ЕСПЧ. Правовой механизм подачи индивидуальной жалобы и правовые. 1Европейский Суд по правам человека как международный 7 судебный контрольный орган 7
 Скачать 99.18 Kb.
|
Соотношение юрисдикции Европейского суда по правам человека и Конституционного суда Российской ФедерацииПостоянным судебным органом, который обеспечивает исполнение обязательств, принятых на себя государствами, подписавшими и ратифицировавшими Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. В этом документе прямо указывается, что ведении Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. В своих решениях ЕСПЧ определяет, привело ли применение внутреннего права к нарушению норм Европейской Конвенции и ограничению прав заявителя, а также дает токование соответствующих норм с целью их единообразного понимания всеми правоприменителями. Что касается Конституционного Суда Российской Федерации, то его предназначение четко обозначено в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации» [8]. Согласно этому документу, Конституционный Суд Российской Федерации это «судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства». Кроме того, его обратиться к более общим нормам, то в ст. 125 Конституции Российской Федерации закреплено, что официальное толкование Конституции является прерогативой Конституционного Суда [7]. Говоря о соотношении юрисдикций этих двух судебных органов, необходимо уделить внимание целям, ради которых эти органы создавались. В обоих случаях основное предназначение инстанций - обеспечить соблюдение прав человека и основных свобод. Однако при единстве целей, ЕСПЧ и КС РФ руководствуются разными нормативными правовыми актами - Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Конституцией РФ. Такое положение дел продиктовано разным уровнем регулирования - наднациональным и национальным. В данном случае уместно привести мнение Н. Бондаря, который выделяет европейскую конвенциональную и национальную конституционную юрисдикцию. По мнению Н. Бондаря необходимо учесть следующие обстоятельства: во-первых, конвенциональный контроль носит субсидиарный характер, селективность, что объясняется ограничением рамками лишь тех прав и свобод, которые закреплены в Конвенции. во-вторых, акты ЕСПЧ носят казуально-правоприменительный характер. в-третьих, это толковательные прецеденты, которые диктуют правила понимания норм Европейской Конвенции [19, с.152]. Кроме того, различны полномочия, которыми наделены органы. Анализ нормативных актов позволяет говорить о том, что компетенция КС РФ значительно шире компетенции ЕСПЧ. Так, если КС признает акт или его отдельные положения неконституционными, они утрачивают силу; признанные не соответствующими Конституции Российской Федерации не вступившие в силу международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Решения судов и иных органов, основанные на актах или их отдельных положениях, признанных постановлением Конституционного Суда Российской Федерации неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях. ЕСПЧ же не может отменить решение, вынесенное органом государственной власти или национальным судом, дать указания законодателю отменить положения национального законодательства, не соответствующие нормам Европейской Конвенции. Конституционный Суд Российской Федерации, осуществляя конституционное судопроизводство, решает исключительно вопросы права, при этом воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов. Европейский Суд напротив, решает не только вопросы права, но и вопросы факта [24]. Иными словами, каждая из этих юрисдикций имеет свою сферу действия. Конституционный контроль принадлежит КС РФ, а конвенциональный контроль - ЕСПЧ. Ни одна из юрисдикции не имеет приоритета, поскольку между ними отсутствует иерархия. В науке конституционного права распространены работы, которые посвящены коллизиям юрисдикций Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ. Ученые указывают на наличие проблемы сохранения национального суверенитета в свете решений ЕСПЧ, раскрытия принципа субсидиарности, исследования статуса правовых позиций ЕСПЧ и роли КС РФ в его определении. Научное сообщество стало более активным после громкого решения ЕСПЧ по делу Константина Маркина [28, с.55]. Обстоятельства этого дела были следующие: Константин Маркин являлся военнослужащим, заключившим в 2004 году контракт на прохождение военной службы на условиях, установленных законодательством. В 2005 году он развелся с супругой и заключил соглашение о том, что их трое несовершеннолетних детей будут проживать с ним. Бывшая жена сменила место жительства, переехав в Санкт-Петербург, и обязалась выплачивать алименты на содержание троих детей. К. Маркин был вынужден обратиться к командиру войсковой части с заявлением о предоставлении трехлетнего отпуска по уходу за ребенком. Однако ему было отказано. Командование части опиралось в своих доводах на п. 13 ст. 11 ФЗ «О статусе военнослужащих», в которой ничего не говорилось о возможности предоставления отпуска по уходу за ребенком военнослужащим мужчинам. Впоследствии национальные суды вынесли аналогичные решения. Тогда военнослужащий обратился в КС РФ с просьбой признать соответствующие статьи ФЗ «О статусе военнослужащих» противоречащими Конституции. Однако КС РФ ограничился одним лишь определением, в котором обозначил, что данная норма ФЗ не противоречит Конституции, поскольку «военная служба представляет собой особый вид государственной службы, непосредственно связанной с обеспечением обороны страны и безопасности государства и, следовательно, осуществляемой в публичных интересах. Лица, несущие такого рода службу, обладают специальным правовым статусом, обусловленным необходимостью выполнения ими долга и обязанности гражданина Российской Федерации по защите Отечества… Федеральный законодатель, определяя специальный правовой статус военнослужащих, вправе в рамках своей дискреции устанавливать для них как ограничения в части реализации гражданских прав и свобод, так и особые обязанности» [34, с.182]. Таким образом, национальный судебный орган не признал нормы о непредставлении отпуска по уходу за ребенком военнослужащим мужчинам дискриминационными. Вместе с тем, 7 октября 2010 года ЕСПЧ рассмотрел дело Константина Маркина и пришел к противоположному выводу. Шестью голосами «за» и одним - «против», суд решил, что имело место нарушение ст. 14 во взаимосвязи со ст. 8 Европейской Конвенции [3]. Суд отметил, что общество перешло к равноправному распределению обязанностей между мужчинами и женщинами в воспитании детей. Это подтверждает тот факт, что законодательство большинства государств-участников в настоящее время предусматривает возможность получения отпуска по уходу за ребенком любым родителем. Кроме того, государству - ответчику не удалось доказать то, что разрешение использования военнослужащими отпуска по уходу за ребенком отрицательно скажется на обороноспособности страны. Нужно признать, что Страсбургский Суд в своем постановлении весьма резко высказался о ранее вынесенном решении КС РФ и отметил, что аргументы, приведенные Конституционным Судом РФ, недостаточно обоснованны, чтобы позволить наложить на военнослужащих мужского пола большие ограничения, чем наложены на военнослужащих-женщин и положил в основу своего решения лишь предположение, не убедившись в его справедливости. В юридических кругах это решение ЕСПЧ нарекли «хулиганским постановлением» [382, с. 121] и по требованию государстваответчика дело было передано в Большую Палату. Эта ситуация показывает что суды, действуют в рамках своих юрисдикций, совершенно по-разному понимают право на пользование правами и свободами без какой бы то ни было дискриминации. В данном случае возникает вопрос о том, как разрешить конфликты подобных толкований и не нет ли здесь нарушения государственного суверенитета? Все ученные разделилось на два лагеря: это суверенисты, которые видят в исполнении решений ЕСПЧ посягательство на суверенитет государства и те, кто рассматривает подобные ситуации как рабочий момент, когда дается два независимых друг от друга толкования понятий. В связи с этим, интересны аргументы, которые приводятся обеими сторонами. Первый аргумент, на который ссылаются суверенисты – закрепление Конституцией РФ положения о том, что международные договоры обладают приоритетом по отношению к национальным законам. Конституция стоит выше, конфликт с международным договором должен быть решен в еѐ пользу [7]. Однако такое заявление исходит из того, что Конституция не является законом [28, с. 55]. Однако Конституция – Основной закон государства, поэтому из такого понимания, можно иначе толковать ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, в которой говорится о том, что если международным договором предусмотрены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Второй аргумент, который приводят суверенисты это то, что «Конституционный Суд РФ в своей деятельности исходит из безусловного приоритета конституционных норм над имплементированными в национальную правовую систему нормами международного права. Во всяком случае, из содержания Конституции… не вытекает приоритет толкования международного договора, данного уполномоченным наднациональным органом, перед конституционно-правовым толкованием норм внутреннего законодательства, данным КС РФ» [28, c. 55]. Действительно из содержания Конституции не вытекает приоритет толкования международного договора, но в данном случае целесообразно обратиться к простой логике. Россия, желая стать частью европейского сообщества и ратифицировав Европейскую Конвенцию, приняла на себя обязательство соблюдать положения настоящего документа, а также исполнять решения судебной инстанции, призванной обеспечивает исполнение обязательств, принятых на себя государствами, подписавшими и ратифицировавшими Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Т. е. Российская Федерация добровольно приняла на себя дополнительные обязательства с целью повысить гарантии своих граждан на обеспечение их прав и свобод. В Конституции РФ содержатся те же права и свободы, которые гарантируются Конвенцией. В международном праве они стандартизированы и универсальны. Вряд ли можно дать негативную оценку тому, что право толкуется в пользу гражданина. Как справедливо отмечает по этому поводу Т.Г. Морщакова: «…роль конституционного правосудия состоит в том… чтобы гарантировать согласованность наднационального гуманитарного права с национальным конституционным регулированием... Это согласование возможно при интерпретации Конституции единообразно международным представлениям толкования сути признанных прав, а также проверки соответствия этому толкованию действующего позитивного национального регулирования» [34, с. 182]. В качестве аргументов суверенистам назовем положения законодательства: Конституция РФ (ч. 1 ст. 17) признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права [7]; Венская конвенция «О праве международных договоров» (ст. 27) закрепляет, что государство не может ссылаться на нормы своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения международного договора [6]; Федеральный закон «О международных договорах РФ» закрепляет, что Конституционный Суд РФ рассматривает дела о соответствии международные договоры, которые ещѐ не вступили в силу [12]. Поэтому не вступившие в силу международные договоры не подлежат применению. Таким образом, говоря о соотношении юрисдикций этих двух судебных органов, необходимо уделить внимание целям, ради которых эти органы создавались. В обоих случаях основное предназначение инстанций - обеспечить соблюдение прав человека и основных свобод. Однако при единстве целей, ЕСПЧ и КС РФ руководствуются разными нормативными правовыми актами - Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Конституцией РФ. Такое положение дел продиктовано разным уровнем регулирования - наднациональным и национальным. Европейский Суд по правам рассматривается как самостоятельный, независимый контрольный орган Совета Европы. Юрисдикция Суда распространяется на все случаи толкования и применения Европейской конвенции о защите прав человека. Суд выступает последней инстанцией при нарушении прав человека. Россия признает общемировые стандарты защиты прав и свобод, которым следует ЕСПЧ. Государства должны быть ориентированы на те правовые положения, которые гарантируют высокий уровень обеспечения прав и свобод. |