Айзек Азимов Основание и Империя
 Скачать 0.56 Mb.
|
2. Капитан и мэрКапитан Ган Притчер не привык к роскоши, окружающей его, она его ничуть не впечатляла. Он взял себе за правило отметать всякие самокопания, философию и метафизику, которые не были прямо связаны с его профессией. И это помогало в работе, которая в основном заключалась в том, что военный департамент назывался «разведкой», умудренные люди были «добыванием сведений», а люди неромантичные – «шпионажем». И, к сожалению, несмотря на захватывающие передачи по телевидению, «разведка», «добывание сведений» и «шпионаж» были работой скучной и погрязшей в рутине. Такая работа, конечно, извинялась обществом, потому что она была в интересах государства, но так как философские размышления всегда приводили капитана Притчера к выводу, что соблюдение этих интересов успокаивало общество больше, чем его собственное сознание, он не признавал философии. И сейчас, сидя в роскошной приемной мэра, мысленно он размышлял именно об этом. Людей беспрерывно повышали через его голову, хотя люди эти обладали куда меньшими способностями, что не вызывало никаких у него сомнений. Он выдерживал вечный поток анонимок и официальных жалоб, но держался. И упрямо действовал по‑своему, продолжая верить, что неподчинение ведет к тому самому соблюдению интересов государства и когда‑нибудь его заслуги будут признаны. Поэтому он и находился в приемной мэра с пятью солдатами почетной охраны сзади. Тяжелые мраморные двери бесшумно и легко откатились в сторону, открывая за собой обшитые сатином двери, красный пластиковый ковер и еще одни мраморные двери, двухстворчатые и обитые металлом. Вошли два клерка в строгих костюмах трехсотлетней давности, вышли вперед и в один голос сказали: – Аудиенция капитану Гану Притчеру из Бюро информации. Они отступили в сторону с церемониальным поклоном, когда капитан встал и направился вперед. Его эскорт дошел только до внутренней двери, дальше Притчер пошел один. По другую сторону мраморной двери, в большой комнате, до странности просто обставленной, за огромным столом из красного дерева с непонятным количеством углов сидел маленький человек, почти терявшийся на фоне этой громадины. Мэр Индабур – третий мэр из Индабуров, внук того самого Индабура, который был жестоким, деятельным, скандально известным. Во‑первых, за театральную манеру, с которой он прибрал власть к своим рукам, а во‑вторых, за искусство, с которым он положил конец даже тому фарсу свободных выборов, имевших еще тогда место, и установил более или менее мирное правление. Мэр Индабур был также сыном Индабура, который являлся еще и первым мэром Основания, умудрившимся занять это кресло с правом наследования, потому что он не был ни жесток, ни деятелен – просто книголюб и явно не на своем месте. Итак, мэр Индабур был третьим просто мэром и вторым мэром, унаследовавшим это место по праву рождения, но он же оказался и самым незначительным из всех троих. Индабур III соединял в себе странные качества, непонятные всем, кроме него одного. Для него все, что ни происходило, должно было стать «системой», разведенная им ежедневная бюрократия была «работой», нерешительность в самых очевидных делах – «осторожностью», а тупое упрямство, когда он был не прав, – «решительностью». И он не тратил понапрасну денег, не бил и не убивал людей без толка и с толком и хотел всегда только самого хорошего. Мысли капитана Притчера текли именно таким образом, когда он уважительно остановился перед огромным столом, но застывшие черты его лица не давали возможности в эти мысли проникнуть. Он ни разу не кашлянул и не переступил с ноги на ногу и вообще не пошевелился, пока голова мэра наконец медленно не поднялась вверх. Индабур закончил интересоваться какими‑то бумагами, на которых ставил подписи. Мэр осторожно положил перед собой руки, стараясь не нарушать порядка, царившего на столе. Как бы подтверждая личность вошедшего, он сказал: – Капитан Притчер из Бюро информации. И капитан строго, согласно этикету, преклонил одно колено почта до земли и наклонял голову до тех пор, пока не услышал освободивших его слов: – Встань, капитан Притчер. Мэр произнес эти слова голосом, полным дружеской теплоты. – Ты находишься здесь, капитан Притчер, из‑за определенного дисциплинарного взыскания, которое наложил на тебя твой старший офицер. Бумаги касательно этого взыскания пришли ко мне, когда прошло соответствующее количество времени. И так как ни одно событие на Основании не может быть для меня неинтересным, я решил потребовать дополнительные сведения о тебе и твоем деле. Надеюсь, ты удивлен? – Нет, ваше превосходительство, – бесстрастным голосом ответил Притчер. – Ваша справедливость вошла в поговорку. – Вот как? Вот как? Тон был довольный, и стекла очков отразили электрический свет, придав взгляду мэра горделивое выражение. Он принялся перебирать лежавшие перед ним несколько скрепленных металлическими скрепками папок. Пергаментные листы внутри них резко зашуршали. Проводя пальцем по строчкам, мэр говорил: – Здесь, передо мной, твое дело, капитан, и полное досье. Ты был офицером вооруженных сил семнадцать лет. Родился на Лорисе от анакреонских родителей. И в детстве не болел ничем серьезным, потом заболевание мио… Впрочем, это неважно… Образование – до поступления в вооруженные силы окончил Академию наук, имел степень, работал по вопросам, связанным с гипердвигателями… гм‑м, очень хорошо. Тебя можно только поздравить… в армию попал как прапорщик в сто второй день 293 года Основания. На мгновение он поднял глаза, потом отложил одну папку и принялся за другую. – Вот видишь? – сказал он. – Моя администрация ничего не оставляет без внимания. Порядок! Система! Он поднял розовую капсулу с приятно пахнущей жидкостью к своим губам. Это был его единственный порок, других пороков у него не было. На столе у мэра не было даже неизбежной атомочистки для табака, так как Индабур не курил. Кстати сказать, не курили и его посетители. Голос мэра продолжал урчать методично, монотонно, усыпляюще, иногда прерываясь каким‑нибудь замечанием, сделанным шепотом или шуршанием листьев бумаги. Медленно он сложил папки обратно, в том же порядке, в каком они лежали вначале. – Ну что же, капитан, – вдруг живо сказал он. – Твой послужной список необычен. Кажется, ты обладаешь превосходными деловыми качествами, а твои услуги государству, вне всякого сомнения, очень ценны. Я заметил, что был ты дважды ранен при исполнении служебных обязанностей и награжден орденом Славы за храбрость, которой от тебя не требовали твои прямые обязанности. Это факты, на которые трудно не обратить внимания. Бесстрастное лицо капитана Притчера не изменило своего выражения. Он остался стоять навытяжку. Этикет требовал, чтобы лицо, удостоившееся аудиенции у мэра, оставалось стоять; возможно, этот пункт был включен в этикет напрасно, потому что в этой комнате существовал всего один‑единственный стул, на котором сидел мэр. Этикет требовал также, чтобы посетитель не делал ненужных замечаний и говорил только тогда, когда к нему обращались с прямым вопросом. Глаза мэра впились в капитана, а голос его стал жестким: – Однако ты не получал повышения десять лет, а твой начальник шлет рапорт за рапортом о твоем упрямстве, которое ничем нельзя сломить. В рапортах указывается, что ты систематически не выполняешь приказаний, не оказываешь должного уважения старшим офицерам, явно не интересуешься поддерживанием дружеских отношений со своими товарищами по работе и, кроме того, устраиваешь всяческие неприятности. Как ты объяснишь все это, капитан? – Ваше превосходительство. Я делаю то, что кажется мне справедливым. Все мои поступки направлены на благо государства, и мои раны свидетельствуют о том, что все делается мной, мне так кажется, правильно и справедливо, в интересах государства. – Солдатский ответ, капитан, но мысли опасные. Ну, хорошо, об этом позже. В основном ты обвиняешься в том, что трижды отказался от приказов, подписанных моими собственными делегатами. Скажи, что ты можешь ответить на это? – Ваше превосходительство, приказы пришли о вещах незначительных и в критическое время, в то время, когда на события огромной важности не было обращено внимание. – Кто сказал тебе, что те дела, о которых ты говоришь, были огромной важности? А если и так, то откуда ты знаешь, что на них не было обращено внимания? – Ваше превосходительство, для меня это совершенно очевидно. Мой опыт и знание происходящего, что признают даже мои начальники, сделали это очевидным. – Но, дорогой капитан, разве ты слеп, что не видишь, как, присваивая себе разведывательную политику, ты узурпируешь обязанности своего начальника? – Ваше превосходительство, прежде всего я обязан служить государству, а не моему начальству. – Обманчиво, потому что у твоего начальника есть еще один начальник – это я. И я государство. Но ладно, тебе не придется жаловаться на мое правосудие, как ты говоришь, оно вошло в поговорку?! Расскажи своими собственными словами, чем было вызвано то нарушение приказа, из‑за которого я и получил на тебя рапорт. – Ваше превосходительство, последние полтора года я вел жизнь купца в отставке на планете Калган. Мне было приказано наблюдать, как ведут себя жители по отношению к Основанию, а также улучшить организацию наблюдения над наместником Калгана и в особенности в области его внешней политики. – Все это мне известно, продолжай. – Ваше превосходительство, в своих отчетах я непрерывно подчеркивал стратегическое положение Калгана и системы, которую он контролирует. Я доложил о тщеславии наместника, о его ресурсах, непреклонном желании увеличить эти свои владения и его видимой дружбе или нейтралитете к Основанию, – Я тщательно изучил твои отчеты. Продолжай. – Я вернулся два месяца назад. В это время не было заметно никаких признаков приближающейся войны, наоборот, Калган казался способным отразить любую атаку. Месяц назад неизвестный искатель счастья, солдат, взял Калган без сражения. Человека, которого все знали как наместника Калгана, очевидно, нет в живых. Никто не говорит о предательстве, прославляют могущество и гений этого странного человека – Мула. – Кого? Мэр наклонился вперед, глядя на капитана глазами оскорбленной невинности. – Ваше превосходительство, он известен всем под именем Мул. О нем нет никаких сведений, и мне практически ничего не удалось собрать. Очевидно, это человек, не имеющий благородного происхождения и никогда не занимавший каких‑либо известных должностей. Отец его неизвестен. Сам он рос бродягой. Образование получил, нахватавшись необходимых знаний на задворках космоса. У него нет другого имени, кроме как Мул. Это прозвище он сам себе присвоил. По общему мнению, оно подчеркивает его огромную физическую силу и непреклонность в достижении цели. – Каковы его военные силы, капитан? Физические меня не интересуют. – Ваше превосходительство, ходят слухи об огромной флотилии звездолетов, на слухи влияет такое странное падение Калгана. Космическая территория, которую контролирует Мул, не так уж и велика, хотя истинные ее размеры пока невозможно определить. Тем не менее на этого человека надо обратить пристальное внимание. – Гм‑м‑м. Так, так! Мэр впал в задумчивое состояние и медленно 24 росчерками своей ручки изобразил шесть квадратов в гексагональной последовательности на верхнем чистом листке блокнота, который затем оторвал, аккуратно сложил в три раза и сунул в мусоропроводную щель в столе. – А теперь скажи мне, капитан, в чем же, как ты думаешь, заключается альтернатива? Ты сказал мне, что должно быть исследовано. А что тебе ПРИКАЗАЛИ исследовать? – Ваше превосходительство, в космосе находится одна планетка, крысиная нора, которая, по‑видимому, не платит налогов. – А, и это все? Ты не знал, потому что тебя не предупредили: эти люди, которые не желают платить налогов, – потомки свободных торговцев – настоящие анархисты, революционеры, социальные маньяки. Они утверждают, что предки их выросли на Основании, и отрицают нашу культуру. Тебя не предупредили, что эта крысиная нора в космосе не одна, их много, даже больше, чем мы думаем. Именно эти крысиные норы устраивают заговоры вместе с криминальными элементами, которых все еще полно в нашей Галактике. Даже здесь, капитан, даже здесь! Мэр успокоился так же быстро, как и вспыхнул. – Ты не знал этого, капитан? – Ваше превосходительство, все это мне известно. Но я слуга государства. И должен служить верой и правдой, а только тот служит верой и правдой, кто служит истине. Каковы бы ни были политические мотивы этих отпрысков старых торговцев – власть имеют генералы, которые наследуют обломки старой Империи. У торговцев нет ни оружия, ни ресурсов. Они даже не объединены, а я не налоговый инспектор, чтобы следить за такими детскими поручениями. – Капитан Притчер, ты солдат. Невозможно, чтобы ты дошел до того, что перестал подчиняться своему мэру. Будь осторожен. Моя справедливость не просто слабость. Капитан, слушай внимательно: давно доказано, что генералы Империи прошлого, равно как и сегодняшние военачальники, одинаково бессильны против нас. Основание существует благодаря сэлдоновской науке, предсказавшей ход событий. Причем она основана не на индивидуальном героизме, как ты, кажется, решил, а на социальном и экономическом развитии истории. Мы успешно прошли уже четыре кризиса, разве это не так? – Ваше превосходительство, все так. Но наука Сэлдона была известна лишь самому Сэлдону. А у нас же есть только вера. Первые три кризиса Основание миновало при мудрых руководителях, которые предвидели будущее и приняли все меры предосторожности. Если этого не сделать – кто знает… – Да, капитан, но ты забываешь о четвертом кризисе. Тогда у власти вовсе не было достойного человека, имя которого можно упомянуть с уважением, и мы стояли перед лицом умнейшего противника, вооруженного до зубов. И тем не менее мы выиграли благодаря исторической неизбежности. – Ваше превосходительство, это так. Но история, о которой вы говорите, стала неизбежной только после целого года войны. Неизбежная победа, которую мы одержали, стоила нам пятисот звездолетов и полмиллиона человек. Ваше превосходительство, План Сэлдона помогает тем, кто сам себе помогает. Мэр Индабур нахмурился, внезапно почувствовав сильную усталость от своего долготерпения. Ему пришло в голову, что его доброе отношение было принято за решение спорить до бесконечности, играя словами и занимаясь диалектикой. И он решил закончить разговор и натянуто сказал: – И все же, капитан, Сэлдон нам гарантирует победу над военными, к тому же я не могу в эти тяжелые времена способствовать рассеянию сил. Эти торговцы, о которых вы говорите так небрежно, люди Эры Основания. Война с ними будет гражданской войной. Вот здесь План Сэлдона не дает нам никаких гарантий: они и мы из одного Основания. Значит, ими надо заняться поскорее. У тебя есть приказ. – Ваше превосходительство… – Я не задавал никаких вопросов. У тебя есть приказ. Ты будешь ему подчиняться. Все дальнейшие споры со мной или моими представителями будут считаться предательством. Аудиенция закончена. Мэр Индабур, третий мэр из рода Индабуров и второй мэр, занявший это место по праву рождения, быстро успокоился и продолжил свои прежние занятия. Достал лист бумаги из пачки, лежавшей слева, – отчет об экономии средств благодаря уменьшению металлических частей на форме полицейского – вычеркнул ненужную запятую, исправил ошибку в правописании, сделал три пометки на полях и положил бумагу справа от себя. И взял следующий лист из пачки слева. Капитан Ган Притчер вернулся на службу и обнаружил там пришедшую на его имя личную капсулу. В ней содержался приказ, строчки которого наискось пересекал гриф «СРОЧНО». Приказ был подписан одной заглавной буквой «И». В самых строгих выражениях капитану предписывалось отправиться на повстанческую планету Убежище. Спустя некоторое время Ган Притчер вылетел в космос на своем одноместном корабле, затем тихо и спокойно выправил курс на планету Калган и уснул здоровым сном упрямца. |