Айзек Азимов Основание и Империя
 Скачать 0.56 Mb.
|
8. На ТранторДеверс склонился над темной полусферой, пытаясь найти хотя бы искорку жизни в неизмеримых провалах космоса. Направленные в космическое пространство лучи тщательно и методично обшаривали сектор за сектором. Бар терпеливо наблюдал со своего места в углу. – Оторвались? – наконец спросил он. – От имперских молодчиков? Ну, конечно. Деверс отвечал с явным нетерпением. – От них‑то мы ушли давным‑давно. Им никогда не догнать нас: скорость у них меньше, и мы часто меняли направление. О, Великий Космос! С этими гиперсветовыми скачками мы еще счастливо отделались: могли угодить в объятия какого‑нибудь солнца. Торговец откинулся на спинку пилотского кресла и рывком расстегнул ворот рубашки. – Никак не могу понять, что натворили тут имперские молодчики. Что за странная расстановка сил? – Так, значит, вы хотите лететь на Основание? – Нет. Я просто пытаюсь связаться с Ассоциацией. – Ассоциацией? Какой еще Ассоциацией? – Ассоциацией свободных торговцев. Никогда о такой не слышали? Не вы один. Мы пока себя не рекламируем. На некоторое время наступила тишина, потом Бар спросил: – А может быть, мы слишком далеко и радиоволны не доходят? – Понятия не имею. Ни малейшего представления, где мы находимся, никаких расчетов у меня нет. Вот почему приходится пользоваться направленным передатчиком. Так ведь можно просидеть год. – Но не нужно. Бар указал пальцем на приемник, Деверс подскочил и торопливо надел наушники. В темной полусфере заискрилась маленькая точка. В течение получаса Деверс терпеливо, методично ловил ее, устанавливая связь, которую волны света донесли бы только лет через пятьсот. Наконец он устало откинулся на спинку сидения и, поглядев на Бара, снял наушники. – Давайте перекусим, доктор. Если хотите, можете принять душ, только осторожнее расходуйте горячую воду. Он подошел к одному из стенных шкафов и принялся в нем рыться. – Надеюсь, вы не вегетарианец, док? – Я всеяден, – ответил Бар. – А как дело с вашей Ассоциацией. Потеряли связь? – Похоже на то. Держались на пределе, слишком уж далеко. Теперь это не имеет значения. То, что нужно, я уже узнал. Он выпрямился и поставил на стол две металлические банки. – Минут через пять, док, можете их открывать. Нажмите вот на эту кнопку, и вам сразу будет обед, тарелка и вилка. Довольно удобно, если спешишь и не особенно заинтересован в таких тонкостях, как салфетки. Я думаю, вам интересно знать, о чем я разговаривал с Ассоциацией? – Если это не секрет. Деверс покачал головой. – Не для вас. Риоз сказал нам правду. – О том, что ему предложили выкуп? – Вот‑вот. И о том, что он отказался. Сражения идут уже у наружных звезд Лориса. – Лорис близко от Основания? – Ну, конечно, вы не знаете. Это одно из самых первых Четырех Королевств. Можно назвать эту область внутренним краем, передней линией обороны. Но это еще не самое худшее. Им приходится выдерживать натиск звездолетов, которые не были приняты в расчет. Значит, Риоз и тут нам не лгал: он ПОЛУЧИЛ подкрепления, Бродрих перешел на его сторону, а я только УСУГУБИЛ ПОЛОЖЕНИЕ. Он нажал кнопку на металлической банке и задумчиво смотрел, как крышка открывается. Аромат пищи распространился по всей каюте. Дучем Бар уже принялся за еду. – Вот так и кончилась наша импровизация, – сказал он. – Мы ничего не можем сделать здесь, и трудно прорваться через передовую имперских сил, чтобы попасть на Основание. Значит, самое разумное, что нам остается, это сидеть и терпеливо ждать. Однако, если Риоз уже добрался до передовой линии защиты, ждать нам придется недолго. Между тем Деверс отложил вилку. – Ждать, вот как? – вспылил он. – Может быть, для вас это и выход. Вам нечего терять. – Почему же? – Бар принужденно улыбнулся. – Могу объяснить. Раздражение Деверса вылилось наружу. – Я уже устал относиться к этому делу, как к малозначительному, смотреть на него со стороны, как на интересный спектакль. А там гибнут мои друзья, и от всего моего мира скоро останутся одни воспоминания. Вы чужой и ничего не понимаете. – Я видел, как умирают друзья. Руки старика неподвижно лежали на коленях, глаза были закрыты. – Вы женаты? – спросил он. – Торговцы не женятся. – Что ж, а у меня есть два сына и племянник. Они, правда, предупреждены, но по определенным причинам не смогли ничего сделать. Наш побег означает их смерть. Я надеюсь, что моя дочь и внуки смогли безопасно покинуть планету, но и без них я рисковал и потерял больше, чем вы. – Я знаю, – вскричал Деверс. – Но у вас был выбор, – остаться на стороне Риоза. Я никогда не просил вас… Бар покачал головой. – Дело не в выборе. Пусть вас не гложут угрызения совести. Я рискнул своими сыновьями не для вас. Я старался подыгрывать Риозу до конца, но он собирался проверить нас на детекторе лжи. Сивеннский патриций открыл глаза, в них было больно смотреть. – Как‑то раз Риоз пришел ко мне, это было больше года назад. Он говорил о волшебниках и культе, их окружавшем. Но он был далек от истины. Это, конечно, не культ. Видите ли, Сивенна уже сорок лет находится в тех тисках, которые грозят теперь вам. Пять революций было усмирено. Затем я прочел старинные отчеты Хари Сэлдона, и теперь этот «культ» ждет своего часа. Он ждет именно прихода волшебников, и мы готовы. Мои сыновья во главе тех, кто ждет. Детектор лжи не должен был выведать этот секрет у моего мозга. И поэтому мои сыновья умрут как заложники, иначе они были бы казнены как повстанцы и половина Сивенны захлебнулась бы в крови. Сами видите, у меня не было выхода. Я не чужой! Деверс опустил глаза, а Бар продолжал: – Все свои надежды Сивенна возлагает на победу Основания. Именно ради этой победы и принесены в жертву мои сыновья. Но Хари Сэлдон не высчитал победы неизбежной для Сивенны, как это он сделал с Основанием, – у меня и моего народа нет уверенности, есть только надежда. – И, тем не менее, вы спокойно предлагаете ждать, когда враг уже у Лориса. – Даже если бы они приземлились на Основании. Торговец недоуменно нахмурился. – Не знаю. Не верю, что все кончится благополучно, как по волшебству. Психоистория за нас или нет, но у них сила, а у нас она отсутствует. Что может сделать мертвая рука Хари Сэлдона против живой силы? – Ничего не надо делать. Все уже сделано. Теперь события разворачиваются. Если вы и слышите, как при этом поют трубы и гремят барабаны, – ничего не изменится. – Может быть, но я все же предпочел бы разбить череп Риозу раз и навсегда. Он больше наш враг, чем вся его армия. – Убить Риоза сейчас, когда его помощником является Бродрих? Лицо Бара исказилось от гнева при одном воспоминании о личном секретаре Калеона II. – Тогда вся Сивенна станет заложником. Бродрих уже давно доказал, на что способен. На некоторых планетах каждого десятого казнили только за то, что люди не могли платить все повышающиеся налоги. Эти налоги собирал Бродрих. Нет, пусть Риоз живет. Его наказания можно считать великой милостью, вспоминая подвиги Бродриха. – Да, но шесть месяцев. Целых шесть месяцев на вражеской базе – и ничего не сделать! Деверс с такой силой сжал свои руки, Что суставы хрустнули. – Никаких результатов! – Ну‑ну, подождите… Вот вы мне, кстати, напомнили. Бар стал рыться в своем кармане. – Посмотрите: вдруг пригодится. Он кинул на стол свернутый бумажный цилиндрик, и Деверс тотчас жадно схватил его. – Что это такое? – Послание – то самое, которое Риоз собирался прочесть, но я ударил его по голове. Годится? – Не знаю. Зависит от того, что в нем. Деверс уселся в кресло поудобнее и осторожно покрутил цилиндрик в руках. Когда патриций вышел из душа и с наслаждением вступил в кабину с теплым воздухом, торговец молчаливо и сосредоточенно над чем‑то работал. Бар, громко и ритмично похлопывая себя по телу, поинтересовался: – Что вы делаете, Деверс? Торговец поднял глаза. На его лбу сверкали крупные капли пота. – Пытаюсь вскрыть цилиндрик. – Но разве это возможно без личных характеристик Риоза? – в голосе сивеннца прозвучало неподдельное изумление. – Если я этого не сделаю, уволюсь из Ассоциации и никогда больше не буду торговцем. Я уже получил трехмерный электронный анализ поверхности, используя приспособления, о которых в Империи никогда и не слыхали. Надеюсь, они помогут мне прочитать содержимое капсулы. Кстати, когда‑то я был взломщиком, – торговец должен знать всего понемногу. Он низко наклонился над цилиндриком и начал осторожно прикасаться к нему неизвестным Бару инструментом, на конце которого то и дело вспыхивали искры. По ходу работы он вдруг сказал: – Грубо сделано. Все‑таки маленькие вещи, созданные в Империи, далеки от совершенства. Вы когда‑нибудь видели капсулы Основания? В два раза меньше и не поддаются никакому электронному анализу. А затем торговец весь напрягся, рука его, казалось, одеревенеет, он осторожно прикоснулся своим инструментом к определенной точке цилиндра и нажал на кнопку. Открылся цилиндрик совершенно бесшумно. Деверс расслабился и вздохнул, увидев перед собой сложенный в трубку лист бумаги. – От Бродриха, – сказал он. Потом с презрением добавил: – Среда бумаги постоянная. В капсуле Основания послание испарилось бы ровно через минуту после прочтения. Но Дучем Бар махнул рукой, жестом упрашивая как можно скорее прочитать послание. «От Амелла Бродриха, чрезвычайного посла его императорского величества, личного секретаря Совета лордов, пэра Империи. КОМУ: Бель Риозу, военному губернатору Сивенны, генералу Имперского флота, пэру Империи приветствие и наилучшие пожелания. Планета 1120 сдалась после долгого сопротивления. Все планы атак идут по расписанию. Враг заметно ослабел, и в результате наша конечная и главная цель будет несомненно достигнута». Бар поднял голову от микроскопического шрифта и с горечью воскликнул: – Дурак! Болтун несчастный! И вот то послание! – А? – спросил Деверс. Он тоже выглядел разочарованным. – Тут ничего нет, – простонал Бар. – Наш Бродрих теперь решил немного поиграть в вояку. С отсутствием Риоза он остается начальником и пишет пышные рапорты о военных делах, не им подготовленных, и в которых он ничего не понимает. Такая‑то и такие‑то планеты сдались после долгого сопротивления. Планы по расписанию. Враг слабеет. Пустоголовый кретин! Давайте… – Э, подождите минутку, не надо… – Можете это выкинуть, – старик с отвращением отвернулся. – Видит Бог, я не думал, что мы найдем здесь сверхсекретную тайну, но в военное время всего можно ожидать в посланиях генералов: какие‑то передвижения войск, их расстановка. Вот почему я и схватил его. Но такое! Лучше бы я оставил все как есть. Риоз потерял на прочтение этой ерунды целую минуту, которая, несомненно, сейчас используется им более продуктивно. Но Деверс поднялся с кресла. – Можете ли вы на минутку замолчать? Ради Сивенны… Он сунул послание к самому носу Бара. – Прочтите еще раз. Что он имеет в виду под «конечной и главной целью»? – Победу над Основанием. Ну и что? – Да? А, может быть, над всей Империей? Ведь именно это считает он своей конечной целью. – Ну и что же, если это так? – Если это так! Усмешка Деверса затерялась где‑то в бороде. – Если это так, то я сейчас вам многое покажу. Одним движением пальца он сунул лист бумаги внутрь и что‑то передернул на капсуле. Цилиндрик вновь стал сплошным, без единой щели. Где‑то внутри раздался мягкий звук работающих моторчиков, потом все стихло. – А теперь эту капсулу нельзя снова вскрыть, не имея личных характеристик Риоза. Не так ли? – Ну и что? – Но ведь император может ее вскрыть, как вы думаете? Личные характеристики правительственных служащих должны храниться в картотеках. По крайней мере, на Основании это так. – Ив имперской столице тоже, – согласился Бар. – Значит, когда вы, имперский патриций и пэр Империи, сообщите императору Калеону, что его любимец‑плебей и самый блестящий генерал объединились для того, чтобы свергнуть его с трона, и протянете цилиндрик, то что он подумает о конечной цели? Бар, ослабев, опустился в кресло. – Подождите, я не успеваю за вами. Он почесал пальцем щеку и сказал: – Но ведь вы все это говорите не вполне серьезно, а? – Вполне. Деверс выглядел злым и возбужденным. – Послушайте. Девять из десяти последних императоров были убиты тем или иным путем собственными генералами, у которых в голове возникали светлые идеи. Вы сами говорили мне об этом не раз. Калеон поверит так быстро, что Риоз не успеет и очухаться. Бар слабо пробормотал: – Он все‑таки серьезен. Ради самой Галактики! Нельзя победить сэлдоновский кризис такой заранее не обдуманной, непрактичной, совсем не по книге схемой. А если бы вам в руки никогда не попалось это послание? Или Бродрих не написал бы «конечная цель»? В своих расчетах Сэлдон не мог полагаться на такие микроскопические вероятности. – Но если это счастье подвернулось? Нет такого закона, по которому Сэлдон запретил бы нам им воспользоваться. – Конечно… но… Бар замолчал, потом заговорил с видимым напряжением. – Послушайте, как вы собираетесь попасть на Трантор? Вы не знаете расположения этой планеты в космосе. А я, естественно, не помню ее пространственных координат, не говоря уже о сверхпространственных. Вы даже не знаете своего собственного положения в космосе. – В космосе нельзя потеряться, – ухмыльнулся в свою бороду Деверс. Он подошел к панели управления. – Приземлимся на первой же планете и накупим самых лучших навигационных карт на те самые сто тысяч Бродриха. – И получим пулю в живот. Наше описание, вероятно, уже разослано по всем планетам этой части Империи. – Док, – терпеливо сказал Деверс, – не будьте таким занудой. Риоз сказал, что я больно легко сдался в плен и, знаете, он не шутил. По скорости и силовым полям мой корабль сильнее любого звездолета, который вообще можно встретить в этой части Галактики. Да, и к тому же у нас есть индивидуальные силовые поля. Имперские молодчики так и не нашли их при обыске, не для того они прятались. – Ну, хорошо, – все еще пытался сопротивляться Бар. – Хорошо. Допустим, вы прилетели на Трантор. Как вы собираетесь увидеть императора? Вы думаете, что у него есть приемные часы? – Об этом мы еще успеем подумать на Транторе, – ответил Деверс. И Бар безнадежно прошептал: – Ну, хорошо. Я уже пятьдесят лет мечтаю побывать на Транторе перед смертью. Пусть будет по‑вашему… Включился гиперпространственный двигатель. Свет померк и снова вспыхнул, отмечая уход звездолета в сверхпространство. 9. На ТрантореЗвезд на небе было столько, сколько колосьев пшеницы на неубранном поле. Впервые Деверс рассчитывал курс через сверхпространство в непривычную для него сторону, совершая прыжки на более чем световой год. Он испытывал чувство клакстофобии: что‑то неприятное было в сверкающем звездном небе, которое окружало звездолет со всех сторон. Они были как бы затеряны в огромном мире космоса. А в центре скопления десяти тысяч звезд, раздирающих темноту, кружилась огромная имперская планета Трантор. Но она была не просто планета – живой пульс Империи – двадцати миллионов звездных систем. Хотя выполняла всего одну функцию – административную, экспортировала только одно – закон. Вся планета была до странности искажена. На ее поверхности не жил никто, кроме людей – ее питомцев и паразитов. Ни травинки, ни клочка земли нельзя было обнаружить уже в ста милях от императорского дворца. Даже воды за его пределами не было. Ее в огромных цистернах привозили сюда с других планет. Почву Трантора покрывал неподдающийся разрушению и ржавчине металл, и из него же высились огромные металлические конструкции, опоясывающие всю планету лабиринтом. Внутри помещения соединялись переходами, коридорами, а в стенах торчали дыры тоннелей. Огромные конторы занимали целые квадратные мили металлического пространства, рестораны и увеселительные учреждения вспыхивали огнями каждый вечер. Человек мог обойти планету Трантор, так никогда и не выходя на поверхность. Целые флотилии звездолетов, превышающие весь звездный флот, когда‑либо сооруженный Трантором, поставляли на планету свои грузы каждый день, чтобы прокормить сорок триллионов человек, ничего не делавших, а только занимавшихся распутыванием нитей наиболее сложного управления, которое когда‑либо знало человечество. Двадцать сельскохозяйственных планет снабжали Трантор. Вселенная была его слугой… Крепко стиснутый с боков гигантскими металлическими руками торговый корабль Деверса был мягко посажен на поверхность. Через некоторое время Деверс уже смог пробить себе путь среди сложностей всяких бумажно‑административных дел. Сначала их остановили в космосе, где первый из ста последующих служащих задал им множество вопросов. Затем шла перепроверка, в которой было занято не менее людей. Потом фотографировали корабль, снимали и анализировали характеристики прибывших на Транртор, делали записи на магнитофон, обыскивали на контрабанду, наконец взяли налог на право посещения планеты и потребовали паспорта и въездные визы. В результате всех процедур разрешение на въезд было получено, правда, только для Дучема Бара, являвшегося сивеннцем и подданным Империи. Торговец оказался личностью темной и без документов, и служащий допрашивавший их, выразил огромное сожаление, что Деверсу нельзя будет попасть на планету, даже более того, его придется задержать для официального допроса. Тогда и появилась, поменяв хозяина, хрустящая сотенная бумажка, гарантированная поместьями лорда Бродриха. Служащий зашипел важно, как гусь, но его сожаления на этом кончились. Невесть откуда появился новый чистый бланк, который был заполнен быстро и со знанием дела: с полными характеристиками и описанием Деверса. Торговец и патриций наконец попали на Трантор. В ангаре торговый корабль все еще фотографировали, записывали, обыскивали, проверяли еще раз фамилии и документы пассажиров, за что была снова уплачена довольно большая сумма денег и взамен получена расписка. А затем Деверс очутился на большой террасе под сверкающим белым солнцем среди болтающих женщин, визжащих детей и мужчин, которые неторопливо выпивали и смотрели на огромные экраны телевизоров, транслировавших последние новости Империи. Бар заплатил необходимое количество монет из иридия, купив толстую газету, – транторский выпуск «Имперских новостей» – официальный орган правительства. Где‑то рядом раздавался мягкий шум печатающих машин, выпускавших дополнительные тиражи газет, которых за день, в общей сложности, выходило в свет до десяти миллионов. Бар быстро проглядел заголовки и обратился к торговцу: – Ну, с чего начнем? Деверс попытался стряхнуть охватившее его оцепенение. Он находился в мире, абсолютно не похожем на его собственный, среди людей, которые были ему непонятны, их незнакомый язык создавал ненужные проблемы и угнетал. Вокруг сверкали металлические башни, уходившие своими вершинами за горизонт, тем самым производя на Деверса тягостное впечатление. Да и вся эта деловая торопливая жизнь мирового мегаполиса повергала его в ужасное чувство одиночества и заставляла ощущать себя маленьким и ничтожным. – Лучше, если вы будете действовать по своему усмотрению, доктор. Бар заговорил спокойно и тихо: – Я предупреждал вас, но в это трудно было поверить, пока вы не убедились во всем сами. Знаете, сколько людей хотят видеть императора ежедневно? Около одного миллиона. А сколько он принимает? Около десяти. Нам придется обратиться в гражданскую службу с просьбой об аудиенции, а это очень сложно, но мы не можем действовать через аристократию. – У нас почти сто тысяч. – Один‑единственный пэр Империи обойдется нам во столько же, а чтобы попасть к императору, надо подкупить человек пять. Того же самого можно добиться и через пятьдесят комиссаров и старших супервизоров, и они, возможно, будут стоить не больше сотни каждый. Говорить буду я. Во‑первых, они не поймут вашего акцента, а во‑вторых, вы не знаете этикета имперского подкупа. Уверяю вас, это большое искусство! Ах! На третьей стороне «Имперских новостей» он нашел то, что искал, и протянул газету Деверсу. Тот медленно прочитал. Слова казались ему странными, но он все понял. Взглянув на Бара потемневшими глазами, Деверс ударил по газете кулаком. – Вы думаете, этому вообще можно верить? – В определенных пределах, – спокойно ответил Бар. – Конечно, невероятно, чтобы весь космический флот Основания был уничтожен. Думаю, что подобное сообщение уже не раз печаталось в столичной газете, достаточно удаленной от фронта военных действий. Однако, думаю, Риоз выиграл еще одно сражение, чего и следовало ожидать. Тут еще сказано, что он захватил Лорис. Это столичная планета королевства Лорис? – Да, – мрачно ответил Деверс, – вернее, было королевством Лорис. Это не далее чем в 20 парсеках от Основания. Нам нужно спешить. Бар пожал плечами. – Спешить на Транторе невозможно. Если вы попытаетесь, то очень быстро окажетесь под дулами бластеров. – Сколько времени у нас все это займет? – Если повезет – не более месяца. Это хорошо: один месяц и наши сто тысяч, если их, конечно, хватит. А вдруг императору взбредет в голову отправиться на другие планеты в свою летнюю резиденцию, где он вообще никого не принимает? – Но Основание… – Позаботится само о себе, как и раньше. Бросьте, и давайте лучше пообедаем, я голоден. А потом весь вечер принадлежит нам, и мы его можем использовать как угодно. Вряд ли когда‑нибудь еще представится возможность увидеть Трантор или мир, подобный ему. Представитель внутренних провинций на Транторе беспомощно развел руками и уставился на просителей, словно близорукая сова. – Но император нездоров, господа. И передавать ваше дело моему начальнику просто бесполезно. Его императорское величество уже неделю никого не принимает. – Нас он примет, – ответил Бар голосом, в котором прозвучала твердая уверенность. – Невероятно, – выразительно ответил представитель. – Одна такая попытка будет стоить мне работы. Хотя если бы вы объяснили мне суть вашего дела… Поймите, я хочу знать немного, чтобы представить причину моему начальнику в более выгодном свете и продвинуть ваше дело дальше. – Если бы существо моего дела было таково, что я мог бы ознакомить с ним только вашего начальника, то я не просил бы аудиенции у его величества. Я хочу предложить рискнуть. А если его величество найдет дело важным, а мы гарантируем, что оно таковым и будет, то вы получите возможные за это почести и награды. – Да, но… – представитель пожал плечами и замолчал. – Это риск, – согласился Бар. – И, естественно, каждый риск требует компенсации. Мы, конечно, просим у вас огромного одолжения и искренне признательны вам за вашу доброту, за то, что вы согласились выслушать нас. И, если только разрешите выразить вам нашу признательность, вот… Деверс взвыл в душе. Он слышал такую речь уже раз двадцать на протяжении всего месяца. Кончалась она, как обычно, хрустом денежных знаков. Но сейчас почему‑то происходило не так. Обычно деньги исчезали мгновенно, теперь эти деньги оставались лежать на столе, и представитель тщательно пересчитывал вертя и осматривая каждую бумажку. В его голосе появилась новая, очень странная интонация. – Обеспечены личным секретарем. Хорошие деньги! – Давайте вернемся к нашему делу, – поторопил Бар. – Нет‑нет, подождите, – прервал его представитель, – давайте по порядку. Я, действительно, хочу знать, в чем заключается ваше дело. Эти деньги новые и свежие. И у вас, действительно, важное дело. Но мне теперь кажется, что до меня вы уже виделись с другими служащими. Ну, я вас слушаю, говорите. – Я не понимаю, к чему вы клоните, – ответил Бар. – Ну, видите ли, например, можно доказать, что вы находитесь на планете нелегально, так как ваши документы и въездная виза вашего молчаливого друга вне всякого сомнения неадекватны. Он не подданный императора. – Я это отрицаю. – Неважно, отрицаете вы это или нет, – с внезапной резкостью ответил представитель. – Личный служащий, подписавший его документы и получивший за это сотню кредиток, сознался во всем, и мы знаем больше, чем вы думаете. – Если вы намекаете, сэр, что сумма, которую мы вам предложили, недостаточна, а риск слишком велик… Представитель улыбнулся. – Напротив, денег более чем достаточно. Он отбросил кредитки в сторону и встал. – Вернемся к тому, о чем я вам говорил: вашим делом заинтересовался сам император. Разве это не правда, что вы недавно были гостями Бель Риоза? А потом совершили побег из самой гущи его армии с удивительной легкостью? Разве не правда, что у вас есть хорошая сумма денег, обеспеченных поместьями Бродриха? Короче, разве не правда, что вы оба шпионы и убийцы, посланные сюда, чтобы… Ну, вы сами мне скажете, за что он вам заплатил? – Я отрицаю право какого‑то там представителя, – с нарочитой злостью сказал Бар, – обвинять нас в преступлениях. Мы пойдем. – Никуда вы не пойдете. Представитель поднялся на ноги, и глаза его больше не казались близорукими. – Можете не отвечать мне сейчас, дело терпит, не ответите сами – заставим. Да я и не представитель внутренних планет. Я лейтенант имперской гвардии. Вы арестованы. Он улыбнулся, и в руке у него появился сверкающий бластер. – Куда более высокопоставленные люди находятся сейчас под арестом, и мы вычистим ваше осиное гнездо. Деверс осклабился и медленно потянулся за бластером. Лейтенант гвардии улыбнулся и нажал на курок. Лазерный луч уперся Деверсу прямо в грудь, уткнулся в нее и пошел в сторону, рассыпаясь искрами. Деверс выстрелил в ответ, и у лейтенанта голова отделилась от тела, еще продолжая улыбаться, освещенная солнечными лучами, проникавшими из дыры в стене, которую проделал все тот же бластер. Вышли они через задний ход. Деверс хрипло сказал: – На звездолет, быстро. Они поднимут тревогу, так что мы даже и опомниться не успеем. Он шепотом выругался. – Вот и еще один шанс полетел к чертям. Если бы я был суеверен, то поклялся бы, что меня преследует сам космический дух. На улице они обратили внимание, что народ перед телевизионными экранами собирался толпами. Но им некогда было ждать, а те бессвязные слова, которые до них долетали, трудно было разобрать. Бар умудрился захватить последний выпуск «Имперских новостей», и они ворвались в ангар. – Думаете, мы сможем удрать? – спросил патриций. Звездолеты космической полиции кинулись вдогонку за нарушившим все космические законы кораблем, который вышел из направленного радиолуча и побил все рекорды скорости. Еще дальше Трантора поднимались звездолеты Космической Службы Безопасности вдогонку за двумя убийцами. – Держитесь, – сказал Деверс, посылая корабль в сверхпространство в двух тысячах миль от поверхности Трантора. Переход в такой близости к планетной массе означал беспамятство для Бара и ужасную боль для Деверса, но выхода не было, а дальше космическое пространство было свободным. Деверс гордился своим кораблем и сейчас не мог сдержать переполнявших его чувств: – Во всей Великой Галактике нет космического корабля, который мог бы меня догнать. А затем с горечью добавил: – Но нам некуда стало бежать, не можем же мы одни противоборствовать всей их силе. Что нам остается? Что мы вообще можем сделать? Бар слабо зашевелился в своем кресле. Он был еще очень плох после прыжка в сверхпространство, все мускулы его отчаянно болели. – Теперь уже ничего не надо делать, – прошептал он. – Все кончилось. Посмотрите. Бар протянул Деверсу выпуск «Имперских новостей», и одних заголовков оказалось для торговца достаточно. – Отозваны и арестованы Риоз и Бродрих, – Деверс непонимающе смотрел на Бара. – Но почему? – Об этом в газетах ничего не пишут. Но имеет ли это какое‑нибудь значение? Война с Основанием закончилась, и в настоящий момент вся Сивенна зажглась огнем революции. Прочтите здесь и все сами узнаете. Его голос все слабел и слабел. – Нам придется залететь в провинции и детальнее узнать, как все было на самом деле. А сейчас, если вы не возражаете, я отдохну. И он заснул. Все более увеличивающимися прыжками торговый корабль пронизывал пространство, взяв курс на Основание. 10. Конец войнеЛатан Деверс чувствовал смутное сожаление и все возраставшее внутреннее беспокойство. Он получил все почести, которые ему полагались, и стойко выдержал длинную речь мэра, за которой последовало награждение Алой лентой. На этом церемония закончилась, но, естественно, остались некоторые формальности, задержавшие его. И он теперь только и мечтал, чтобы поскорее очутиться в объятиях открытого космоса. Сивеннская делегация во главе с величественным Дучемом Баром подписала Конвенцию, и Сивенна стала первой провинцией, политически свободной от Империи, и перешла к экономическим преобразованиям, как на Основании. Пять имперских звездолетов, захваченных в плен, когда на Сивенне поднялось восстание, сверкали где‑то далеко наверху своими металлическими боками и, пролетая над городом, громыхали залпами праздничного салюта. Все соблюдали этикет, пили коктейли и негромко разговаривали. Деверса окликнул чей‑то голос, как оказалось, принадлежавший Фореллу. Да, тот самый Форелл, который десяток таких, как Деверс, мог купить с потрохами за одну только утреннюю выручку, сейчас, почти как равного, игриво манил к себе пальцем. Форелл сидел на балконе, и Деверс вышел к нему, подставляя лицо прохладному ночному ветру и низко кланяясь, при этом ворча что‑то себе в бороду. Бар находился рядом. – Деверс, – торжественно произнес магнат Основания. – Вам придется прийти мне на выручку. Меня обвинили в скромности, ужасном и совершенно неестественном преступлении. Разговаривая, Форелл вынул толстую сигару изо рта. – Лорд Бар утверждает, будто ваш визит в столицу Калеона не имеет ничего общего с тем, что Риоза отозвали. – И он прав, сэр. Деверс был холоден. – Мы так и не повидали императора. Из газет, которые мы привезли, захватив на обратном пути, мы узнали о процессе по делу Риоза и Бродриха. И нам стало ясно, что это состряпанная фальшивка. При дворе ходило много слухов о губительных интересах генерала. – А он был невиновен? – Риоз? – вмешался Бар. – Да. Клянусь самой Галактикой! Бродрих был предателем по большому счету, но он никогда не делал того, в чем его обвинили. Это самый обычный юридический фарс, неизбежный и рассчитанный до мелочей. – Вы имеете в виду психоисторическую неизбежность? – пробормотал Форелл, перекатывая эту фразу во рту, как будто ему часто приходилось ее повторять. – Вот именно, – Бар стал серьезен. – Это не доходило до меня раньше, но, когда все закончилось и я смог, как бы лучше сказать, просмотреть ответы в конце задачника, вся проблема стала ясной. Теперь уже можно объяснить, почему социологическое происхождение Империи делает для нее невозможной победу в захватнических войнах. При сильных императорах она застывает в параличе и политические взрывы на миг прекращаются, но прекращается и дальнейшее ее развитие. Между двумя затяжками сигары Форелл протянул: – Вы говорите не совсем понятно, лорд Бар. Бар медленно улыбнулся. – Думаю, вы правы. А все потому, что я не настоящий ученый‑психоисторик. Слова – плохая замена математическим уравнениям. Но дайте мне подумать. Бар задумался, Форелл откинулся на перила балкона, а Деверс взглянул на бархатное небо и мечтательно подумал о Транторе. Но вот Бар продолжил: – Видите ли, сэр, и вы, Деверс, все думали, что победить Империю можно, разъединив императора со своими генералами. Вы и Деверс, как и все остальные, правы, но только относительно первопричины. Однако вы ошибались, когда считали, что такого разъединения можно достигнуть индивидуальными действиями. Вы лгали и пытались совершать подкупы. Вы думали о тщеславии и страхе. Но за все это вы ровным счетом ничего не получили. Кроме того, с каждой попыткой дела принимали все более серьезный оборот. И через все ваши бури в стакане воды сэлдоновская волна прибоя двигалась медленно и неумолимо, но неизбежно. – Всеми нами, – продолжал Бар, отвернувшись и глядя на огни города, – двигала мертвая рука Хари Сэлдона: и могущественным императором, и великим генералом, моим миром и вашим. Хари Сэлдон знал, что такой человек, как Риоз, непременно проиграет, потому что именно успех и принес ему поражение. – Не могу сказать, что мне все стало ясно, – сухо произнес Форелл. – Одну секунду, – неторопливо прервал его Бар. – Попробуйте понять положение вещей. Слабый генерал не представлял бы для нас никакой опасности, это очевидно. Сильный генерал при слабом императоре тоже не был бы опасен, потому что направил бы свои таланты на куда более выгодный для него объект. Опыт двухсот лет Империи показал, что три четверти всех императоров были раньше генералами или революционными наместниками. Следовательно, только при сильном императоре сильный генерал мог грозить Основанию, потому что сильного императора не так легко сместить с трона и сильному генералу приходится завоевывать себе славу на периферии Галактики. Но что делает императора сильным? Почему сильным оказался Калеон? Это очевидно. Он будет силен, если не допустит сильного подчинения. Слишком богатый придворный и слишком популярный генерал одинаково опасны. Вся предыдущая история Империи говорит об этом императору, и если он достаточно умен, то будет сильным. – Риоз выигрывал одно сражение за другим, и император стал подозрительным. События прошлых времен заставляли его быть таким. Как? Риоз остался неподкупным?! Очень странно! Значит, у него какие‑то свои планы. Как? И его самый доверенный придворный благоволит к Риозу? Очень подозрительно! Значит, и у него свои соображения. И подозрительными были отнюдь не индивидуальные поступки. Неважно, кто и что совершал. Поэтому и наши попытки оказались ненужными и тщетными. Подозрителен был сам факт УСПЕХА Риоза. И он был отозван, обвинен, проклят и предан смертной казни. Основание вновь побеждает. Не было и не будет такой комбинации, при которой Основание проиграло бы. Его победа была неизбежной: что бы ни делали мы и что бы ни делал Риоз. Магнат Основания задумчиво кивнул головой. – Да! А если бы император и генерал Империи был одним и тем же лицом? А? Такого случая вы не рассматривали? Интересно послушать. Бар пожал плечами. – Я вообще ничего не могу доказать. Я не владею математическим аппаратом. Но я взываю к вашему рассудку. Любой аристократ, просто сильный человек, любой пират мечтает о троне. Что случится даже с сильным императором, который решится вести войну на самом конце Галактики? Долго ли ему придется оставаться вдалеке от столицы? До тех пор, пока кто‑нибудь не поднимет восстание и не заставит его вернуться домой. Социальная структура Империи быстро к этому приводит. Когда‑то я сказал Риозу, что даже вся мощь Империи не сможет отклонить в сторону мертвую руку Хари Сэлдона. – Прекрасно! Прекрасно! Форелл даже запыхтел от удовольствия. – Значит, вы предрекаете, что Империя больше никогда не сможет угрожать нам? – Мне так кажется, – согласился Бар. – Честно говоря, Калеон II может и не дожить до конца этого года, тогда начнется драка за трон, которая будет, скорее всего, последней гражданской войной в Империи. – Значит, – резюмировал Форелл, – у нас не остается больше внешних врагов. Бар задумался. – Существует и Второе Основание. – На другом конце Галактики. Должно пройти еще много веков… При этих словах Форелла Деверс внезапно повернулся и очень неприязненно посмотрел на магната Основания. – Не забывайте, что всегда находятся внутренние враги. – Вот как? – холодно спросил Форелл. – Какие же? – Какие? Те, которые любят наживать деньги и держать их подальше от рук, что эти деньги заработали. Вы меня поняли? Очень долго смотрел Форелл в глаза Деверсу, и неприязнь стала взаимной. |