био. Assassins Creed Братство. Assassins Creed. Братство И. Иванов, перевод, 2016
 Скачать 1.71 Mb.
|
|
– Думаешь, мое положение как-то отличается от его? – Меня это не касается. – Клаудия, ты все еще дуешься на меня за тот разговор. Если я и бываю с тобой жестким, то лишь потому, что волнуюсь за тебя. – Избавь меня от нравоучений. – Смотрю, ты хорошо справляешься… – Спасибо, добрый господин… – Но мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу помасштабнее. Как только я разделаюсь с казначеем, твои девицы должны будут перенести его деньги в безопасное место. – Дай мне знать, когда – или лучше сказать «если» – твой план увенчается успехом. – Просто будь готова. В мрачном настроении Эцио отправился на Капитолийский холм – средоточие римской власти и тех, в чьих руках она находилась. Неискушенному наблюдателю могло показаться, что здесь собрались серьезные и очень занятые люди. По широкой площади, вокруг которой стояли правительственные здания, расхаживало несколько сенаторов. Их сопровождала целая свита секретарей и помощников, тащивших кожаные папки с бумагами. Сенаторы фланировали между зданиями, стараясь выглядеть предельно важными и деловыми. Эцио постарался смешаться с толпой, высматривая человека, отвечающего словесному портрету Клаудии. Попутно он вслушивался в обрывки разговоров, надеясь извлечь оттуда хоть какие-то полезные сведения о предмете его поисков. Судя по всему, Эгидио на площади сейчас не было, хотя сенаторы часто упоминали это имя. – Эгидио опять просил денег, – сказал один из них. – А когда он их не просит? И на что теперь? – На подготовку предложения об уменьшении числа публичных казней. – Да это просто смешно! Эцио перешел к другой кучке сенаторов. Там он узнал новые сведения. Получалось одно из двух: Эгидио был или неуемным (и неумным) либералом-реформатором, или весьма бездарным мошенником. – Эгидио обратился с прошением о том, чтобы в уголовных судах отменили пытки свидетелей, – услышал Эцио, подойдя еще к одной паре сенаторов. – Держи карман шире! – возразил человек с желчным, недовольным лицом. – Это лишь видимость. На самом деле деньги ему нужны для выплаты долгов. – Я слышал, он хочет упразднить гражданские индульгенции. – Умоляю тебя! Можно подумать, это когда-нибудь случится. Каждый гражданин, пострадавший от наших законов, должен обладать правом заплатить деньги для освобождения от этих законов. Это наш долг. К тому же его святейшество, который ввел гражданские индульгенции, следовал примеру самого Христа. Недаром сказано: «Блаженны милостивые…» «Еще одна мошенническая уловка Борджиа для выжимания денег», – подумал Эцио. – Но почему мы должны давать деньги Эгидио? Всем известно, на что он их пускает. И, засмеявшись, сенаторы отправились по своим делам. Вскоре внимание Эцио привлекли несколько солдат Борджиа, на мундирах которых был вышит личный герб Чезаре. Чувствуя, что появились они здесь неспроста, ассасин осторожно приблизился и увидел, как солдаты окружили одного из сенаторов. Остальные старались делать вид, будто ничего не происходит, но на всякий случай отошли подальше. Человек, окруженный солдатами, полностью соответствовал описанию Клаудии. – Хватит отговорок, – сердито оборвал его сержант. – Ваш платеж просрочен, – добавил капрал. – А долг есть долг. Утратив всякую видимость достоинства, Эгидио взмолился: – Пожалуйста, сделайте исключение для старика. Я вас прошу. – Нет, – отрезал сержант. Он кивнул двум солдатам. Те схватили Эгидио и повалили на землю. – Банкир послал нас вытрясти из вас долг. Вы знаете, как это делается. – Послушайте, дайте мне еще немного времени. До завтра. Или хотя бы до вечера. Я приготовлю деньги. – Нет, так не пойдет, – ответил сержант и с силой ударил сенатора ногой в живот, а затем отошел, предоставив капралу и солдатам заниматься должником. – Таким способом вам денег не получить, – сказал Эцио, выходя вперед. – А ты кто такой? Дружок его, что ли? – Совестливый прохожий. – Тогда забирай свою совесть и не суйся в наши дела! Как Эцио и рассчитывал, сержант подошел к нему слишком близко – лезвие скрытого клинка полоснуло по горлу чуть выше воротника. Остальные трое солдат замерли от удивления, видя, как их командир вдруг упал на колени, напрасно пытаясь зажать руками фонтан крови. Воспользовавшись их замешательством, ассасин бросился на них, и через считаные секунды все трое валялись рядом с сержантом с перерезанными глотками. Поставленная перед Эцио задача не оставляла времени для поединка на мечах. Словно по волшебству, площадь опустела. Аудиторе помог сенатору подняться. Одежда Троке была забрызгана кровью. На лице сенатора застыл ужас вперемешку с облегчением. – Нам лучше поскорее убраться отсюда, – сказал Эцио. – Я знаю одно место. Идемте за мной, – ответил Эгидио. Он удивительно быстро юркнул в узкий проход между двумя большими зданиями. Затем они с Эцио свернули налево, спустились в подвал и остановились перед дверью. Сенатор торопливо открыл ее, введя Эцио в небольшое, темное, но достаточно уютное помещение. – Мое убежище, – сказал Эгидио. – Полезная штука, когда у вас столько кредиторов, сколько у меня. – У вас всего один крупный кредитор. – Увы! Я допустил ошибку, сосредоточив все свои долги в руках одного финансиста. Тогда я и не подозревал, с кем он связан. Не нужно было порывать с Киджи. Тот, по крайней мере, честен… насколько это понятие можно применить к денежным воротилам! – Эгидио умолк, оглядывая своего спасителя. – Но кто вы такой? Добрый самаритянин, вдруг оказавшийся в Риме? Я думал, эта порода давно вымерла. Эцио оставил его вопрос без ответа и задал свой: – Вы Senatore[78] Эгидио Троке? – Неужто вы сейчас скажете, что я задолжал и вам?! – насторожился Эгидио. – Нет. Но вы можете мне помочь. Я разыскиваю человека, ведающего деньгами Чезаре. Сенатор вяло улыбнулся: – Банкира? А сами вы кто? – Допустим, друг семьи. – Нынче у Чезаре полным-полно друзей. К сожалению, я не принадлежу к их числу. Так что, с вашего позволения, буду собирать вещички. – Я могу заплатить ваши долги. Эгидио замер, беспокойно глядя на Эцио: – Что? Я не ослышался? Вы можете заплатить мои долги? Ma che miraviglia![79] Вначале вы спасаете меня от своры диких солдат, а теперь предлагаете мне деньги! Скажите, где же вы были всю мою жизнь? – Успокойтесь, я не спустился с небес. Вы поможете мне, а я помогу вам. Проще не бывает. Эгидио задумался. – Мы сейчас пойдем к моему брату. К нему у них нет притязаний. А здесь оставаться нельзя. Сидение в подвале меня угнетает. И потом, это место слишком близко к моим – или лучше сказать «нашим»? – врагам. – Тогда идемте. – Но вам придется оберегать меня. Думаю, те солдаты – не единственные, кого послали по мою душу. А после вашего маленького спектакля на площади я не могу рассчитывать на их дружественное отношение ко мне. – Хорошо. Идемте же! Постоянно озираясь, Эгидио повел Эцио по каким-то закоулкам и дворам. Он выбирал самые глухие улочки, стараясь держаться подальше от рынков и иных мест с большим скоплением народа. Дважды они наталкивались на солдат Борджиа, и дважды Эцио брался за меч, быстро и безжалостно расправляясь с противниками. Судя по всему, в городе уже знали о случившемся и искали их обоих. Время играло против ассасина, и потому, когда он со своим спутником в очередной раз увидел пару солдат, появившихся с другого конца небольшой площади, пришлось спасаться бегством. Проще всего было бы перемещаться по крышам, но с таким спутником, как Эгидио, на крышу не полезешь. Оставалось рассчитывать на превосходное знание сенатором римских задворок. Наконец они добрались до заднего фасада новой роскошной виллы, окруженной высоким забором. Невдалеке блестел купол собора Святого Петра. Подойдя к железной дверце в стене, Эгидио полез за ключом. Оказавшись во внутреннем дворе виллы, оба облегченно вздохнули. – Кто-то очень сильно жаждет вашей смерти, – сказал Эцио. – Не совсем так. Сначала из меня хотят вытрясти деньги. – Но какой смысл вытрясти их из вас всего однажды? Судя по всему, для ваших противников вы являетесь чем-то вроде дойной коровы. – Все не так просто. Правда в том, что я вел себя как дурак. Я отнюдь не друг семейства Борджиа, хотя и занимал у них деньги. А недавно ко мне просочились сведения, которые могут… как бы это сказать… слегка попортить им кровь. – И что это за сведения? – Мой брат Франческо – личный слуга Чезаре и папский камердинер… Понимаю ваше негодование, и все же выслушайте меня… Несколько месяцев назад Франческо много чего рассказал мне о замыслах Чезаре по поводу Романьи. Он намерен создать там маленькое королевство, а потом уже завоевать и подчинить себе всю страну. Поскольку Романья – это преддверие венецианских земель, Венеции очень не нравятся поползновения Чезаре. – И что вы сделали? Эгидио сокрушенно всплеснул руками: – Я написал венецианскому послу и изложил ему все сведения, которые узнал от Франческо. Предупредил венецианцев. Должно быть, одно из моих писем перехватили. – Это имело какие-то последствия для вашего брата? – Пока ему удается оставаться чистеньким. – Но что подвигло вас на такой поступок? – Я должен был что-то сделать. Сенат нынче бездействует. Сенаторы только одобряют и принимают все распоряжения Борджиа. Если бы они этого не делали, сенат перестал бы существовать. Мы утратили независимость. Это то же самое, что отсечь мужчине его член. Можете представить себе состояние несчастного, которого обуревают желания, но ему нечем их удовлетворить? – Эгидио горестно покачал головой. – Человек меняется, и не в лучшую сторону. Признаюсь, даже я с отчаяния начал пить и играть в азартные игры… – А также посещать бордель. – Вы проницательны, – усмехнулся сенатор. – И очень наблюдательны. Интересно, что меня выдало? Запах женских духов на рукаве? – Что-то вроде того, – улыбнулся Эцио. – На чем я остановился?.. Ах да. Сенаторы должны заниматься тем, ради чего они избраны: обращать внимание власть имущих на язвы общества. Даже не знаю, с чего начать. Список очень велик. Тут и необоснованная жестокость, и брошенные дети, и засилие грабителей на улицах. Нужно ограничить проценты по займам, чтобы обуздать Киджи и прочих финансовых воротил. Но нынче вся независимость сенаторов ограничена жалкими и ничтожными вопросами вроде длины рукавов у женских платьев. – Я слышал, вы развили кипучую деятельность и пытаетесь под разными ложными предлогами собирать деньги, чтобы оплачивать ваши карточные долги. – Мой добрый незнакомец, это отнюдь не ложные предлоги. Как только у нас снова появится надлежащее правительство и как только я освобожусь от финансовых кошмаров, я намерен вплотную заняться осуществлением своих замыслов. – И когда же, по-вашему, такое время наступит? – Мы должны быть терпеливыми. Тирания невыносима, но она никогда не длится вечно. История знает тирании, обрушившиеся в одночасье. – Жаль, я не могу разделить вашу уверенность. – Конечно, пока мы вынуждены приспосабливаться к существующим обстоятельствам. И я, и вы тоже… Наверное, я лет на десять, если не на пятнадцать, старше вас. Я должен сполна проживать каждый день. Скажите, вас при взгляде на чью-то могилу никогда не посещали мысли вроде: «Неужели и в моей жизни самым значительным поступком станет моя смерть?» Эцио молчал. – Наверное, у вас таких мыслей не было. Вы – счастливчик. – Эгидио снова перевел разговор на себя. – Maledette lettori![80] И зачем только я отправлял их послу! Теперь Чезаре убьет меня при первой же возможности, и ему будет наплевать, выплачены мои долги или нет, если только… если только не случится чудо и поток его гнева не обрушится на кого-то другого. Бог свидетель, Чезаре отличается почти женским непостоянством. – А на кого может излиться его гнев вместо вас? На вашего брата? – Я бы никогда себе этого не простил. – Почему? Ведь вы же политик. – У нас с братом не настолько плохие отношения. – Где он сейчас? – Понятия не имею. Слава богу, не здесь. Мы с ним не разговаривали с тех пор, как он узнал о письмах. Я для него изрядная помеха. А если бы он увидел вас… – Давайте все-таки вернемся к вашим делам, – сказал Эцио. – Да, конечно. Я отвлекся. Со мной бывает… Простите, напомните, чего вы от меня хотите? – Я хочу знать местонахождение казначея Чезаре. Где он работает. Где живет. К Эгидио мигом вернулось прежнее беспокойство. – Я должен явиться туда с деньгами. – Он беспомощно развел руками. – Самое скверное, что денег у меня нет. – Я же сказал, что готов заплатить ваши долги. Назовите сумму и место, где вы должны встретиться с этим… банкиром. – Обычно я прихожу в одно из трех условленных мест. Там меня встречают его помощники и ведут к нему. А задолжал я десять тысяч дукатов. – Пустяки. – Sul serio?[81] – просиял Эгидио. – Только не говорите, что пошутили. Вы дали мне надежду Не отнимайте ее. – Ждите меня здесь. На закате я принесу деньги. В указанное время Эцио вернулся на виллу. Удивлению Эгидио не было границ. Ассасин поставил возле ног сенатора две тяжелые кожаные сумки. – Вы вернулись! Вы пообещали и вернулись! – А вы меня дождались. – Что мне еще оставалось? У меня безнадежное положение. Но я до сих пор не могу поверить, что вы… выполнили обещание. – Это не подарок. У меня есть свои условия. – Я так и думал. – Слушайте меня внимательно. Если вы уцелеете, а надеюсь, что так оно и будет, мне нужно, чтобы вы следили за политической жизнью города. Все ваши сведения вы будете сообщать… – Эцио не сразу заставил себя произнести имя сестры, – госпоже Клаудии из борделя под названием «Цветущая роза». Вам знакомо это заведение? – спросил Эцио, внутренне усмехаясь. Эгидио кашлянул: – Я… у меня есть друг, который там частенько бывает. – Вот и прекрасно. – Что вы сделаете с полученными сведениями? Заставите Борджиа покинуть Рим? – Сначала добудьте что-нибудь стоящее, – улыбнулся Эцио. Сенатор смотрел на сумки с деньгами. – До чего же мне не хочется отдавать им эти деньги. – Он ненадолго погрузился в молчание. – Брат меня прикрывал, поскольку мы родня. Я ненавижу этот pezzo di merda[82], однако брат есть брат. – Но он работает на Чезаре. Эгидио взял себя в руки: – Хорошо. Пока вы отсутствовали, мне сообщили о месте встречи. Как раз вовремя! Им не терпится получить денежки, так что встреча состоится этим вечером. Я весь истерзался, когда говорил их посланцу, что деньги уже готовы и в назначенное время будут у них. – Он снова ненадолго замолчал. – Нам скоро выходить. Что вы станете делать? Пойдете следом за мной? – Было бы неразумно отпускать вас одного с такой суммой. – Хорошо, – кивнул Эгидио. – Теперь самое время пропустить по бокальчику вина перед уходом. Вы составите мне компанию? – Нет. – Что ж, а мне выпить точно не помешает. 31 Сенатор повел Эцио по новому лабиринту улочек, идущих в сторону Тибра. Часть из них ассасин знал: памятники, площади и фонтаны, а также здания. Стремясь себя возвеличить, семейство Борджиа не скупилось на palazzi[83], театры и галереи. Наконец Эгидио остановился на площади, по обеим сторонам которой стояли богатые частные дома. С третьей стороны к ним примыкали дорогие торговые заведения. С четвертой находился маленький ухоженный сад, спускавшийся к реке. Это и было место, указанное сенатору. Он выбрал каменную скамью и сел, оглядываясь по сторонам. Троке умел владеть собой и внешне выглядел почти спокойным. Эцио понравилось самообладание сенатора. В дальнейшем это могло пригодиться. Любые признаки волнения и неуверенности могли бы насторожить подручных казначея. Эцио спрятался за кедром и стал ждать. Ожидание не было долгим. Прошло всего несколько минут, и к Эгидио подошел высокий человек в мундире. Эцио удивили знаки отличия. На одном плече был вышит красный бык на золотом поле, а на другом – широкие горизонтальные полосы черного и золотистого цветов. Такой мундир Эцио видел впервые. – Добрый вечер, Эгидио, – поздоровался человек в странном мундире. – Вижу вы готовы умереть, как подобает благородному синьору. – Не очень-то вы любезны со мной, капитан, – ответил Эгидио. – Хотя я принес деньги, как и обещал. – Серьезно? – удивленно воскликнул человек в мундире. – Что ж, это в корне меняет дело. Банкир будет весьма доволен. Полагаю, вы явились сюда один? – А вы кого-то видите рядом со мной? – Идемте, furbacchione[84]. Сенатор и тот, кого он называл капитаном, двинулись в восточном направлении и пересекли Тибр. Эцио следовал за ними, стараясь держаться так, чтобы слышать их разговор. – Скажите, капитан, есть какие-нибудь вести о моем брате? – спросил Эгидио. – Могу лишь сказать, что герцог Чезаре очень настроен побеседовать с ним. Причем сразу же, как только вернется из Романьи. – Надеюсь, эта… беседа не грозит брату неприятностями. – Если ему нечего скрывать, тогда и бояться нечего. Дальше Эгидио и капитан шли молча. Возле церкви Санта-Мария сопра Минерва они повернули на север и пошли в сторону Пантеона. – Что будет с моими деньгами? – вдруг спросил Эгидио. Эцио догадался: вопрос задан намеренно, чтобы получить сведения. Молодец, сенатор! – С вашими деньгами? – насмешливо переспросил его спутник. – Надеюсь, проценты тоже здесь. – Разумеется. – В ваших же интересах, чтобы они там были. |