тело. Тело п.. Бессел ван дер КолкТело помнит все. Какуюроль психологическая
 Скачать 4.89 Mb.
|
|
Глава 3. Заглядывая в мозг: нейробиологическая революция Если бы можно было видеть сквозь черепную крышку и если бы место больших полушарий с оптимальной возбудимостью светилось, то мы увидели бы на думающем сознательном человеке, как по его большим полушариям передвигается постоянно изменяющееся по форме и величине причудливо неправильных очертаний светлое пятно, окруженное на всем остальном пространстве полушарий более или менее значительной тенью. Иван Павлов 13 Можно многое заметить, всего лишь глядя. Йоги Берра В начале 1990-х новейшие методики визуализации моз- га открыли невиданные возможности для подробного изу- чения механизмов обработки информации мозгом. Огром- ные аппараты стоимостью миллионы долларов, в которых ис- пользовались последние достижения физики и компьютер- ных технологий, быстро превратили нейробиологию в одну из самых популярных исследовательских областей. 13 Точная цитата из работы «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных», с. 17. – Прим. пер. Прежние технологии измерения уровня химических ве- ществ, таких как серотонин, позволили ученым понять, что обеспечивало нейронную активность – а это все равно что пытаться понять работу двигателя автомобиля, изучая бен- зин. Методы визуализации мозга предоставили возможность заглянуть внутрь двигателя, изменив наше представление о психологической травме. Позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ) 14 вместе с появившейся позже функциональной магнитно-резонансной томографией (фМРТ) 15 позволили ученым визуализировать процесс активации различных участков мозга, когда люди выполняют определенные действия либо вспоминают какие-то события из прошлого. Впервые в истории мы смогли наблюдать, как мозг обрабатывает воспоминания, ощущения и эмоции, и начать составлять карту нейронных контуров разума и сознания. 14 Метод исследования, основанный на способности радиоактивного изотопа накапливаться в тканях, обладающих большой метаболической активностью. Человеку внутривенно вводится вещество – радиоактивный изотоп, после чего через определенное время с помощью рентгеновского излучения (компьютерной томографии) оценивается, где и в каком количестве накопился введенный препарат. – Прим. ред. 15 Разновидность МРТ, которая проводится для оценки изменений в токах крови, вызванных нейронной активностью головного и спинного мозга. Когда определенная область мозга активна, приток крови к этой области увеличивается. – Прим. ред. Гарвардская медицинская школа была и остается на пе- редовой нейробиологической революции. В 1994 году мо- лодого психиатра Скотта Рауча назначили первым директо- ром Лаборатории визуализации мозга при Массачусетской многопрофильной больнице. Рассмотрев самые важные во- просы, на которые могли дать ответ эти новые технологии, а также ознакомившись с некоторыми моими статьями, Скотт предложил мне заняться совместным исследованием того, что происходит в мозге у людей в момент живых болезнен- ных воспоминаний. Я только что закончил исследование воспоминаний о травме (о котором мы поговорим в двенадцатой главе), участники которого раз за разом рассказывали мне, сколь- ко неприятностей им доставляли навязчивые образы, ощу- щения и звуки из прошлого. Когда некоторые сказали, что хотели бы узнать, что происходит с их мозгом во время этих болезненных воспоминаний, я предложил восьмерым из них вернуться в клинику, чтобы пройти томографию (это была совершенно новая процедура, которую я в мельчайших по- дробностях описал), в то время как мы будем специально воссоздавать преследующие их ужасные события прошлого. К моему удивлению, все восемь дали согласие, а многие вы- разили надежду, что полученные нами с помощью их пере- живаний данные смогут помочь другим людям. Моя помощница Рита Фислер, работавшая с нами до по- ступления в Гарвардскую медицинскую школу, побеседова- ла с каждым из участников, чтобы составить подробный сце- нарий, пошагово повторяющий пережитую им травму. Мы целенаправленно стремились собрать лишь отдельные фраг- менты их переживаний – определенные образы, звуки и чув- ства, – а не всю историю целиком, потому что именно так люди ощущают свою травму. Рита также попросила участ- ников описать ситуацию, в которой они чувствовали себя в безопасности и знали, что все контролируют. Одна женщина описала свои утренние сборы; другой участник чувствовал себя спокойно, когда сидел на крыльце своего деревенского дома в Вермонте, любуясь холмами. Мы собирались исполь- зовать эти сценарии для второй томограммы, чтобы исполь- зовать ее в качестве точки отсчета. Когда участники проверили написанные для них сцена- рии (читая их про себя, чтобы не спровоцировать реакцию раньше времени) на точность, Рита записала им кассеты со своей речью, которые должны были проигрываться, пока участники будут находиться в томографе. Типичный сцена- рий звучал следующим образом: Вам шесть лет, и вы собираетесь ложиться спать. Вы слы- шите, как мать с отцом кричат друг на друга. Вы напуганы, и у вас внутри все сжалось. Вы стоите вместе с младшим бра- том и сестрой, прижавшись друг к другу, вверху лестницы. Вы заглядываете через перила и видите, что ваш отец держит вашу мать за руки, а она отчаянно вырывается. Ваша мама плачет, плюется и шипит, словно животное. У вас заливает- ся краской лицо, вы чувствуете нахлынувший жар. Освобо- дившись, ваша мать убегает в столовую, где разбивает очень дорогую китайскую вазу. Вы кричите, чтобы они перестали, но они не слушают. Ваша мать убегает наверх, и вы слышите, как она разбивает телевизор. Ваши младшие брат с сестрой пытаются спрятать ее в чулане. Вы слышите удары, и вас на- чинает трясти. Перед этим первым этапом мы объяснили участникам на- значение радиоактивного кислорода, которым они должны были дышать. По мере того как метаболическая активность той или иной части мозга возрастает или падает, ее уро- вень потребления кислорода мгновенно меняется, и именно эти изменения и отслеживает томограф. В ходе процедуры мы также собирались отслеживать их кровяное давление и пульс, чтобы потом сопоставить эти физиологические при- знаки с измеренной активностью мозга. Несколько дней спустя участники пришли в кабинет то- мографии. Первым участником была Марша – сорокалетняя школьная учительница из пригорода Бостона. Ее сценарий возвращал ее на тринадцать лет назад, в тот день, когда она забрала свою пятилетнюю дочку Мелиссу из летнего лаге- ря. Когда они отъехали, Марша услышала настойчивое пи- канье, указывающее на то, что ремень безопасности Мелис- сы был застегнут не до конца. Нагнувшись, чтобы поправить ремень, Марша не заметила, как проехала на красный. В ее машину справа врезалась другая, мгновенно убив ее дочь. В «Скорой» по дороге в больницу также погиб и семимесяч- ный плод, вынашиваемый Маршей. За одну ночь Марша из жизнерадостной женщины, кото- рая всегда была душой компании, превратилась в подавлен- ного человека, которого преследовало угнетающее чувство вины. Она перестала преподавать и перешла в школьную ад- министрацию, потому что работать с детьми напрямую для нее было невыносимо – как и для многих пациентов, поте- рявших детей, их радостный смех провоцировал у нее бур- ную реакцию. Тем не менее каждый день, даже когда она пряталась за своими бумагами, давался ей с огромным тру- дом. В тщетной попытке сдержать свои чувства она стала ра- ботать по ночам. Я стоял рядом с томографом, в то время как Марша про- ходила эту процедуру, и следил за ее физиологическими ре- акциями на мониторе. Как только мы включили кассету, ее пульс подскочил, а кровяное давление подпрыгнуло. Про- слушивание этой записи спровоцировало у нее ту же реак- цию, что и во время самой аварии тринадцать лет назад. Ко- гда запись подошла к концу и у Марши нормализовались пульс и давление, мы включили второй сценарий, в котором описывалось, как она встает с кровати и идет чистить зубы. На этот раз ее пульс и давление остались без изменений. А. Правая лимбическая область Б. Зрительная кора В. Зона Брока Изображение мозга в процессе переживания травмы. Светлые пятна в лимбической коре (А) и зрительной коре (Б) соответствуют повышенной активности мозга в этих участ- ках. На снимке (В) видна значительно пониженная актив- ность речевого центра мозга. Выйдя из томографа, Марша выглядела разбитой, вымо- танной и была в полном оцепенении. Ее дыхание было по- верхностным, глаза широко открыты, а голова втянута в пле- чи – сама беспомощность и беззащитность. Мы попытались утешить ее, однако я уже стал сомневаться, будут ли полу- ченные нами данные стоить перенесенного ею стресса. Когда через эту процедуру прошли все восемь участни- ков, Скотт Рауч вместе со своими математиками и стати- стиками взялся за создание составного снимка, по которому можно было бы наглядно сравнить активность мозга в ней- тральном состоянии и в момент появления неприятных вос- поминаний. Несколько недель спустя он отправил мне ре- зультаты, которые вы видите выше. Я приклеил эти снимки на дверцу своего холодильника в кухне и на протяжении сле- дующих нескольких месяцев каждый вечер их разглядывал. Должно быть, именно так чувствовали себя первые астроно- мы, взглянув через телескоп на неизученное звездное скоп- ление. На снимках были некоторые сбивающие с толку точки и цвета, однако самая яркая область активации мозга – боль- шое красное пятно в правом нижнем центре мозга, извест- ном как лимбическая область, или эмоциональный мозг, – никакого удивления не вызывала. Мы уже знали, что силь- ные эмоции активируют лимбическую систему, в особенно- сти участок внутри нее, известный как миндалевидное тело. Миндалевидное тело предупреждает нас о надвигающейся опасности, активируя стрессовую реакцию организма. Наше исследование явно показало, что у переживших травму людей определенные образы, звуки или мысли, связанные с их конкретными переживаниями, миндалевидное тело начинает бить тревогу – даже, как это было в случае с Маршей, спустя тринадцать лет после самого происшествия. Активация этого центра страха влечет за собой выброс гормонов стресса и передачу нервных импульсов, которые повышают кровяное давление, пульс и уровень потребления кислорода – тем самым подготавливая тело к тому, чтобы бить или бежать (1). Мониторы, прилепленные к рукам Мар- ши, зарегистрировали это состояние бешеного возбуждения, хотя она на протяжении всей процедуры прекрасно отдавала себе отчет в том, что лежит в томографе, где ей ничего не угрожает. Немой ужас Больше всего из полученных нами результатов нас пора- зила белая точка в левой фронтальной доле коры, так назы- ваемой зоне Брока. В данном случае изменение цвета озна- чает значительный спад активности в этой области мозга. Зона Брока – это один из речевых центров мозга, который зачастую бывает затронут у людей, перенесших инсульт, когда этот участок оказывается отрезан от кровотока. Без нормально функционирующей зоны Брока человек неспособен выражать словами свои мысли и чувства. Наши снимки показали, что при активации болезненных воспоминаний зона Брока отключалась. Другими словами, перед нами было наглядное доказатель- ство того, что последствия психологической травмы могут совпадать с последствиями физических повреждений, таких как инсульты, либо иметь с ними что-то общее. Любая травма лишает дара речи. Шекспир метко изобра- зил данное состояние безмолвного ужаса в «Макбете», когда обнаруживают тело убитого короля: «О ужас, ужас! Сердце и язык понять не могут и назвать!» (перевод Анны Радловой. – Прим. пер. ). В экстремальных условиях люди выкрикивают непристойности, зовут своих матерей, воют от ужаса либо же просто замыкаются в себе. Жертвы нападений и несчастных происшествий сидят в безмолвном оцепенении в отделении неотложной помощи, пережившие травму дети «теряют дар речи» и отказываются разговаривать. На фотографиях мож- но увидеть солдат с ввалившимся глазами, молча смотрящих куда-то в пустоту. Даже годы спустя пережившим травму людям зачастую тяжело рассказывать другим о произошедшем с ними. Их тело заново переживает весь ужас, гнев и беспомощность, а вместе с ними позыв бить или бежать, однако все эти чувства им оказывается практически невозможно выразить. Психо- логическая травма по своей природе выбивает нас из колеи, лишая способности внятно выражать свои мысли. Это не означает, что люди не могут говорить про приклю- чившуюся с ними трагедию. Рано или поздно все пережив- шие травму люди, подобно ветеранам из первой главы, при- думывают, как многие из них любят ее называть, «легенду», хоть как-то объясняющую их симптомы и поступки обще- ственности. Невероятно сложно составить на основе чьих-то болезненных переживаний связный рассказ, у которого есть начало, середина и конец. С подобными проблемами стал- киваются даже матерые журналисты: так, знаменитый корре- спондент CBS Эдвард Марроу с трудом подбирал слова, опи- сывая увиденные им ужасы, когда в 1945 году освобождали нацистский концентрационный лагерь Бухенвальд: «Прошу, поверьте тому, что я рассказал. Я сообщил про то, что видел и слышал, но только часть из этого. Потому что для всего остального у меня попросту нет слов». Когда слова подводят, центральное место в переживани- ях занимают навязчивые образы, которые впоследствии пре- следуют нас в виде ночных кошмаров и болезненных живых воспоминаний. Если у наших участников отключалась зона Брока, то другой участок мозга под названием поле Бродма- на 19 16 в этот момент активировался. Эта область зритель- ной коры регистрирует образы, когда они впервые попада- ют в мозг. Мы были удивлены увидеть активацию этой обла- сти спустя столь долгое время после изначально пережитой травмы. Обычно необработанные образы, зарегистрирован- ные в поле 19, быстро распределяются по остальным участ- кам мозга, которые пытаются осмыслить увиденное. Опять- таки, мы стали свидетелями того, как участок мозга зажи- гается, словно человек переживает свою психологическую травму прямо сейчас. Как мы с вами увидим в двенадцатой главе, посвященной работе памяти, другие необработанные сенсорные фрагмен- ты травмы, такие как звуки, запахи и физические ощущения, также регистрируются отдельно от самой истории. Схожие ощущения зачастую провоцируют яркие воспоминания, вы- зывая их в сознании, казалось бы, совершенно неизменен- ными, несмотря на все прошедшее время. 16 Поля Бродмана – отделы коры больших полушарий головного мозга, отлича- ющихся по строению на клеточном уровне. Выделяют 52 поля, каждое из кото- рых выполняет определенную функцию. Например, поле 44, оно же центр Брока, отвечает за речь. В то время как поле 19 отвечает за оценку значения увиденно- го. – Прим. ред. Сдвиг в одну сторону мозга Снимки также показали, что во время этих живых болез- ненных воспоминаний у наших подопытных активировалась лишь правая часть мозга. В настоящий момент имеется мно- жество научной и популярной литературы на тему различий между правым и левым полушарием. В начале девяностых мне доводилось слышать, что кто-то начал делить мир на лю- дей с развитым левым (преобладает рациональное мышле- ние, логика) и правым (интуиция, творческие способности) полушариями, однако тогда я не придал этой идее особого значения. Тем не менее наши снимки явно демонстрирова- ли, что образы о пережитой травме активируют правое по- лушарие мозга, отключая при этом левое. Теперь нам известно, что эти две половинки человеческо- го мозга действительно говорят на разных языках. Правая часть сосредоточена на интуиции, эмоциях, зрении, воспри- ятии пространства и тактильных ощущениях, в то время как левая отвечает за речь, аналитические способности и после- довательность мышления. Если левое полушарие отвечает за разговоры, то правое проигрывает в себе наши пережива- ния. Она взаимодействует через выражения лица и язык те- ла, а также воспроизводя звуки любви и ужаса: через пение, крики, танцы или подражание. Правое полушарие первым развивается в утробе, и оно отвечает за невербальное обще- ние между матерью и младенцем. Известно, что левое полу- шарие подключается, когда ребенок начинает понимать чу- жую речь и учится говорить сам. Это позволяет ему называть предметы, сравнивать их между собой, понимать их взаимо- связь, а также начать передавать свои собственные уникаль- ные, субъективные ощущения окружающим. Левое и правое полушария нашего мозга также совершен- но по-разному обрабатывают и воспоминания (2). Левое полушарие помнит факты, цифры и слова, связанные со случившимися событиями. Мы обращаемся к нему, чтобы объяснить наши переживания и систематизировать их. В правом полушарии же хранится информация о связанных с ними звуках, прикосновениях, запахах и эмоциях. Оно автоматически реагирует на голоса, черты лица, жесты и места, с которыми мы сталкивались в прошлом. То, что оно вспоминает, кажется нам интуитивной прав- дой – реальным положением вещей. Даже когда мы перечис- ляем достоинства своей возлюбленной, другу, наши чувства могут особенно сильно расшевелиться от того, что ее лицо напоминает нам нашу тетю, которую мы так любили в четы- ре года (3). При обычных обстоятельствах обе половинки мозга ра- ботают более-менее слаженно, даже у людей, про которых можно сказать, что у них одно полушарие преобладает над другим. Когда же одна из половин отключается, пускай даже временно, либо полностью отделяется (как это порой проис- ходило в первых операциях на мозге), то последствия стано- вятся весьма удручающими. Отключение левого полушария напрямую отражается на способности выстраивать переживания в логические после- довательности, а также выражать словами наши меняющие- ся чувства и восприятие (зона Брока, темнеющая в момент ярких болезненных воспоминаний, находится именно сле- ва). Лишившись последовательности мышления, мы больше не можем определить причину и следствие, осознать долго- срочные последствия наших действий либо создать четкий план действий на будущее. Сильно расстроенные люди по- рой говорят, что «теряют рассудок». Если же выражаться формальным языком, то они испытывают утрату исполни- тельных функций мозга. Когда травмированным людям что-то напоминает о про- шлом, их правое полушарие реагирует так, словно поро- дившее психологическую травму событие происходит прямо сейчас. Так как работа левого полушария при этом подавля- ется, то они могут и не понять, что заново ощущают и по- вторно переживают прошлое, – они просто впадают в бешен- ство, ужас, сгорают от стыда либо впадают в оцепенение. Ко- гда эмоциональная буря проходит, они порой начинают ис- кать виноватого. Они так себя повели, потому что ты опоз- дал на десять минут, либо потому что ты сжег картофель на плите, либо потому что ты «никогда меня не слушаешь». Ра- зумеется, большинство из нас делали нечто подобное, одна- ко когда мы успокаиваемся, то можем – хочется на это наде- яться – признать свою неправоту. Травма же мешает подоб- ному осознанию, и наши дальнейшие исследования показа- ли, почему так происходит. Застрявшие в режиме «бей или беги» Произошедшее с Маршей в томографе постепенно стало обретать смысл. Спустя тринадцать лет после ее личной тра- гедии мы заново активировали ощущения – звуки и образы, связанные с аварией, – которые хранились в ее памяти. Ко- гда эти ощущения вырвались наружу, они активировали тре- вожную систему, из-за чего она стала вести себя так, словно снова оказалась в больнице в тот момент, когда сообщили о гибели дочери. Тринадцать лет, прошедшие с того дня, были мгновенно стерты. Резкий скачок пульса и давления отражал ее физиологическое состояние безумного ужаса. Адреналин – один из гормонов, которые играют решаю- щую роль в активации реакции «бей или беги» перед ли- цом опасности. Именно всплеск адреналина обуславливал резкое учащение пульса и повышение кровяного давления у наших участников, когда они слышали рассказ о пережи- той ими травме. В нормальных условиях люди реагируют на угрозу кратковременным скачком уровня гормонов стрес- са. Как только угроза проходит, уровень гормонов стресса снижается и организм возвращается к нормальному режи- му работы. У людей же, переживших травму, уровни гормо- нов стресса нормализуются гораздо дольше, а при малейшем стрессе подскакивают быстро и непропорционально сильно. Губительные последствия хронически повышенного уровня гормонов стресса включают проблемы с памятью и внима- нием, повышенную раздражительность и расстройства сна. Они также способствуют и долгосрочным проблемам со здо- ровьем, в зависимости от того, какая система организма осо- бенно уязвима у конкретного человека. Мы также знаем теперь, что существует и другая возмож- ная реакция на стресс, которую наши томографы пока не в состоянии измерить. Некоторые люди попросту уходят от проблемы: их организм регистрирует угрозу, однако их со- знание продолжает функционировать так, словно ничего не случилось. Тем не менее, хотя разум и способен научиться игнорировать послания эмоционального мозга, тревожные сигналы при этом не прекращаются. Эмоциональный мозг продолжает трудиться, а гормоны стресса продолжают посы- лать сигналы мышцам, чтобы они напряглись для активных действий либо замерли. Внутренние органы и дальше про- должают испытывать на себе негативные эффекты, пока, на- конец, это не выражается в физической болезни, требующей медицинского внимания. Лекарства, наркотики и спиртное тоже способны временно заглушить или даже стереть невы- носимые ощущения и чувства. Тело между тем все помнит. То, что случилось с Маршей в томографе, можно интер- претировать с разных точек зрения, выбирая соответствую- щее лечение. Мы можем сосредоточиться на явно выражен- ных нейрохимических и физиологических нарушениях, сде- лав вывод, что она страдает от биохимического дисбалан- са, активирующегося каждый раз, когда она вспоминает об аварии. Затем мы можем подобрать препарат или сочета- ние препаратов, которые заглушат эту реакцию либо, в иде- альном случае, восстановят химический баланс. Основыва- ясь на полученных нами снимках, некоторые из моих коллег в МЦПЗ начали изучать препараты, понижающие реакцию людей на повышенный уровень адреналина. С другой стороны, мы можем смело сказать, что у Марши повышенная чувствительность к ее воспоминаниям о про- шлом и что идеальным лечением будет одна из форм психо- терапии под названием десенсибилизация (4). Систематиче- ски проигрывая подробности полученной ею травмы вместе с психотерапевтом, можно добиться полного подавления ее биологических реакций, чтобы она смогла научиться разли- чать прошлое и настоящее, а не переживать раз за разом од- ни и те же эмоции. На протяжении ста, если не больше, лет каждый учебник по психологии и психотерапии твердил, что разобраться с неприятными чувствами можно путем их обсуждения. Тем не менее, как мы с вами видели, этому мешают связанные с травмой переживания. Как бы много мы о себе и о своей проблеме ни знали, рациональный мозг попросту неспособен убедить эмоциональный мозг в несостоятельности его собственной реальности. Меня не перестает поражать, насколько тяжело людям, прошедшим через немыслимое, передать суть своих пережи- ваний. Им гораздо проще говорить о том, что с ними сдела- ли – как они стали жертвой и возжелали мести, чем осознать, прочувствовать и выразить словами реальность своих внут- ренних переживаний. Наши снимки показали, насколько устойчивым является их страх, а также как различные аспекты повседневной жиз- ни способны его пробуждать. Они не смогли включить свои переживания в непрерывный поток собственной жизни. Они продолжили быть «там», не зная, как находиться «здесь» – жить полной жизнью в настоящем. Спустя три года после нашего исследования Марша при- шла ко мне уже в качестве пациента. Мне удалось помочь ей с помощью методики под названием десенсибилизация и пе- реработка движением глаз (ДПДГ), которой посвящена пят- надцатая глава. |