характер, легенды о котором сохрани­лись до XX в. Смелый, дерзкий воин, храбрый и умный полково­дец, «отец солдатам» — таким показан Суворов. Стилистической манере С.Алексеева присущи краткие, динамичные предложения, с помощью которых автор создает иллюзию участия читателя в описываемых событиях. Но динамизм и напряженность повество­вания не исключают проявления чувств. Богатым эмоциями явля­ется рассказ «Мишка», входящий в суворовский цикл, где изоб­ражена воинская судьба лошади, норовом похожей на своего хо­зяина. Тональность рассказов о Суворове близка к народным ле­гендам, сохранившим благодарную память и чувство восхищения преданностью Отечеству, храбростью, независимостью и полко­водческим талантом великого солдата. В этом заключается их цен­ность и историческая достоверность.

История XX в. в рассказах для детей представлена темой Великой Отечественной войны (С. Алексеев «Богатырские фамилии», А. Ми­тяев «Землянка», «Мешок овсянки», Б. Алмазов «Горбушка» и др.).

Если С.Алексеев в своих произведениях повествует о событи­ях, значимых для страны, ставших поворотными в истории вой­ны: о битве на Курской дуге и великом сражении на берегу Вол­ги, о Московской битве и подвиге Ленинграда, то другие авторы изображают события, значимые для одного человека (А. Митяев «Мешок овсянки»). Но от этого они не становятся менее важными и помнятся всю жизнь, как и те, которые с полным правом счи­таются историческими. Дошкольник, герой рассказа Б.Алмазова «Горбушка», действие которого происходит в мирное время, вос­принимает историю страны прежде всего как историю своей семьи. Рассказ о блокадном детстве родителей, услышанный им от отца, станет камертоном его поступков и действий.

Если для С. Алексеева, прошедшего войну, важно показать сами события, вызвать в читателе гордость за тех, кто, проявив мужество, спас страну от фашизма, то для авторов послевоенного по­коления главными являются нравственные уроки войны.

События и лица давно прошедшего времени интересны не толь­ко создателям исторических произведений. Они стали материалом для игровых рассказов. Игровым называется тот текст, где фанта­зией автора создан небыличный мир. Здесь соединяется несоедини­мое, происходит игра понятиями, история переворачивается, смещается. Время возникновения и распространения таких рас­сказов — рубеж XX—XXI вв. (Ю.Вийра. Кот Петра Великого, летающий балкон и другие завиЙральные истории. — М., 2001). В произведениях Ю. Вийры обыгрывается все: от имен великих де­ятелей прошлого до имени самого автора. Ю. Вийра конструирует собственную историю Москвы, где главными являются не исто­рические соответствия, а парадоксы:
Однажды в детстве Юрий Долгорукий и Дмитрий Донской играли в снежки, и основатель Москвы попал будущему герою Куликовской бит­вы прямо в лоб. С тех пор место на Красной площади, где это произо­шло, называется Лобным.

Юрий Долгорукий сказал приятелю:

— Извини, я не хотел, — и угостил жевательной резинкой...
У писателя собственная топонимическая этимология: назва­ние универмага на Красной площади происходит от иноземной забавы, сама Красная площадь своим именем обязана бестолко­вым нянькам Дмитрия Донского. В Китай-городе когда-то ловили китов, а на Манежной площади стоял манеж Ивана Грозного. Участниками исторических событий становятся друзья писателя. О. Кургузову ничего не стоит зайти в гости к Пушкину, участво­вать в дуэли, стреляться, рассыпая конфетти.

Причудливая фантазия Ю. Вийры увлекает читателя настоль­ко, что он не ставит цели понять, чье детство, чья жизнь и какая история изображены в рассказах: героев прошлых лет, самого ав­тора или читателя-ребенка, перепутавшего все, с детской непо­средственностью присвоившего себе право воспринимать и трак­товать историю на свой лад.

Игровой рассказ — примечательное и весьма распространен­ное явление в детской литературе рубежа веков (Ю. Вийра, С. Ге­оргиев, М.Есеновский, О.Кургузов, С.Седов и др.).

Для авторов игровых рассказов важны язык текста, игра смыс­ла, звука — обэриутская традиция в прозе. Привычные устойчи­вые фразеологические выражения прочитаны ими по-новому, зву­чат интригующе, заманчиво (О. Кургузов «Папа вышибает моз­ги»). Курицы из рассказа А. Гиваргизова «ЧП» свой восторг перед новой жизнью выражают многократно повторенным «Клево». У Тима Собакина («Игра в птиц») магазин с вывеской «Ноты» становится магазином енотов, потому что так его восприняла маленькая девочка, заставив отца поверить в то, «что к стене мага­зина вроде бы прислонена отвалившаяся буква «Е».

Повествователь в таких рассказах — ребенок (мальчик Леша у С.Седова, Санька у С.Георгиева), переодетый дракон (С.Георги­ев «Драконы среди нас»), Андрушка Ыванов (Тим Собакин, он же Андрей Иванов) — такой же игровой персонаж, как и тот мир, в котором он функционирует, мир на грани реальности и фантастики.

В игровых произведениях пограничным является не только ме­сто действия, но и жанр, одинаково тяготеющий как к рассказу, так и к сказке, использующий приемы и того и другого. «В трам­вае» Т. Пономаревой — обычный бытописательский рассказ. Трам­вай, в котором ехало много народу, сломался. Водитель не может его починить, а пассажиры, привыкшие к нему, не хотят ехать другим транспортом. И происходит чудо, превращающее бытопи­сание в сказку: один из пассажиров буднично «порылся в карма­не, вытащил ключ от почтового ящика и поскреб этим ключом по полу. Трамвай тут же поехал!» Волшебный предмет — ключ, волшебное действие — не поскреб, а, оказывается, пощекотал — заставили мир стать другим. Бытовые проблемы в нем исчезли тогда, когда нашелся тот, кто сумел взвалить их решение на себя.

Игровой рассказ многофункционален. Он не только чтение для детей, но и bimbelot — ребяческая потеха для взрослых, прежде все­го для самих авторов, переходящая в материал для размышлений, как, например, короткий ироничный рассказ Т. Пономаревой «Сумка».
Сумка

Бабушка возвращалась из магазина. Тут налетел ураган. Он сносил крыши домов, поднимал в воздух автобусы и триумфальные арки... Ба­бушка сама едва держалась на ногах — спасибо, что у нее в руке сумка, набитая продуктами для нашей семьи. Именно сумка спасла ей жизнь, не позволила урагану оторвать бабушку от дороги и унести неизвестно куда вместе с крышами домов, автобусами и триумфальными арками...

С тех пор в ожидании урагана бабушка всегда носит только огром­ные, тяжелые, битком набитые сумки. И мы спокойны за нее.
Вопросы и задания

1. Прочитайте юмористические рассказы упомянутых авторов. Обра­тите внимание на восприятие мира их героев. Каковы художественные особенности этих произведений?

2. Следует ли говорить о наличии разностороннего жизненного опыта (Б.Житков) как обязательном условии писательского успеха у читате­лей? У современных читателей?

3. Прочитайте рассказы современных авторов Ю. Вийры, Т. Понома­рёвой. Покажите, чем юмор этих произведений отличается от юмора клас­сических детских текстов (Н.Носов, В.Драгунский).