рунт билеты. 1. Определение фольклора. Место фольклора в традиционной народной культуре. Фольклор и этнография
 Скачать 346.66 Kb.
|
|
10. Календарная обрядовая поэзия. Весенние праздники. Весенний календарный фольклор отмечен высоким взлетом творчества. В нем соединились древнейшие мотивы с более поздними, христианскими. На первый план выдвинулось игровое развлекательное начало, а художественное творчество развернулось в структурных границах традиционных обрядовых форм. Веснянка — песенная закличка раннего прихода весны. Веснянки пелись в марте, это были хоровые переклички девушек — своеобразные песни-заговоры, “замыкающие” зиму, ускоряющие приход весны. Пекли специальные сдобы — в виде фигурок птиц (жаворонков), выпускали птиц из клеток на волю, как бы призывая их скорее принести весну. Хороводы - Исполнялись во все весенние праздники. Пение хороводных песен сопровождало хороводную игру, было ее составной частью. Люди ходили по кругу, по направлению солнца (посолонь). Первым большим праздником после святок была Масленица, длившаяся неделю. Строгая последовательность забав и веселья. Понедельник — встреча — начало праздника;Вторник — заигрыши — развлечения, ряжения, катания; Среда — лакомка — открывала угощения блинами; Четверг — разгул, перелом, широкий четверг — середина веселья; Пятница — тещины вечера; Суббота — золовкины посиделки; Воскресенье — проводины, целовник, прощеный день. Масленичные песни. Характерно прославление-величание М. как живого существа. Песни, которые пелись при встрече М., имели почтительный тон (“гостья дорогая”), а при прощании - осуждающий (“масленица-обманщица”), выражалось сожаление о том, что праздник закончился. Вопросно-ответная композиция (запевала и хор или 2 полухора). Сожжение чучела, выпечка и поедание блинов. Чучело из соломы получало в одну руку блин, в другую — блинный помазок, оно одевалось в кафтан и лапти и ставилось на высоком месте. Сожжение чучела напоминало древний похоронный обряд, где умерший тоже сжигался. Головешки от догоревшего костра разбрасывали по полю. Обряд символизирует растительную силу М.: после сожжения следовало воскресение (сожгли -- пепел раскидали -- взошли зерна) Гадание по птицам и солнцу, обрядовые игры (взятие снежного городка), катание на лен. При встрече М. пели: “Душа моя М., перепелиные твои косточки, бумажное твое тело, сахарные уста, сладкая речь, красная краса, руса коса, 30-ти братьев сестра, 40-ка бабушек внучка, 3-х матерей дочка, ясочка, ты же моя перепелочка!” Провожали такими песнями: “Масленица-обманщица,/ Обманула, провела, Погулять нам не дала.” Егорьев день (23 апреля)был днем пастухов, их угощали и одаривали. Они произносили заговоры, производили разнообразные магические действия с целью сохранить стадо в течение лета. Например, пастух обходил стадо по кругу, неся в руках ключ и замок, потом замок запирал, а ключ бросал в реку. Исполняли специальные заклинательные песни, в которых батька храбрый Егорий и преподобный Макарий (святой Макарий Унженский) должны были спасти скотинку в поле и за полем, в лесе и за лесом, за крутыми горами. Вербное воскресенье. В народе существовали представления о плодоносящих, целебных и охранно-магических свойствах веток вербы с распушившимися почками. В Вербное воскресенье эти ветки освящались в церкви, а потом ими принято было слегка хлестать детей и домашних животных — для здоровья и роста, приговаривая: "Верба хлест, бей до слез!" Пасха. Исполняли “Средокрестные” песни и детские приговоры. Считали, что пост ломается в ночь со среды на четверг, на 25 день от начала говения (т.е. приготовление к причащению через пост и воздержание). По обычаю пекли кресты, которые хранили до начала посева (потом их крошили в семена и сеяли). Кресты собирали дети, ходившие по дворам и читавшие нараспев приговоры: Половина говения переломилася, \ А другая в овраг покатилася. \ Подавай крест, подавайте другой, \ Обмывайте водой. Обряды-заговоры. Обряд сеяния хлеба: сеяли по снегу и приговаривали “Матушка земля, прими семена!”, чтобы был урожай. А в Великий Четверг для того, чтобы был хлеб, мужики обходили дом три раза с квашней в руках, перекликаясь с теми, кто был в доме: “Что в квашне?” - “Христос в квашне!”. Также носили скотине хлеб, приговаривая: “Спаси, Господи, мою коровушку. Дай, Господи, моей коровушке здоровья!”. Лепили лепешки и делились с Домовым: “На тебе, хозяин, хлеб-соль. Корми моего скота. Я его кормлю днем, а ты корми его ночью”. Окрашивание яиц, катание яиц. Заклички про солнце. Гадание. Троицко-семицкая неделя, это праздник цветения растительницы, в эти дни дома украшают цветущими ветками, катаются на тройках, украшенных цветами. В эти дни девушки шли в лес, где выбирали березки, завивали их, несли с собой в рощу ритуальные блюда, водили хороводы и пели песни: К тебе девки пришли, Березка, березка, Завивайся кудрявая! К тебе красны пришли, Пирога принесли. В роще девушки целовались через венок, завитый на березе, давали друг другу клятву дружбы и пели при этом обряде кумовства песни: «Чтоб век нам с тобой не браниться». В Троицын день девушки шли «развивать» березки. По заплетенным на березе венкам гадали о своей судьбе. Развив березки, девушки плели себе венки и гадали. Венок имел символическое значение, он играл магическую роль при загадываниях на брак, счастье; одновременно он употреблялся для угадывания своей судьбы. Радуница (понедельник Фоминой недели). Радуница праздновалась в понедельник. Во вторник — Навий день, языческий день поминовения мертвых. посещали кладбище , несли с собой еду (кутью, блины, пироги, крашеные яйца), а также пиво, брагу и поминали усопших. Еду крошили на могилы и лили на них напитки. Часть припасов раздавали нищим. В конце печаль сменялась весельем ("На Радуницу утром пашут, днем плачут, а вечером скачут"). 11. Календарная обрядовая поэзия. Летние и осенние праздники. Вплоть до начала ХХ века русские крестьяне ежегодно справляли целый ряд календарных праздников, посредством которых стремились получить большой урожай. Целью этих обрядов было воздействовать на окружающий мир, землю, воду, оградить себя от бед, болезней, неурожая. Обряды образовались в результате смешения христианства с язычеством, они отразили дохристианское поклонение солнцу и земле, обожествление животных, культ предков. Календарные обряды получили свое наименование от того, что они сопровождают труд народа в течение всего года. В русском народном творчестве ведущее место занимает земледельческий календарный фольклор, так как именно земледелие было основным занятием восточных славян. Календарный фольклор в исследованиях и учебных пособиях XIX – начала ХХ веков делился на четыре цикла по временам года (И.П.Сахаров, братья Б. и Ю.Соколовы и др.) или на два цикла – зимнего и летнего солнцеворотов (А.Н.Афанасьев, Ф.И.Буслаев). Обе эти циклизации не поддерживаются современной фольклористикой. В основу четырехциклового деления легло понятие времени года, что создает нечеткость в отношении разграничений обрядов; деление же на два цикла (зимний и летний) является попыткой вывести духовную культуру из религии. Современная фольклористика определяет особенности календарного фольклора в зависимости от трудовой деятельности крестьян и делит его на два цикла: 1) обряды, направленные на подготовку и увеличение урожая (зимний, весенний и летний цикл) и 2) обряды, сопровождающие уборку урожая (осенний период). Обряды обоих циклов отличаются своим характером: в первом цикле в большинстве случаев они имеют вид самостоятельных действий, совершаемых параллельно с проводимыми работами или даже независимо от них; обряды второго цикла почти всегда не самостоятельны, а лишь сопровождают уборочные работы. Календарные обряды распространены во всем мировом фольклоре; известно, что еще в Древней Греции и Риме были широко известны ежегодные праздники, связанные с уборкой урожая. В России на протяжении многих веков главными были обряды: 1) празднования Нового года – святочная неделя (25 декабря – 6 января). Хочется заметить, что русский народ всегда праздновал астрономический Новый год, хотя в русском феодальном государстве, вплоть до эпохи Петра I, новый год начинался с 1 сентября; 2) масленица или масленичная неделя (конец февраля); 3) весенние календарные обряды; 4) семицкая неделя и Троица; 5) летние календарные обряды (день Ивана Купалы и Петров день). О летних праздниках. Кульминацией весенне-летнего цикла был праздник Ивана Купалы (24 июня). С этой ночью связано много легенд и поверий: молодежь отправлялась в лес искать чудесные цветы, чаще всего папоротник, который будто бы расцветал в эту ночь. В эти дни сохраняются все известные нам обряды: гадание, плетение венков, разжигание костров, купание в реке. Молодежь прыгала через костры, с этим обрядом связаны языческие представления об очищении огнем; пелись особые купальские песни, очень лирические, их тематика – чаще всего описание любовных переживаний. Большое распространение имела лирическая песня о происхождении цветка «Иван да Марья»: брат и сестра, не зная о своем родстве, повенчались и в наказание превратились в цветок, состоящий из желтых и синих лепестков. Праздником Ивана Купалы заканчивался весенне-летний цикл; ведь крестьяне занимались тяжелыми земледельческими работами. Кроме того, большое значение имели гадания по веткам. Это такой обряд, в котором девушки развивали березу, плели венки и бросали их в воду, гадая на суженого. Кумление тоже было важной частью летних обрядов: девушки целовались через ветки- кумились, пели. Данный обряд имел функцию укрепления связей. Осенний цикл носил не самостоятельный характер, а сопровождал уборочные работы. В начале жатвы (с 5 августа) делали из колосьев венки и снопы, украшали их и привозили в село; при этом пелись особые «дожиточные песни». В них отражалась тяжесть крестьянской жизни, восхвалялся богатый урожай, прославлялись хозяева. Последний сноп объявлялся именинником, его наряжали в сарафан, украшали лентами, бусами. Некоторые жнецы славили сноп – «именинник»; другие катались или кувыркались по полю, надеясь, что оно наградит их силой, при этом опять исполнялись песни определенного содержания: Нивка, нивка, отдай мою силку, Я тебя жала, силку потеряла. В жнивных песнях отражалась и радость окончания тяжелого труда: Ох, и слава Богу, Что жито пожали! Что жито пожали И в копы поклали, На гумне стогами, В клети закромам, А в печи пирогами. Завивание бороды. Старшая жница надламывала стебли растений, чтобы колосья соприкасались с землей, завивали по солнцу. Обряд «завивания бороды» основан на представлении о духе поля, скрывающемся в последнем несжатом снопе. В некоторых местах последний сноп связывали специальным небольшим свитком, хозяйка присаживается на сноп и приговаривает: «Ржица-матушка, народи на лето получше этой, а если такой, то не надо никакой». Под конец жатвы начинался еще один обряд: катание жниц по полю. Катание жниц по полю с боку на бок. Катание как знак в структуре календарного обряда: катание с гор, соприкосновение с землей молодоженов должно «оплодотворить» возвращающуюся к жизни землю; Обязательные элементы календарных действ: соприкосновение с землей с целью заставить ее плодоносить, приносить земле жертвы в виде хлеба, соли, различных кушаний, которые закапывали в землю в четырех углах поля. Основные праздники русского земледельческого календаря отражались в календарно-обрядовых песнях. Их содержание – сочетание языческих и христианских верований, даже отражение некоторых особенностей сельскохозяйственных работ. Многие аспекты крестьянского труда носили коллективный характер, при этом всегда исполнялись песни определенного содержания. 12. Свадебные песни и причитания. Связь с обрядом. Традиционная символика. В русском народном творчестве наибольший интерес вызывает свадебный обряд. В свадебном обряде находили отзвуки более древних форм браков, которые существовали во время родового строя, когда был распространен брак в форме похищения – «умыкания» – девушки, или брак в другой форме – «купли-продажи». Постепенно у русского народа складывается прочная патриархальная семья, но это почти всегда брак по воле родителей, по воле старших в семье. Во время свадебной «игры» у каждого была своя «роль», но ведущая роль при этом принадлежала невесте. В состав собственно свадебного фольклора входят ритуальные песни, причитания (1 лицо: я, моё, мой, моя… В причитаниях невеста, ее родственники, подруги говорили о своих чувствах, думах) и величания (похвала от коллектива). Кроме того, в свадебный фольклор включаются так называемые корильные песни (повествов. стиль + сходство с величаниями, а отличие выражается в пародийном использовании их формы) и свадебная песня (3 лицо ед/мн.ч, о женихе, невесте, их родне, о чувствах и мыслях, которые владеют ими, говорится всегда как бы со стороны). КАК ПРОХОДИЛ САМ ОБРЯД: Свадебная игра состояла из нескольких последовательных частей: сватовство, смотрины, сговор или рукобитье, омовение в бане (= прощание с родным домом), девишник (или вечерины) и день свадьбы (венчание, величальные и корильные песни, проводы) с последующим пированием. Наиболее важными членами свадебного ритуала были сваты и свахи, именно они тайком приходили в дом невесты и договаривались о предстоящей свадьбе. Причем разговор велся в иносказательной форме, использовалась своеобразная лексика. Согласие невесты не спрашивали, ее роль была пассивной. Во время сватовства присутствовали только родители невесты, а если было получено их согласие на предполагавшуюся свадьбу, то следовали остальные части свадебного ритуала. Смотрины: перед приездом гостей дом жениха мылся, чистился, все достоинства напоказ => осмотр дома невесты, где появлялась и сама невеста. Вторая часть свадебного обряда в разных областях России называлась по-разному: сговор, помолвка, рукобитье, сговорки, но суть этого вечера состояла в том, что о предстоящей свадьбе узнавало большее количество людей, в основном это были родственники. При этом традиция требовала, чтобы в начале свадебного обряда (с момента сватовства до отъезда из родительского дома в церковь) невеста прославляла свою девичью жизнь в родительском доме и выражала бы свое недоброе отношение к жениху и его родне – «злым, чужим людям». Так должно было быть даже в тех случаях, когда невеста выходила замуж по своей сердечной склонности. Особенно важной была роль невесты и ее замужних сестер во время девишника, который обычно происходил за неделю до свадьбы. Жених и его родня не присутствовали во время этого «представления», этот день невеста проводила со своими подругами и близкими. Во время девишника невеста и ее подруги исполняли особые песни – «свадебные причитания». Невеста просила «родного батюшку» не отдавать ее на «чужую сторону», описывала прекрасную, радостную жизнь в родительском доме, прощалась с подругами и родственниками. В многих областях России существовал обряд расплетения невесте косы + омовение в бане, банные причитания (у девушек заплеталась одна коса с лентой), а у замужних женщин волосы собирались в прическу. Истопление бани + причитания – приходит невеста – попытки расплести косы – расплетение – благословление отцом и матерью. В причитаниях, исполняемых во время девишника, описывалась будущая жизнь невесты в новой семье. Часто об этом в песнях «выпевала» старшая сестра, которая в мрачных красках описывала жизнь в «чужих людях», где ее будут заставлять делать тяжелую работу, жизнь ее будет безрадостной, ее ждет полное одиночество, ведь там нельзя и подругами обзавестись: Ступишь ли ногой, Поглядят все за тобой. Махнешь ли рукой, Засмеются над тобой. Молвишь ли словечко – Передразнивать начнут. Сядешь ли за стол – Все куски во рту сочтут Станешь ли молчать – Станут дурой величать. Сестра советует невесте делить свою «тоску-кручину» только с «горючим камешком», не рассказывать никому о своих обидах, ведь – Чужи люди, словно темный лес, Словно туча грозная, Без мороза сердце вызябнет, Без беды глаза выколют. Невеста продолжала исполнять причитания и в день свадьбы, но только до того момента, пока она находилась в родительском доме. В день свадьбы особенно строго соблюдались и выполнялись различные магические обряды, которые должны были уберечь молодых от «сглаза». Утром в дом невесты приезжал свадебный «поезд» с женихом и его дружками, которые должны были заплатить за невесту символический выкуп. В песнях, которые исполняли приехавшие гости, жених аллегорически изображался как молодой охотник, который хочет войти в дом за своей «добычей» (лисой или куницей). Эти песенные переклички обычно продолжались очень долго, подруги не показывали и не отдавали невесту, пока за нее не был заплачен богатый «выкуп», наступало «перемирие», потом жених входил в дом невесты. Затем начинался обряд благословения, который вели родители или родственники невесты (если невеста была сиротой). Особой лиричностью отмечены песни матери, расстающейся со своей дочерью, мать просила гостей еще подождать, не увозить ее «дитятко». После отъезда из дома невесты и венчания в церкви молодые и гости приезжали в дом к жениху, где их встречал свадебный пир или «княжий стол». Жениха и невесту осыпали хмелем, зерном, цветами, встречали свадебным караваем. На свадебном пиру исполнялись песни совершенно иного содержания, так называемые «величальные» песни, в которых прославлялись молодые, их родители, сваты, которые способствовали свадьбе. Образы «величальных» песен брались из жизни, которую певцы расцвечивали привлекательными красками: свадебные гости изображались князьями, боярами, богатыми купцами, приукрашивался и быт русской деревни. В свадебных обрядах особенно ярко отразился быт русского крестьянства, особенно крестьянской женщины. 13. Похоронная причеть. Мифологическая основа. Особенности композиции и поэтической стилистики. Творчество И.А.Федосовой. Причита́ния (причёт, причеть, заплачка, вой, вытье, вопли, голошение, голосьба) — жанр обрядового фольклора, состоящий из жалоб и плачей, которые считались традиционно-обязательными элементами некоторых семейных обрядов, преимущественно связанных с трагическими обстоятельствами. Жанр причитаний появился еще в эпоху, когда людям были присущи мифологические и магические представления, которые легли в основу специфической поэтики причети. С течением времени подобные представления претерпевали изменения либо совсем утрачивались, сохранившись на уровне поэтической образности и символики. Некоторые исследователи считают, что причитания имели магический смысл и предназначение – обезопасить себя от таинственного существования смерти, от вредных воздействий покойника (или "лиминального существа"), позже стали служить выражению человеческих чувств. Таким образом, причеть теряет свой мифологический и эпический характер, приобретая лирические элементы, смешанные с бытовыми явлениями. Жанр причитаний генетически связан с древними обычаями и первоначально возник в похоронном обряде. Это объясняется пониманием свадебного обряда как "условных похорон", в основе которого лежит идея смерти невесты в одном качестве и возрождении в другом. Похоронные причитания интересны нам в нескольких отношениях: 1) следами древних представлений о загробной жизни; 2) яркими картинами реального положения крестьянства, его общественного и семейного быта; 3) непосредственным эмоциональным отношением к покойнику. Представления о загробной жизни, связанные с догмами христианства, позволяли в похоронных причитаниях обращаться к покойнику как к живому, но ушедшему, затерявшемуся, заблудившемуся. Во многих песнях встречаются вопросы к родным, не видал ли кто умершего: Ты подумай-ко любимая, милая сватушка, Да как шла путем, широкою дороженькой Ты не встретила ль надежной там головушки? В других песнях изображается отыскивание умершего в доме, на дворе, в поле: Повзыскать пойду сердечно мое дитятко, По всему пойду хоромному строеньицу, Обойду я по селу да деревенскому, Поспрошу я у родных головушек, Дите да сидит ли на беседушке? Похоронные причитания очень эмоциональны, в них непосредственно изливается человеческое горе, изображается тяжелая жизнь русского крестьянства. Особенно часто встречаются причитания женщины, потерявшей мужа и понимающей, что ей одной не справиться с тяжестью крестьянской жизни: Одна-то я одинёшенька, Горька-то я горькёшенька, Ни с кем мне думу сдумати, Пришло же лето теплое, Чижолая работочка... Как я буду работать, Сил моих не хватает. В причитаниях специально не изображались социальные явления, в них не было социального протеста. Причет фактически каждый раз создавался заново, ему присуща импровизация. Как явление обрядового творчества похоронная причеть включала и себя художественное начало на правах неосознанного компонента, но независимо от этого похоронным плачам присущи все черты художественного творчества, непосредственно возникшего на почве быта. Искусство похоронной причети окружало ореолом почитания высокие нравственные качества умершего, подводило итоги его жизненной судьбы, внушало живым мысль о необходимости достойного существования. Следование бытовому кодексу благонравия и благопристойности укрепляло нравственную стойкость живущих. Композиция плачей: обращение к умершему => плач-оповещение (рассказ об обстоятельствах смерти умершего) => плач преображения => плач при вносе гроба => плач при выносе гроба, при дороге на кладбище, при опускании гроба в могилу Типические места мотива смерти: Нельзя по имени называть покойника Антропоморфный образ смерти (холодная, злодейка) Мотив нового дома (гроб) Мотив дальней дороги (переход длительный из одного мира в другой) Мотив невозможности возврата Мотив приглашения в гости в зооморфной форме (в виде животного) Идеализация покойника Присутствие христианских компонентов Отсутствие искупления грехов Творчество И.А. Федосовой Одной из самых известных плакальщиц 19 в. была Ирина Андреевна Федосова (1831–1899). Основным жанром Федосовой были причитания. В течение двух лет Е. В. Барсов записывал от исполнительницы плачи, вошедшие в трехтомник «Причитания Северного края», признанный выдающимся событием в фольклористике и этнографии. В 1872 году издана первая часть «Причитаний» — «Плачи похоронные, надгробные и надмогильные». В 1882 году — вторая часть — «Плачи завоенные, рекрутские и солдатские». В 1885 году — третья часть — «Свадебные причитания». На долю самой Федосовой выпало немало горя. Обижали родственники мужа — случалось и самой немало тосковать. Оставаясь одна на пастбище, по признанию, она изливала свое горе: Не кокошица в сыром бору кокуе, Это я, бедна кручинная, тоскую; На катучем да сижу я синем камышке, Проливаю горьки слезы во быстру реку... В причети для других Федосова становилась истолковательницей ей понятного горя, входила в положение тех, о которых сказывала. Как писал хорошо знавший ее Е. В. Барсов, она «думала их думами и переживала их сердечные движения», «выплакивала чужое горе». К сказанному собиратель добавил, что Федосова как породная плачея высказывала «думы и чувства, вызываемые таким или другим положением семейной и общественной жизни». «При чрезвычайном нравственном подъеме творческая мысль ее возвышалась иногда до государственной идеи и указывала на глубочайшее значение ее в народной жизни». Заключала свой плач Федосова емкими, часто повторяемыми и другими сказительницами словами: И как жива эта разлука пуще мертвой! |