фрейд. А.Фрейд Психоанализ детских неврозов и детская сексуальность. Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов

• Название: Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов
• Анкор: фрейд
• Дата: 02.03.2023
• Размер: 2.19 Mb.
• Имя файла: А.Фрейд Психоанализ детских неврозов и детская сексуальность.doc
• Тип: Документы; #964301
• страница: 27 из 47

Часть II ПСИХОАНАЛИЗ ДЕТСКИХ НЕВРОЗОВ

©Пер. с нем. К.Фельцман и М.Вульф

Анализ фобии пятилетнего мальчика^ /Психоанализ детского страха/

1-Введение Болезнь и излечение весьма юного пациента, о ко-ropbix я буду говорить в настоящей статье, строго говоря, наблю­дались не мной. Хотя в общем я и руководил лечением и даже раз лично принимал участие в разговоре с мальчи­ком, но самое лечение проводилось отцом ребенка, кото­рому я и приношу свою благодарность за заметки, пере­данные мне для опубликования. Заслуга отца идет еще дальше; я думаю, что другому лицу вообще не удалось бы побудить ребенка к таким признаниям; без знаний, бла­годаря которым отец мог истолковывать показания свое­го пятилетнего сына, нельзя было бы никак обойтись, и технические трудности психоанализа в столь юном возра­сте остались бы непреодолимыми. Только совмещение в одном лице родительского и врачебного авторитета, совпа­дение чувства любви с интересом к науке позволило здесь использовать метод, который в подобных случаях вообще вряд ли мог бы быть применен. Но особенное значение этого наблюдения заключается в следующем. Врач, зани­мающийся психоанализом взрослого невротика, раскры­вающий слой за слоем психические образования, прихо­дит, наконец, к известным предположениям о детской сек­суальности, в компонентах которой он видит производи­тельную силу для всех невротических симптомов после­дующей жизни. Я изложил эти предположения в опубли­кованных мною в 1905 году трех статьях по теории поло­вого влечения. И я знаю, что для незнакомого с психоана­лизом они покажутся настолько же чуждыми, насколько для психоаналитика неопровержимыми. Но и психоанали­тик должен сознаться в своем желании получить более прямым и коротким путем доказательство этих основных положений. Изучить у ребенка его сексуальные побужде­ния и возникновение у него желаний благодаря их свеже­сти значительно легче, чем у взрослого, где их приходит­ся извлекать из под многочисленных наслоений. Тем бо-1) Перевод доктора О.Б.Фельцмана

Введение

271

лее, что, по нашему убеждению, они составляют достояние конституции (предрасположения) всех людей и только у невротика оказываются усиленными или искаженными. С этой целью я уже давно побуждаю своих друзей и учеников собирать наблюдения над половой жизнью де­тей, которая обыкновенно по тем или другим причинам остается незамеченной или скрытой. Среди материала, ко­торый попадал в мои руки, сведения о маленьком Гансе заняли выдающееся место. Его родители, оба — мои бли­жайшие приверженцы, решили воспитать своего первен­ца с минимальным принуждением, какое требуется для со-храния добрых нравов. И так как дитя развилось в весе­лого, славного и бойкого мальчишку, попытки воспитать его без строгости, дать ему возможность свободно расти и проявлять себя, очевидно, привели к хорошим резуль­татам. Я воспроизвожу здесь записки отца о маленьком Гансе и, конечно, я всячески воздержусь от искажения наивности и искренности, столь обычных в детской ком­нате, не обращая внимания на ненужные условности. Первые сведения о Гансе относятся к тому времени, когда ему еще не было полных трех лет. Уже тогда его различные разговоры и вопросы обнаруживали особенно живой интерес к той части тела, которую он на своем язы­ке обычно называл Wiwimacher. Так, однажды он задал своей матери вопрос: Ганс: "Мама, у тебя есть Wiwimacher?" Мать: "Само собой разумеется. Почему ты спрашиваешь?" Ганс: "Я только подумал." В этом же возрасте он входит в коровник и видит, как доят корову. "Смотри", говорит он, "из Wiwimacher'a те­чет молоко". Уже эти первые наблюдения позволяют ожидать, что многое, если не большая часть из того, что проявляет ма­ленький Ганс, окажется типичным для сексуального раз­вития ребенка. Я уже однажды указывал 1), что не нуж­но приходить в ужас, когда встречаешься у женщины с представлением о сосании полового члена. Это непристой­ное побуждение довольно безобидно по своему происхож­дению, так как представление о сосании связано в нем с материнской грудью, причем вымя коровы занимает со­ответствующее ему среднее место, ибо по природе это — грудная железа, а по виду и положению своему — penis. Открытие маленького Ганса подтверждает последнюю часть моего предположения.

3. Фрейд

В то же время его интерес к Wiwimacher'y не исклю­чительно теоретический. Как можно предполагать, у него имеется также стремление прикасаться к своему полово­му органу. В возрасте 3,5 лет мать застала его держащим руку на penis'e. Мать грозит ему: "Если ты это будешь делать, я позову доктора А., и он отрежет тебе твой Wi-wimacher. Чем же ты тогда будешь делать wiwi?" Ганс: "Моим роро." Тут он отвечает еще без сознания вины, но приобре­тает при этом "кастрационный комплекс", который так часто можно найти при анализе невротиков, хотя все они против этого протестуют. О значении этого элемента в истории развития ребенка можно было бы сказать мно­го весьма существенного. Кастрационный комплекс оста­вил заметные следы в мифологии (и не только гречес­кой). Я уже говорил о его роли в "Толковании сновиде­ний" и других статьях. Почти в том же возрасте (3.5 года) в Шенбрунне перед клеткой льва он возбужденно и радостно кричит: "Я ви­дел у льва Wiwimacher". Большую часть того значения, которым пользуются жи­вотные -герои мифов и сказок, нужно, вероятно, припи­сать той откровенности, с которой они показывают любоз­нательному младенцу свои половые органы и их сексуаль­ное функционирование. Сексуальное любопытство наше­го Ганса не знает сомнений, оно делает его исследовате­лем и дает ему возможность правильного познавания. 3 3/4 лет он видит на вокзале, как из локомотива вы­пускается вода. "Смотри, локомотив делает wiwi. А где его Wiwimacher?" Через минутку он глубокомысленно прибавляет: "У со­баки, у лошади есть Wiwimacher, а у стола и стула — нет". Таким образом он установил существенный признак для различия одушевленного от неодушевленного. Любознательность и сексуальное любопытство, по-ви­димому, тесно связаны между собой. Любопытство Ганса направлено преимущественно на родителей. Ганс (3 3/4 лет): "Папа, и у тебя есть Wiwimacher?" Отец: "Да, конечно". Ганс: "Но я его никогда не видел, когда ты раздевался". В другой раз он напряженно смотрит на мать, когда та раздевается на ночь. Она спрашивает: "Почему ты так смотришь?" Ганс: "Я смотрю только, есть ли у тебя тоже Wiwimacher?"

Введение

273

Мать: "Конечно. Разве ты этого не знал?" Ганс: "Нет, я думал, что так как ты большая, то и Wiwimacher у тебя, как-у лошади". Отметим это ожидание маленького Ганса. Позже оно получит свое значение. Большое значение в жизни Ганса — рождение малень­кой сестры Анны — имело место, когда Гансу было как раз 3.5 года (апрель 1903 — октябрь 1906 г.). Его поведение при этом непосредственно отмечено отцом: "В 5 часов утра, при начале родовьос болей, постель Ганса переносят в соседнюю комнату. Здесь он в 7 часов просыпается, слышит стоны жены и спрашивает: "Отчего это мама кашляет?" — И пос­ле паузы: "Сегодня, наверное, придет аист". "Вероятно, ему в последние дни часто говорили, что аист принесет мальчика или девочку, и он совершенно пра­вильно ассоциирует необычные стоны с приходом аиста". "Позже его приводят на кухню. В передней он видит сумку врача и спрашивает: "Что это такое?" Ему отвеча­ют: "Сумка". Тогда он убежденно заявляет: "Сегодня придет аист". После родов акушерка приходит на кухню и заказывает чай. Ганс обращает на это внимание и го-„ * *• и „ ворит: Ага, когда мамочка кашляет, она получает чаи . Затем его зовут в комнаты, но он смотрит не на мать, а на сосуды с водой, окрашенной кровью, и с некоторым смущением говорит: "А у меня из Wiwimacher'a никог­да кровь не течет". Все его замечания показывают, что он приводит в связь необычное в окружающей обстановке с прибытием аиста. На все он смотрит с усиленным вниманием и с гримасой недоверия. Без сомнения, в нем прочно засело первое не­доверие по отношению к аисту. "Ганс относится весьма ревниво к новомупришельцу, и, когда последнего хвалят, находят красивым и т.д., он тут же презрительно замечает: "А у нее зато нет зубов"'¹. Дело в том, что Ганс, увидев ее в первый раз, был пора­жен тем обстоятельством, что она не говорит, и объяснил это отсутствием у нее зубов. Само собой понятно, что в первые дни на него меньше обращали внимание, и он за­болел ангиной. В лихорадочном бреду он говорил: "А я не хочу никакой сестрички!" ., ,

1) Опять типичное поведение. Другой брат, старший всего на два года, при аналогичных обстоятельствах выкрикивал со слезами: "Слишком мала, слишком мала ".

274

3 Фрейд

Приблизительно через полгода ревность его прошла, и он стал нежным, но уверенным в своем превосходстве братом' . "Несколько позже (через неделю) Ганс смотрит, как ку­пают его сестрицу, и замечает: "A Wi\vimacher у нее еще мал", и, утешая ее, прибавляет: "Ну, когда она будет рас­ти, он станет больше"²¹. В этом же возрасте (3 3/4 года) Ганс в первый раз рас-сказыва-ет свой сон: "Сегодня, когда я спал, я думал, что я в Гмундене с Марикой". "Марика — это 13-летняя дочь домохозяина, которая ча­сто играла с ним". Когда отец в его присутствии рассказывает про этот сон матери, Ганс поправляет его: "Не с Марикой, а совсем один с Марикой". Здесь нужно отметить следующее: "Летом 1906 года Ганс находился в Гмундене, где он целые дни возился с детьми домохозяина. Когда мы уехали из Гмундена, мы 1) Другой мальчик, постарше, при появлении на свет братца говорит "Пусть его аист назад заберет " Сравним это с тем, что я говорил в "Толковании сновидении " о являющейся в сновидениях смерти до­рогих родных 2) К подобному же умозаключению в тех же выражениях пришли другие два мальчика, когда с любопытством в первый раз разглядывали живот своей маленькой сестрички Можно было бы прийти в ужас по поводу этой ранней испорченности детского интеллекта Поче­му эти юные исследователи не констатируют того, что видят, а именно, что никакого Wiwimacher'а нет? Для нашего маленького Ганса это понятно. Мы знаем, как при помощи тщательной индукции он установил для себя общее положение, что живое отличается от не­живого наличностью Wiwimacher'a; мать поддерживала его в этом убеждении, давая ему утвердительные ответы относительно лиц, ук­лонившихся от его наблюдения. И теперь он совершенно неспособен отказаться от своего приобретения после наблюдения над малень­кой сестрой Он приходит к заключению, что Wiwimacher имеется и здесь, и он слишком мал, но он будет расти, пока не станет столь же большим, как у лошади Для реабилитации нашего маленького Ганса мы сделаем еще больше Соб­ственно говоря, он поступает не хуже философа Вундтовской шко­лы, который считает сознание никогда не отсутствующим призна­ком психический жизни, как Ганс считает Wiwimacher неотъемле­мым признаком всего живого Когда философ наталкивается на пси-хическ ие явления, в которых сознание совершенно не участвует, он называют их не бессознательными, а смутно сознаваемыми Wiwimac­her еще очень мал' И при этом сравнении преимущество все-таки на стороне нашего маленького Ганса, потому что, как это часто бы­вает при сексуальных исследованиях детей, за их заблуждениями все­гда кроется частица истины Ведь у маленькой девочки все-таки есть маленький Wiwimacher, который мы называем клитором, но кото­рый HP растет, а остается недоразвитым

Введение

275

думали, что для Ганса прощание и переезд в город ока­жутся тяжелыми. К удивлению, ничего подобного не было. Он, по-видимому, радовался перемене и несколько недель о Гмундене говорил очень мало. Только через не­сколько недель у него начали появляться довольно живые воспоминания о времени, проведенном в Гмундене. Уже 4 недели, как он перерабатывает эти воспоминания в фан­тазии. В своих фантазиях он играет с детьми Олей, Бер­той и Фрицом, разговаривает с ними, как будто ,они нахо­дятся тут же, и способен развлекаться таким образом це­лыми часами. Теперь, когда у него появилась сестра, его, по-видимому, занимает проблема появления на свет детей; он называет Берту и Ольгу "своими детьми" и один раз заявляет: "И моих детей Берту и Ольгу принес аист". Те­перешний сон его после б-месячного отсутствия из Гмун­дена нужно, по-видимому, понимать как выражение же­лания поехать в Гмунден". Так пишет отец; я тут же отмечу, что Ганс своим после­дним заявлением о "своих детях", которых ему будто бы при­нес аист, громко противоречит скрытому в нем сомнению. К счастью, отец отметил здесь кое-что, оказавшееся в будущем необыкновенно ценным. "Я рисую Гансу, который в последнее время часто бы­вал в Шенбрунне, жирафа. Он говорит мне: "Нарисуй же и Wiwimacher". —"Пририсуй его сам". Тогда он пририсо­вывает посредине живота маленькую палочку, которую сейчас же удлиняет, замечая: "Wiwimacher длиннее". "Я прохожу с Гансом мимо лошади, которая урини-рует. Он замечает: "У лошади Wiwimacher внизу, как и у меня". "Он смотрит, как купается его 3-месячная сестра, и то­ном сострадания заявляет: "У нее совсем, совсем малень­кий Wiwimacher". "Он раздевает куклу, которую ему подарили, внима­тельно осматривает ее и говорит: "А у этой совсем малень­кий Wiwimacher". Мы уже знаем, что благодаря этой формуле ему удает­ся поддержать правильность своего открытия. Всякий исследователь находится в опасности иной раз впасть в ошибку. Утешением ему может послужить то обстоятельство, что не он один заблуждается таким обра­зом, а подобно нашему Гансу в нижеследующем примере он может сослаться в свое оправдание на смешение поня­тий, имеющееся в разговорном языке. Так, он видит в сво-

276

3. Фрейд

ей книжке обезьяну, показывает на ее закрученный квер­ху хвост и говорит: "Смотри, папа, Wiwimacher"¹¹. Из-за своего интереса к Wiwimacher'y он выдумал себе совершенно своеобразную игру. В передней помещается клозет и кладовая. С некоторого времени Ганс ходит в эту кладовую и говорит: "Я иду в мой клозет". Однажды я заглядываю туда, чтобы посмотреть, что он там делает. Оказывается, что он обнажает свой penis и говорит: "Я делаю виви", — это означает, что он играет в клозет. Ха­рактер игры проявляется не только в том, что он на са­мом деле не уренирует, но и в том, что вместо того, что­бы идти в клозет, предпочитает кладовую, которую он называет "своим клозетом". Мы будем несправедливы к Гансу, если проследим только автоэротические черты его сексуальной жизни. Его отец может нам сообщить свои подробные наблюдения над его любовными проявлениями к другим детям; в про­явлениях этих можно констатировать "выбор объекта", как у взрослого. И здесь мы имеем дело с весьма подвиж­ностью и полигамическими наклонностями. "Зимою (3 3/4 года) я беру с собою Ганса на каток и зна­комлю его там с двумя дочурками моего коллеги в возрас­те приблизительно около 10 лет. Ганс присаживается к ним. Они, в сознании своего зрелого возраста, смотрят с презре­нием на малыша. А он глядит на них с обожанием во взгля­де, и, хотя это не производит на них никакого впечатления, он называет их уже "своими девочками": "Где же мои де­вочки? Когда же придут мои девочки?" А дома в течение нескольких недель он пристает ка мне с вопросом: "А ког­да я опять пойду на каток к моим девочкам?" "5-летний кузен находится в гостях у Ганса (которому теперь 4 года). Ганс много раз обнимает его и однажды при таком нежном объятии говорит: "Как я тебя люблю!" Это первая, но не последняя черта гомосексуальности, с которой мы встретимся у Ганса. Наш маленький Ганс на­чинает казаться образцом испорченности! "Мы переехали на новую квартиру (Гансу 4 года). Из кухни дверь ведет на балкончик, с которого видна нахо­дящаяся напротив во дворе квартира. Здесь Ганс открыл девочку 7—8 лет. Теперь он, чтобы глядеть на нее, садится на ступеньку, ведущую к балкончику, и остается там ча-

1) На немецком (нелитературном) языке хвост и penis носят одно на­звание. (перев.).

Введение ________ 277 сами. Особенно в 4 часа пополудни, когда девочка прихо­дит из школы, его нельзя удержать в комната» -»ли укс-ти с его наблюдательного поста. Однажды, когДАД^во*! ка в обычное время не показывается у окна, Ганс начина­ет волноваться и приставать ко всем с вопросами: "Когда придет девочка? где девочка?" и т.д., а затем, ИОГДа она появляется, Ганс счастлив и уже не отводит глаз от ее квартиры. Сила, с которою проявилась эта "любовь на расстоянии", объясняется тем, что у Ганса нет товарищей и подруг. Для нормального развития ребенка, по-видимо­му, необходимо постоянное общение с другими детьми". "Такое общение выпало на долю Ганса, когда мы на лето (4 1/2 года) переехали в Гмунден. В нашем доме с ним играют дети домохозяина: Франц (12 лет), Фриц (8 лет), Ольга (7 лет) и Берта (5 лет) и, кроме того, дети соседей: Анна (10 лет) и еще две девочки 9 и 7 лет, имен которых я не знаю. Его любимец — Фриц, которого он часто обни­мает и уверяет в своей любви. Однажды на вопрос, какая из девочек ему больше всего нравится, он отвечает: "Фриц". В то же время он по отношению к девочкам аг­рессивен, держится мужчиной, обнимает и целует их, что Берте, например, очень нравится. Вечером, когда Берта вькодит из комнаты, Ганс обнимает ее и в самом нежном тоне говорит: "Берта, и милая же ты!" Но это ему не ме­шает целовать и других девочек и уверять в своей любви. Ему нравится и Марика — 14-летняя дочь домохозяина, которая с ним играет. Вечером, когда его укладьшают в постель, он говорит: "Пусть Марика спит со мной". Когда ему указывают, что это невозможно, он говорит: "Тогда пусть она спит с папой или с мамой". Когда ему возража­ют, что и это невозможно, так как она должна спать у сво­их родителей, завязывается следующий диалог: Ганс: "Тогда я пойду спать к Марике". Мама: "Ты, действительно, хочешь уйти от мамы и спать внизу?" Ганс: "Но я ведь утром к кофе опять приду наверх". Мама: "Если ты, действительно, хочешь уйти от папы и мамы, забери свою куртку, штанишки и—с богом!" "Ганс забирает свои вещи и идет спать к Марике, но его, конечно, возвращают обратно". За желанием: "пусть Марика спит у нас" скрыто, конеч­но, другое: пусть Марика, в обществе которой он так охот­но бывает, войдет в нашу семью. Но, несомненно, другое. Так как отец и мать Ганса, хоть и нечасто, брали его к себе

278

3. Фрейд

в кровать, и при лежании с ними у него пробуждались эротические ощущения, то, вероятно, и желание спать с Марикой имеет свой эротический смысл. Для Ганса, как и для всех детей, лежание в постели с отцом или матерью -источник эротических возбуждений. Наш Ганс, несмотря на его гомосексуальные наклон­ности, при расспросах матери ведет себя, как настоящий мужчина. "И в нижеследующем случае Ганс говорит матери: "Слу­шай, я ужасно хотел бы один раз поспать с этой девочкой". Этот случай становится весьма забавным, так как Ганс дер­жится, как взрослый влюбленный. В ресторан, где мы обе­даем уже несколько дней, приходит хорошенькая 8-летняя девочка, в которую Ганс, конечно, сейчас же влюбляется. Он все время вертится на своем стуле, чтобы одним глазом поглядеть на нее; после обеда он становится около нее, что­бы пококетничать с ней, но жестоко краснеет, если заме­чает, что за ним наблюдают. Когда взгляд его встречается со взглядом девочки, он стыдливо отворачивается в проти­воположную сторону. Его поведение, конечно, развлекает всех посетителей ресторана. Каждый день, когда его ведут в ресторан, он спрашивает: "Как ты думаешь, девочка бу­дет там сегодня?" Когда она, наконец, приходит, он крас­неет, как взрослый при таких же условиях. Однажды он приходит ко мне сияющий и шепчет мне на ухо: "Слушай, я уже знаю, где живет девочка. Я видел ее там и там, где она поднималась на лестницу". В то время, как у себя он агрессивен по отношению к девочкам, здесь он держится, как платонически вздыхающий поклонник. Бьпъ-может, это связано и с тем, что девочки в доме — деревенские дети, а это — культурная дама. Выше уже было упомянуто, что он высказывал желание спать с этой девочкой". "Так как я не хочу оставить Ганса в том состоянии ду­шевного напряжения, в котором он находится благодаря любви к девочке, я знакомлю его с ней и приглашаю ее прийти к нам в сад к тому времени, когда он выспится после обеда. Ганс в ожидании визита девочки приходит в такое возбуждение, что он в первый раз не может после обеда заснуть и беспокойно вертится в постели. Мать его спрашивает: "Почему ты не спишь? Бьпъ-может, ты дума­ешь о девочке?" На что Ганс, счастливый, отвечает: "Да". Кроме этого, когда он пришел домой, он всем рассказал: "Сегодня ко мне придет девочка", и все время приставал к Марике: "Послушай, как ты думаешь, будет она со мной

Введение

279

мила, поцелует она меня, когда я ее поцелую?" и т.п. "После обеда шел дождь и посещение не состоялось, а Ганс утешился в игре с Бертой и Ольгой". Дальнейшие наблюдения, все еще из периода'пребыва­ния в деревне, заставляют думать, что у мальчика появ­ляется и кое-что новое. "Ганс (4 1/4 лет). Сегодня утром мать, как каждый день, купает Ганса и после купания вытирает его и напудрива­ет. Когда мать очень осторожно припудривает penis, что­бы его не коснуться, Ганс говорит: "Почему ты здесь не трогаешь пальцем?" Мать: "Потому что это свинство". Ганс: "Что это значит? Свинство? Почему?" Мать: "Потому что это неприлично". Ганс (смеясь): "Но приятно"¹'. Почти в это же время сновидения Ганса по содержа­нию своему резко отличаются от той смелости, которую он обнаружил по отношению к матери. Это первый иска­женный до неузнаваемости сон мальчика. Только благо­даря проницательности отца удается истолковать его. "Ганс 4 1/4 лет. Сон. Сегодня утром Ганс просыпается и рассказывает: "Слушай, сегодня ночью я думал: Один говорит: кто хочет ко мне прийти? Тогда кто-то говорит: "Я". Тогда он должен его заставить сделать виви". "Из дальнейших вопросов становится ясно, что в этом сне зрительные впечатления отсутствуют, и он принадлежит к чисто слуховому типу. Несколько дней назад Ганс играл с детьми домохозяина, своими приятельницами Бертой (7 лет) и Ольгой (5 лет), в разные игры и между прочим в фанты (А. "Чей фант в моей руке?" В. "Мой". Тогда В. на­значают, что он должен сделать). Сон Ганса имеет подра­жание игре в фанты, только Ганс хочет, чтобы тот, кому принадлежит фант, был присужден не к обычным поцелу­ям или пощечинам, а к уринированию или, точнее говоря, кто-то должен его (Ганса) заставить делать vviwi". "Я прошу его еще раз рассказать свой сон; он расска­зывает его теми же словами, но вместо "тогда кто-то го-

1) Про подобную же попытку совращения рассказывала мне одна невро­патка-мать, которая не хотела верить в возможность детской ма­стурбации. Ей пришлось сшить своей маленькой девочке 3 1/2 лет панталоны; когда она примерила их, то, чтобы узнать, не будут ли они ее беспокоить при ходьбе, она провела рукой по внутренней по­верхности бедер. Тут девочка вдруг сразу прижала ногами руку и попросила: "Мама, оставь там руку, — это так хорошо ".

280

З.Фрейд

ворит" произносит: "Тогда она говорит". Эта "она", веро­ятно, Берта или Ольга, с которыми он играл. Следователь­но, в переводе сон означает следующее: я играю с девоч­ками в фанты и спрашиваю: кто хочет ко мне прийти? Она (Берта или ольга) отвечает: "Я". Тогда она должна меня поставить делать делать виви (т.е. помочь при ури-нировании, что, по-видимому, для Ганса приятно)". Ясно, что этот процесс, когда Гансу расстегивают шта­нишки и вынимают его penis, окрашен для него приятным чувством. Во время прогулок эту помощь Гансу оказьта-ет отец, что и дает повод фиксировать гомосексуальную склонность к отцу. "Два дня назад он, как я уже сообщал, спрашивал мать во время мытья и припудривания, почему она не прика­сается к его penis'y пальцами. Вчера, когда я его отвел в сторонку для уринирования, он впервые попросил меня отвести к задней стороне дома, чтобы никто не мог видеть, и заметил: "В прошлом году, когда я делал виви, Берта и Ольга смотрели на меня". Это, по моему мнению, долж­но означать, что в прошлом году это любопытство девиц было для него приятно, а теперь — нет. Эксгибиционное удовольствие (от обнажения половых органов) теперь под­вергается вытеснению. Вытеснение желания, чтобы Бер­та и Ольга смотрели, как он делает виви (или помогали ему при этом), объясняет появление этого желания во сне, которому он придал красивую форму игры в фанты. С этого времени я несколько раз наблюдал, что он хочет делать виви незаметно для всех". Я тут же отмечу, что и этот сон подчиняется закону, который я привел в своем "Толковании сновидений". Раз­говоры, которые имеют место во сне, происходят от соб­ственных или услышанных разговоров в течение ближай­ших дней к моменту сна. Вскоре после переезда в Вену отец фиксирует еще одно наблюдение: "Ганс, 4 1/2 лет, еще раз смотрит, как купа­ют его маленькую сестру, и начинает смеяться. Его спра­шивают: почему?" Ганс: "Я смеюсь над Wiwimacher'ом у Анны". — Почему? "Потому что Wiwimacher у нее такой красивый". Ответ, конечно, ложный. Wiwimacher ему показался ко­мичным. Но, между прочим, теперь он впервые в такой форме признает разницу между мужским и женским по­ловым органом вместо того, чтобы отрицать ее.

П. История болезни и анализ "Уважаемый г-н профессор! Я посылаю вам опять ча­стицу Ганса, на этот раз, к сожалению, материал для ис­тории болезни. Как вы видите из прочитанного, у Ганса в последние дни развилось нервное расстройство, кото­рое меня с женой беспокоит, так как мы не можем най­ти средства устранить его. Прошу разрешить мне прий­ти к вам завтра, а пока посылаю вам имеющийся у меня материал в записях. "Сексуальное возбуждение, вызванное нежностью мате­ри, вероятно, является причиной нервного расстройства, но вызывающего момента я не могу обнаружить. Страх, что его на улице укусит лошадь, быть может, связан с тем, что он был где-нибудь испуган видом большого penis'a. Как вы знаете, он уже раньше заметил большой penis лошади, и тогда он пришел к заключению, что у матери, так как она большая, Wiwimacher должен быть, как у лошади. "Как взяться за то, чтобы извлечь полезное из этих предположений, я не знаю. Быть может, он где-нибудь видел эксгибициониста? Или все это имеет отношение только к матери? "Нам весьма неприятно, что он уже теперь начинает нам задавать загадки." "Если не считать страха выйти на улицу и дурного на­строения по вечерам, то Ганс и теперь все такой же бой­кий и веселый мальчик." Не соглашаясь пока ни с вполне понятными опасени­ями отца, ни с его первыми попытками дать объяснения, попробуем прежде всего разобраться в материале. В нашу задачу вовсе не входит сразу "понять" болезнь. Это может удасться только позже, когда мы получим от нее достаточно впечатлений. Воздержимся пока от оконча­тельного мнения и одинаковым вниманием отнесёмся ко всем данным наблюдения. Первые сведения, которые относятся к первым числам января 1908 года, гласят:

282

3 Фрейд

"Ганс (4 3/4 года) утром входит к матери с плачем и на вопрос, почему он плачет, говорит: "Когда я спал, я думал, что ты ушла, и у меня нет мамы, чтобы ласкаться к ней". "Итак — тревожный сон. Нечто подобное я уже заме­тил летом в Гмундене. Вечером в постели он большей ча стью бывал нежно настроен, и однажды он выразился при близительно так: "А когда у меня не будет мамы, когда ты уйдешь", или что-то в этом роде, я не могу вспомнить дословно Когда он приходил в такое элегическое настро­ение, мать брала его к себе в постель" "Около 5-го января Ганс пришел утром к матери в по­стель и по этому поводу рассказал ей следующее "Ты зна ешь, что тетя М. сказала: "А у него славная писка'"' "(Тетка М. 4 недели тому назад жила у нас, однажды, присутствуя при купании мальчика, она действительно сказала тихо вышеприведенные слова моей жене. Ганс услышал и постарался это использовать)". "7 января он идет, как обычно, с нянею в городской парк, на улице он начинает плакать и требует, чтобы его вели домой, так как он хочет приласкаться к матери. Дома на вопрос, почему он нехотел идти дальше и плакал, он не хочет дать ответа. Вплоть до вечера он, как обыкновенно, весел, вечером становится, по-видимому, тревожен, плачет, и его никак нельзя увести от матери; он опять хочет "лас­каться" Потом он становится весел и ночь спит хорошо". "8 января жена хочет сама с ним пойти гулять, чтобы видеть, что с ним происходит, и именно в Шенбрунн, куда он обыкновенно охотно ходит. Он опять начинает плакать, не хочет отойти от матери, боится. Наконец, он все-таки идет, но на улице на него находит явный страх. По возвра щении из Шенбрунна Ганс после долгого упорства заявля­ет матери: "Я боялся, что меня укусит лошадь". (Действи­тельно, в Шенбрунне он начал беспокоиться при виде ло­шади). Вечером у него опять был припадок страха вроде вчерашнего с требованием материнских ласк. Его успока­ивают. Он со слезами говорит: "Я знаю, завтра я должен опять пойти гулять", и затем: "Лошадь придет в комнату" "В тот же день его спрашивает мать "Ты, может быть, трогаешь рукою Wiwimacher?" На это он отвечает: "Да, каждый вечер, когда я в кровати". На следующий день, 9 1) Писка — penis Нежность по отношению к половым органам детей, выражающаяся в словах и в поступках со стороны нежных родствен­ников, а иногда и самих родителей, составляет обычное явление, которым полны психоанализы

История болезни и анализ

283

января перед послеобеденным сном его предупреждают не трогать рукой Wiwimacher'a. На соответствующий воп­рос после пробуждения он отвечает, что он все-таки на короткое время клал туда руку". Все это могло быть началом и страха, и фобии. Мы видим, что у нас есть достаточное основание отделить их друг от друга. В общем, материал кажется нам вполне достаточным для ориентировки, и никакой другой момент не является столь благоприятным для понимания, как это, к сожалению, обычно пропускаемая или замалчиваемая начальная стадия. Расстройство начинается с тревожно-нежных мыслей, а затем с тревожного сна. Содержание последнего: потерять мать, так, что к ней нельзя будет ласкаться. Итак, нежность к матери должна быть ненор­мально повышена. Это — основной феномен болезненно­го состояния. Вспомним еще обе попытки к совращению, которые Ганс предпринимал по отношению к матери. Первая из них имела место летом, вторая — непосредствен­но перед появлением боязни улицы и представляло собою просто рекомендацию своего полового органа. Эта повы­шенная нежность к матери превращается в страх, или как мы говорим, она подвергается вытеснению. Мы не знаем еще, откуда идет толчок к вытеснению; может быть, здесь играет роль интенсивность возбуждения, которая не по силам ребенку, быть-может, здесь принимают участие другие силы, о которых мы еще не знаем. Мы узнаем все это позже. Этот страх, соответствующий вытесненному эротическому влечению, как и всякий дет­ский страх, не имеет объекта; это еще только страх, а не боязнь. Дитя не может знать чего оно боится, и когда Ганс на прогулке с нянею не хочет сказать, чего он боится, то это потому, что он этого еще не знает. Он говорит то, что знает, что ему на улице не хватает мамы; с которой он мог бы понежничать, и от которой он не хочет уйти. Тут он во всей своей искренности выдает первый смысл своего отвращения к улице. Кроме этого, его тревожные состояния перед сном, от­четливо окрашенные нежностью, следовавшие одно за другим два вечера подряд, доказывают, что в начале бо­лезни у него еще не было фобии улиц^ прогулок .или даже лошадей, в противном случае его вечернее состоя ние было бы необъяснимо: кто перед тем, как идти спать думает об улице или прогулке? С другой стороны — весь ма легко себе представить, что на него вечером напада-

284

3. Фрейд

ет страх потому, что перед тем, как лечь в постель, им с особенной силой овладевает libido, объектом которого является мать, а цель которого — спать у матери». Он уже из опыта знает, что при подобных настроениях в Гмун-дене мать брала его к себе в постель, и ему хотелось бы добиться этого в Вене. При этом не надо забывать, что в Гмундене он одно время был с матерью один, так как отец не мог там находиться в продолжение всего кани­кулярного времени, а кроме того, там нежность Ганса была распределена между рядом товарищей, друзей и приятельниц, которых здесь не было, и все libido могло нераздельно направляться на мать. Итак, страх соответствует вытесненной любовной тос­ке (Sehnsucht). Но он далеко не эквивалентен этой любов­ной тоске, и вытеснение тоже кое-чего стоит. Любовная тоска может быть целиком превращена в удовлетворение, когда к нему допускают желаемый объект. При страхе это лечение уже бесполезно. Страх остается даже тогда, ког­да тоска могла быть удовлетворена. Страх уже больше нельзя полностью превратить в libido, которое чем-то удер­живается в состоянии вытеснения. Это обнаруживается на первой же прогулке с матерью и все таки одержим стра­хом, иначе говоря, неудовлетворенным стремлением к ней. Конечно, страх слабее, — он все-таки гуляет в то вре­мя как няню он заставил вернуться; к тому же улица не совсем подходящее место для ласк и для всего того, чего хочется маленькому влюбленному. Но страх уже выдер­жал испытание, и теперь он должен найти объект. На этой прогулке он в первый раз высказывает страх, что его уку­сит лошадь. Откуда взялся материал для этой фобии? Вероятно, из тех еще неизвестных комплексов, которые повели к вытеснению и удержали в вытесненном состоя­нии libido к матери. Это еще одна загадка данного случая, дальнейшее развитие которой нам придется проследить для того, чтобы найти решение. Некоторые опорные пун­кты, заслуживающие внимания, дал нам уже отец, а имен­но — что Ганс с интересом наблюдал лошадей благодаря их большому Wiwimacher'y, что, по его мнению, у мате­ри должен быть такой же Wiwimacher, как у лошадей и т.п. На основании этого можно было бы думать, что ло­шадь — это только замена матери. Но почему Ганс выс­казывает вечером боязнь, что лошадь придет в комнату? Скажут, что это глупая тревожная мысль маленького ре­бенка. Но невроз, как и сон, не говорит ничего глупого.

История болезни и анализ

285

Мы всегда бранимся тогда, когда ничего не понимаем. Это значит облегчить себе задачу. От этого искушения мы должны удержаться еще и в другом отношении. Ганс сознавался, что для удовольствия он перед засыпанием каждую ночь возится со своим penis'ом. Ну, скажет практический врач, теперь все ясно. Ребенок онанирует, и отсюда страх. Пусть так! То, что дитя вызывало у себя ощущения удовольствия, никак не объясняет нам его страха, и, наоборот, делает последний загадочньпл. Состояния страха не вызьшаются ни онаниз­мом, ни удовлетворением. При этом мы должны иметь ввиду, что наш Ганс, которому теперь 4 3/4 года, достав­ляет себе каждый вечер это удовольствие уже с год, и мы позже узнаем, что он как раз теперь борется с этой при­вычкой, что уже скорее вяжется с вытеснением и с обра­зованием страха. Мы должны стать на сторону доброй и, конечно, весь­ма заботливой матери. Отец обвиняет ее, и не совсем без основания, что она своей преувеличенной нежностью и слишком частой готовностью взять мальчика к себе-д кро­вать вызвала появление невроза; мы могли бы также сде­лать ей упрек в том, что она ускорила наступление вытес­нения своим энергичным отказом в ответ на его домога­тельства ("Это — свинство"). Но ее положение затрудни­тельно, и она только исполняет веление судьбы. Я уславливаюсь с отцом , чтобы тот сказал мальчи­ку, что история с лошадьми — это глупость и больше ни­чего. На самом деле он болен оттого, что слишком не­жен с матерью и хочет, чтобы она его брала к себе в кро­вать. Он теперь боится лошадей потому, что так заинте­ресовал Wiwimacher у лошадей. Он сам заметил, что не­правильно так сильно интересоваться Wiwimacher'ом, даже своим собственным, и это совершенно верно. Да­лее я предложил отцу взяться за сексуальное просвеще­ние Ганса. Так как мы из записей отца знаем, что libido Ганса связано с желанием видеть Wiwimacher матери, то нужно отвлечь его от этой цели, сообщив ему, что у ма­тери и у всех других женщин, как это он уже видел у Анны, Wiwimacher'a вообще не имеется. Последнее объяснение следует дать при удобном случае после ка­кого-нибудь вопроса со стороны Ганса. Следующие известия, касающиеся нашего маленького Ганса, обнимают период с 1-го по 17-е марта. Месячная пауза вскоре получит свое объяснение.

28о

З.Фрейд

"После разъяснения'' следует более спокойный период, когда Ганса можно ежедневно, без особенного труда, вес­ти гулять в городской парк. Его страх перед лошадьми превращается скорее в навязчивое стремление смотреть на лошадей. Он говорит: "Я должен смотреть на лошадей и тогда я их боюсь". » После инфлюэнцы, которая его на 2 недели приковала к постели, фобия его опять настолько усилилась, что его ни­как нельзя было заставить выйти на улицу; в крайнем слу­чае он выходит на балкон. Еженедельно он ездит со мной в Лайнц²¹ по воскресеньям так как в этот день на улице мало экипажей, то ему нужно пройти очень короткое расстояние до станции. В Лайнце он однажды отказывается выйти из сада на улицу гулять, так как перед садом стоит экипаж. Еще через неделю, которую ему пришлось оставаться дома, так как у него вырезали аденоиды, фобия опять усилилась. Он хотя все еще выходит на балкон, но не идет гулять; он быст­ро возвращается, когда подходит к воротам. "В воскресенье 1-го марта по дороге на вокзал у меня завязывается с ним следующий разговор. Я опять стара­юсь ему объяснить, что лошади не кусаются. Он: "Но бе­лые лошади кусаются. В Гмундене есть белая лошадь, которая кусается. Когда перед ней держат палец, она ку­сает". (Меня удивляет, что он говорит "палец" вместо "руку"). Затем он рассказывает следующую историю, ко­торую я здесь передаю более связно. "Когда Лицци должна была уезжать, перед ее домом стоял экипаж с белой лошадью, чтобы отвезти вещи на вокзал (Лицци, как он мне рассказывает, это — девочка, жившая в соседнем доме). Ее отец стоял близко около лошади; лошадь повернула голову (чтобы его тронуть), а он и говорит Лицци: "Не давай пальцев белой лошади, а то она тебя укусит". — Я говорю на это: "Слушай, мне ка­жется, что то, что ты думаешь, вовсе не лошадь, a Wiw-imacher, которого нельзя трогать руками". Он: "Но ведь Wiwimacher не кусается?" Я: "Все может быть!" На что он весьма оживленно ста­рается доказать, что там действительно была белая лошадь³¹.

1) Что означает его страх, но еще ничего — о Wiwimacher'e женщин. 2) Предместье Вены, где живут его дедушка и бабушка. 3) У отца нет основания сомневаться, что Ганс рассказывает здесь дей­ствительное происшествие. Впрочем, при ощущениях зуда в головке члена, заставляющих прикасаться к нему, дети говорят обыкновен­но: "Меня кусает ".

История болезни и анализ

287

"2-го марта, когда он опять обнаруживает страх, я го­ворю ему: "Знаешь, что? Глупость — так называет .он фо­бию — пропадет, если ты будешь чаще ходить гулять.. Те­перь она так сильна, потому что ты из-за болезни ,не вы­ходил из дому". : Он: "О, нет, она так сильна потому, что я начал каж­дую ночь трогать рукою свой Wiwimacher". Врач и пациент, отец и сын, сходятся на том, что при­писывают отвыканию от онанизма главную роль в, па­тогенезе нынешнего состояния. Но имеются указания и на значение других моментов. "3 марта к нам поступила новая прислуга, которая воз­будила в Гансе особую симпатию. Так как она при уборке комнат сажает его на себя, он назьшает ее "моя лошадь" и всегда держит ее за юбку, понукая ее. 10 марта он говорит ей: "Когда вы сделаете то-то и то-то, вы должны будете со­вершенно раздеться, даже снять рубашку" (он думает, в наказание, но за этими словами легко видеть и желание). Она: "Ну что же из этого, я подумаю, что у меня нет денег на платье". Он: "Но это же стыд, ведь все увидят Wiwimacher". Старое любопытство направлено на новый объект, и, как это бывает в периоды вытеснения, оно прикрывается морализующей тенденцией! "Утром 13 марта я говорю Гансу: "Знаешь, когда ты перестанешь трогать свой Wiwimacher, твоя глупость нач­нет проходить". Ганс: "Я ведь больше не трогаю Wiwimacher'а". Я: "Но ты этого всегда хотел бы". Ганс: "Да, это так, но "хотеть" не значит "делать", а "делать" — это не "хотеть".(!!) Я: "Для того, чтобы ты не хотел, тебе сегодня на ночь наденут мешок". "После этого мы выходим за ворота. Он, хотя еще и испытывает страх, но, благодаря надежде на облегчение своей борьбы, говорит заметно храбрее: "Ну, завтра, ког­да я получу мешок, глупости больше не будет". На самом деле он пугается лошадей значительно меньше и доволь­но спокойно пропускает мимо себя проезжающие кареты". "В следующее воскресенье, 15 марта, Ганс обещал по­ехать со мной в Лайнц. Сначала он отказывается, нако­нец, он все-таки идет со мной. На улице, где мало экипа­жей, он чувствует себя хорошо и говорит: "Это умно, что боженька уже выпустил лошадь". По дороге я объясняю

288

3 Фрейд

ему, что у его сестры нет такого же Wiwimacher'a. У мамы нет, у Анны нет и т.д. Ганс. "У тебя есть Wiwimacher?" Я. "Конечно, а ты что думал?" Ганс (после паузы): "Как же девочки делают wiwi, ког­да у них нет Wiwimacher'a?" Я. "У них нет такого Wiwimacher'a, как у тебя, разве ты не видел, когда АНН} купали?" "В продолжении всего дня он весел, катается на санях и т.д. Только к вечеру он становится печальным, и, по-ви­димому, опять боится лошадей." "Вечером нервный припадок и потребность в нежнича-нии выражены слабее, чем в прежние дни. На следующий день мать берет его с собой в город, и на улице он испы­тывает большой страх. На другой день он остается дома — и очень весел. На следующее утро около б часов он вхо­дит к нам испуганный. На вопрос, что с ним, он расска­зывает: "Я чуть-чуть трогал пальцем Wiwimacher. Потом я увидел маму совсем голой в сорочке, и она показала мне свой Wiwimacher. Я показал Грете⁴, моей Грете, что мама делает, и показал ей мой Wiwimacher. Тут я скоро и от­нял руку от Wiwimacher'a" На мое замечание, что может быть только одно из двух- или в сорочке, или совершен­но голая, Ганс говорит: "Она была в сорочке, но сорочка была такая короткая, что я видел Wiwimacher". "Все это в целом — не сон, но эквивалентная сну она-нистическая фантазия. То, что он заставляет делать мать, служит, по-видимому, для его собственного оправдания: раз мама показывает Wiwimacher, можно и мне." На этой фантазии мы можем отметить следующее, во-первых, что замечание матери в свое время имело на него сильное влияние, и, во-вторых, что разъяснение об отсут­ствии у женщин Wiwimacher'a еще не было им принято. Он сожалеет, что на самом деле это так, и в своей фанта­зии прочно держится за свою точку зрения. Быть может, у него есть свои основания отказывать отцу в доверии. Недельный отчет отца: "Уважаемый г-н профессор! Ниже следует продолжение истории нашего Ганса, инте­реснейший отрывок. Быть может, я позволю себе посетить вас в понедельник, в приемные часы, и, если удастся, при-

1) Грета — одна из девочек в Гиундене, о которой Ганс теперь как раз фантазирует, он разговаривает и играет с ней

История болезни и анализ

289

веду с собой Ганса, конечно, если он пойдет. Сегодня я его спросил' "Хочешь пойти со мной в понедельник на при­ем к профессору, который у тебя отнимет глупость?" Он: "Нет" Я. "Но у него есть очень хорошенькая девочка". Пос­ле этого он охотно и с удовольствием дает свое согласие. "Воскресенье, 22 марта. Чтобы несколько расширить вос­кресную программу дня, я предлагаю Гансу поехать снача­ла в Шенбрунн и только оттуда к обеду — в Лайнц. Таким образом, ему приходится не только пройти пешком от квар­тиры до станции у таможни, но еще от станции Гитцинг в Шенбрунн, а оттуда к станции парового трамвая Гитцинг. Все это он и проделывает, при чем он, когда видит лошадей, быстро отворачивается, так как ему делается, по-видимому, страшно. Отворачивается он по совету матери." "В Шенбрунне он проявляет страх перед животными, на которых он до того смотрел без боязни. Так, он ни за что не хочет войти в домик, в котором находится жираф, не хочет войти к слону, который его обыкновенно весьма развлекает. Он боится всех крупных животных, а около маленьких чувствует себя хорошо. Среди птиц на этот раз он боится пеликана, чего раньше никогда не было, благо­даря, вероятно, его величине." "Я ему на это говорю: "Знаешь, почему ты боишься больших животных? У больших животных большой Wiwimacher, а ты на самом деле испытываешь страх пе­ред большим Wiwimacher'ом". Ганс: "Но я ведь никогда не видел Wiwimacher'a у боль­ших животных'⁴¹. Я: "У лошади ты видел, а ведь лошадь тоже большое животное". Ганс: "Да, у лошади — часто. Один раз в Гмундене, ког­да перед домом стоял экипаж, один раз перед таможней". Я: "Когда ты был маленьким, ты, вероятно, в Гмунде­не вошел в конюшню..." Ганс (прерывая): "Да, я каждый день в Гмундене , ког­да лошади приходили домой, я заходил в конюшню". Я: "..и ты, вероятно, начал бояться, когда однажды увидел у лошади большой Wiwimacher. Но тебе этого не­чего пугаться. У больших животных большой Wiwimacher, у маленьких — маленький".

!) Это неверно Сравни его восклицание перед клеткой льва' здесь, веро­ятно, начинается забывание вследствие вытеснения

290

-3 Фрейд

Ганс: "И у всех людей есть Wiwimacher, и Wiwimacher вырастет вместе со мной, когда я стану больше; ведь он уже вырос". "На этом разговор прекращается; в следующие дни страх, как будто, опять увеличился, Он не решается вый­ти за ворота, куда его обыкновенно водят после обеда". Последние слова утешения Ганса проливают свет на положение вещей и дают нам возможность внести неко­торую поправку в утверждения отца. Верно, что он боит­ся больших животных, потому что он должен думать об их большом Wiwimacher'e, но собственно нельзя еще го­ворить, что он испытывает страх перед самым большим Wiwimacher'ом. Представление о таковом было у него раньше безусловно окрашено чувством удовольствия, и он всячески старался как-нибудь увидеть этот Wiwimacher. С того времени это удовольствие было испорчено обраще­нием удовольствия в неудовольствие, которое, непонятным еще для нас образом, охватило все его сексуальное иссле­дование и, что для нас более ясно, после известного опы­та и размышлений привело его к мучительным выводам. Из его самоутешения: Wiwimacher вырастет, когда я вы­расту, можно заключить, что он при своих наблюдениях всегда занимался сравнениями и остался весьма неудовлет­воренным величиной своего собственного Wiwimacher'а. Об этом дефекте напоминают ему большие животные, которые для него по этой причине неприятны. Но так как весь ход мыслей, вероятно, никак не может стать ясно сознаваемым, то это тягостное ощущение превращается в страх; таким образом, страх его построен как на прежнем удовольствии, так и на теперешнем неудовольствии. Пос­ле того, как состояние страха уже установилось, страх поглощает все остальные ощущения. Когда процесс вытес­нения прогрессирует, когда представления, связанные с аффектом и уже бывшие осознанными, все больше ото­двигаются в бессознательное, — все аффекты могут пре­вратиться в страх. Курьезное замечание Ганса: "Он ведь уже вырос", дает нам возможность, в связи с его самоутешением, угадать многое, что он не может высказать и чего он не высказал при настоящем анализе. Я заполню этот дефект моими предположениями, со­ставленными на основании анализа взрослых. Но я наде­юсь, что мои дополнения не покажутся включенными на­сильственно и произвольно. "Ведь я же вырос". Об этом

История бспезни и анализ

291

Ганс думает на зло и для самоутешения, но это напоми­нает нам и старую угрозу матери, что ему отрежут Wi­wimacher, если он будет продолжать возиться с ним. Эта угроза тогда, когда ему было 3 1/2 года, не произвела впе­чатления. Он с невозмутимостью ответил, что он тогда будет делать wiwi своим роро. Можно считать вполне ти­пичным, что угроза кастрацией оказала свое влияние толь­ко через больший промежуток времени, и он теперь — че­рез 1 1/2 года — находится в страхе лишиться дорогой ча­стички своего *'я". Подобные проявляющиеся лишь впос­ледствии влияния приказаний и угроз, сделанных в дет­стве, можно наблюдать и в других болезненных случаях, где интервал охватывает десятилетия и больше. Я даже знаю случаи, когда вытесненное и "явившееся впослед­ствии послушание" оказывало существенное влияние на детерминирование болезненных симптомов. Разъяснение, которое Ганс недавно получил об отсут­ствии Wiwimacher'a у женщин, могло только поколебать его доверие к себе и пробудить кастрационный комплекс. Поэтому он и протестовал против него, и поэтому же не получилось лечебного эффекта от этого сообщения: раз действительно имеются живые существа, у которых нет никакого Wiwimacher'a, тогда уже нет ничего невероятно­го в том, что у него могут отнять Wiwimacher и таким об­разом сделают его женщиной¹¹. "Ночью с 27-го на 28-е Ганс неожиданно для нас в тем­ноте встает с своей кровати и приходит к нам. Его комна­та отделена от нашей спальни кабинетом. Мы спрашива­ем его, зачем он пришел, не боялся ли он чего-нибудь. Он говорит: "Нет, я это скажу завтра", засыпает в нашей кро­вати, и затем уже его относят в его кровать".

1) Я не могу настолько прервать изложение, чтобы указать, как много типичного в этом бессознательном ходе мыслей, который я припи­сываю маленькому Гансу Кастрационный комплекс — это самый глу­бокий бессознательный корень антисемитизма, потому что еще в детской мальчик часто слышит, что у евреев отрезают что-то — он думает, что кусок penis'а, и это дает ему право относиться с презрением к евреям И сознание превосходства над женщиной име­ет тот же бессознательный корень Вейнингер, этот талантливый и сексуально больной молодой философ,, который после своей удиви­тельной книги "По 1 и характер " покончил жизнь самоубийством, в одной обратившей на себя внимание многих главе осыпал евреев и женщин с одинаковой злобой одинаковыми ругательствами Вейнин­гер, как невротик, стоял всецело под влиянием инфантильных комп­лексов, отношение к кастрационно «у комплексу — это общее для женщины и еврея

292

3. Фрейд

"На следующее утро я начинаю его усовещивать', что­бы узнать, зачем он ночью пришел к нам. Йосле некото­рого сопротивления развивается следующий диалог, кото­рый я сейчас же стенографически записываю. Он: "Ночью в комнате был один большой, а другой из­мятый жираф, и большой поднял крик, потому что я от­нял у него измятого. Потом он перестал кричать, а потом я сел на измятого жирафа". Я, с удивлением: "Что? Измятый жираф? Как это было?" Он: "Да" (быстро приносит бумагу, быстро мнет и го­ворит мне): "Вот так был он измят". Я: "И ты сел на измятого жирафа? Как?" Он это мне опять показывает и садится на пол. Я: "Зачем же ты пришел в комнату?" Он: "Этого я сам не знаю". Я: "Ты, боялся?" Он: "Нет, наверное нет". Я: "Тебе снились жирафы?" Он: "Нет, не снились; я себе это представлял, все это я придумал, проснулся я уже раньше". Я: "Что это должно значить: измятый жираф? Ведь ты знаешь, что жирафа нельзя смять, как кусок бумаги". Он: "Это я знаю. Я себе так и представлял. Этого даже не бывает на свете''. Измятый жираф совсем лежал на полу, а я его взял себе, взял руками". Я: "Что, разве можно такого большого жирафа взять руками?" Он: "Я взял руками измятого". Я: "А где в это время был большой?" Он: "Большой-то стоял дальше, в сторонке". Я: "А что ты сделал с измятым?" Он: "Я его немножко подержал в руке, пока большой перестал кричать, а потом сел на него". Я: "А зачем большой кричал?" Он: "Потому что я у него отнял маленького". Замеча­ет, что я все записываю, и спрашивает: "Зачем ты все за­писываешь?" Я: "Потому что я все это пошлю одному профессору, который у тебя отнимет "глупость". Он: "Ага, а ты ведь написал и то, что мама сняла ру­башку, ты это тоже дашь профессору?" Я: "Да, и ты можешь поверить, что он не поймет, как I) Ганс на своем языке определенно заявляет, что это была фантазия.

История болезни и анализ

293

i"')

можно измять жирафа". Он: "А ты ему скажи, что я сам этого не знаю, и тогда он не будет спрашивать, а когда он спросит, что такое из­мятый жираф, пусть он нам напишет, и мы ему ответим или сейчас напишем, что я сам этого не знаю". Я: "Почему же ты пришел ночью?" Он: "Я этого не знаю". Я: "Скажи-ка мне скоро, о чем ты теперь думаешь?" Его желания: а) Он (с юмором): "О малиновом соке". 6) Я: "О чем еще?" в) Он: "О настоящем ружье для убивания насмерть" Я: "Тебе ведь это не снилось?" Он: "Наверное, нет; нет, — я знаю совершенно опреде­ленно". "Он продолжает рассказывать: "Мама меня так долго просила, чтобы я ей сказал, зачем я пришел ночью. А я этого не хотел сказать, потому что мне было стыдно пе­ред мамой". Я: "Почему?" Он: "Я этого не знаю". "В действительности жена моя расспрашивала его все утро, пока он не рассказал ей историю с жирафами". "В тот же день фантазия с жирафами получает разгадку". "Большой жираф — это я (большой penis — длинная шея), измятый жираф — моя жена (ее половой орган), и все это в результате моего разъяснения". "Жираф: см.поездку в Шенбрунн". "Кроме того, изображение жирафа и слона висят над его кроватью". Все вместе есть репродукция сцены, повторяющейся в последнее время почти каждое утро. Ганс приходит утром к нам, и моя жена не может удержаться, чтобы не взять его на несколько минут к себе в кровать. Тут я обыкновен­но начинаю ее убеждать не делать этого ("большой жираф кричал, потому что я отнял у него измятого"), а она с раз­дражением мне отвечает, что это бессмыслица, что одна минута не. может иметь последствий и т.д. После этого Ганс остается у нее на короткое время ("тогда большой жираф перестал кричать, и тогда я сел на измятого жирафа"). 1) Отец, чувствуя свою беспомощность, пробует применить классичес­кий прием психоанализа. Это немного ему помогает, но полученные данные могут все-таки иметь глубокий смысл в свете дальнейших открытий.

294

-3. Фрейд

"Разрешение этой семейной сцены, транспонированной на жизнь жирафов, сводится к следующему: ночью у него появилась сильная тоска по матери, ее ласкам, ее полово­му органу, и поэтому он пришел в спальню. Все это — про­должение его боязни лошадей". Я мог бы к остроумному толкованию отца прибавить только следующее: "сесть на что-нибудь" у Ганса, вероят­но, соответствует представлению от обладании. Все вмес­те — это фантазия упрямства, которая с чувством удовлет­ворения связана с победой над сопротивлением отца: "Кри­чи, сколько хочешь, а мама все-таки возьмет меня в кро­вать, и мама принадлежит мне". Таким образом, за этой фантазией скрывается все то, что предполагает отец: страх, что его не любит мать, потому что его Wiwimacher несравненно меньше, чем у отца. На следующее утро отец находит подтверждение сво­его толкования. "В воскресенье, 29 марта, я еду с Гансом в Лайнц. В дверях, прощаясь, я шутя говорю жене: "Прощай, боль­шой жираф". Ганс спрашивает: "Почему жираф?" Я: "Большой жираф — это мама". Ганс: "Неправда, а разве Анна — это измятый жираф?" "В вагоне я разъясняю ему фантазию с жирафами. Он сначала говорит: "Да, это верно", а затем, когда я ему ука­зываю, что большой жираф — это я, так как длинная шея напомнила ему Wiwimacher, он говорит: "У мамы тоже шея, как у жирафа, — я это видел, когда мама мыла свою белую шею'⁴¹. "В понедельник 30 марта утром Ганс приходит ко мне и говорит: "Слушай, сегодня я раздумывал о двух вещах". — "Первая?" "Я был с тобою в Шенбрунне у овец, и там мы пролезли под веревки, потом мы это сказали сторожу у входа, он нас и сцапал". Второе он забыл. "По поводу этого я могу заметить следующее: когда мы в воскресенье в зоологическом саду хотели подойти к ов­цам, оказалось, что это место было ограждено веревкой, так что мы не могли попасть туда. Ганс был весьма удив­лен, что ограждение сделано только веревкой, под кото­рую легко пролезть. Я сказал ему, что приличные люди

1) Ганс подтверждает теперь толкование в той части, что оба жира­фа соответствуют отцу и матери, но он не соглашается с сексу­альной символикой, по которой жираф должен соответствовать penis 'у. Возможно, что эта символика верна, но от Ганса, по-види­мому, пока большего нельзя и требовать.

История болезни и анализ

295

не пролезают под веревку. Ганс заметил, что ведь это так легко сделать. На что я ему сказал, что тогда придет сто­рож, который такого человека и уведет. У входа в Шенб-рунн стоит гвардеец, о котором я говорил Гансу, что он арестовывает дурных детей". "В этот же день, по возвращении от Вас, Ганс сознал­ся еще в нескольких желаниях сделать что-нибудь запре­щенное: "Слушай, сегодня рано утром я опять о чем-то ду­мал". "О чем?" "Я ехал с тобой в вагоне; мы разбили стек­ло, и городовой нас забрал". Правильное продолжение фантазии с жирафами. Он чувствует, что нельзя стремиться к обладанию матерью; он натолкнулся на границу, за которой следует кровосмеше­ние. Но он считает это запретньпя только для себя. При всех запретных шалостях, которые он воспроизводит в своей фантазии, всегда присутствует отец, который вместе с ним подвергается аресту. Отец, — как думает он, — ведь тоже проделывает с матерью загадочное и запретное, как он себе представляет, что-то насильственное вроде разбивания стек­ла или проникания в загражденное пространство. В этот же день в мои приемные часы меня посетили отец с сыном. Я уже раньше знал этого забавного малыша, ми­лого в своей самоуверенности, которого мне всегда приятно было видеть. Не знаю, вспомнил ли он меня, но он вел себя безупречно, как вполне разумный член человеческого обще­ства. Консультация была коротка. Отец начал с того, что страх Ганса перед лошадьми, несмотря на все разъяснения, не уменьшился. Мы должны были сознаться и в том, что связь между лошадьми, перед которыми он чувствовал страх, и между раскрытыми побуждениями нежности к ма­тери довольно слабая. Детали, которые я теперь узнал (Ган­са больше всего смущает то, что лошади имеют над глаза­ми, и нечто черное у их рта), никак нельзя было объяснить теми данными, которые у нас имелись. Но когда я смотрел на них обоих и выслушивал рассказ о страхе, у меня блес­нула мысль о следующей части толкования, которая, как я мог понять, должна была ускользнуть от отца. Я шутя спро­сил Ганса, не носят ли его лошади очков. Он отрицает это. Носит ли его отец очки? Это он опять отрицает, даже воп­реки очевидности. Не называет ли он черным у "рта" усы? Затем я объясняю ему, что он чувствует страх перед отцом, потому что он так любит мать. Он мог бы думать, что отец за это на него зол. Но это неправда. Отец его все-таки силь­но любит, и он может без страха во всем ему сознаваться.

296

3. Фрейд

Давно, когда Ганса не бьь\о на свете, я уже знал, что появится маленький Ганс, который будет так любить свою мать и по­этому будет чувствовать страх перед отцом. И я об ,этом даже рассказьшал его отцу. Тут отец прерывает меня: "По­чему ты думаешь, что я сержусь на тебя? Разве я тебя ругал или бил?" "Да, ты меня бил", заявляет Ганс. "Это неправда. Когда?" "Сегодня перед обедом, и отец вспоминает, что Ганс его совершенно неожиданно толкнул в живот, после чего он рефлекторно шлепнул его рукою. Замечательно, что эту де­таль отец не привел в связь с неврозом и только теперь он усмотрел в этом поступке выражение враждебного отноше­ния мальчика, а также, быть может, проявление необходи­мости получить за это наказание¹⁾. На обратном пути Ганс спрашивает у отца: "Разве про­фессор разговаривает с богом, что он все мог знать рань­ше?" Я мог бы очень гордиться этим признанием из детс­ких уст, если бы я сам не вызвал его своим шутливым хвастовством. После этой консультации я почти ежеднев­но получал сведения об изменениях в состоянии малень­кого пациента. Нельзя было, конечно, ожидать, что он после моего сообщения сразу освободится от страхов, но оказалось, что ему теперь уже была дана возможность обнаружить свои бессознательные продукции и расплес­ти свою фобию. С этого времени он проделал программу, которую я уже заранее мог бы изложить его отцу. "2-го апреля можно констатировать первое существенное улучшение. В то время, как до сих пор его никак нельзя было заставить выйти за ворота ;на сколько-нибудь продол­жительное время, и он со всеми признаками ужаса мчался домой, когда появлялись лошади, теперь он остается перед воротами целый час и даже тогда, когда проезжают мимо акипажи, что } ии<, случается довольно часто. Время от вре­мени он бежит в дом, когда видит вдали лошадей, но он сейчас же, как бы передумавши, возвращается обратно. Но от страха оста-лась уже только частица, и нельзя не конста­тировать улучшения со времени разъяснения". Вечером он говорит: "Раз мы уже идем за ворота, мы поедем и в парк". „„ * л-го апреля он рано утром приходит ко мне в кровать, в то время как за последние дни он больше не приходил

История болезни и анализ

297

I) Эту реакцию мальчик повторил позже более отчетливым и полным образом. Он сначала ударил отца в руку, а затем начал эту же руку нежно целовать.

L

ко мне и как бы гордился своим воздержанием. Я спра­шиваю: "Почему же ты сегодня пришел?" Ганс: "Пока я буду бояться, я больше не приду". Я: "Значит, ты приходишь ко мне потому, что ты боишься?" Ганс: "Когда я не у тебя — я боюсь; когда я не у тебя в кровати — я боюсь. Когда я больше не буду бояться, я больше не приду". Я: "Значит ты меня любишь, и тебе жутко, когда ты утром находишься в своей постели; поэтому ты приходишь ко мне?" Ганс: "Да. А почему ты сказал мне, что я люблю маму, и на меня находит страх, когда я люблю тебя?" Мальчик теперь в своих выражениях становится нео­быкновенно ясным. Он дает понять, что в нем борет­ся любовь к отцу с враждебностью к нему же вследствие соперничества по отношению к матери, и он делает отцу упрек за то, что тот до сих пор не обратил внимания на эту игру сил, которая превращалась в страх. Отец его еще не вполне понимает, потому что он только после этого разговора убеждается во враждебности мальчика, на ко­торой я настаивал уже при нашей консультации. Нижесле­дующее, которое я привожу в неизменном виде, собствен­но говоря, более важно в смысле разъяснения для отца, чем для маленького пациента. "Это возражение я, к сожалению, не сразу понял во всем его значении. Так как Ганс любит мать, он, очевид­но, хочет, чтобы меня не было, и он тогда 6ь1л бы на мес­те отца. Это подавленное враждебное желание становит­ся страхом за отца, и он приходит рано утром ко мне, что­бы видеть, не ушел ли я. К сожалению, я в этот момент этого не понял и говорю ему: "Когда ты один, тебе жутко, что меня нет, и ты прихо­дишь сюда". Ганс: "Когда тебя нет, я боюсь, что ты не придешь домой". Я: "Разве я когда-нибудь грозил тебе тем, что не при­ду домой?" Ганс: "Ты — нет, но мама — да. Мама говорила мне, что она больше не придет". (Вероятно, он дурно вел себя, и она пригрозила ему своим уходом). Я: "Она это сказала тебе, потому что ты дурно себя вел". Ганс: "Да". Я: "Значит, ты боишься, что я уйду, потому что ты себя дурно вел, и из-за этого ты приходишь ко мне?" За завтраком я встаю из-за стола, и Ганс говорит мне: "Папа, не убегай отсюда!" Я обращаю внимание на то, что

298

3. Фрейд

он говорит "убегай" вместо "уходи", и отвечаю ему: "Ата, ты боишься, что лошадь убежит отсюда?" Он смеется". Мы знаем, что эта часть страха Ганса носит двойствен­ный характер: страх перед отцом и страх за отца. Первое происходит от враждебности по отношении к отцу, второе — от конфликта между нежностью, которая здесь реактив­но увеличена, и враждебностью. Отец продолжает: "Это, несомненно, начало важной части анализа. То, что он решается в крайнем случае толь­ко выйти за ворота, но от ворот не отходит, что он при первом приступе страха возвращается с половины пути — мотивировано страхом не застать родителей дома, пото­му что они ушли. Он не отходит от дома из любви к ма­тери и боится, что я уйду вследствие его враждебных же­ланий (по отношению ко мне) занять место отца". "Летом я несколько раз по своим делам ездил из Гмун-дена в Вену; тогда отцом был он. Напоминаю, что страх перед лошадьми связан с переживанием в Гмундене, ког­да лошадь должна была отвезти багаж Лицции на вокзал. Вытесненное желание, чтобы я поехал на вокзал, и он ос­тался один с матерью ("чтобы лошадь уехала") превраща­ется в страх перед отъездом лошадей. И действительно, ничего не наводит на него большего страха, как отъезд повозок со двора таможни, находящейся против нас.

таможенные склады

^_:_г< возы

платформа

решетка

а

улица

ворота