Буткевич Л.М. История орнамента. 2008. pdf. Буткевич Л.М. История орнамента. 2008. Адресовано студентам художественных вузов, училищ, колледжей, учащимся художественных школ, художникампрактикам и всем, кто интересуется проблемами художественной культуры
 Скачать 21.63 Mb.
|
|
Илл. 23. Образец ассирийского орнамента шахматного типа Илл. 24. Орнаментированное одеяние ассирийского царя Илл. 25. Мотив линейной спирали в ассирийском орнаменте рывный круг на тулове сосуда, и эта четырехкратность имела важнейшее мировоззренческое значение. Для ас- сиро-вавилонян сама по себе идея че тырехкратное™ была чрезвычайно важна, но проявлялась она в совершенно ином орнаментальном аспекте о чем мы скажем ниже. Что же касается спирали, то она теряет здесь как свою четырехкратность, таки идею обегания, замкнутой цикличности времени, превращаясь в линейную. Специфическим для данной культуры орнаментальным мотивом следует считать и местный вариант чешуйчатого декора, в котором чешуйки, в отличие от египетской орнаментики, обращены закруглениями не вниз, а вверх (илл. 26). Древнейшие изображения приведенных выше эламских предметов указывают нами точный адрес происхождения этого мотива, совпадающий, в свою очередь, с истоком треугольной шахматной композиции этот исток — изображение горы, из которой произросло Священное Древо. Весьма замечательный вид приобрел здесь и мотив острого зигзага. Его варианты представляют собой декоративное сочетание двух рядов разноцветных треугольников, обращенных вершинами друг к другу, о семантике которых говорилось выше. Но такого рода декор имеет, как правило, вспомогательное значение, обрамляя основные орнаментальные композиции. Но зато постоянно встречается другая, чисто местная его разновидность, представляющая собой мотив чередования зубчатых пирамидок илл. 27). Происхождение его нетрудно понять, если вспомнить, что именно такую форму в плане имели зик- кураты, которые в глубокой древности строились в виде трехъярусных башен соответственно членению мироздания и, согласно местной мифологии, иерархии царств трех богов — Эну, Бен и Энлиля. В лоне позднейшей астральной религии строятся семи ярусные з и к кур ат ы соответственно семи главным божествам- планетам, управляющим Космосом и жизнью людей. Этот мотив весьма отчетливо звучит в архитектурном декоре Месопотамии, где стены башен изданий завершались зубцами, предохранявшими их от разрушения. Любопытно заметить, что если на знаменитых воротах И шт ар в Вавилоне (VIII в. до н.э.) мы видим трехъярусные зубцы, то построенная уже во времена персов, наследовавших культуру Месопотамии, терраса ападаны в Пер- сеполе имеет подобное завершение с четырьмя зубцами. Идея зубцов сохранилась как конструктивно-декора тивная, но утратила свою семантическую логику. Наряду с зигзагом в виде системы чередующихся треугольников в орнаменте Месопотамии существует, как ив Древнем Египте, и поперечный вариант зигзага. Он присутствует здесь либо в виде обрамления какой- то основной композиции (илл. 28), либо в виде характерной пульсирующей окраски основных элементов илл. 29, 30). Своей ритмикой он великолепно передает образ воды, струящейся по узкому каналу, поднимающейся по стволу и ветвям, как бы питающей растения. В этом качестве данный мотив соотносится с другим, состоящим из черных и белых пятен с зигзагообразными же, как бы струящимися краями. Такого рода водные узоры, расположенные в виде тонких артерий, соединяющих основные мотивы растительного вида, — характерный прием декора Месопотамии, пронизывающий всю ее орнаментику. Происхождение его неудивительно, если вспомнить, какое громадное значение здесь с древнейших времен имело строительство ка- Илл. 26, Чешуйчатый орнамент Месопотамии Илл. 27. Мотив зубчатого зигзага в ассирийском орнаменте Илл 28, 29, 30. Водные узоры в обрамлении и декоре ассирийских орнаментальных композиций налов, превратившее этот засушливый край в цветущий оазис. Каналы питали поля водою, каналы же осушали почву, отводя ненужную влагу. В таком искусственном климате, поддерживаемом умелостью, трудолюбием и прекрасной организацией человеческой деятельности, расцветали прекрасные города древнего Вавилона, казавшиеся подлинным чудом иноземным путешественникам (вспомним знаменитые висячие сады Ниневии). И вполне естественно, что, существуя с глубочайшей древности, эти каналы, как и текущая по ним вода, также должны были иметь сакральное осмысление. Особый интерес представляет один из главных орнаментальных мотивов Месопотамии, заимствованный из Египта, — линейный орнамент с чередующимися цветком и бутоном лотоса (илл. 31, цв. илл. 1). Хотелось бы сразу отметить, что характер его трактовки в некоторых случаях заметно выпадает из общего стиля ассиро- вавилонской орнаментики своими певучими очертаниями, нежностью цвета, тонкостью проработки деталей. Как известно, в самой древнехалдей- ской мифологии бытовал некий аналог египетского Озириса — бог весеннего солнца, весенней растительности Таммузи (Даммузи, Даммуз), но он никогда не входил в число основных божеств местного пантеона, будучи известен главным образом как супруг или возлюбленный) кровожадной Иштар, и никогда не играл здесь роли важного божества, олицетворяющего жизнеутверждающую идею, как Ози рис в Древнем Египте 1 В декоре Месопотамии встречается и другой, также заимствованный из Египта мотив распускающегося цветка, рождающего розетку, но он утрачивает здесь египетскую изысканность и приобретает более элементарный, почти схематичный вид (этот мотив часто украшает подножия ассирийских колонн. В Месопотамии такой орнамент помимо заимствованного получает иное специфическое перевоплощение, особенно важное в связи стем, что его вариант в дальнейшем через античный мир станет достоянием не только Европы, но и всей мировой Илл 31. Мотив лотоса-бутона в ассирийском орнаменте орнаментики. В этом варианте вместо египетского лотоса мы видим ставший поистине универсальным мотив кроны финиковой пальмы, так называемой пальметты (илл. 28). Отголоски важнейшего сакрального значения финиковой пальмы мы находим в архитектуре Египта, где одной из наиболее распространенных в каменном строительстве являлась пальмовидная капитель, оказавшая в дальнейшем большое влияние на формирование античного архитектурного декора. Любопытно, что некоторые силуэты лотосообразных капителей, изображенных в египетских росписях илл. 32), удивительным образом корреспондируются с рассматриваемым нами мотивом ассиро-вавилонской пальметты. Уже в лоне египетского орнамента наметился мотив полурозет ки, отчетливо напоминающей своими очертаниями ассирийскую пальметту. И это также вполне объяснимо, если принять во внимание, что сама замена мотива лотоса мотивом пальметты, происшедшая в орнаментике Ассиро- Вавилонии, опирается на генетическую тождественность образов и лотоса, и лилии, и пальмы, и папируса через мифологический образ Древа, увенчанного распускающимся цветком — рождающимся солнцем. Это особенно убедительно подтверждается специфическим именно для Асси- ро-Вавилонии вариантом линейной композиции, построенной на чередовании группы, состоящей не из двух, а из трех элементов (цв. илл. 1). В центре — пальметтообразный цветок слева — стилизованное изображение полураспустившегося бутона справа же — элемент, заслуживающий, на наш взгляд, особого внимания. По форме он идентичен закрытому бутону, нов тоже время его собственный чешуйчатый декор резко отличен отводного узора двух других элементов. Что же он может означать Благодаря унифицированности искусства Месопотамии мы неоднократно встречаем тот же элемент в руках крылатых божеств в сцене поклонения Древу (илл. 33, 34). Очевидно, что корзинка во второй руке божества подразумевается наполненной такими же Илл 32. Изображение лотосовидной капители в древнеегипетской росписи Илл 33. Фрагмент росписи дворца Саргона II в Дур-Шаррукине. Кон. VIII в. до н.э. предметами, которые приносятся в жертву Древу, и вполне естественно предположить, что это — плоды, являвшиеся предметом жертвоприношения. Об этом элементе теоретики вели спор еще столетие назад, считая его кто лимоном, кто кедровой шишкой, кто мужским цветком финиковой пальмы. Первое предположение нам кажется не очень состоятельным по той причине, что речь тут может идти лишь о сугубо сакральной вещи, каковой вполне мог бы быть предмет, имеющий отношение именно к пальме или же кедровому дереву, также являющемуся на Востоке воплощением Древа. Мужской же цветок финиковой пальмы по величине своей менее горошины (любопытно, что ботаники, которым был показан данный орнамент, увидели в этом элементе кедровую шишку. Но вероятнее всего предположить, что, как ив случае с одним из рассмотренных выше элементов орнамента Древнего Египта, который ассоциируется с плодом и винограда, и лотоса, и пальмы, здесь имеет место некое собирательное изображение плода, приносимого в жертву. Это вполне аналогично наблюдавшемуся в египетском орнаменте слиянию изображения плодов финиковой пальмы, винограда и лотоса, те. в данном орнаменте мы видим месопотамский вариант синтеза различных элементов, имеющих непосредственное отношение к образу Древа жизни первый элемент — как бы по лураспустившийся бутон, перекликающийся с идеей, воплощенной в формах египетской колонны, знака «джед», ствола, пучка стеблей второй представляет пальметту, символизирующую вершину—Небо (аналогично тому, как рога являлись символом всего животного наконец третий — синтез образов бутона и плода. Три элемента — полураспустив шийся цветок (он же ствол, крона и плод (он же бутон. Бутон совпадает с плодом. Начало идентично результату развития. Вся формула как бы являет собою воплощение завершенного цикла бытия, непрерывно повторяющегося во времени. Нет сомнения в заимствовании из Египта и варианта линейного орнамента Месопотамии, где он, уже несколько забыв об изначальном смысле, превратился в изображение диска с трилистником сверху. Любопытно, что этот же трилистник мы можем видеть на одном из головных уборов божества (аналогичные головные уборы бытовали и у царей, их форма напоминает также египетскую корону Верхнего царства (илл. 34) (в Месопотамии использовались и короны, аналогичные египетским, состоявшие из трех таких элементов с узкими длинными листьями по краям. Для нас нет сомнения в том, что именно таково происхождение мотива, который ученые называют гранатовым яблоком (илл. 35). Помимо линейного варианта чередования бутона-лотоса (или паль метты-шишки) в Ассиро-Вавилонии появляется и собственный вариант, при котором этот орнамент как бы сворачивается в виде квадрата (или круга. В данных вариантах особенно отчетливо ощущается взаимная обратимость мотива и композиции композиция становится мотивом, мотив — композицией, а замкнутый вкруг или квадрат линейный мотив в ряде случаев является главным, средним элементом трехчастной композиции. Следует сказать, что мотив Древа проходит красной нитью сквозь все искусство Месопотамии. Причем в трактовке образа Древа отчетливо прослеживаются черты постоянной рефлексии двух проекций бытия, о которых мы говорили ранее. Очень характерна в этом смысле декоративная деталь глазуро- Илл. 34. Изображение священного Центра с крылатыми божествами в ассирийском декоре Илл 35. Фрагмент ассирийского рельефа с изображением так называемого гранатового яблока Илл. 36. Рельеф с изображением Древа (прорись) ванной керамики из дворца Алгурна- зирпалла II, она сохраняет в своей форме и композиции росписи древнейшую плоскостно-горизонтальную схему мирового Древа круг — крест — квадрат илл. 36). Мы видим в ней и наметившуюся вертикаль, и четырехкратное изображение пальмы — Древа, увенчанного уже рассмотренным плодом-шиш кой, и зигзагообразный мотив воды сравним эту деталь с древнемексикан- ской схемой Древа. Огромное значение в ассиро-вави лонском искусстве приобрела сцена поклонения Древу, постоянно повторяющаяся ив огромных монументальных рельефах, ив вышивках царских одежд, тщательно изображавшихся на этих рельефах. В качестве поклоняющихся Древу мы видим фигуры то крылатых божеств с символикой орла и быка, то царя стой же символикой, то обычных быков, утративших свою небесную атрибутику илл, иногда коленопреклоненных. В лоне ассиро-вавилонского искусства эта композиция приобрела новое содержание, стала изображаться как сцена поклонения, принесения жертв, моления. В первоначальном смысле она сохранилась, в частности, в декоре ассирийской капители, так называемой протоме — полуфигуры двух быков или коней, расположенных симметрично относительно ствола, охраняющих колонну, а не поклоняющихся ей. Вместо Древа можно видеть и другой образ, в декорати- визированном обличье которого с изящно вытянутыми углами отчетливо угадывается исходная мировоззренческая формула круг — крест — Илл. 37. Фрагмент росписи дворца Саргона II в Дур-Шаррукине. Кон. VIII в. до н.э. квадрат (иногда это просто круг. Фактически такая композиция представляет собой как бы «протому в плане, вид трехчастной композиции сверху (илл. 38). Появление антропоморфного божества, приносящего жертвы Древу, хотя и имеет небесные признаки — рога быка и крылья орла, тем не менее свидетельствует она полн е ни и этого образа более человеческим содержанием. Замена же этого образа в отдельных случаях изображением царя говорит о дальнейшем процессе десакрализации данной композиции, который найдет свое продолжение уже в лоне персидской культуры. Символика крылатого человеко- быка проявилась ив образе Шеду (Аладов) — духов-охранителей входа илл. 39). Их симметрично расположенные вокруг входа фигуры образовывали громадную трехчастную композицию. Вместо Древа — вход во дворец, где обитает царь, получивший свою власть от богов. То есть сам царь являвшийся одновременно и жрецом, олицетворявший образ жерт- воприносителя Древу, теперь занимает место сакрализованного центра. Следует сказать, что чрезвычайно популярный в орнаментике Месопотамии образ крылатого быка, символизирующего мощь, власть, силу, имеющего вместе стем глубокие тотемные истоки, является основой самого эстетического идеала в данной культуре. Коренастый, с бычьими мускулами мужчина, с телом, сплошь покрытым растительностью, с обильными, тщательно ухоженными волосами наго лове и лице — таков образ бога, героя, царя — абсолютного деспота и властелина. В этом плане небезынтересно коснуться вопроса о происхождении такого всем известного текстильного Илл 39. Шеду — охранитель входа в царский дворец. Ассирия Илл. 40. Ассирийское изображение крылатого Ахура-Мазда Илл. 41. Край плаща ассирийского царя, украшенный бахромой украшения, как бахрома Бахрома ведет свою родословную от петельчатых шерстяных тканей, которые в свое время возникли в древнем мире как имитация шерсти животных-тотемов. Позднее идея петельчатой ткани, символически связанная с образами быка и орла и всем комплексом определяемых ими понятий, начинает концентрироваться в бахроме. Вельможи высокого ранга в Ассиро-Вавилонии носили ее как знак отличия — чем гуще и длиннее бахрома, чем большие ленты из нее навивались поверх рубашки, тем знатнее вельможа. Но только царь имел право носить плаш илл. 24, св виде развернутых орлиных крыльев, характерная форма которых хорошо известна по символике египетских и вавилонских божеств (илл. 40) (равно как и тиару с бычьими рогами. Как и подол рубахи, этот плащ украшался густой бахромой, символизировавшей одновременно и шерсть быка, и оперение орла. Эта бахрома могла быть просто петельчатой (более древний вариант) или же перевязывалась в виде кистей. И тогда каждая кисть приобретала форму, совершенно идентичную египетскому иероглифу «джед» (илл. 41), а в довершение полноты космологического образа по краю плаща над каждой кистью — «джед» вышивалась как бы восходящая над ним розетка. Обратимся еще раз к центральному образу ассиро-вавилонской символики — мотиву Древа (илл. 42). В контексте довольно скупой на декоративные изыски орнаментики данной культуры этот мотив имеет наиболее сложный и художественно разработанный вид, что свидетельствует об особом внимании к нему как к важнейшему мировоззренческому образу со стороны искусства. Он известен в нескольких вариантах, ив каждом случае, согласно ассиро-ва вилонской традиции, используется тот или иной набор одних и тех же « трафаретных символов ствол, пальметтообразные цветы и плоды — шишки. Очертания ствола опять- таки напоминают нам «джед» благодаря горизонтальным перевязям, которые в данном случае как бы прикрепляют к стволу Древа симметрично расположенные пары бычьих рогов в виде лунных серпов, символизируя небесных охранителей Древа (как известно, в мифологии Месопотамии важным персонажем был лунный бык Си н ) . По стволу поднимается вверх, к кроне, питающая его вода Мирового океана, обозначенная характерным зигзагообразным орнаментом. Ив тоже время гибкие линии, делающие рисунок Древа столь выразительными остро запоминающимся, воспринимаются и как ветви, и как символика пронизанной сетью каналов земли древней Месопотамии. Заканчивая анализ смысловых корней ассиро-вавилонской орнаментики, заметим следующее в V в. до н.э. Вавилония была завоевана Персией, ставшей главной наследницей ее культуры. Вполне естественно, что освоение вавилонского наследия Персией шло главным образом по декоративному принципу. Прекрасный пример такого рода — архитектурный декор царского дворца в Ниневии. Мы можем наблюдать как бы две главные линии переработки вавилонских орнаментальных образов (илл. 43). Наиболее древние мотивы, такие, как чешуйчатый, линейная спираль, зигзаг, мотив распускающегося цветка, обрели совершенно механический, техни чески-трафаретный вид. Но зато характерные для вавилонской культуры мотивы розетки, Древа, пальметты приобрели, напротив, декоративно перегруженный облик с ярко выраженными стилизованно-натуралисти ческими чертами. Так, многосложные декоративные завитки, листья, цветы превратили Древо в пышное цветущее растение, в котором уже с трудом угадывается первообраз. В целом можно сказать, что орнаментальное искусство Месопотамии не изобилует разнообразием мотивов и композиций, как это мы видели на примере Древнего Египта. Дошедшие до нас из глубины веков памятники не позволяют проследить генезис орнаментики Месопотамии, предоставляя возможность любоваться главным образом уже сложившимися формами. Но орнаментика Месопотамии тем не менее представляет для нас чрезвычайный интерес, занимая основополагающее место в истории как европейского, таки всего мирового декоративного искусства. Именно здесь сформировалась во всей полноте универсальная для всей мировой орнаментики трехчастная и связанная с нею геральдическая ком- |