Для практики. Законодательства и анализа судебной практики Верховного Суда Российской Федерации

• Название: Законодательства и анализа судебной практики Верховного Суда Российской Федерации
• Анкор: Для практики
• Дата: 18.06.2022
• Размер: 66.84 Kb.
• Имя файла: 333.docx
• Тип: Закон; #601914
• страница: 4 из 11

Статья 7 Конвенции

(наказание исключительно на основании закона)

Дело «Normanv.theUnitedKingdom» (no. 41387/17)¹³. Постановление от 6 июля 2021 года.

Статьи 7 и 10 Конвенции¹⁴: умышленное раскрытие личности государственного должностного лица в качестве журналистского источника

Заявитель – сотрудник тюрьмы в период рассматриваемых событий – в течение ряда лет передавал информацию о тюрьме, в которой он работал, журналисту таблоида за финансовое вознаграждение. В 2011 году началось публичное расследование («Расследование Левесона») в отношении действий некоторых журналистов, работающих в определенных газетах Соединенного Королевства, а также полицией было начато уголовное расследование («Операция Эльведен») по обвинениям в незаконных выплатах, произведенных некоторыми журналистами государственным должностным лицам. В этом контексте владелец газеты (Mirror Group; «MGN») на основании Меморандума о договоренности («MoU») с полицией раскрыл ей имя заявителя. Впоследствии заявитель был признан виновным в ненадлежащем поведении на государственной службе и приговорен к двадцати месяцам лишения свободы. Он безрезультатно пытался обжаловать вынесенный приговор и назначенное наказание. В Суд заявитель подал жалобу в соответствии со статьей 7 Конвенции на неопределенный характер преступления в виде неправомерного поведения. Он также подал жалобу, ссылаясь на статью 10 Конвенции, утверждая, что раскрытие «MGN» его личности полиции, а также его последующее уголовное преследование и осуждение нарушили его право на защиту как журналистского источника. Суд признал жалобу по статье 10 Конвенции о раскрытии его личности несовместимой с принципом ratione personae¹⁵и не нашел нарушения этой статьи в отношении его уголовного преследования и осуждения. Суд также установил отсутствие нарушения статьи 7 Конвенции.




¹³ Режим доступа (на английском языке):

URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22fulltext%22:[%2241387/17%22],%22itemid%22:[%2 2001-210874%22]}.

¹⁴ Для сведения: в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защитеправ и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих врамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на свободу выражения мнения.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2018 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/26427/

¹⁵ Ratione personae (лат.) − ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь (прим. пер.).
В деле фигурирует новый сценарий: информация передавалась журналисту в обмен на вознаграждение в течение длительного периода времени, а личность информатора была раскрыта полиции журналистом на основании Меморандума о договоренности с полицией. Постановление примечательно, поскольку: 1. Суд впервые рассмотрел ответственность государства за защиту журналистских источников в контексте соглашения о раскрытии информации между газетой и полицией; и 2. Суд дал оценку статусу заявителя как государственного должностного лица и журналистского информатора в контексте его уголовного преследования и осуждения за разглашение информации, доверенной ему в ходе его службы.

1. 
   В отношении раскрытия личности заявителя полиции Суд дал разъяснение, что в отсутствие судебного приказа, требующего раскрытия личности источника, и любого принуждения журналиста к сообщению имени последнего, раскрытие не может быть отнесено на счет государства- ответчика. В этой связи Суд провел грань между, с одной стороны, запросом информации согласно Меморандуму о договоренности или принятием такой информации и, с другой стороны, принуждением к раскрытию информации. На этом основании Суд, как и национальные суды, пришел к выводу, что раскрытие журналистами личности заявителя было «в действительности добровольным». Суд подчеркнул в этой связи, что условия Меморандума о договоренности позволяли журналисту отказаться раскрывать информацию на основании статьи 10 Конвенции, включая право на защиту журналистских источников.
   
2. 
   Что касается уголовного преследования и осуждения заявителя, Суд, в первую очередь, выразил удовлетворение относительно довода о том, что заявитель должен был знать (в том числе благодаря возможной юридической консультации при необходимости), что, неоднократно в течение пятилетнего срока предоставляя журналисту информацию о внутренних делах тюрьмы за вознаграждение он рисковал быть осужден за совершение преступления, связанного с ненадлежащим поведением на государственной службе. В этой связи Суд подчеркнул, что подобное деяние не может быть исключено из уголовного законодательства только потому, что оно также представляет собой дисциплинарное нарушение, и далее подтвердил, что Конвенция, в частности статья 7, не исключает постепенного разъяснения правил уголовной ответственности посредством судебного толкования (Суд установил отсутствие нарушения статьи 7 Конвенции).
   

Суд также акцентировал внимание на том факте, что заявитель сознательно придерживался поведения, противоречащего требованиям, предъявляемым к его должности на государственной службе, а также что масштабы его противоправной деятельности были значительными. В этом контексте Суд придал большое значение серьезности ущерба, причиненного заключенным тюрьмы, ее персоналу и общественному доверию к тюрьме в результате деятельности заявителя. Поэтому общественность была сильно заинтересована в его уголовном преследовании для сохранения

неподкупности и эффективности государственной службы в тюрьме и доверия общественности к ней.

Что касается содержания информации и мотивации заявителя, Суд отметил, что в большей части информации, раскрытой заявителем, не было общественного интереса, и он не был первоначально мотивирован соображениями возбуждения общественного интереса. Вместо этого, как установил судья, выносивший приговор, мотивом заявителя были получение денежного вознаграждения и сильная неприязнь к начальнику тюрьмы.

Поскольку заявитель, кроме того, не подтвердил в Суде, что действовал в качестве информатора, Суду не было необходимости изучать критерий, который был центральным в судебной практике относительно проблематики информаторства (дело «Guja v. Moldova [GC]»¹⁶), а именно, существовали ли какие-либо альтернативные каналы или другие эффективные средства для заявителей, позволяющие исправить предполагаемое правонарушение, которое заявители намеревались раскрыть. Суд, тем не менее, отметил, что судья, выносивший приговор, указал на тот факт, что, будучи представителем профсоюза, заявитель мог бы использовать официальные каналы для распространения информации, если бы общественные интересы были его единственной заботой. Таким образом, Суд счел, что причины уголовного преследования и осуждения заявителя были существенными и достаточными, и установил отсутствие нарушения статьи 10 Конвенции.