А. Н. Чанышев ф ил ос о фи я древнего мирам рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов вузов
 Скачать 18.63 Mb.
|
|
Механизм чувственной ступени познания. В сочинении О душе обстоятельно рассматриваются чувства как достояние животной души, а также их роль в познании. Все животные обладают чувствами, по крайней мере исходным чувством осязания. Аристотель подробно рассматривает вопросы осязания, обоняния, вкуса, слуха, зрения, определяет их роль в познании. Наиболее важно для нас здесь понять, как Аристотель представляет себе чувственное восприятие. Выше мы этого уже коснулись, говоря, что растения не ощущают, потому что они воспринимают воздействие среды вместе с материей и неспособны отделить от материи форму, тогда как животные отличаются от растения тем, что они обладают способностью воспринимать формы ощущаемого без материи. Было отмечено, что под формами здесь следует иметь ввиду не метафизические сущности первой философии, а внешние, чувственные формы. Говоря о восприятии этих форм, Аристотель делает знаменательное сравнение Относительно любого чувства необходимо вообще признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому как воск принимает отпечаток перстня без железа или золота (О душе, И, Действительно, у Аристотеля мы читаем, что каждый орган чувств воспринимает свой предмет без материи (III, 2). Это означает, что чувственное восприятие дает нам копию предметов, как они существуют вне сознания, но такая копия нематериальна. Поэтому орган чувства тождествен со способностью ощущения, но существо его иное, ведь иначе ощущение было бы пространственной величиной (11,12). Чувственное знание адекватно и объективно. Благодаря ему мы воспринимаем различные свойства тел, особые свойства. Зрение дает нам восприятие цветов и т. п. Но есть общие свойства величина, число, единство, движение, покой, которые воспринимаются всеми органами чувств, особого органа для их восприятия нет. Проблема вторичных качеству Аристотеля. Эта проблема была поставлена еще Демокритом, пришедшим к выводу, что вторичные качества субъективны в том смысле, что в объекте им соответствуют не качества самих атомов, а те или иные их формы и комбинации. Аристотель решает эту проблему по-своему. Водном отношении верно, что нет вкусовых ощущений без вкуса, что нет черного и белого без зрения, нов другом отношении это неверно. Аристотель прибегает к своему обычному приему различения потенциального и актуального. Черное существует независимо от восприятия его органом зрения, но существует лишь потенциально. Акт зрения переводит потенциально черное в актуально черное. Это же относится ко всем чувственным качествам. Медлишь потенциально сладок, актуально сладким он становится лишь тогда, когда мы его едим, и т. п. (III, Принижение чувственного знания. Однако, хотя только чувства дают адекватное знание единичного, познаваемого только ими, чувственное знание принижено у Аристотеля. Он говорит, что чувственное восприятие общо всем, а потому это — вещь легкая, и мудрости в нем нет никакой (Метаф. 1, 2). То, что без чувственного восприятия невозможно конкретное действие, в данном контексте для Аристотеля не существенно. Аристотель не понимает трудности чувственного восприятия мира, коль скоро это восприятие должно стать основой науки. Умение наблюдать природу, разработка специальных методов наблюдения, установление типичных ошибок, обработка результатов наблюдения — все это проходит мимо Аристотеля. А между тем трудности нет лишь в случайном, обьщенном, хаотическом чувственном восприятии, но систематическое и методическое восприятие мира, не говоря уже об опыте как эксперименте (а непросто о наслаивании чувственных восприятий друг на друга, — трудно, и с этого начинается подлинная эмпирическая наука. Античность такой науки не знала или почти не знала. Для Аристотеля единичное хаотично и наука познать его не может. Ведь всякая наука имеет своим предметом то, что существует вечно или в большинстве случаев (XI, 8). По Аристотелю, предмет науки — необходимое. Наука познает общее. Рационализм^ Но как возникает знание общего Конечно, если абсолютизировать сенсуалистическую тенденцию Аристотеля, можно сказать, что знание общего является обобщением знания единичного, возникая как результат абстрагирующей работы мышления. Но для Аристотеля характерно мнение, что знание общего не появляется из знания единичного, а лишь выявляется благодаря такому знанию. Само же по себе знание общего заложено в разумной душе потенциально. Разумная душа. Как уже отмечалось, третий вид души — разумная душа душа, присущая человеку (и богу. Она независима от тела, ибо мышление вечно Что касается ума, то он не разрушается. Ум же есть, пожалуй, нечто более божественное и ничему не подверженное (О душе I, 4). Это теоретический, созерцательный ум Философ проводит деление ума по аналогии с делением бытия на материю и формы, различая пассивней, воспринимающий ум ( он соответствует материи) и активный, созидающий ум (он соответствует форме. Аристотель не останавливается перед тем, чтобы придать активному уму вообще независимое ни отчего существование И этот ум существует отдельно и не подвержен ничему, он ни с чем не смешан, будучи по своей сущности деятельностью. этот ум не таков, что он иногда мыслит, иногда не мыслит. Только существуя отдельно, он есть то, что он есть, и только это бессмертно и вечно (III, Однако такой автономный разум присущ, по-видимому, лишь богу. Человеку же доступен не столько этот активный, все производящий, созидающий разум, сколько ум пассивный, воспринимающий. Этот ум преходящ и без активного разума ничего не может мыслить. Он пассивен, потенциален, потому что может, все познавая, становиться всем. Этот ум претерпевает воздействие извне. А становится он всем потому, что в нем потенциально заложены все формы бытия. Когда Аристотель говорит, что мыслящая часть души — местонахождение форм (III, 4) и что ум — форма форм (III, 8), то он имеет ввиду, по-видимому, не столько активный, все из себя созидающий разум, сколько ум пассивный, воспринимающий. В последнем заложено знание общего в возможности, возможность знания общего. Для того чтобы эта возможность стала его действительностью, те. для того, чтобы заложенные в душе формы актуализировались, необходимы как активность сознания (активный разум, таки воздействие надушу объективного мира через чувства. В аристотелевском сочинении О душе»-имеется такое замечательное место Существо, не имеющее ощущений, ничему не научится и ничего не поймет. Когда созерцают умом, необходимо, чтобы в тоже время созерцали в представлениях (III, 8). Это означает, что реальное познание невозможно без чувственной ступени познания. Человек познает общее лишь посредством соответствующих представлений. Но представления не перерабатываются в понятия, а только способствуют тому, чтобы заложенные в душе формы бытия перешли из состояния потенции в состояние акта. Перехода же от представления к понятию у Аристотеля нет. Троякое существование форм. Итак, формы существуют трояков боге актуально и без материи, в природе актуально ив материи, в душе потенциально и без материи. Торжество рационализма. Чтобы перевести знание общего из состояния потенции в состояние энтелехии, осуществленности, нужен разум во всем его объеме, как пассивный (рассудок, таки активный. Но предпочтение Аристотель отдает активному разуму. У человека знание в возможности предшествует знанию в действительности. В боге же напротив — там активный разум предшествует пассивному, да собственно говоря, боги есть активный разум. Таким образом, у Аристотеля побеждает рационалистическая линия знание существует до процесса познания. Логика Логическое учение Аристотеля ныне оценивается сточки зрения современной логистики. Однако в курсе истории античной философии важно показать связь логики Аристотеля сего метафизикой, ибо эта связь многое проясняет как в метафизике, таки в логике. Выше мы уже видели, что основной закон бытия, согласно которому одно и тоже не может одновременно водном и том же смысле существовать и не существовать, обладать и не обладать одними тем же свойством, есть также и закон мышления. Вместе стем в логике Аристотеля кое-что останется непонятным, если не выйти за ее пределы и не обратиться к гносеологии философа и связанной с ней метафизике. Наиболее трудна проблема происхождения знания общего, особенно первых начал. При рассмотрении теории познания Аристотеля для нас таки осталось неясным, каким образом возникает знание общего. А выяснить это можно лишь исходя из общей философской доктрины Аристотеля, как она изложена прежде всего в Метафизике. Иначе возникнет неразрешимое противоречие. В конце Второй аналитики сказано ясно, что первые начала нам необходимо познать через наведение (те. через индукцию, через движение мысли от частного к общему, от чувственного восприятия к понятию и суждению, это линия эмпиризма А ¥.), ибо таким именно образом восприятие порождает общее (И, 19). И здесь же говорится, что началом науки будет нус», те. разум. Здесь возникает проблема неполной индукции. Обычно считается, что Аристотель признавал лишь полную индукцию, а неполную недооценивал, между тем именно проблема неполной индукции у Аристотеля и дает ключ к его гносеологии, да и сама получает объяснение лишь в системе гносеологии и даже всей его метафизики. Активность разума, о которой говорилось выше, состоит прежде всего в том, что он совершает акт неполной индукции, что на основе отнюдь не всех, а только нескольких случаев — и даже одного — происходит скачок от частного к общему. Случаи — представления души, скачок — деятельность активного разума, актуализирующего в пассивном интеллекте те формы бытия, на которые указывают единичные представления. Процитируем то замечательное место из сочинения О душе, на которое мы уже ссылались Существу не имеющее ощущений, ничему не научится и ничего не поймет. Когда созерцают умом, необходимо, чтобы в тоже время созерцали в представлениях (III, 8). Это место объяснимо лишь в связи с логическим учением Аристотеля о неполной индукции, а сама неполная индукция, обычно третируемая при рассмотрении логики Аристотеля, приобретает в свете его метафизики и гносеологии важнейшее принципиальное значение. Таким образом, логика Аристотеля — органическая часть его сис темно-рационализированного, философского, мировоззрения. Логика Аристотеля помогает понять даже его теологию. Бог Аристотеля — тоже логика поскольку Аристотель — первый логик, тов понятии своего бога Аристотель, можно сказать, обожествил самого себя. В самом деле, бог, по Аристотелю это мышление о мышлении, что и есть логика. Правда, выше отмечалась неясность предмета мысли бога являются ли им формы бытия или формы мышления. Но здесь, по сути, нет противоречия, поскольку в силу панлогизма Аристотеля формы мышления и формы бытия тождественны. Роль Аристотеля в логике. Аристотель — отец логики как систематизированной науки о мышлении и его законах. Он опирался на Демокрита, Платона и других древнегреческих философов, но никто из них не создал науки о мыслительной деятельности рассуждающего человека. Аристотелевский бог — идеальный логик, созерцающий мыслительный процесс как сего содержательной, таки с формальной стороны. Правда, слово логика (как существительное) было еще неизвестно философу, он знал лишь прилагательное «логикос» (относящееся к слову. Он называл также высказывания, несовместимые стем, что мы теперь называем логикой, «алога». Слово логика (как существительное) появилось лишь в эллинистическо-римские времена. Сам же Аристотель называл свою науку о мышлении аналитикой и его главные логические работы называются Первая аналитика и Вторая аналитика. В Метафизике аналитикой названо рассуждение (IV, 3). Употребляя слово анализ, Аристотель понимал под этим разложение сложного на простое вплоть до далее неразложимых первоначал или аксиом. В Риторике Аристотель говорит об аналитической науке (1359, в Необходимо подчеркнуть, что логика для Аристотеля — несамостоятельная специальная наука, а инструмент всякой науки. Это и дало веское основание позднейшим комментаторам Аристотеля назвать всю совокупность его логических работ органоном, те. орудием всякого знания. Напомним, что Органон включает в себя такие шесть работ Аристотеля, как Категории, Об истолковании, Первая аналитика, Вторая аналитика, Топика, О софистических опровержениях. Главными составными частями Органона являются Первая аналитика, где открывается и исследуется силлогистическая форма рассуждения и вывода, и Вторая аналитика, где говорится о доказательстве и его началах. Особое и весьма важное место в Органоне занимает также «Топика». В качестве логика Аристотель формулирует основные законы мышления, определяет, что есть истина и что есть ложь, дает определение суждению и устанавливает виды суждений, определяет силлогизм умозаключение, устанавливает три фигуры силлогизма (умозаключения) и их модусы, исследует три вида доказательства, описывает типичные ошибки при доказательстве, как невольные (паралогизмы), таки намеренные (софизмы. Он исследует также индукцию и анало гию. Законы мышления. Из четырех законов мышления традиционной логики Аристотель установил по крайней мере два закон (запрещения) противоречия и закон исключенного третьего. Законы же тождества и достаточного основания у Аристотеля тоже намечены в учении о научном знании как знании доказательном (закон достаточного основания) ив тезисе, согласно которому невозможно ничего мыслить, если не мыслить каждый раз что-нибудь одно (Метаф. IV, 4) — закон тождества. Об онтологическом аспекте закона (запрещения) противоречия говорилось выше как об основном законе бытия. Напомним, что в краткой экзистенциальной форме этот закон звучит как вместе существовать и не существовать нельзя (там же) или Не может одно и тоже в тоже самое время быть и не быть (XI, 5), а в полной — как утверждение Невозможно, чтобы одно и тоже вместе (совместно, одновременно) было и не было присуще одному и тому же водном и том же смысле (IV, 3). В Метафизике сформулирован и логический аспект закона (запрещения) противоречия в словах о том, что нельзя говорить верно, вместе утверждая и отрицая что-нибудь» (IV, 6). Этот аспект более определенно показан в логических работах Аристотеля, где не раз утверждается, что невозможно одно и тоже одновременно утверждать и отрицать. Этот закон прямо обосновать нельзя, однако можно опровергнуть противоположный ему взгляд, показав его нелепость. Это доказательство от противного всякий, кто оспаривает закон запрещения) противоречия, им пользуется. Далее, если не признавать действие этого закона, то все станет неразличимым единством. Сюда же относятся приведенные выше соображения Аристотеля против скептика, который, утверждая, что все истинно или что все ложно, что оказывается нелепым с позиций практики, может делать такие утверждения лишь отвергая закон (запрещения) противоречия. Говоря об этом основном законе мышления, Аристотель учитывает те крайности, в которые впадали исследователи, подходившие к его открытию. Например, киник Антисфен считал, что надо говорить человек есть человек, но нельзя сказать, что человек есть живое существо или белый, или образованный, потому что это означало бы некое нарушение. В свете открытого Аристотелем закона можно лучше понять Антисфена. Утверждая, что человек есть образованный, мы утверждаем, что а есть нес, ибо образованный — не то, что человек. Казалось бы, закон (запрещения) противоречия подтверждает это. Получается, что утверждение человек есть образованный означает, что человек есть одновременно и а (человек) и нед (обра зованный). Аристотель возражает здесь нет аи нед, человеку противостоит необразованный, а «не-человек», ведь противоречие может быть лишь в пределах одной категории, а человек и образованный относятся к разным категориям человек — сущность, а образованный — качество. Закон (запрещения) противоречия вызвал много возражений. Ге гель критиковал Аристотеля, утверждая, что этот закон запрещает становление, изменение, развитие, что он метафизичен. Но это возражение свидетельствует о непонимании Гегелем сути данного закона. У Аристотеля закон (запрещения) противоречия не абсолютен, ибо он действует только в сфере актуального, действительного, а невозможного бытия. Поэтому и становление, по Аристотелю, существует как реализация одной из возможностей, которая, будучи реализованной, актуализированной, исключает другие возможности, но только в действительности, а не в возможности. Если актуализированная возможность снова станет просто возможностью, ее сменит другая актуализированная возможность. Определив границы своей формальной логики, Аристотель тем самым оставил место и для диалектической логики. Потенциально сущее диалектично, актуально сущее относительно недиалектично. У Аристотеля можно найти и другие принципиальные ограничения сферы действия закона противоречия. Его действие не распространяется на будущее, и это связано все стой же сферой возможности, поскольку будущее чревато многими возможностями, настоящее же бедно, ведь актуализируется нечто одно, но оно потенциально богато. Прошлое же бедно в своей актуальности, исключающей потенциаль ность, ибо в прошлом нет уже никаких возможностей, кроме реализованной, происшедшей, неподдающейся изменению. Обостренной формой закона (запрещения) противоречия является закон исключенного третьего, запрещающий не только то, что в отношении одного итого жене может быть одновременно истинно я инея, но и то, что, более того, истинность а означает ложность «не-я», и наоборот. Этот закон в Метафизике выражен так Не может быть ничего посредине между двумя противоречащими друг другу суждениями, но об одном субъекте всякий отдельный предикат необходимо либо утверждать, либо отрицать (IV, 1). Во Второй аналитике сказано, что о чем бы тони было истинно или утверждение, или отрицание (I, 1). Действие этих законов таково, что закон запрещения) противоречия необязательно влечет за собой закон исключенного третьего, но закон исключенного третьего предполагает действие закона (запрещения) противоречия. Поэтому выше и было сказано, что закон исключенного третьего — более острая форма закона противоречия Такая разница в сфере применения законов означает, что есть разные виды противоречия. Выше было различено собственно противоречие и его смягченная форма — противоположность. И то, и другое — два вида противолежащего. Позднее это стали называть контрарными контрадикторным противоречиями. Обоими законами связано лишь контрадикторные противоречия. Пример контрадикторного отношения Эта бумага белая и Эта бумага не-белая». Среднего здесь нет. Контрарное отношение связано лишь законом запрещения противоречия. Пример Эта бумага белая и Эта бумага черная ведь бумага может быть и серой. Контрарное противоречие (противоположность) допускает среднее, контрадикторное жене допускает. Члены контрарного противоречия могут быть оба ложными (когда истина находится между ними как третье значение, но одновременно истинными они быть не могут, это запрещено законом противоречия. Члены контрадикторной противоположности не могут быть не только одновременно истинными, но и одновременно ложными, ложность одной стороны влечет за собой истинность другой. Правда, у Аристотеля мы такой точности не находим. |