Арутюнян. Соц. структура России. 2009 в книге директора по стратегиям и аналитике гк никколо м
 Скачать 0.62 Mb.
|
|
Разговор с оптимистами о проектировании национальной элиты В 2008 году Институт общественного проектирования (ИнОП) выпустил книгу «Сумма идеологии. Мировоззрение и идеология современной российс- кой элиты». Авторский коллектив, представивший результаты проведенного в 2007 году социологического исследования, точно знает, какой должна быть современная российская элита. Она должна соответствовать десяти заповедям. Ну не тем самым, конечно, — применять Божьи заповеди для оценки элиты уже давно не принято. Авторы сформулировали другие заповеди — их тоже десять, и они тоже хорошие. Вот какие: «1. Способность к социальной, политической и общественной самоиден- тификации. 2. Способность к идеологической самоидентификации. 3. Способность разных групп внутри элиты к совместной деятельности, вы- сокий уровень "договороспособности" и компромисса. 4. Способность к выработке общих целей. 5. Способность к политической и общественной самоорганизации для дос- тижения общих целей. 6. Понимание общенациональных угроз и умение согласованно отвечать на эти угрозы. 7. Способность отличать личный интерес от интересов страны и осознание личной ответственности перед страной. 8. Осознание необходимости демократической легитимности власти, нали- чия мандата доверия от общества. 9. Отношение к российскому народу как энергичной, творческой силе, способной к прогрессу и решению задач любой сложности. 10. Понимание роли частной собственности и предпринимательства как ресурса для развития страны» 2 На языке PR-менеджеров это называется стратегический образ социаль- ного субъекта — то, чем означенный субъект должен стать или хотя бы казать- ся. Проект ИнОП как раз и призван выяснить, насколько сегодняшние рос- сийские верхи, обладающие властью, богатством и влиянием, похожи на пра- вильную элиту. Ясно, что результат любых измерений зависит не только от предмета, но и от мерила, то есть признание правильности или неправиль- ности элиты in facto зависит от целевых параметров элиты in projecto. Поэто- му, прежде чем снимать мерку с верхушки российского общества, следует пристально всмотреться в нарисованный проектировщиками ИнОП стратеги- ческий образ. 11 ???????? ? ??????? _________________________________ 2 Сумма идеологии. Мировоззрение и идеология современной российской элиты. М.: Институт об- щественного проектирования, 2008. С. 8. При более внимательном прочтении некоторые из приведенных выше ос- новных тезисов обнаруживают неопределенность, доходящую до двусмыслен- ности. Сначала авторская позиция кажется ясной: современная российская элита должна разделять принципы демократии и частной собственности (я здесь толкую не о правильности или неправильности, а именно об определен- ности этой позиции). Но тогда почему бы не сказать об этом просто, в обще- принятых и понятных выражениях: «демократическое устройство государ- ства», «неприкосновенность частной собственности»? Вместо этого сказано о необходимости демократической легитимности власти и наличия мандата доверия от общества. Так ведь в наше время разве что вовсе отмороженный людоед не ссылается на демократическую легитимность своей власти и не по- казывает мандат доверия от общества! Другими словами, предлагается не го- ворить с элитой о принципах и способах организации государства, а спросить ее о нужном PR-эффекте: нужно ли вам, чтобы ваша власть называлась демок- ратией? Не заглядывая в ответы, предположу, что наша элита, какой бы она ни была, дружно и энергично грянет «Да!». Не лучше и десятый тезис, требующий понимания роли частной собствен- ности и предпринимательства как ресурса для развития страны. Скажем, есть в нынешней российской элите не слабые, а наоборот, очень агрессивные и ус- пешные группы, которые практикуют рейдерство на разных политэкономи- ческих уровнях, включая самый высокий. Разве не понимают они роли част- ной собственности, в том числе той собственности, на которую положили глаз, как ресурса для развития страны? Они очень хорошо это понимают! Российское общество и в первую очередь элита озабочены сейчас поиском верного направления национального развития, гадая и решая, нужен ли нам «государственный капитализм». Вполне очевидно, что в сегодняшней повест- ке это вопрос номер один. Обсуждение вопроса о разных капитализмах и на- циональном выборе активно идет в том числе в журнале «Эксперт», с которым тесно сотрудничает ИнОП. Однако столь важная, поистине элитообразующая дискуссия оказалась не в фокусе социологического проекта, посвященного мировоззрению и идеологии российской элиты! Как так получилось? А иначе и быть не могло, поскольку выбранная аналитическая «оптика» так устроена, чтобы очень разные взгляды — от рентоориентированных бюрократов и рей- деров до активистов «Деловой России», от популяризаторов «бархатных» экспроприаций до записных либералов — шли в зачет, образуя позитивную «сумму идеологии», очень даже привлекательную в своей невнятной широте. Исследователи проинтервьюировали 326 представителей законодательной, исполнительной и судебной власти, силовых структур, СМИ, религиозной, творческой, научной, общественно-политической и бизнес-элиты. Интервью фокусировались на обсуждении таких тем, как «суверенная демократия», «ли- беральный консерватизм», лидерские перспективы России в мировой эконо- 12 ?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ???? мике и политике. Причем авторам книги указанные опорные пункты представ- ляются не просто интересными темами или актуальными лозунгами, но клю- чевыми концепциями — по степени усвоения этих концепций российскими верхами можно судить о продвинутости последних и приближении их к стра- тегическому образу элиты. Об этом авторы сначала дают знать респондентам в вопроснике, а затем не раз и не два настаивают в книге. То есть «суверенная демократия» и «либеральный консерватизм» суть концентрированное выра- жение десяти заповедей проекта «элита» в версии ИнОП. Как мы только что убедились, представленному в книге стратегическому образу элиты присущи весьма размытые очертания и последовательное избе- гание институциональных определений. В таком случае следует признать и «суверенную демократию» и «либеральный консерватизм» концентрирован- ным выражением институциональной неопределенности — они возводят вне- институциональную, осуществляемую поверх институтов политику в идеоло- гический принцип. Анализ таких тонких материй, как мировоззрение и идеологии, предпола- гает тщательную выработку и шлифовку понятийного аппарата. Но как раз по- нятийный аппарат «Суммы идеологии» вызывает наибольшее число вопросов. Начиная с основных категорий. В первой, второй, третьей и четвертой главах книги, где обобщаются и интерпретируются результаты исследования, дана ха- рактеристика в том числе отношения российской элиты к демократии и част- ной собственности как к базовым ценностям. Но вдруг в параграфе 4.1 мы чи- таем: «При формулировании вопросов интервью было решено включить в не- го не вопрос о демократии вообще, а о суверенной демократии. Это одна из немногих новых и при этом, на наш взгляд, актуальных и адекватных идео- логем, вокруг которой уже развернулась... активная дискуссия. Методологи- чески мы сочли, что отношение к демократии как таковой респонденты выра- зят, отвечая на вопрос об отношении к понятию "свобода"». А в параграфе 4.3 читаем еще: «Отдельный вопрос об отношении к институту частной собствен- ности респондентам не задавался, но многие из них высказывались на эту те- му в контексте ответов на другие вопросы». Такое обращение с категориями, да и с читателями, вряд ли можно счесть вполне корректным. Вернемся, однако, к самой, на вкус авторов, актуальной и адекватной иде- ологеме. Коли по рассуждениям о свободе исследователи узнали об отноше- нии респондентов к «демократии как таковой», то что же тогда они узнают из суждений респондентов о «суверенной демократии»? Представленный ма- териал дает основания полагать, что по ответам на этот вопрос можно опреде- ленно судить о политической лояльности (положительное отношение к акту- альной идеологической конструкции чаще выражали представители властных и государственных структур). Однако авторам такой вывод неинтересен. Они вроде бы толкуют о национальной российской форме демократии, но не рас- 13 ???????? ? ??????? крывают никаких содержательных особенностей и не объясняют, чем здесь может помочь концепт «суверенной демократии». Концепт этот раскрывает- ся посредством цитирования В.Ю. Суркова, но в приведенной цитате нет ни- чего, кроме провозглашения России суверенной и демократической. Мне представляется исчерпывающе точным высказывание на эту тему Д.А. Медве- дева: «Дело ведь не в терминах и прилагательных, которые могут быть приме- нимы к понятию "демократия". Я считаю, что демократия может быть эффек- тивной только в условиях суверенного государства. А суверенитет может при- нести результат только в условиях демократического режима» 3 Далее надо бы перестать твердить, как мантру, слова о «суверенной демок- ратии» и перейти к предметному анализу динамического состояния нашей су- веренности и динамического состояния нашей демократичности. Такому ана- лизу, однако, никак не способствует употребление в книге уже набившего ос- комину клише о копировании Россией в 1990-е годы западных образцов демократии. Популярность этого стереотипа связана с негативной оценкой большинством российского населения кризиса государственных институтов и нарушения национальных интересов. Но аналитическому докладу не прис- тало быть слепком с массового сознания, аналитики должны не валить все в кучу, а объяснять явления и связи. Стало быть, авторам следовало бы потру- диться и растолковать, как они увязывают безобразия девяностых с западной демократией. И какие конкретно российские кальки с западных образцов они считают вредными либо сомнительными: выборы, многопартийность, парла- мент, президентство, исключительную концентрацию власти у президента в соответствии с российской конституцией? Равно как и требует пояснений определение сегодняшней политической динамики как «модернизации пар- тийной и выборной систем» (с. 35) — почему-то авторы взяли это определе- ние в скобки и нигде так и не назвали те конкретные законодательные уста- новления и правоприменительные практики, которые они считают признака- ми модернизации. Помимо путаницы с определениями целостному восприятию результатов исследования мешает лоскутный характер их описания. Вот, например, в гла- ве второй «Современная российская элита: состояние и задачи» выделен ряд основных позиций, в отношении которых респонденты проявили высокую степень солидарности. В этом ряду есть пункт «Президентская республика», где сказано: «Подавляющее большинство во всех группах экспертов выступа- ет за президентскую республику как наиболее оптимальную форму властного управления. Парламентскую республику поддержали только 3% опрошенных (столько же выступают за монархию)». Казалось бы, все ясно. Ан нет! Дохо- дим до главы пятой «Политическая система страны» и читаем: «Почти поло- 14 ?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ???? _________________________________ 3 Цит. по: Сумма идеологии. С. 47. вина респондентов (48,6%) поддерживают президентскую форму правления, тогда как парламентскую — четверть (24,3%). Как уже было отмечено выше, за президентскую республику, которая сложилась в стране в последнее время, высказалось менее половины экспертов, высказавших суждение по этому воп- росу». После приведенного примера прочие нестыковки можно, пожалуй, признать мелкими и не заслуживающими специального упоминания. Авторы называют главным результатом своего проекта выявление в среде российской элиты мировоззренческого согласия по таким фундаментальным ценностям, как демократия, частная собственность, свобода, равенство всех перед законом в качестве основы социальной справедливости. Правда, в оцен- ке политического режима расхождение все же обнаружилось: если 60% рес- пондентов удовлетворены состоянием демократии в стране и не требуют пере- мен, то 40% выступают за модернизацию, развитие институтов демократии и выборности. Да и с ценностным консенсусом дело обстоит не так просто. Оказывается, консенсус выражается «в принятии» основных ценностей, «од- нако в понимании и в интерпретации этих понятий внутри элиты существуют серьезные различия, что само по себе нормально, но в нашей элите они могут доходить до, по сути, отсутствия общего языка» (с. 34). Как весьма диалектич- но полагают авторы книги, мировоззренческий консенсус в элите есть, но «нет общего мировоззренческого подхода к оценке современных процессов в рос- сийском обществе и, по всей видимости, не всегда есть адекватное понимание этих процессов» (там же). Теперь понятно, почему при всей своей широте элитный консенсус никак не мог быть выявлен самой элитой без помощи социологов. Ведь российские элитные группы хотя и «солидарны между собой в принятии основных базис- ных ценностей», объединяются вовсе не на их основе: «Сегодня в элите не видно широких сообществ, кооперированных по принципу мировоззрен- ческого согласия, более вероятна кооперация на основе удержания сферы вли- яния и, напротив, формирования контрсообществ». Вероятно, именно вклю- ченностью абсолютного большинства респондентов в подобные контрсообще- ства можно объяснить ту крайнюю критичность, которую проявили опрошенные представители российских верхов по отношению к системе фор- мирования современной элиты и степени ее действенности в центре и на мес- тах. В пору их в карбонарии записывать: «фактически элите было отказано в праве считаться таковой» — удивляются исследователи (на с. 273, подальше от сообщения о фундаментальном согласии). То есть тут консенсус в российс- кой элите тоже налицо, и смысл его можно выразить известной цитатой из Го- голя: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: про- курор; да и тот, если сказать правду, свинья». В книге даны рекомендации по улучшению отечественной элиты, главные из них: выравнивание «представительности различных элитных групп», нала- 15 ???????? ? ??????? живание между ними диалога, преодоление «синдрома системного критициз- ма», «освоение национальной культуры и самосознания». Я почти во всем сог- ласен с авторами. Думаю, однако, что общественное внимание и волю лучше сосредоточить не на специальных площадках для демонстрации диалога и не на «выборе способов формирования легитимной элиты», а на последова- тельном соблюдении хорошо известных норм честной конкуренции, публич- ной открытости и отчетности. Элита приложится. Ибо правильная элита есть не что иное, как добавочный продукт соблюдения общих правил. Фокусировка исследования: элита господства и элиты развития Для того чтобы лучше определить собственный подход к проблематике, обращусь еще раз к работам видных отечественных социологов, посвященным изучению российской элиты. В книге О.В. Крыштановской исследуется структура и состав сегодняшней политической элиты 4 . Работа Л.Д. Гудкова, Б.В. Дубина, Ю.А. Левады посвящена изучению мнения элиты о характере и тенденциях развития России 5 . При этом само понятие «элита» указанные ис- следователи толкуют по-разному. Подход О.В. Крыштановской можно назвать иерархическим: элита — это верхняя страта политического класса. Опираясь на мнение ряда мэтров социоло- гической науки, автор накрепко связывает элиту с государством, в пирамидаль- ную структуру которого входят различные группы и подгруппы политического класса. Такой подход очень удобен для социолога, ибо позволяет однозначно оп- ределить границы и структуру объекта исследования. Однако понимание элиты исключительно как начальства противоречит самой этимологии слова, генезису понятия и грозит существенным обеднением его смыслового поля. Ведь «элита» концептуализирует не только и не столько иерархию государства, которая суще- ствовала с незапамятных времен, сколько основания такой иерархии, которые приобрели актуальность в определенных исторических обстоятельствах. Редукция «элиты» к власти предержащей делает концепт нечувствитель- ным к историческому развитию, фокусируя внимание на единой государствен- ной власти, но не на многообразии социального влияния и лидерства, на иерархии, но не на полиархии, на одномерности и неизменности социаль- ного господства, но не на его изменчивой сложности. Концепт начальствен- ной элиты хорошо ложится на «государствоцентричные» общества, плохо — на «экономоцентричные» и кажется скроенным специально для России: такая переходящая «шинель» — теперь вот путинского покроя. Но ведь российская 16 ?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ???? _________________________________ 4 См.: Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2005. 5 См.: Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Левада Ю.А. Проблема «элиты» в сегодняшней России. элита никогда в эту форменную шинель не помещалась, всегда норовила из нее вылезти да вырасти! Дело отнюдь не сводится к противостоянию бю- рократии и русской интеллигенции, историю которой сегодня оболгали, осме- яли и списали в архив. Скажем, соперничество бизнеса и бюрократии в новой России только началось, оно имеет куда более далекую перспективу, чем сос- тоявшиеся триумфы олигархов-банкиров и олигархов-силовиков. Да и сопер- ничество это скорее диалектично, чем позиционно: силовики победили бизнес как класс, но бизнес победил силовиков как модус бытия-сознания. Такая гиб- ридизация не вызывает большого оптимизма, но, безусловно, делает ситуацию более сложной, динамичной и неустойчивой. Ведущие специалисты Левада-Центра представляют другой подход, кото- рый можно назвать прогрессистско-идеологическим. Согласно этому подходу российская власть и зависящие от нее верхи общества неспособны выполнять социокультурные функции элиты, поэтому никакой элиты у нас нет и не бу- дет, пока не будет построена плюралистическая демократия. Резоны своего несогласия с таким подходом я сформулировал выше. Повторю только, что, на мой взгляд, вопрос «элита это или не элита?» продуктивен лишь в истори- ко-цивилизационном контексте. Если сегодняшнее российское общество уже либо еще не настолько выламывается из современности, чтобы его классифи- цировать как то ли реликтовую, то ли и вовсе неповторимо единственную ис- торическую общность, то так ставить вопрос об элите ни к чему. Не потому что элите или еще кому обидно, а потому что неэвристично. Следует поискать более содержательные характеристики для сегодняшних субъектов/способов господства и других фундаментальных структур российской действительнос- ти 6 , а слово «элита» использовать по назначению — для социологической стратификации. Как современное стратификационное (само)определение «элита» относительно меньше акцентирует дистанцию власти и относитель- но больше — социальную ответственность. Этого достаточно для установ- ления верных критериев оценки и для поддержания конструктивной коммуни- кации. Сейчас нам нужно понять: с кем и о чем разговаривать? Итак, О.В. Крыштановская хладнокровно величает наши верхи элитой (ибо говорит о сущем), а у Л.Д. Гудкова с Б.В. Дубиным назвать их элитой язык не поворачивается (ибо они толкуют о должном). Однако и первая и вто- рые рассматривают верхи российского общества через один прицел — у всех названных авторов речь идет исключительно или преимущественно о государ- ственной вертикали и номенклатуре. Еще раз скажу: при всей «государство- центричности» и «вертикализации» нашего общества такой взгляд на его ли- дирующие группы неверен. 17 ???????? ? ??????? _________________________________ 6 О структурах российской действительности см.: Афанасьев М.Н. Качество государства — главная проблема России // Прогнозис. 2008. № 1 (13). С. 220–232. Сегодняшнее российское государство, как аппарат легитимного (и не очень) насилия, безусловно, выступает главным центром социального господства. Точ- нее, монополизированным, иерархичным рынком господства, куда стягиваются колоссальные и разнообразные ресурсы социального влияния: от активов ТЭКа и ВПК до поколений молодых карьеристов, инвестирующих свою энергию и се- мейные капиталы в административные должности и связи. Но вот как центр со- циального развития, как национальный developer наше государство выглядит бо- лее чем скромно: оно куда чаще тормозит, чем развивает. Его ветвящиеся струк- туры ссорятся из-за полномочий, активно приспосабливают свои полномочия для извлечения корпоративных и персональных выгод, а остальную работу вы- полняют плохо, чаще же имитируют, перекладывают друг на друга или просто не делают. Многолюдное государство, у которого сегодня вся сила и так много денег, мнит себя Большим Братом, но похоже скорее на Большого Паразита. Между тем страна худо-бедно развивается: создаются новые услуги, това- ры, форматы коммуникаций и передачи информации, осваиваются цивилизо- ванные правила ведения бизнеса (IPO, открытая корпоративная отчетность, экологическая и социальная ответственность), идет поиск эффективных моде- лей организации и финансирования образования. Понятно, что развитие про- исходит в социальном пространстве совсем не равномерно — где-то густо, где- то пусто. Развитие аккумулируется в определенных точках и полях социально- го пространства, в определенных слоях и группах общества, которые тем самым выполняют функцию социального лидерства. Таким образом, если под элитой мы понимаем исключительно господству- ющий класс, то в сегодняшней России целесообразно сконцентрировать вни- мание на государственном начальстве в центре и на местах и связанных с на- чальством финансово-промышленных группах. Эта классическая, прямо по Аристотелю, олигархия занимает верхнюю узкую страту доходной структу- ры общества — 1% богатых россиян, «золотой процент» России. Однако если мы понимаем элиту как развивающий класс общества, то концентрировать все внимание на государственно-капиталистической олигархии совершенно неп- равильно, социологический анализ необходимо сфокусировать по-другому. Сказанное, конечно, не означает, что олигархия вовсе чужда социальному развитию. Наши начальники как раз любят говорить о лидерстве и государствен- ной конкурентоспособности. В правительстве, например, есть министерства, которые уже по титулу отвечают за динамику и показатели национального раз- вития: Минэкономразвития и Минрегион. Частный олигархический бизнес раз- рабатывает и реализует свои стратегии, полезные не только для корпораций, но и для национальной экономики в целом. Подконтрольные государству ком- пании показывают худшую эффективность, но обеспечивают рабочие места, поддерживают и создают объекты производства и инфраструктуры. Тем не ме- нее руководящая деятельность олигархии сосредоточена на сохранении и ук- 18 ?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ???? реплении своего господства — этим основным интересом определяются инди- видуальные и корпоративные поведенческие стратегии верховников, замысел, процедура и содержание государственных решений. Принятые наверху нравы и обычаи, установленные сверху процедуры, верховные решения и замыслы дос- таточно известны. Ничего нового: олигархия господствует и загнивает. Найдет ли российское общество в самом себе силы, чтобы выздороветь, ос- тановить внутреннее гниение и геоэкономическую маргинализацию? Не о ре- волюционерах речь — эти-то всегда находятся. Нужны не революционеры, а те социальные силы, которые уже показали свои созидательные способнос- ти, доказали годность к общеполезному и развивающему лидерству. Нам нуж- ны лидеры в осваивании институтов цивилизованного социального взаимодей- ствия, в создании социально продуктивных форматов бизнеса. Нужны обще- признанные мастера в таких социетальных сферах, как поддержание здоровья, накопление и передача знаний, информационное обеспечение, управление коллективной деятельностью, поддержание общественного правопорядка. Од- ним словом, нам нужна элита развития. Если общество развивается, то в нем есть слои и группы, которые аккуму- лируют и продуцируют развитие. Следовательно, нужно выделить социальные группы, которые связаны с предоставлением самых актуальных, востребо- ванных хозяйственных и публичных услуг, группы, которые оказывают преоб- ладающее влияние на развитие России как интегрированной и притом откры- той, современной и конкурентоспособной нации. На мой взгляд, можно выде- лить семь основных социальных групп развития: 1) государственная власть и управление — руководящие чиновники и де- путаты, офицеры армии, органов национальной безопасности и охраны правопорядка; 2) предпринимательство — владельцы предприятий и компаний крупно- го, среднего и малого бизнеса; 3) менеджмент — главные руководители, руководители структурных под- разделений частных и государственных компаний; 4) юриспруденция — специалисты, определяющие и раскрывающие смысл законов, а также представляющие интересы сторон в правовых отноше- ниях; 5) наука и образование — научные сотрудники институтов фундаменталь- ной науки и НИОКР, дипломированные производители образователь- ных услуг — от дошкольного до послевузовского образования и профес- сиональной переподготовки; 6) здравоохранение — дипломированные производители медицинских услуг; 7) массовая информация и публичная экспертиза — журналисты, выступа- ющие в публичном информационном пространстве аналитики, аудито- ры, оценщики, эксперты. 19 ???????? ? ??????? Можно предположить, что в рамках указанных групп развитие аккумули- руется и продуцируется также весьма неравномерно. В этих группах есть свои лидеры и умники, созидатели или акулы, есть добротные профессионалы, а есть троечники и халтурщики. Поэтому определять весь социальный состав указанных групп в качестве элиты развития было бы опрометчиво. Наиболее подходящим критерием отнесения к элите мне представляется рейтинг. Все производители товаров и услуг рейтингуются и котируются в своих сферах по тем или иным показателям: прибыли, эффективности, ка- честву, спросу, числу и удовлетворенности потребителей. Если какой-то конк- ретный рейтинг вызывает сомнения, всегда можно проверить его другим. Ко- нечно, никакой рейтинг не гарантирует нас от разочарований в отношении олимпийцев и способов вознесения на Олимп, но именно этот критерий более всего соответствует этимологии и смысловому содержанию понятия «элита». В государственных иерархиях — бюрократической, военной, судейской, про- курорской, полицейской — функцию рейтинга выполняет служебная табель о рангах. И как раз эти иерархии представляют собой слабые звенья элиты раз- вития. Ведь мы определенно знаем лишь то, что социальное развитие вменено должностным лицам в обязанность, а вот что и как они делают на практике, про- верить очень трудно. Результаты их деятельности не испытываются конкуренци- ей и навязываются потребителям, которые не имеют выбора и реального влия- ния — ни на конкретных поставщиков государственных услуг, ни на политичес- кое руководство. Административная реформа, призванная расширить конкурентный выбор потребителей, обеспечить информационную открытость государственных структур, зависимость их финансирования от проверяемых ре- зультатов и общественной оценки их работы, осталась так и не реализованным проектом. Итак, под элитами развития я понимаю рейтинговые и статусные верхи выделенных выше социальных групп развития, аналитически исключая из них олигархию государственных верховников и тесно связанных с ними глав круп- ных корпораций — сегодняшнюю элиту господства. Если за ось ординат брать исключительно вертикаль власти, то основной массив элиты развития оказы- вается ниже верхушки обозначенной вертикали, под элитой господства — О.В. Крыштановская назвала бы выделяемую мной элиту развития (да и то не всю, а только ту часть, которая участвует в отправлении государствен- ной власти) субэлитой. Следует, однако, подчеркнуть, что не обладающие вер- ховной властью и во многом зависимые от олигархии элиты развития имеют все же достаточную материальную и статусную самостоятельность и свои собственные, в первую очередь деятельностные ресурсы немалого социально- го влияния, в том числе влияния на верховников. Социальные группы, из которых вырастают элиты развития, это обеспе- ченные и продвинутые группы общества, в значительной мере составляющие 20 ?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ???? новый российский «средний класс». По оценке отечественных экспертов 7 , наш «средний класс» — это где-то около 20% населения. Причем на шкале доходно-социальной стратификации эту пятую часть россиян нужно отмерять сверху — выше «средних русских» в доходной структуре общества есть лишь узкий (примерно 1%) слой богатых. То есть средний по стандартам развитых стран и потому так называемый нами «средний класс» в российской действи- тельности является верхним — массой россиян он именно так и воспринима- ется: как местная или столичная «элита». Доходную структуру российского общества можно изобразить в виде рус- ской матрешки (рис. 1). На макушке — «золотой процент». От макушки до плеч головная часть — это 20% хорошо и средне обеспеченных россиян. В ногах — бедные и необеспеченные, которых по статистике немногим более 10%. А все тулово — 70% населения! — составляют «недообеспеченные» рос- сияне. При желании тулово, как мы знаем, можно разделить: в плечах да гру- дях треть народу, которые поближе к голове, а в подоле около 40% населения, которым ближе вниз, чем вверх. Теперь ту же матрешку используем в целях наглядного элитоведения (рис. 2). У матрешки на макушке, понятное дело, элита господства, в кото- рую входят главноначальствующие и главнокомандующие в российских горо- 21 ???????? ? ??????? _________________________________ 7 См.: Обзор социальной политики в России. Начало 2000-х / под ред. Т.М. Малеевой, Н.В. Зубаре- вич, Д.Х. Ибрагимова и др. ; Независимый институт социальной политики. М.: НИСП, 2007. С. 250–254. |