Лапаева. Социология права. Карл Маркс и Фридрих Энгельс
 Скачать 1.33 Mb.
|
|
развивающейся свободы, этом смысле можно сказать, что всемирная история надставляет собой прогрессирующее движение ко все тьшей свободе все большего числа людей. С правовой 0 точки зрения данный процесс означает, что все больше число людей (представители все новых слоев и клас- в общества) признаются формально свободными субъ-дтами права . При этом различные национальные снс- 1 мы права отличаются разной степенью правового ;мвенства, те. разной мерой воплощения и конкретизации правового принципа формального равенства. Само о себе наличие в томили ином традиционном обществе акона, суда, наказания, контракта и т. д. еще не означат, что по своему правовому развитию оно сравнялось с ' Нерсесянц В. С. Сравнительное правоведение и либертарно- 'ридическая концепция /,/ Ежегодник сравнительного правоведения. МС. современным демократическим обществом. Ведь это может быть произвольный закон, неправедный суд, несоразмерное вине наказание и не вполне добровольный контракт. Поэтому важно иметь критерий правовой развитости (принцип формального равенства) и эталон, заданный правом, сложившимся в системах западных демократий, которые все еще остаются ориентиром для остальных национальных систем права и продолжают определять направления дальнейшего развития права во всех странах . Глава 9. Социология права как инструмент познания и совершенствования социально-правовой реальности § 1. Познавательный потенциал общей социологии и социологии права После слома советской административно-командной л••.темы отечественное обществоведение в силу целого та вполне понятных причин оказалось неготовым к ;.му, чтобы ответить на поставленные жизнью важные ли страны вопросы какие глубинные социально-право-ле процессы происходят при переходе от старого обще¬венного строя к новому, как отражается на массовом 'знании ломка прежних ценностей и идеалов, каковы тут быть тенденции развития ценностно-нормативной руктуры общества и т. д. В преддверии перестройки твший шеф КГБ, а затем Генеральный секретарь ЦК ПСС Ю. В. Андропов (человек, весьма информирован¬ий о тех сторонах жизни нашего общества, которые ос-• вались за кадром для большинства его членов) скал мы не знаем общества, в котором живем. Революция 1917 г. и последовавшие за ней десятиле-:я тоталитарного, а затем административно-командного жима управления страной фактически уничтожили >естьянство и интеллигенцию как традиционных для >ссии носителей нравственного начала и правового чув-ва, сломали прежнюю ценностно-нормативную струк-ру общества. Несколько поколений советских людей тли воспитаны в условиях жесткого идеологического >ессинга, направленного на формирование новой, со-тлистической системы ценностей и норм. И можно тело сказать, что пресловутый «гомо советикус» — это ■ только идеологический ярлык западной пропаганды >емен холодной войны, атак называемая новая общность людей — советский народ — это непросто один из фантомов советской идеологии. За этими словами, несомненно, стояла некая реальность, некий специфический тип социальной общности и личности, сложившийся более чем за семидесятилетнюю историю советской власти. Что мы знаем об этой личности Оказалось, что знаем очень мало — меньше, чем о человеке, выросшем в системе прежних традиционных ценностей, те. в обществе, в котором не подавляются все проявления социальной активности, идущие вразрез с тотально господствующей официально идеологией. Мы не знаем, каким именно образом официальная идеология трансформировалась в массовом сознании советского общества, как ее идеи и постулаты скрещивались с остатками прежних ценностных ориентации и какие плоды дало это скрещивание. Но очевидно, что должны были быть какие-то структуры в массовом сознании (помимо часто упоминаемых всеобщего страха и слепой веры, которые не только служили опорой режиму, но п являлись движущим импульсом для всего социалистического развития. Нельзя ограничивать содержание исторического процесса и жизнь общества лишь действием таких факторов, как насилие и страх. Сводить ценностный мир нескольких предшествовавших поколений только к навязанным извне идеологическим штампами страху перед власть предержащими — значит слишком упрощать реальную историю. Мы не можем не признать, что даже в наиболее страшные периоды жизни советского общества помимо насилия и страха было и что-то другое, что люди жили устремленностью в будущее, во имя которого приносились и многими оправдывались огромные жертвы. И как бы там ни было, но эта устремленность давала обществу импульс к высвобождению мощной социальной энергии, направленной на созидание. Сточки зрения социологии важно понять, какова была реальная роль народных масс в создании советского 290 строя и поддержании его функционирования. Какие цен- п идеалы составляли нравственный стержень и ос-правового сознания общества в те годы Несомненно в массовом сознании должны были быть какие-то . .'.цые ориентиры, ценности и цели, которые не уме-чгь в узкие рамки идеологических клише. Что сошлось от них в современном массовом сознании Мои общество отказаться от этого и чем заполнится дующийся ценностный вакуум Не получив в свое я ответов на эти вопросы, отечественная социология рвом этапе кардинальной социальной трансформа-посспйского общества последней четверти XX в. ока-..<сь неподготовленной к осмыслению сложнейших со-л.ных процессов, происходящих в самых разных ; ах общественной жизни. Отказавшись от прежних югизированных представлений о социализме и его ив развитии мировой цивилизации, наша социоло-. как и всероссийское обществоведение, не имела к ■■.лу реформ нового концептуального видения россий-; о общества и перспектив его развития. Фундамен-ьная непроясненность ключевых вопросов — кто мы да идем, какое общество мы построили и во что соби-.;ся его перестраивать — в значительной мере сохра-ся ив настоящее время. итуация усугубляется тем, что подобный теоретиче-й вакуум, когда старые подходы не работают, а новые не созданы, характерен не только для отечествен-, но и для мировой социологической науки, пережи- ■ щей период переоценки классических социологиче-:х теорий XX в. (К. Маркса, М. Вебера, Э. Дюркгейма р. Эти теории, каждая из которых претендует на •••таенное видение состояния и перспектив общественно развития в целом, уже не могли служить адекват-м инструментом для познания западного общества ■ хи постмодерна, в котором не труда информация и формационные технологии являются главным ресур-i и основным фактором экономики и политики. Пост-дерн определяется как эпоха, характеризующаяся ашм ростом культурного и социального многообразия, отходом от ранее господствовавшей унификации и от принципов чистой экономической целесообразности, возрастанием многовариантности прогресса, отказом от принципов массового социального действия, формированием новой системы стимулов и мотивов деятельности человека, замещением материальных ориентиров культурными v. др . Основными чертами идеологии постмодернизма являются ориентация на теоретический плюрализм, признание необходимости сочетания различных научных подходов при описании и осмыслении общества, отказ от идеи поступательного прогрессивного движения исторического процесса, признание вариативности общественного развития ив конечном счете принятие модели хаотичного, безвекторного движения истории. Однако, по мнению специалистов, рост влияния постмодернистского мировоззрения в последнее десятилетие прошлого века, связанный с заметным обесценением абстрактного языка объяснительной теории, в настоящее время сменяется столь резким угасанием интереса к этому типу мировоззрения со стороны западной общественной мысли, что ситуацию можно охарактеризовать как « исчезновение постмодернизма ». Увлечение постмодернизмом не прошло бесследно для социологического знания, оставив после себя устойчивый интерес социологов к личностному опыту человека как субъекта социального действия, к его эмоциональному, чувственному миру. По словам известного теоретика постмодернистской социологии 3. Баумана , наследием постмодернизма в современной социологии стало продвижение субъекта, рефокуси-ровка социологического нарратива' не на социальном, ,.1 субъективном опыте, эмоциях, на чувственном, дентнфикациях» . Эту тенденцию развития социоло-,еского знания несколько вином контексте отмечают российские социологи. Так, Ж. Т. Тощенко, говоря об :Овных парадигмах социологического анализа, вынет социологический реализм (объект нсследова-я — общество, социальные системы, социальные(ая) л-ктуры(а), социальные институты, социологический минализм (объект исследования — индивид, личность, товек, социальные группы и общности, конструкти-стскую парадигму, интегрирующую в себе две первые годологические стратегии. Присущая социологнческо- реализму ориентация на общество, продолжает он, та характерна практически для всех социологов X в позднее, в XX вона претерпела определенную дификацию в работах Э. Дюркгейма, затем Т. Парсон-]'. Мертона, Р. Дарендорфа и др и дополнилась па-лигмой социологического номинализма, которая «об-цается к человеку, ориентируется на то, что решаю-)я роль в реальной жизни принадлежит человеку, его ятельности»3. Наряду с этим к концу XX в. в совре-нной социологии наблюдается становление третьей — нструктивистской парадигмы познания социальной кши, ориентированной на рассмотрение объекта и едмета социологии в единстве объективных условий и тьективных факторов, на изучение поведения людей '•: социальных существ. Одной из основных причин отхода социологии от "тмодернизма стала, по мнению И. Ф. Девятко, цнфро-н революция в средствах коммуникации, открывшая ллионам индивидов возможность непосредственного мена информацией, выражения своих позиций и ин-ресов, формирования групп единомышленников, ихсамоорганизации и т. д. В этих условиях, считает она, именно те функции социологов («интепретаторов и посредников, которые в последние десятилетия воприни-мались в качестве самых значимых — посреднические, представительские, описательные, организаторские, — окажутся наименее востребованными и интересными ко¬му-либо за пределами нашей дисциплины. Главной станет самая традиционная, пусть и не слишком модная в последние десятилетия объяснительная функция социологического знания. Возникающее обществознания будет ждать от нас именно объяснения происходящего, в том числе в терминах причини глубинных механизмов . Судя по всему, мировая социология переживает сейчас непростой период переосмысления своей роли в обществе. Показательно в этой связи недавнее обращение к социологическому сообществу известного английского социолога, ректора Лондонской школы экономики Э. Гид-денса, который с сожалением отмечает, что в современном мире чрезвычайных перемен социология не стоит на самом переднем плане интеллектуальной жизни и общественных дебатов . Он ссылается, в частности, на то, что прежде в университетах социология была много популярней психологии, сегодня — наоборот. Причины такого положения дел заключаются не столько в продолжающейся специализации социологического знания, сколько в отсутствии надлежащих усилий по синтезу этого специализированного знания. Ведь в мировом обществе, — говорит он, — происходят мощные перемены в результате мы стоим перед целым рядом социальных проблем. Социология в прошлом всегда пыталась связать социальный диагноз с решением возникавших проблем. Сегодня надо действовать также. Э. Гидденс называет две причины упадка социологии. Первая состоит в популярности в последние 20 лет очного фундаментализма, который заметно потеснил щальную проблематику ведь если разрешают боль-лет во проблем социальной жизни, включая соцпаль-д; справедливость, сфера социальных факторов — д-шая для социологии область — соответственно .■ раздается. Вторую причину он видит в чувстве бес, шя многих перед лицом будущего, в том, что боль. нет утопических проектов, которые придали бы на-■'двленноеть социальным реформами мотивирующим идеям (неудивительно, продолжает он эту мысль, д психология, занимающаяся проблемами стойкости ловека, по популярности среди студентов обогнала со-ллогию»). Тем не менее современный мир, по мнению . Гидденса, движется к возрождению сошюлогическо-воображения. Рыночный фундаментализм уходит со Л'ны. Созданы условия для возврата к социальному, этой ситуации он видит задачу социологов в возрож-лши стиля мышления, который был у истоков социо-■>пш. И немножко больше утопического мышления то-:е поможет — почему бы и нет Нам нужно больше лдитивных идеалов в мире. Ноне пустых это должны лггь идеалы, связанные с реально возможными переме-ами» Таким образом, один из ведущих европейских и миро лх социологов призывает коллег стать генераторами лей, способных воодушевить и объединить человеческое лобщество. Это значит, что социология, по его мнению, е может ограничиваться лишь функцией фиксации со-гояния общества. Она должна объяснять это состояние с озиций того или иного видения перспектив обществен- ого развития. А отсюда следует, что социологии необходимы ценностные критерии для оценки происходящего, выработка и формулирование таких критериев скорее сего выходят за рамки предмета теоретической социоло-!ш, которая вправе ждать помощи в решении этого во-рооса от социальной теории как общей концептуальной ; методологической части социальных наук, охватываю- Гидденс О. К социологическому сообществу. С. 4 — 5. щей круг универсальных проблем социума . Сформулировать те общечеловеческие ориентиры, которые могли бы выступать критериями для оценки процессов, происходящих в странах, относящихся к разным типам цивилизационного развития, — это задача социальной теории, объединяющей научные достижения философии, социологии, юриспруденции, экономики, социальной психологии, политологии и других обществоведческих дисциплин. Отмеченное постмодернистское состояние социальной философии, пронизанное кризисом рациональности, — это, скорее всего, временное явление, свидетельствующее о том, что паука об обществе и западная культура в целом переживают переходный период, на смену которому должна прийти эпоха обновленного социального мышления, основанного на современных метатеориях. Социальная теория нуждается в новых идеях и концепциях общественного развития, которые определили бы направление общецивилизационного прорыва, способное вдохнуть жизнь и энергию в стареющую культуру Запада. Для российских специалистов (теоретиков и практиков, ученых и политиков) отказ от постмодернистского мировоззрения будет гораздо более сложным делом, чем для западноевропейских интеллектуалов. 1 Цит. по Рс.тик Ю. М. Социальная теория и теоретическая социология на пути интеграции //' Социс. 2007. № 9. С. 17. Прежде всего, постмодернизм сего отрицанием теоретических (а главное — идеологических) авторитетов и приоритетов дает ощущение большой творческой свободы, в которой так долго нуждалось отечественное обществоведение. Характерна в этом отношении позиция известного российского социолога В. А. Ядова. Зрелая теоретическая социология, — пишет он, — сомневается во всеми уж во всяком случае не намерена ни подражать естественнонаучной парадигме, ни следовать классике, где методологический принцип — образец некоего совершенства. Сегодня мы находимся в волнующемся океане 296 или зыбком море взлетов и падений теоретических преданий . Обосновывая и оправдывая политеорети-пй подход к объяснению социальных явлений, Ядов уподобляет его методу факторного анализа, л, — пишет он, — исходить из более или менее обоечного утверждения, согласно которому ни одна из ,ических да и современных) теорий не представля- нн всеобъемлющей, ни вполне адекватной для объ-нпя социальных реалий нашего времени, то почему использовать аналогию работы методом факторно-.ализа?» С помощью различных теорий, продолжает ты можем объяснить какую-то часть реальности, а ге все это даст нам целостную картину. В частности, изучения проблемы социальной идентификации он полагает использовать следующие теоретические под-от марксистского принципа, объясняющего соци-ые процессы материальными условиями человече- 0 бытия, до фрейдистской идеи об утрате отцовской лдии» суперэго сверх-Я» . Однако когда мы приме- 1 метод факторного анализа для объяснения того или о социального явления, мы должны затем увязать ичные аспекты видения предмета нашего исследовав рамках какой-то целостной концепции, дающей мание закономерностей функционирования иссле-того нами явления. Факторный анализ — это лишь отво для построения теоретической модели, объяс-щей природу исследуемого явления. Точно также, ;льзуя различные теоретические подходы для объяс-1я фрагментов реальности, мы должны затем соеди-. все это в рамках определенной общей теории, котов данном случае будет выступать в виде некой более юкой концепции (метатеории). В противном случае юдователь будет иметь лишь разрозненные сведения гдельных фрагментах соответствующего объекта. Ядов В. А. Два рассуждения о теоретических ирелпочтени- Социологический журнал. 1995. Ms 2. С. 72. Гам же. С. 70—71. Но главная привлекательность постмодернизма для российских ученых и политиков связана сего отрицанием единого вектора поступательного цизилизационного движения через индустриализацию, рынок и демократию, сего признанием равноправия различных альтернатив исторического развития. Эта позиция оказывается очень комфортной для российского самосознания, фруст-рнрованного утратой нашей страной статуса мировой сверхдержавы и ее нынешним более чем скромным положением в мире. Сторонники такого подхода утверждают, что в последние годы в мире понизился кредит доверия к модернизации западного типа как к магистральному пути, который рано или поздно должно пройти все человечество. Подобные идеи популярны сейчас во многих странах, не зошедших в так называемый золотой миллиард. Показательны в этом плане высказывания известного бразильского социолога и политолога С. Аморима. Возражая Ф. Фукуяме — автору нашумевшей в свое время статьи сКонец истории (в которой современное капиталистическое общество рассматривается как вершина ив этом смысле как конец исторического прогресса, — С. Аморим приводит следующий эпизод из рассказа А. Франса - Прокуратор Иудеи постаревший прокуратор на вопрос, помнит ли оно молодом чудотворце по имени Иисус из Назарета, отвечает Не помню. Комментируя этот эпизод, С. Аморим замечает, что подобно тому, как для этого римлянина история делается в Риме, а то, что происходит в его отдаленных провинциях, не имеет ни малейшего значения, таки для нынешних философов развитых стран История окончена лишь потому, что в этих странах не происходит ничего особенного процессы же, идущие в остальном мире, они |