Генезис права, его источники. В.А.Четвернин.Введение в курс общей теории права и государства. Введение в курс общей теории права и государства

• Название: Введение в курс общей теории права и государства
• Анкор: Генезис права, его источники
• Дата: 25.02.2022
• Размер: 1.27 Mb.
• Имя файла: В.А.Четвернин.Введение в курс общей теории права и государства.doc
• Тип: Учебное пособие; #373825
• страница: 13 из 31

4.2. Возникновение деспотической политической организации общества

Либертарно-юридическая теория исходит из различения двух типов цивилизации (культуры) и политического со­общества. Соответственно необ­ходимо разли­чать вопросы о возникновении политической вла­сти вообще и о возникновении политического сообщества определенного типа, о возникнове­нии древних системо­центристских цивилизаций и о возник­но­вении персоноцентристской цивилизации с ее феноменом пра­вовой свободы. Или: о возникновении граждан­ской цивили­за­ции, права и государства и о возникновении об­щинной цивили­зации и дес­потизма с его, неправовым, властно-приказным ре­гулиро­ванием.

Говоря о возникновении политической власти вообще, следует иметь в виду многовариантность, альтер­нативность цивилизационного и политического развития. Первоначально возникают локальные общности лю­дей исключительно системоцентристского типа. Но далее, под воздействием разных факто­ров, эти общности либо образуют общинную цивилиза­цию, либо же превращаются в цивилизацию персо­ноцен­тристского типа – гражданскую.

Современная наука¹² установила, что в любой период исто­рии с начала цивилизованной жизни всегда одновременно существовали три или четыре ци­вилизации. Каждая из них характеризуется единым жизненным стилем, охватывающим боль­шой географический регион и длящимся долгий период вре­мени каждой цивилизации. В каждой цивилизации можно вы­делить наиболее фундаментальный принцип жизни и социаль­ной организа­ции. Для западной цивилизации таким принципом является право (правовая свобода), но этого нельзя сказать о других цивилизациях.

Цивилизацион­ный плюрализм и неуниверсальность основ­ных принципов со­циальной организации имеют большое значе­ние для объяснения природы и происхождения права и госу­дарства.

История западной цивилизации началась с древней Греции. В древнегреческой полисной культуре человек, интегрирован­ный в эту культуру (прежде всего свободный грек), осознавал себя в качестве субъекта, который от природы наделен разу­мом, свободой вы­бора и способностью самостоятельно прини­мать решения. Поэтому он жил для самого себя, а не для того, чтобы служить какому-нибудь высокопоставленному человече­скому существу или сверхъестественной силе. Это первое исто­рическое проявление индиви­дуа­лизма. Поэтому именно в древ­ней Греции основным принципом со­циальной организации ста­новится право (правовая свобода).

В более ранних цивилизациях (шумерской, древнеегипетской, древнеиндийской и т.д.) правовая свобода не стала и не могла стать принципом социальной организации. В тех условиях, в которых формировались эти цивилизации, конкурентоспособными были только системоцентристские сообщества с деспотической политической организацией.

4.2.1. Переход от первобытнообщинного строя к общинной цивилизации

Формированию цивилизации, независимо от типа, предшество­вала длительная борьба человека за выживание как биологиче­ского вида. Непременным условием такого существования была родоплеменная организация, в которой интересы коллектива всегда стояли выше интересов отдельного человека. Родоплеменные группы “вписывались” в природную среду (ландшафт), т.е. входили в определенный биоценоз, и тем самым ограничивались в своем размножении. Родоплемен­ная организация в условиях присваивающей экономики регули­ро­вала численность популяции таким образом, чтобы сохра­нить равновесие в биоценозе. Поэтому ни о какой свободе или соб­ственности в родоп­леменном коллективе говорить нельзя. Зада­чей родоплеменной организации было выживание челове­чества как биологического вида, сохранение и продолжение рода как необходимой формы существования людей, а не выживание от­дельного человека. Соционормативная система в родоплемен­ном сообществе и обеспечивающая ее организация потестарной власти имели “родоохранительный характер”¹³.

При переходе от родоплеменных отношений кочевых охотников-собирателей к общинным отношениям, свойственным оседлым земледельцам, сохранилось подчиненное положение отдельного человека в коллективе. Примитивные формы земледелия заставляли ограничивать при­рост населения, контролиро­вать численность популяции в об­щинных поселениях. Инте­ресы отдельного человека полностью “растворя­лись” в интере­сах общины. Такой системо­центризм определял и последующее формирование общинной цивили­за­ции. Для первых локально-цивили­зацион­ных общно­стей было характерно безуслов­ное подчинение человека инте­ресам своей семьи, общины, касты и, наконец, политического сообщества¹⁴.

Общинные цивилизации возникли в ре­зуль­тате аграрной ре­волюции. До аграрной ре­волю­ции примитивная производящая экономика несущественно от­личалась от при­сваивающей: в процессе эксплуатации при­роды люди первона­чально не изме­няли, а лишь использовали суще­ствующий ландшафт. Основ­ным фактором аграрной рево­люции стало то, что люди научи­лись изменять природу (ланд­шафт) и тем самым создавать но­вый биоце­ноз, бла­гоприятный для развития человечества. По­сле аграрной революции появился избыточный продукт, что породило “де­могра­фиче­ский взрыв” – быстрый рост человече­ства, необ­хо­димый для существования и разви­тия цивилизаций.

Аграрная революция, породив общинную цивилизацию, по существу ничего не изменила в общинном способе существова­ния. Здесь либо не было отношений собственности на средства производства (в аг­рар­ном обществе – это собственность на землю), либо они ос­тавались неразвитыми и полностью зави­сели от политической власти¹⁵. То, что примени­тельно к такой цивилизации называ­ется общинной или государ­ственной “собственностью”, на самом деле озна­чает такой порядок, когда индивиду­альное присвоение не до­пускается, и отдельный человек или семья не могут быть субъ­ектами товаропроизводящей собственности. Например, “госу­дарственная” или об­щинная земля принадле­жала всем вместе и ни­кому в отдельно­сти. Такая форма земле­пользования озна­чает не форму собст­венности, а отсутствие собственности как тако­вой. О государственной или общин­ной собственности на землю можно го­во­рить лишь то­гда, ко­гда уже есть частная соб­ственность и, сле­довательно, можно раз­личать землю общины и землю, при­над­лежащую от­дельным лицам.

Здесь, как правило, не было частного рабо­владения, и рабы не составляли социально значимую группу. В той мере, в кото­рой можно говорить о рабстве в общинной циви­лизации, сле­дует подчеркнуть, что рабы принадлежали не частным лицам, а общинам или по­литическому сообществу в целом. Управляли использованием рабов, фактически владели и распоряжались ими пуб­лично-властные субъекты.

Труд рабов не играл заметной роли в масштабе обще­ства. В этой цивилизации основной производительной силой были кресть­яне-общинники. При­чем их труд был более производительным, чем труд рабов, так что эта цивилиза­ция и не ну­ждалась в массовом использовании рабской рабочей силы. Не­обхо­димый уровень концентрации рабочей силы для иррига­ци­онных и прочих видов деятельности обеспечивала общинная организация труда – правда, если она подкреплялась деспоти­ческой политической властью.

Появление избыточного продукта само по себе не порож­дает отношения собственности и рыночный (свободный) обмен между производителями продукта. Там, где для выживания со­общества при производстве по­требляемого продукта необхо­димы совме­ст­ные усилия всех его членов, там нужен общесо­циальный кон­троль за его рас­ходованием, и преобладают пере­распределитель­ные об­мен­ные связи. В таком обществе произ­водимые блага “те­кут” от производителей к некой центральной власти и затем пере­рас­пределяются этой властью целей по всему обществу¹⁶. Там, где нет такой необходимости, домини­руют ры­ночные обменные связи между собственниками про­дукта.

Первоначально из­быточный продукт не присваивался и не мог присваиваться от­дельными членами общины. Он принадлежал общине, и в интересах всей общины им распоря­жались носители потестарной власти (старейшины, вожди, жрецы и т.п.). Тем не менее, именно получение избыточного продукта, его производство (организация производства), учет, распреде­ление и контроль за его расходованием породили политиче­скую власть общинной цивилизации – деспо­тическую власть.

Избыточный продукт обеспечивал прирост насе­ления, что, однако, сокращало запасы избыточ­ного продукта. Та­кое разви­тие могло происходить лишь на ос­нове постоянного роста производства – хотя бы экстенсивного. Но возможности экстен­сивного роста были ограничены суще­ствующим ланд­шафтом. Более того, примитивный уровень производства позволял полу­чать относи­тельно большой урожай лишь в таких плодородных районах, которые, вместе с тем, были районами риско­ванного земледе­лия, т.е. там, где тот же природный фактор, ко­торый обеспечи­вал высокий урожай, мог привести и к потере всего урожая. Если урожай обеспечивался разливом реки, то недоста­точный разлив или, наоборот, наводнение могли уничтожить посевы. Поскольку избыточный продукт поглощался ростом населения, то несколько неурожайных сезонов подряд могли привести к гибели локально-цивилизационной общности. Чтобы избежать гибели, нужно было проводить иррига­ционные работы, причем в условиях борьбы за выжи­вание. Для этого понадобилась социальная власть, организующая эконо­мику и способная путем жесткого силового принуждения мо­билизовать все население на постоянное про­ведение широко­масштабных работ. Такую организацию могла дать лишь такая политическая форма, кото­рая называется дес­потией.

Деспотия – это непременное условие формирования и разви­тия общинной цивилизации. Там, где в древнейших системоцентристских общностях возникла деспотическая органи­зация власти, там на основе ирригационных работ были соз­даны ве­ликие цивилизации древности. Там, где этого не про­изошло, ранние цивилизационные общности погибли¹⁷. Отсюда можно сделать вывод о неразрывной связи общинной цивилизации с широкомасштабными иррига­ционными рабо­тами и деспотией.

Цивилизованная история человечества началась примерно в 3500–3000 гг. до Р.Х. в трех цивилизационных центрах, погло­тивших древнейшие локально-цивилизационные общности. Это Египет (долина Нила), Месопотамия (долина Тигра и Евфрата) и Китай (долина Хуанхэ). Эти три цивилизации дают классиче­ские примеры преобразования природы путем проведения ирригационных работ (несколько позже подобные процессы про­исходили в долине Инда)¹⁸. Лишь тысячу лет спустя цивилиза­ция начинает продвигаться из речных долин на земли, орошае­мые дождем¹⁹.

Таким образом, все великие древние цивилизации Старого Света возникли в долинах крупных разливающихся рек: Тигра и Евфрата, Нила, Хуанхэ и других²⁰. Это объясняется, во-пер­вых, тем, что уже сами по себе земли в долинах этих рек позво­ляли получать существенно больший урожай (природный фак­тор). Во-вторых, для получения гарантированных урожаев по­требо­валось проведение ирригационных работ, что повлекло за собой развитие орудий труда, производственных процессов, матери­альной культуры и общественно-политической органи­зации.

На такой основе К.А.Витт­фогель разрабо­тал так называемую ирригационную теорию, из­ложенную в работе “Восточный деспотизм”. Он убеди­тельно показал обусловленность древних деспотических форм необходимостью широкомасштабных работ, стро­итель­ства гигантских ирригационных сооружений в восточных аграрных ре­гионах Старого Света. Эта необходимость породила систему жесткого территориально централизованного упра­в­ления, внеэкономического принуждения во всех сферах общественно-по­литической жизни, систему бюрократического учета, контроля и распределения, а также многочисленный социаль­ный слой чиновников, управляющих производственными про­цессами, осуществляющих учет, контроль, распределение и т.д.

Теорию Виттфо­геля обычно критикуют за то, что она верно характеризует лишь процесс становления “государства и права” при “азиатском спо­собе производства”, в то время как в других регионах и культу­рах государство и право возникли на основе иной произ­вод­ст­венной деятельности.

Такая критика неуместна. Критики ирригационной тео­рии не видят разницы между государством и деспотией, в то время как Виттфогель объясняет происхождение именно деспо­тизма, а не государства и права. Деспотическая власть всегда обусловлена организацией общественного производства на основе силового принуждения. В конкретных географиче­ских ус­ло­виях формирования древних цивилизаций такое обще­ствен­ное производство требовало именно ирригационных ра­бот.

4.2.2. Формирование деспотического механизма власти

Деспотия генетически связана с общинным способом существования человечества. Общинный принцип социального бытия проявляется в общинной этике и психологии, в общинной сис­теме ценностей. Он означает безусловное подчинение человека интересам своей семьи, общины, касты и, наконец, политиче­ски организованного сообщества как целого. Этого требуют общеобязательные нормы, обеспечиваемые принуждением со сто­роны общины и ее органов управления.

Любые правила взаимодействия людей, позволяющие им удовлетворять свои потребности в рамках некоего сообщества, должны быть обязательны для всех членов этого сообщества. Поэтому люди, признающие эти правила, создают органы управления сообществом, призванные формулировать такие правила и обеспечивать их реализацию. Каждое организован­ное сообще­ство может функционировать только благодаря своим органам, т.е. благодаря деятельности особых субъектов или групп лю­дей, поддерживающих этот порядок²¹.

В процессе формирова­ния ци­вилизованного сообщества вырабатываются социальные нормы, обязательные в этом сообществе, и складываются поддерживающие их политические институты. Происходит поли­тогенез – переход к профессиональному политическому управ­лению оп­ределенного типа, силового или правового.

Системоцентристские социальные нормы требуют силовой организации социального управления. Причем по мере роста и усложнения общинной системы все больше проявляется силовой, деспотический принцип интеграции и управления сис­темой.

Как уже сказано, аграрная революция привела к радикаль­ному росту численности общества, организованного по общинному типу. Локально-цивили­зационные со­общества в сотни раз превосходили родоплеменные ме­жобщин­ные объеди­нения. Этот рост привел к тому, что система в сфере управления перешла инфор­мационный барьер, за кото­рым прежняя (потес­тарная) организация власти уже не справ­лялась с управлением системой. Ста­рая система общинного типа, не имевшая посто­янного, профессионального ап­парата управления, дошла до предела роста. Для того чтобы превзойти этот предел, нужно было пе­рейти к качест­венно но­вому управлению систе­мой, т.е. должна была произойти транс­формация старой системы в новую сис­тему того же типа. Именно так и произошло: при сохране­нии общинного типа сис­темы произо­шел переход к ре­гулированию посредством по­сто­янного аппарата управления, ко­торый ведал, пре­жде всего, производством и рас­пределением. Возник профессио­нальный аппарат, плани­рующий, орга­низующий и контроли­рующий всю жизне­деятель­ность сообще­ства.

Переход информационного барьера (и кризис управляемо­сти родоплеменной системы) был первой причиной перехода к политическому управлению посредством профессионального бюрократического аппарата. В социальной системе общинного типа стали складываться аппарат и организация публичной политической власти. К началу формирования этой организации популяции оседлых земледельцев су­ществовали уже как насе­ление, проживаю­щее и осуществляю­щее хозяйственную жизнь на определенной территории. По­этому аппарат публичной по­литической вла­сти, упра­в­лявший производством и распределе­нием, стру­к­ту­рировался не по родовому, а по территориально-посе­ленче­скому принципу. Воз­никла территориальная органи­зация власти, при которой родо­вые структуры постепенно ут­рачивали социаль­ную значимость в сравнении с территори­ально-поселен­че­ской организацией населения.

Вторая причина – необходимость организовать совместную производственную деятельность населения на основе внеэконо­мического (силового) принуждения. Поэтому понадобилась ор­ганизация публичной политической власти силового типа, спо­собная, ради сохранения системы, мобилизовать население для решения производственных или оборонительных (либо захват­нических) задач и при этом не считаться с массо­выми люд­скими потерями. Иначе говоря, выжить в борьбе за существо­вание могли в тех условиях только те локально-циви­лизацион­ные общности, в которых формиро­валась деспотическая орга­низация власти. Там, где такая организация власти не возникла, социальная система погибла или была поглощена более силь­ной, деспотически организованной системой.

Профессиональный аппарат управления возник из разделе­ния общественного труда в процессе крупномасштабного производства. При таком разделении труда аппарат управления выступает как необходимый орга­низатор, руководитель и ос­новной субъект производства и распределения.

Производящая экономика общинного типа требовала тотальной регламентации всего комплекса отношений, связанных с производством, накоплением, распределением и потребле­нием. Она объективно нуждалась в рег­ламентиро­вании хозяй­ственных процессов, во властной организации про­изводства, хране­ния и распределения избыточного продукта. Она порож­дала новые управленческие функции. Так, возникла необ­ходи­мость нормировать и учитывать трудовой вклад каж­дого члена общества, результаты его труда, его участие в соз­дании обще­ственных форм, выдачи ему из общественных фон­дов. В про­цессе нового разделения общественного труда появи­лись группы организаторов производства, руководителей и произво­дителей работ, надзирателей, учетчиков труда и рас­пре­деления его результатов (тотальное управление на основе силового принуждения требует тотального учета и контроля), а также должностные лица, контролирующие и обеспечивающие со­блю­дение норм, которыми регламентировались все общест­вен­ные процессы. Соответственно возникли власт­ные органы, наказывающие за проступки и исполняющие нака­зание, охраняющие порядок и обеспечивающие безопас­ность сообщества. Столкновения локально-цивилизацион­ных общно­стей в борьбе за людские и природные ресурсы потребо­вали постоянного многочисленного войска.

Основополагающая роль аппарата управления в обществен­ном производстве и распределении позволяла осуществлять публично-властную деятельность без налогов в обычном смысле. В процессе рас­пределения, часть распределяемого про­дукта оставалась в структурах аппарата и распределялась для выпол­нения публично-властных функций и личного потребления. Происходил обмен труда по управлению обществом на часть общественного продукта. Некоторая доля распределяемого про­дукта поступала в виде дани или военной добычи, но это, ко­нечно, нельзя считать налоговыми поступле­ниями.

В социальной структуре деспотической цивилизации выде­ляются две основные группы – общинники-земледельцы и чи­новничество, управ­ляющее всей жизнедеятельностью обще­ства. Внут­ри этих основных групп существовала дроб­ная кас­тово-сословная структура.

Чиновничество в целом имело иерархическую структуру, а различия в статусе отдельных групп бюрократии определяли их более или менее выгодное положе­ние в системе распределения. Причем обычно продвижение в этой иерархии наверх было затруднено или даже невозможно (сословно-кастовый принцип).

Эту иерархию венчала обожествляемая фигура деспотического правителя, перед которым все равны, а именно: равны нулю. Так, в древнем Китае все земли страны считались принадлежа­щими императору, а чиновники были лишь его слу­гами, управ­ляющими императорским имуществом. Несмотря на гигант­скую роль, которую чиновничество играло в функциони­ровании деспотически организованной системы, все чиновники находи­лись в положении императорских лакеев, сколь бы вы­соко они ни стояли на бюрократической лестнице.

Вместе с деспотической организацией власти возникло и официальное нормотворчество, законодательство. Официальные нормы устанавливали социальную иерархию, тщательно регламентировали про­цес­сы труда и распределения, закрепляли формальное неравен­ство как в сфере позитивного, официально одобряемого пове­дения, так и в наказаниях за нарушение официальных предпи­саний. Характерная черта деспотического законодательства – его жес­токость. Оно не защищало индивидуальные или группо­вые ин­тересы и ценности, но охраняло социальную систему в целом. Любые нарушения официально установленного или санкционированного порядка расце­нивались и наказывались как неповиновение власти, как посяга­тельство на систему, но не как посягательство на жизнь, здоро­вье или иму­щество отдельных людей или коллек­тивов.

Итак, из родовой общины в результате аграрной революции закономерно возникает общинная, системоцентристская цивилизация, в ко­торой нет свободы, права и государства. Истори­чески первый тип публичной политической власти – деспотия, организация власти силового типа. Она возникает из разделе­ния общественного труда при проведении широкомасштабных ра­бот на основе всеобщего внеэкономического принуждения.