[SW.BAND] НЛП-ПРАКТИК_полный_сертификационный_курс.. Другие инструменты редактирования Вопросы для размышления

• Название: Другие инструменты редактирования Вопросы для размышления
• Дата: 11.12.2022
• Размер: 5.6 Mb.
• Имя файла: [SW.BAND] НЛП-ПРАКТИК_полный_сертификационный_курс..pdf
• Тип: Документы; #839270
• страница: 13 из 33

Как иначе вы входите в транс?
Вы теперь смотрите на вещи по-другому.
Завтра вы сможете узнать еще больше.
Вы осознаете, что обладаете большим количеством ресурсов, чем когда бы то ни было.
Вы легко можете двигаться в направлении ваших прошлых воспоминаний.

109
Большинство примеров этого паттерна вы можете привести сами.
Вы узнаете о многом.
Обобщения 6. Кванторы общности
Кванторами общности называется набор слов, при помощи которых делается универсальное обобщение. Они подразумевают безусловность, то есть “всеобщность”. При помощи подобного обобщения мы делаем одну категорию репрезентацией всей группы. Таким образом, мы переходим от “Отец изнасиловал меня, когда мне было семь лет” к “Все мужчины — насильники”. Это высказывание является обобщением частного примера на весь класс.
Обобщения ни на
Глава 8 • Метамодельязыка: структура и значение
119 что не ссылаются. Они преднамеренно неопределенны.
К кванторам общности относятся такие слова, как: “все”, “никогда”, “каждый”, “всегда” и
“никто”. Эти слова не оставляют места никаким исключениям. Они по определению выражают ограниченное отно-шение. Вызов кванторам общности подразумевает простое возвращение человеку этого слова в форме вопроса. На утверждение “все мужчины - насильники” мы могли бы ответить: “Все?”. Другой способ бросить вызов подразумевает вопрос о том, встречала ли эта женщина хоть раз мужчину, который не был насильником. Такие вопросы позволяют выявить абсурдность квантора общности.
Примеры:
Все христиане - лицемеры.
Каждый политик - лжец.
Каждый человек, находящийся на социальном обеспечении, ленив.
Никто не совершенен.
Все прекрасно.
Все мы находимся в трансе.
Всегда наступает завтра.
Каждый знает, что это легко.
Никто и никогда не может знать все.
Все люди, выполняющие этот прием, узнают много нового.
Все на свете...
7. Модальные операторы
Этот лингвистический признак относится к нашему образу действий в мире. Поступаем ли мы на основе внутреннего мира законов (“следует”, “надо”, “вынужден”); возможностей (“возможно”,

“могу”); обязанностей (“обязан”, “должен”) или полномочий (“смею”, “хочу”, “желаю”) и т. д.?
Иначе говоря, модальные операторы определяют границы нашей модели мира и наш образ действия. Это наводит на мысль, что мы на самом деле можем научиться слышать в речи людей их системы убеждение В НЛП предполагается, что наш язык обнаруживает и предписывает качества и ограничения наших систем убеждений.
Модальные операторы определяют границы нашей модели мира и наш образ действия.
Поэтому слова вроде “могу” и “не могу”, “следует” и “не следует” обнаруживают личные убеждения по поводу того, что мы можем или не можем сделать в жизни. Существует несколько категорий модальных операторов: необходимости, возможности, невозможности, полномочий, идентичности, выбора и т. д. Эти категории проявляются в таких словах, как “могу/не могу”,
“возможно/невозможно”, “хочу/не хочу” и т. д.
Прислушиваясь к таким словам, мы получаем информацию о том, что клиент считает в своем мире возможным или невозможным. “Я не могу изменить свои убеждения”. “Я не могу эффективно учиться”. “Я не могу представить, что скажу это”. Такой язык не только описывает ограничения человека, он создает их. Модальные операторы возможности говорят нам о том, что человек считает возможным.
Для того чтобы бросить вызов таким модальным операторам нужно спросить: “Что случилось бы, если бы вы изменили это убеждение?” Или: “Что удерживает вас от того, чтобы сделать это?”
Фриц Перлз осуществлял рефрейминг убеждения “Я не могу...”, предлагая: “Не говорите "я не могу", говорите "я не хочу"”. Если клиент принимает это высказывание, он переходит от отсутствия выбора к его наличию, от следствия проблемы к ее причине. Все, что должна сделать психотерапия, заключается в том, чтобы привести клиента к причине. Пресуппозиция в

110 высказывании “Не говорите "я не могу", говорите "я не хочу"” предполагает, что клиент обладает выбором.
Операторы необходимости включают: “должен/ не должен”, “следует/не следует”, “обязан”, “вы- нужден”, “нужно” и “необходимо”. Они описывают модель мира человека, убежденного в необходимости. Такие слова определяют некоторое руководящее правило, на основе которого действует человек. Такие правила часто ограничивают поведение. Если сказать ребенку, что ему следует сделать домашнюю работу, это может индуцировать состояние вины (псевдовины).
Модальные операторы необходимости прекрасно работают при создании такой вины. Тем не менее если состояние вины не кажется вам хорошим ресурсом для обучения, то вместо того чтобы говорить ребенку, что ему следует сделать домашнюю работу, мы можем сказать ему, что он может сделать домашнюю работу. “А я помогу тебе”.
Вызов модальным операторам необходимости с использованием вопросов метамодели таков: “Что случилось бы, если бы вы сделали/не сделали...?”. На утверждение “Мне следует пойти в церковь!” можно ответить таким вопросом: “Что случится, если вы не пойдете?”. Это выявит специфические причины, по которым человеку следует пойти в церковь. Вопрос поступает в его глубинную структуру и облег-
120
Часть 2 • Модель языка-в-НЛП чает ему понимание следствий и результата. Это переносит клиента в будущее. Примеры: “Мне по-настоящему следует быть более гибким в таких ситуациях, как эта”. “Я должен вернуться в школу”. “Я должен заботиться о ней”. “Вам следует учиться”.
Следующие вопросы пришли из картезианской логики. Эти вопросы можно задать, сказав: “Вы думали об этом таким способом довольно долго, и ваше мнение не изменилось. Могу я предложить другой способ мышления? (Получите согласие человека в вербальной или невербальной форме.) Что случится, если вы измените это убеждение?” и т. д.
Рене Пфайцграф (Pfaizgraf, 1991) указывает на эффективность использования модальных операто- ров необходимости при мотивировании:
“Некоторые слова будут более императивными и мотивирующими, чем другие. Если вы можете обнаружить эту иерархию и затем использовать ее, вы заметите, что так проще мотивировать человека сделать что-либо”.
Предположим, что кто-то говорит: “Мне следует вернуться в колледж. Я действительно нуждаюсь в получении дальнейшего образования”. Оба эти высказывания содержат модальный оператор необходимости (“следует* и “нуждаюсь”). Отвечая на них, чтобы мотивировать человека возвратите ему порядок использования модальных операторов. “Я согласен с вами. Вам следует вернуться в колледж, потому что все мы нуждаемся в хорошем образовании”.
Примеры модальных операторов необходимости:
Мне действительно следует быть более гибким в таких ситуациях, как эта.
Я должен вернуться в школу.
Вам не следует торопиться входить в транс.
Вам не следует входить в транс слишком быстро.
Вы должны быть сейчас здесь... в некоторой степени...
Я должен заботиться о ней.
Вам следует учиться.
Примеры модальных операторов возможности/ невозможности:
Я не могу учиться.
Я не мог сказать ему, что я думаю.
Вы можете выучить это сейчас.
Вы можете записать это...или нет.
Вы можете чувствовать себя все более и более спокойно.
Вы можете внезапно измениться.
Вы можете слышать слова мудрости.
Можно изучить все просто и быстро.
Вы можете сейчас привести еще несколько примеров.
Вы можете учиться.
8. Утраченный перформатив
Когда мы высказываем оценочные суждения, мы говорим о тех ценностях, в которых убеждены.

111
Но в случае утраченного перформатива* мы высказываем оценочное суждение и при этом опускаем его субъекта (источник). Как неопределенное оценочное суждение, утраченный перформатив подталкивает человека в желаемом вами направлении. “Ты не любишь меня”.
Обратите внимание на то, что оценочное суждение опускает имя человека, высказавшего суждение, но привлекает внимание к “любишь меня”.
“Мальчики не должны плакать”. “Если вы собираетесь сделать что-либо, сделайте это наилучшим образом”. “То, что вы сделали, глупо”. В этих высказываниях человек сделал некоторые оценочные суждения. Однако эти формулировки не дают нам информации о том, кто сказал это или где человек взял эти оценочные суждения.
Чтобы бросить вызов утраченному перформативу и восстановить опущенные и искаженные данные, спросите: “Кто сказал, что мальчики не должны плакать?”, “Кто оценивает мои действия как глупые?”, “Чье мнение отражают ваши слова?”. Или еще короче, спросите: “Кто это сказал?”.
Эти вопросы требуют, чтобы говорящий получил доступ к большему количеству информации, находящейся в глубинной структуре, и определил источник суждений. Пока мы не определим источник, у нас не будет возможности оспорить валидность высказывания.
Примеры:
Так или иначе, это не важно. Нехорошо быть строгим.
Это слишком плохо. Сегодня - великий день.
* Перформатив (сущ., лингв.) - глагол, употребление которого в 1-ом лице наст. ное совершение названного действия, например, “Я обещаю”. времени означает непосредствен-
Глава 8 • .Метамодель.языка: структура и значение
121
Никому не следует судить остальных.
Это великолепно!
В самом деле хорошо, что вы сказали это.
Не нужно...
Интерес — хорошая вещь.
Опущения
9. Простые опущения
Простое опущение происходит тогда, когда коммуникатор не сообщает информации о человеке, предмете или отношении.
Примеры:
Мне некомфортно. Я ощущаю страх. Я страдаю. Я одинок. Я не знаю.
10. Неполные сравнения
При неполном сравнении человек совершает сравнение, но опускает сравниваемых людей, срав- ниваемые вещи, предметы или стандарт, с которым он их сравнивает. Такие слова, как “лучше”,
“лучше всего”, “дальше”, “ближе”, “богаче”, “беднее”, “больше”, “меньше”, “больше всего”,
“меньше всего”, “хуже” и т. д. являются признаками неполных сравнений. То, с чем вы сравниваете, функционирует как пресуппозиция, и подсознание другого человека предоставит отсутствующую информацию.
“Он очень богат”. Вопросы: “Богаче кого?”, “Богат согласно какому стандарту? к
Примеры:
Он - лучший студент в классе. У нее это получится хуже всех. Это более или менее верное решение.
11. Отсутствие референтного индекса
Под референтным индексом мы понимаем человека или предмет, который производит или над кото- рым производится действие, описываемое в высказывании глаголом. Когда в высказывании отсутствует референтный индекс (используются именные словосочетания, не указывающие на что-то конкретное), нельзя определить имя, термин или фразу, на которые оно ссылается, то есть о чем идет речь. Местоимения (“кто-то”, “оно”, “они” и т. д.) неопределенны, так как существенные данные глубинной структуры, которые дополняют значение, в данном случае опущены.
Прислушайтесь к таким словам, как “кто-то”, “они”, “никто” и “этот”. “Они не пришли на собра- ние”. В данном случае говорящий не определил субъект глагола.
Для того чтобы бросить вызов и восстановить опущенный материал, в данном случае мы

112 спрашиваем: “Кто именно не пришел на собрание?”.
В высказывании “Эти люди обижают меня” как в именной группе (“эти люди”), так и в неспецифическом глаголе (“обижать”) отсутствует референтный индекс. Поэтому мы спрашиваем: “Кто именно обижает вас?”.
Примеры:
Они не слушают меня. Это уже никого не волнует. Это неслыханно. Кто-то может это сделать.
12. Неспецифические глаголы
Неспецифические глаголы описывают неясное, неконкретное действие, не представляя специфику процесса. Такие слова, как “обижать”, “огорчать”, “вредить”, “показывать”, “демонстрировать”,
“заботиться” и “беспокоиться”, определенно описывают действие, процесс, множество событий или опыт, но они опускают так много специфической информации о действии, что мы не можем создать в сознании ясную репрезентацию этих действий. Она говорит: “Он обидел меня”, - но мы не знаем, что он сделал: ударил он ее, заставил ждать на аллее, пристал к ней, не оценил пирог, который она испекла, или что-нибудь другое.
Мы восстанавливаем такие опущенные данные, спрашивая: “Как именно он обидел вас?”, “Кто именно обидел вас?”. Если мы не получаем опущенную информацию, мы рискуем придумать ее!
Если мы обладаем достаточными знаниями о контексте и исходных данных, мы можем сделать достоверные предположения, но мы также можем сделать предположения, абсолютно не совпадающие со значениями другого человека.
122
Часть 2 • Модель языка в НЛП
Когда мы слышим высказывание, содержащее неспецифический глагол (“Она неправильно поняла меня”), существует большая вероятность неправильного понимания, потому что мы можем интерпретировать его различными способами. Вопросы более основательно присоединят человека к своему опыту. Выражаясь в терминах хороших формулировок, мы не предоставляем другому человеку достаточной лингвистической “карты”, чтобы сообщение было ясным.
Примеры:
Ты не заботишься обо мне.
Я огорчаю мать.
Он не проявил ко мне никакого интереса.
Я был удивлен.
Если бы вы только знали.
Вы можете обнаружить.
Вы можете научиться этому.
Заключение
Большинство высказываний, употребляемых нами в повседневной речи, содержат многочислен- ные нарушения метамодели. Когда вы услышите такое высказывание, начните с нарушений более высокого уровня и бросьте вызов искажениям. Затем переходите к обобщениям. И, наконец, бросьте вызов опущениям. Почему? Потому что каждое высказывание содержит много опущений, и если вы начнете с них, то можете оспаривать их весь день. Так как искажения обладают наибольшим весом и функционируют на более высоком логическом уровне, когда мы сначала бросаем вызов им, мы оказываем более сильное действие на глубинную структуру человека.
Теперь вы можете использовать эту метамодель для того, чтобы сделать возможным получение специфической информации из глубинной структуры клиента. Вопросы метамодели позволяют вам разукрупнить человека на детали и особенности. По существу, метамодель облегчает обнаружение важной информации, которая затем позволяет человеку расширить его модель мира.
В то же время вопросы ме-тамодели функционируют так, чтобы, в конечном счете, вывести клиента из транса. Чтобы ввести клиента в транс, мы использовали бы обратные языковые паттерны, которые в НЛП обнаруживаются в так называемой Милтон-модели (см. главу 10).
После того как я (М. X.) впервые узнал о метамо-дели, я не думал о ней долгое время. “Всего лишь обычная чепуха, так или иначе, я делаю это”. Позднее, во время моего НЛП-мастер- тренинга, Бэндлер рассказал, что все в НЛП - каждая модель, каждый процесс, каждый метод, каждый паттерн берут начало в метамодели и что без полного знания этой модели невозможно понять, как осуществлять моделирование. И тогда я обратил внимание на метамодель.
“Как он может считать, что эта простая модель так могущественна?” “Почему он так сильно под- черкивает ее важность и придает ей такое значение?” Я не знал. Поэтому я вернулся к модели,

113 изучил ее “от и до” и после изучения пришел к такой же убежденности в том, что знание этой модели дает возможность управлять языком, не приходить в заблуждение при использовании языка и бросать вызов языку вместо того, чтобы предполагать, что он реален. Позднее я написал свою докторскую диссертацию по речи и, после изучения основ общей семантики и некоторых других психотерапевтических моделей, я добавил еще восемь элементов в метамодель. В конце концов я пришел к выводу, что если человек знает метамодель, он знает сущность важных навыков критического мышления и то, как бросать вызов логике высказываний и исследовать ее.
Мы разрешаем сделать копию следующего рисунка (рис. 8.5), где схематично изображена метамодель языка. Я (Б. Б.) прошу своих студентов, чтобы они держали одну копию на своем рабочем столе, а другую в кармане рубашки, бумажнике или кошельке. На протяжении следующего года или около того почаще обращайтесь к ним. За это время вы основательно встроите эту модель в свое подсознание.
Расширение метамодели
Следующие девять лингвистических признаков, указывающих на недостатки процесса отображения, а также метамодельные вопросы, помогающие выявить у говорящего более хорошо сформированную когнитивную карту, ведут начало от классической работы Альфреда Кожибски
(Korzybski, 1933,1994) “Наука и здравый смысл”, а также от РЭПТ (рационально-эмоциональной поведенческой терапии). Сокращенный вариант основан на исследованиях Майкла Холла, опубликованных в книгах “Речь” (Hall, 1996) и “Секреты магии” (Hall, 1998).
Глава 8 • Метамодель языка: структура и значение
123
Паттерны/особенности
Ответ/вызов
Прогноз/результаты
1. Идентификация. “Он —
Как именно он определяется
Восстановление процесса демократ”. “Она - понятием “демократ”? Каким идентификации или ничтожество”. образом? На каком основании предсказания. Побуждает вы оценили ее при помощи человека к созданию новых понятия “ничтожество”? обобщений.
2. Статические слова.
“Научные

Какие именно данные?
Согласно

Восстановление опущенных данные свидетельствуют, что...” чьей модели или теории?
Данные науки какого времени? деталей.
3. Чрезмерно/недостаточно Какие виды поведения и какие Восстановление определенные термины. “Я реакции сделали бы его экстенсиональных фактов об вышла замуж за него, потому что
“хорошим” для вас мужем? использованных терминах. думала, что он будет хорошим

Какие ссылки вы используете в мужем”. случае слова “муж”?
4. Ложные вербальные
Как вы можете обладать
Преодоление дихотомий, которые дихотомии. “Мое сознание не
“сознанием” отдельно от “тела” кто-то создал в языке. имеет отношения к этой или “телом” отдельно от депрессии”.

“сознания”?
5. Фразы “или-или”. “Если я не
Итак, у вас нет других
Восстановление континуума, установлю эти отношения, это вариантов, кроме полного успеха опущенного структурой “или- докажет мою или полной неудачи? Вы не или”. некомпетентность”. можете представить никаких промежуточных шагов или стадий?

114 i. Псевдослова. “Это сделало его
Что вЬ подразумеваете под
Вызов карте, использующей неудачником”. словом “неудачник” как слова, не имеющие реальных характеризующим человека? объектов ссылки.
. Многопорядковость. “Что вы
На каком уровне абстракции вы Восстановление уровня себе думаете?” ссылаетесь к “себе”? “Я” может абстракции, исходя из которого иметь много различных действует говорящий. значений, зависящих от
Установление контекста и контекста и использования, — что вы имели в виду? порядка.
. Персонализация. “Он делает
Как вы узнали о его
Вызов процессу персонализации. то только для того, чтобы намерениях? Как вы узнали, что осадить мне”. вам нужно принять эти действия на личный счет?
Метафоры. “Это напоминает Как та история связана с тем,
Восстановление изоморфных не о том времени, когда что вы хотите сказать? отношений между историей и жон...” понятиями человека.
Рис. 8.5. Метамодель языка
124
Часть 2 • Модель языка в НЛП
1. Идентичность/идентификация
Как и комплексный эквивалент, идентификационное высказывание уравнивает явления, находящиеся на различных уровнях абстракции, хотя в данном случае равенство подразумевает идентичность с “я”, “Я - ...X”, “Он - ...А*”, “Она - не более чем... АЪ. Это приводит к двум наиболее опасным формам отображения “лжи в действительность” (вообще несоответствующего территории), а именно “суть” (is) идентификации и “суть” утверждения. Утвердительные качества даже на уровне восприятия (“розакрас-ная”) не могут отобразить воспринимаемые нами в мире взаимодействия и вклад в них наших чувствительных рецепторов (палочек и колбочек). Утверди- тельные суждения (наши оценки, значения) переносят это на более высокий уровень (“Он - ничтожество”).
Этот установленный Кожибски отличительный признак языка тесно связан с комплексным эквивалентом, но все же отличается от него. Кожибски определяет идентичность как
“абсолютную одинаковость во всех отношениях”. Слово “всех” в этом определении делает идентичность невозможной. Если мы удалим “всех” из определения, слово “абсолютная” также потеряет смысл. Тогда мы просто будем иметь “одинаковость в некоторых отношениях”, приемлемое понятие, так как мы понимаем слово “одинаковый” как “сходный”. Фактически, понятие сходства позволило бы нам создавать обобщения, ярлыки, категории и т. д., работать с ними и использовать их соответствующим образом.
Мы имеем дело только с единичными личностями, событиями и предметами. В мире когнитивных процессов отсутствует идентичность. Каждое событие является уникальным, единственным, абсолютным, неповторимым. Никакой человек и никакое событие не могут оставаться
“одинаковыми” с течением времени.
Когда мы занимаемся идентификацией, у нас отмечаются сравнительно негибкая адаптация, низкий уровень условных связей и недостаточность нервных процессов. Это символизирует адаптацию животных, не отвечающую требованиям адаптации современного человека.
Идентификация часто проявляется в слове “суть” [is).
Когда мы занимаемся идентификацией, у нас отмечаются сравнительно негибкая адаптация, низкий уровень условных связей и недостаточность нервных процессов. Это символизирует адаптацию жи- вотных, не отвечающую требованиям адаптации современного человека. Идентификация часто проявляется в слове “суть” (is), которое Дэвид Баур-лэнд-младший (David Bourland, Jr., 1991)

115 назвал “божественным режимом” мышления и речи. mis 1S that!” (“Вот это что!”), “That'show it is!” (“Это происходит так!”).
При идентификации мы приходим к ошибочному выводу, что происходящее внутри наших тел (то есть идеи, представления, понятия) объективно существует. С точки зрения психологии, это ведет к проецированию и затем к другим ошибкам составления ментальных карт: заблуждениям, иллюзиям и галлюцинациям.
Ненормальные и опасные “суть” включают: “суть” идентичности (lam..., Youare..., Thatis...,- “Я суть...”, “Ты суть...”, “Это суть...”) и “суть” утверждения (The apple is red - “Яблоко красное”).
Когда “суть” используется в качестве вспомогательного глагола (Smith is coming - “Сюда идет
Смит”), он просто входит в состав другого глагола и не приводит к значительным семантическим осложнениям. “Суть” существования указывает на события и предметы, которые “выделяются” нашим восприятием.
При идентификации мы ошибочно оцениваем результаты наших мыслей и чувств как объективно существующие. Однако такое приписывание словам внешней объективности приводит нас к отображению неверных и бесполезных репрезентаций. Оценка происходит только в разуме. Она существует и функционирует на уровне мыслей только как психи-ческий феномен.
Следующие процедуры позволяют нам бросить вызов идентификации, деидентифицировать и рас- познать уникальные особенности реальности.
1. Проведите экстенсионолизацию, или спецификацию того, что в противном случае может быть ложно идентифицировано. Кожибски говорил, что экстенсиональный метод структурно имеет дело со многими конкретными людьми, которые отличаются и обособлены друг от друга. Мы можем проводить экстенсионализацию посредством ука-зания специфики (кто, когда, где, как, который и т. д.), проведения различий и использования дефисов в своем языке.
2. Различите реальности. Так как “идентичность” никогда не встречается в мире, отвергая само понятие “суть” идентичности, мы фактически при-нимаем различия и различение как фундаменталь-ные понятия. Теперь мы можем начать обращать внимание на абсолютную индивидуальность событий и определять ее. Как различаются эти предметы, которые выглядят схожим образом и которые вы идентифицировали?
18 * Метамодель языка: структура и значение
125 3. Индексирование слов при помощи времени/даты или пространства/положения (процесс индексирования). Такое индексирование помогает нам иметь дело с абсолютной индивидуальностью каждого события в любое время. Так как мир и люди состоят из процессов, каждый Смит 1950 существует как человек, совершенно отличный от Сми-та1995. Такая конкретизация помогает нам при проведении различий. Депрессия1991 отличается от депрессии
1994; депрессияБоб отличается от депрессииСьюзен. При индексировании с помощью времени мы указываем дату наших вербальных высказываний. Мы можем делать то же самое при индексировании с помощью личности, места и даже процесса.
1. Потренируйтесь в получении тишины на невыразимых словами уровнях. Центральный метод удаления “суть” идентичности касается тренинга распознавания “невыразимого словами уровня опыта”. Вместо подавления или сдерживания “мы учим создавать тишину на объективном уровне... При этом мы не подавляем попытки говорить; мы учим замечать жест руки по отношению к объекту, действию, событию или чувству. Такая методи-ка дает наиболее сильный семантический эффект. Она вызывает семантическийдиссонанс, но это не диссонанс подавления, а осознание естественного структурного факта оценки”.
2. Статические слова (сигнальные слова, однозначные термины)
Как и номинализации, эти термины указывают на остановленный процесс, превращенный в существительное, но это еще не все. Они указывают на использование таких терминов так, как если бы они имели только одно значение. Согласно Кожибски, этот феномен берет начало в аристотелевской логике. “Что бы это ни было, это есть*. “Ничто не может одновременно быть и не быть”. Эти термины часто указыва-ют на забывание о различии между “картой” и “тер- риторией”.
Наша склонность номинализироватглаголы (материализовать процессы) и, следовательно, делать статические, определенные и абсолютизированные однозначные высказывания ведет нас к созданию ста-тических выражений. Эти однозначные статические слова и выражения звучат абсолютно и догматично, заставляя, таким образом, наши высказывания звучать как безусловные

116 истины. Кожибски говорил, что это приводит к “законодательному семантическому наклонению”, абсолютизмам и “божественному режиму”.
Аристотелевская логика образно иллюстрирует это так. Закон тождества: “Что бы это ни было, это есть”. Закон противоречия: “Ничто не может одновременно быть и не быть”. Закон исключенного третьего: “Все может или быть, или не быть”.
Для того чтобы бросить вызов таким лингвистическим “картам”, используйте следующие средства.
1. Осуществите жшенсионализацию. Перечислите элементы, на основе которых вы сделали обобщение. Экстенсионализируйте объекты ссылки при помощи даты и времени: “Укажите мне, что именно вы имеете в виду?*.
2. Устраните неличную форму слова, описывающего состояние. Сделайте это, идентифицировав этапы и переменные в статическом чрезмерно обобщенном слове. Экстенсиональная установка репрезентирует только то, что соответствует нервной структуре.
3. Задайте вопросы о значении. Что вы имеете в виду под...?Слова функционируют просто как средства передачи значений (эффективные или неэффективные), следовательно, их существование является абсолютно случайным и необязательным. На вербальном уровне все наши слова и высказывания существуют только как формы репрезентаций, вызывающие семантические реакции в нашей нервной системе. Когда мы осознаем, что объективный уровень располагается вне нашего тела, мы можем полностью понять, что события невыразимы словами, абсолютны и уникальны. Что бы мы ни сказали о чем-либо, слово не является предметом. Слова и предметы существуют на различных логических уровнях. Наши слова являются всего лишь вербализацией предметов. Статические слова действуют по принципу “ложь в действительность”.
Они оценивают слова как предметы и ложно приписывают словам объективность, которой они не имеют и не могут иметь. Вопрос “Что вы имеете в виду?” позволяет избежать приписывания чужим словам наших собственных значений.
4. Улучшите навык “метапогиции” для перехода на более высокие уровни абстракции.
Человеческая способность к абстрагированию способствует сохранению здравого ума и предотвращает семантическую блокаду в виде прикрепления к слову. Что вы имеете в виду под этим словом? Как ваше использование этого слова отличается от того, как его использует X?
3. Чрезмерно и недостаточно определенные термины
Бэндлер и Гриндер упоминают Кожибски и роль “экстенсиональных” и “интенсиональных” определений в книге “Структура магии, том I”. Кожибски
126
Часть 2 • Модель языка в НЛП также говорил об этих определениях и в понятиях чрезмерно и недостаточно определенных терминов. Он утверждал, что при использовании интенсиональной ориентации мы, как правило, чрезмерно определяем термины. Это означает переход в мир с предположением, что определения терминов в нашем словаре являются полностью удовлетворительной формой отображения.
Следовательно, девушка выходит замуж за “хорошего мужа”. Без экстенсионали-зации специфических функций, видов поведения и т. д. того человека, которого она видит в качестве
“мужа”, она может позднее обнаружить, что “территория” отличается от ее “карты”!
Кожибски утверждал, что мы чрезмерно или недостаточно определили большинство терминов.
Мы чрезмерно определяем (или чрезмерно ограничиваем) слова по интенсивности, когда слишком доверяем нашему вербальному или словарному определению. Если мы убеждены в “реальности” нашего определения слова, мы наделяем его слишком большим содержанием и конкретностью.
Определение слова недостаточно, если оно слишком экстенсивно (в нем использовано много специфических фактов и деталей), так что обобщения становятся только гипотетическими.
Например, женщина нашла “хорошего мужа” и вышла за него замуж. Эта абстрактная лингвистическая реальность (“хороший муж”) существует всецело и абсолютно не как нечто материальное в мире, а как вербальное определение в ее сознании. Если она этого не осознает, это приведет ее к разочарованию и нервному потрясению. То же самое происходит со всеми другими обобщенными терминами, которые существуют только в сознании. Мы чрезмерно доверяем оценочным терминам (в противоположность сенсорным словам), таким как “красивый”, “уродли- вый”, “хороший”, “плохой”, “продуктивный”, “полезный”, “удивительный”, “захватывающий”,
“травмирующий” и т. д., и сама по себе интенсиональная ориентация может причинить нам вред.

117
Наши слова могут иметь и экстенсиональное, и интенсиональное значения. Высказывание “ночью мой сон охраняют ангелы” определенно имеет несколько интенсиональных значений, но экстенсиональные значения отсутствуют.
Когда мы говорим, что высказывание не имеет экстенсионального значения, мы всего лишь утверждаем, что мы не можем увидеть, потрогать, сфотографировать или каким-либо научным образом обнаружить присутствие ангелов.
Этот лингвистический признак доказал свою ценность, потому что экстенсиональные высказывания имеют эмпирическую и сенсорную природу. Таким образом, с их помощью мы можем завершить спор. “Длина этой комнаты - пять метров”. Неважно, сколько предположений сделали люди насчет длины комнаты, все обсуждение прекращается, когда кто-нибудь измерит ее рулеткой.
С интенсиональными значениями это не так. В этом случае обсуждение и спор могут продолжать- ся бесконечно. “Вы отделали комнату по-настоящему красиво”. Такое высказывание может спровоцировать какие угодно виды несогласия, потому что сказавший основал его не на
“сенсорных”, а на “несенсорных” оценках, значениях и определениях (интенсиональных значениях). Оно вообще не относится к сенсорным данным, поэтому никто не может получить информацию, необходимую для завершения дискуссии. Приведенное высказывание относится, главным образом, не к внешнему миру, а к внутреннему миру оценок.
Чтобы оспорить эти лингвистические плохие формулировки, мы можем сделать следующее.
1. Разукрупнить чрезмерно определенные слова интенсиональных высказываний и укрупнить не- достаточно определенные слова. Это вызовет более богатую репрезентацию значения (значений) и отношения (отношений) человека. Спросите человека об экстенсиональном обосновании его ин- тенсиональных значений.
Укрупнение - повышение уровня информации (индукция); ведет к более высоким абстракциям.
2. Исследовать предположения человека, касающиеся неопределенных терминов. Спросите: “Что предполагает это высказывание?” “Что вы предположили, утверждая это?” Это заставит его вы- ложить свою эпистемологию на стол.
4. Ложные вербальные разделения
Я использую эту фразу, чтобы подчеркнуть акцент общей семантики на^элелеттшдаз^.Кожибски говорил, что мы часто берем реальность в целом, разделяем ее на части (в своей речи) и затем забываем о различии между “картой” и “территорией”. В результате мы начинаем обращаться с идентифицированными “элементами карты” как с реальными и отдельными. То есть как если бы вы могли иметь “сознание” без “тела” или наоборот. Или “пространство” без “времени”. Цитируя
Эйнштейна, Кожибски предположил, что в случае территории мы име-
Глава 8 • Метамодельязыка: структура и значение
127 ем только “пространственно-временной” континуум, и это приводит нас к области квантовой механики. Мы имеем только “сознание-тело”, “мысли-эмоции” ит, д.
Кожибски говорил, что мы часто берем реальность в целом, разделяем ее на части (в своей речи) и затем забываем о различии между “картой” и “территорией”. В результате мы начинаем обращаться с идентифицированными “элементами карты” как с реальными и отдельными.
Слова выполняют полезную функцию, так как позволяют нам сортировав, отделять, подразделять и категоризировать постоянный поток взаимосвязанных процессов, происходящих в мире. Слова разделяют, сортируют, организуют и прерывают поток реальности. Вербально (но не на самом деле) мы разделяем мир посредством наших абстрактных идей. При помощи речи мы неизбежно дихотомически делим сильно взаимосвязанную реальность. Это создает “элементы” или куски реальности. Тем не менее мы иногда забываем, что искромсали территорию, и начинаем верить, что элементы существуют как отдельные сущности. Кожибски называл это “элемен-тализмом”.
В языке мы говорим о “теле” и “сознании”, “эмоции” и “интеллекте”, “пространстве” и “времени” и т. д. Объекты ссылки этих слов не существуют в реальности как отдельные элементы. Они не могут существовать как отдельные элементы. Их существование подразумевает взаимосвязанный процесс. Мы можем разделить их только на вербалъномуровне при мышлении и разговоре. В лингвистической форме (ментальная концептуальная форма) мы обращаемся с ними, как с отдельными словами. Это делает их “лементалистскими” и неточными репрезентациями

118 территории типа “ложь в действительность”.
Так как мы не можем фактически, буквально или в действительности разделить “эмоции” и
“интеллект”, это разделение структурно нарушает обобщение “организм как целое”. Это же имеет место и в случае “души” и “тела” и других случаев вербального разделения - с их помощью мы только запутываем понимание, затрудняем развитие и создаем идеи типа “ложь в действительность”. Элементалистская терминология предполагает отчетливое разделение
“разума” и “ощущений”, “перцепта” и “понятия” и т. д. Для того чтобы бросить вызов этим элемента-лизмам, делайте следующее.
1. Используйте дефис при ложном вербальном разделении. Когда вы встречаете в языке элемента- лизм и дихотомическое деление, вставляйте между словами дефисы. Кожибски говорил, что этот функциональный прием позволяет нам заново соединить целостные процессы, которые мы можем разделить только вербально. “Маленькие черточки там и здесь могут иметь большую семантичес- кую важность, когда мы имеем дело с символизмом”. Следовательно, используйте “пространство- время”, “разум-тело” и т. д. Слова “организм как целое” являются репрезентацией, которая на- поминает нам о системности мира. Это напоминает нам о целостности и неделимости процессов, с которыми мы имеем дело.
2. Поставьте элементализм под сомнение. “Действительно ли X одиночно? В каком контексте происходит X? Можем ли мы иметь дело с X, не принимая во внимание Y или Z?”
5. Термины и фразы “или-или”
Другой способ мышления, возникший в аристотелевской логике, связан с рассмотрением и описанием явлений в понятиях “или-или”, что, таким образом, приводит к двузначным терминам.
Однако в большинстве случае это является отображением типа “ложь в действительность” - исключением третьего, континуума и возможности “и-и”.
Когда мы формулируем высказывания в формате “или-или”, мы осуществляем репрезентацию территории и ориентируем себя на эту репрезентацию так, как если бы она допускала только два варианта рассмотрения, оценки и реагирования. А это редко является верной репрезентацией реальности.
В психологии мы создали ориентацию и набор репрезентаций “или-или” в классических спорах о наследственности/окружении, природе/воспитании, генетике/обучении. Такие понятия “ложь в действительность” предполагают, что мы можем разделить особенности организма на два отдельных класса: обусловленные наследственностью и обусловленные окружением. Это является примером исключенного третьего, закона аристотелевской логики, согласно которому исключается любой вид взаимодействия между данными факторами в качестве третьей воз- можности. Тем не менее, несомненно, что человеческий опыт возникает в результате взаимодействия между генами и окружением, между врожденными особенностями человека и воспитанием, которое мы получаем. Чтобы бросить вызов высказываниям в формате “или-или”, проделайте следующее.
1. Проверьте реальность структуры “или-или”.
“Отражает ли это ситуацию "или-или"? Могу ли
128
Часть 2 • Модель языка в. НЛП я обнаружить что-нибудь промежуточное, какие-либо полутона или другие мления, рассмотрение которых может повлиять на мою репрезентацию этой реальности?”
2. Исследуйте возможность “и-и”. “Можем ли мы рассмотреть это в большем фрейме или в других контекстах, в которых обе эти кажущиеся противоположными реакции будут истинными? В каких ситуациях мы можем считать оба этих варианта правильными и полезными?”
6. Псевдослова
Слова без объекта ссылки (замаскированные шумы и знаки).
Кожибски называл псевдослова “шумами” (в случае аудиального канала) и “знаками” (в случае визуального канала). При этом имеются лингвистические “карты”, но они ни на что не ссылаются.
В действительном мире или мире логики (логической действительности) не существует ничего, для чего эти слова могли бы являться истинными символами.
Когда мы используем слова, которые на самом деле ни на что не ссылаются, мы просто создаем шум. Что мы скажем о “картах”, которые не соответствуют никакой реальной территории? Мы можем найти их интересными, даже занимательными. От них зависит научная фантастика! Но найдем ли мы их полезными в смысле получения достоверной информации или ориентирования в

119 реальности? Нет. Они существуют как псевдослова. Это делает их коварными. Они выглядят как слова, они звучат как слова, однако не ссылаются ни на что реально существующее - ни в физическом мире, ни в мире значений и коммуникации. Это слова без объекта ссылки. Эти шумы, произведенные при помощи рта, или знаки, написанные на бумаге, только производят такое впе- чатление.
Как мы проводим различие между истинными словами и псевдословами? Какие критерии мы при этом используем? По определению, для того чтобы звук или образ функционировали как истинное слово, они должны являться символами, обозначающими что-либо кроме себя. Если они что-то обозначают или на что-то ссылаются, то они являются истинными символами, вызывают внутренние репрезентации и ментально “якорят” объект ссылки. Если они не удовлетворяют этому условию, они являются просто шумами. Они ни на что не ссылаются. Прежде чем шум или образ смогут функционировать как символы, что-то должно “существовать” (фактически или логически). Если это не так, то они функционируют как семантические шумы, или бессмысленные знаки.
Прежде чем шум (или знак при письме) сможет стать символом, что-то должно существовать.
Затем символ может обозначать этот реальный предмет, процесс или это существующее понятие.
В языке и “знаниях” существует два вида действительности: физическая и логическая. Так, единороги не существуют во внешнем мире естественной природы. Они не относятся к зоологии.
Когда мы используем слово “единорог” в области зоологии, оно является псевдословом. Если мы употребляем это слово для ссылки на мифологию или человеческую фантазию, то слово обладает объектом ссылки, имеет значение и функционирует как символ.
Кожибски называл это видом обмана, так как это подразумевает (дословно) “использование ложных репрезентаций”. В качестве иллюстрации можно привести слово “теплота”. Грамматика классифицирует термин “теплота” как субстантивный (существительное). Однако физики несколько веков пытались найти некоторую “субстанцию”, которая соответствовала бы субстантивной “теплоте”. Они никогда не найдут эту “субстанцию”. Она не существует.
“Теплота” - это проявление “энергии”, которая является результатом процесса, или действия, происходящего между процессами. Глагол или наречие (“термодинамически”) являются более точными репрезентациями объекта ссылки. Сегодня мы осознаем, что не существует такой
“субстанции”, как “теплота”, поэтому мы говорим о “ермодинамиче-ских” процессах.
То, что мы называем “теплотой”, выражает наше ощущение температуры, результат энергии.
“Теплота” описывает взаимоотношения между движущимися объектами. Использовать это слово без объекта ссылки означает участвовать в лингвистической фантазии типа “ложь в действительность”. Неудивительно, что ученые, искавшие “теплоту”, были плохо приспособлены к реальной жизни. В данном случае вербальный символизм языка ни на что не указывал, он не имел ссылки. С точки зрения лингвистики это слово ввело их в заблуждение, указав дорогу, которая привела в тупик.
Вербальные формы, которые не имеют значений и реальных объектов ссылки, функционируют как псевдослова, механизм нашего символизма. Так же и со знаками (шумы, которые мы можем написать). Они имеют вид слов, но нам не следует рассматривать их как слова, так как они ничего не говорят в данном контексте. В практической жизни мы часто даже не подозреваем, что множество шумов (знаков) функционирует, не имея значения.
Когда мы осознаем, что многие “слова” не имеют объекта ссылки, но мы используем такие псевдослова, это позволяет нам не “покупаться” на слова. Многие люди находят абсолютно шокирующим то, что
Глава 8 • -Метамодельязыка: структура и значение они так долго путали “карту” и “территорию”. Однако как только мы провели это различие, мы в короткое время развиваем новые автоматические реакции на слова. Мы сначала проверяем слова, чтобы убедиться в том, что они являются истинными символами. Чтобы бросить вызов словам без объекта ссылки, проделайте следующее.
1. Проверьте реальность ссылки. Бросьте вызов псевдословам посредством нахождения объекта ссылки. Проиндексируйте объекты ссылки при помощи даты и времени. “Что бы я видел (слышал, ощущал), если допустить, что я мог бы это видеть (слышать, ощущать)? На какой вид измерения реальности ссылается это слово?”
2, Исследуйте возможность того, что слово не имеет объекта ссылки. “Может ли быть, что это слово, этот термин или эта фраза не имеют реальных объектов ссылки, а существуют как

120 вымышленное или придуманное понятие? Ссылается ли этот лингвистический символ на что-либо в физической или логической действительности?”
7. Многопорядковость
Эти номинализации обладают другим качеством, а именно, они обозначают термины, которые не име-ют специфических объектов ссылки, а только сверхо-бобщенные значения; при этом значения и объекты ссылки изменяются в соответствии с уровнем абстракции или контекстом. Они включают термины с бесконечным числом значений, то есть многопоряд-ковые понятия. Они также обладают рефлексивностью, так что мы можем использовать эти термины по отношению к ним самим.
Многопрядковые слова, включающие опущения и обобщения, появляются в виде слов, которые мы можем использовать на многих различных уровнях аб-стракцин. Некоторые из них являются столь многопорядковыми по природе, что функционируют как термины с бесконечным числом значений. Они являются наиболее общими терминами из используемых нами.
“Человечество”, “наука”, “математика”, “человек”, “образование”, “нравственность”, “политика”,
“религия”, “здравомыслие”, “безумие”, “железо”, “древесина”, “яблоко”, “объект” и т. д. - мы используем эти термины не как однозначные, обозначающие константы некоторого вида, а как термины с изначально бесконечным числом значений или переменными объектами ссылки.
5Учебник магии НЛП
129
Большинство наших терминов состоит из названий, имеющих бесконечное число значений стадий изменения содержания, следовательно, они многопо-рядковы по природе. Они являются репрезентациями переменных с бесконечным числом значений и, в принципе, не являются ни ложными, ни истинными, а неоднозначны по значению. Чтобы рассмотреть, например, понятие
“любовь” как многопорядковое, проделайте следующее.
1. Используйте координаты. Использование координат позволяет нам назначать переменным единственные значения. Для контекстуализации специфического объекта ссылки мы можем уста- новить временные или пространственные координаты. Если слово или фраза выражает неопре- деленность, мы должны контекстуализировать уровень абстракции. Это делает многопорядковые слова специфическими, то есть не позволяет им остаться неопределенными. Эти слова часто явля- ются номинализациями. Когда это так, просто де-номинализируйте их посредством восстановления скрытого глагола или процесса.
2. Разукрупните на каждом уровне абстракции специфические объекты ссылки. В данном случае это помогает образовать поведенческое и функциональное множество слов для отображения наших абстракций в специфических описаниях. Описательный язык упорядочивает события на объективном уровне в сенсорных терминах. Функциональные слова позволяют нам перевести ди- намические процессы в статические формы, а статические процессы в динамические формы.
3. Проверьте рефлексивность. Можете ли вы рефлексивно использовать слово по отношению к нему самому? Это является хорошей проверкой на многопорядковость. Так как мы определяем многопорядковые слова как термины, функционирующие на многих уровнях абстракции, это позволяет нам осознать их природу и то, как они функционируют в нашей речи. Можете ли вы использовать термин, перейдя на другой уровень абстракции? Этот вопрос проверяет многопорядковость. “Любите ли вы кого-нибудь? Любите ли вы любить его? Любите ли вы любить любовь?” “Есть ли у вас предрассудки? Как насчет предрассудков против предрассуд- ков?” “Какая наука изучает это?” “Существует ли наука об этой науке?” Эта проверка рефлексивности не будет работать в случае не многопорядковых слов. “Какое красивое дерево!”
“Можете ли вы представить дерево этого дерева?”
8.Персонализация
Я взял этот лингвистический признак из области когнитивной психотерапии и РЭПТ у Бека (Beck,
130_________________________________________________________________Часть 2 • Модель языка в НЛП
1976) и Эллиса (Ellis, 1979), которые создали списки когнитивных искажений, обусловливающих то, как мы отфильтровываем информацию и воспринимаем мир.
Двумя признаками из списка когнитивных искажений, которые, по-видимому, не вписываются в ме-тамодель, являются “персонализация” и “эмоцио-нализация”. Человек, использующий эти когнитивные искажения, рассматривал бы, слышал бы информацию, события, слова и т. д. и

121 реагировал бы на них так, как если бы все, происходящее снаружи, относилось к нему самому.
При персонализации человек убежден в том, что он несет ответственность за внешние ситуации, за которые он никак не может нести ответственность. Затем он приходит к выводу, что если он так воспринимает вещи, ему следует чувствовать их определенным образом (эмоциона-лизировать их). При эмоциональном рассуждении человек убежден в том, что поскольку он чувствует отрицательную эмоцию, должна существовать соответствующая негативная внешняя ситуация.
Эмоционализацией называется использование эмоций для сбора и обработки информации. При этом “эмоциям” придается слишком большое значение, и они рассматриваются как механизм сбора информации, а не как отражение оценок восприятия человеком вещей. При эмоционализации человек реагирует на вещи субъективно. Персонализаци-ей называется восприятие явлений, особенно поступков других людей, как направленных на себя в виде атаки на собственную личность. Это относится к восприятию мира посредством эгоцентрических фильтров, которые рассматривают все происходящее как относящееся к себе.
Эти способы рассмотрения явлений, как и идентификация, берут начало в особенностях работы психики ребенка на ранних этапах жизни - в эгоцентричном рассмотрении мира в терминах себя, предположении, что мир вращается вокруг нас и что большая часть коммуникации и событий, происходящих с участием других людей, говорит что-то личное нам или о нас. Данная позиция основана на предположениях, что если я осознаю что-то, то я должен эмоционально ассоциироваться с этим.
Такая персонализация/эмоционализация проявляется в языке в виде личных местоимений (“я”,
“меня”, “мое”), слов, указывающих на себя, и в неявном виде.
“Том устраивает много шума, потому что он злится на меня”.
Когда кто-нибудь говорит: “Линда игнорирует меня”, - он селективно фокусируется на том (а также осуществляет отрицательную фильтрацию), что склоняет его к персонализации. Если мы спросим человека, что это означает для него, он может сказать: “У меня никогда не будет никаких друзей”. В этом причинно-следственном высказывании, использующем кванторы общности (“никогда”, “никаких”), имеется другая персонализация, а также магическое чтение мыслей Вселенной!
“Что это означает?”
“Это означает, что я в полном одиночестве”.
Персонализация является источником не только жалости к себе, но и “синдрома называния” и антисоциальной ориентации личности. После работы, перед тем как идти домой, Джо обычно пропускает с друзьями по стаканчику. Если он замечает, что дети продолжают играть на улице или смотреть телевизор, его первая мысль такова: “Их не волнует, что я тяжело трудился целый день”. Если он приходит поздно (не предупредив, что задержится), а Бекки навела порядок на кухне, он автоматически думает: “Эта стерва никогда не готовит для меня нормальной еды”. Если он ставит ее перед этим фактом (!) и она не отвечает незамедлительно, он думает: “Она иг- норирует меня! Как она смеет!”.
Чтобы преодолеть персонализацию, проделайте следующее.
1. Спросите о том, как человек узнал, что данное явление следует рассматривать как личное.
“Каквы узнали, что Линда намеренно игнорирует вас и делает это для того, чтобы передать вам сообщение?”
2. Исследуйте другие возможности. “Если бы Линда была просто поглощена мыслями, как бы вы поняли это?”
3. “Станьте "мета"” для того, чтобы исследовать персонализацию как возможный привычный ме- тафрейм. “Считаетели вы обычно, что поведение или слова других людей говорят что-то о вас?
Склонны ли вы обращать внимание на эти мысли?”
9. Метафоры
При рассмотрении языка мы находим много метафор как на уровне отдельных слов, так и на уровне высказываний. Они прячутся в уголках нашего сознания. Они, как ангелы, часто застают нас врасплох. В других случаях мы должны раскрыть их. Большая
Глава 8 •-Метамодельязыка: структура и значение часть языка, по-видимому, функционирует при помощи структуры метафор. Фактически, некоторые теоретики предполагают, что весь язык сводится к метафорам. В самом деле, метафора, по-видимому, функционирует как существенная часть нашего процесса абстрагирования, - мы сравниваем то, что мы знаем, с тем, что мы пытаемся узнать и что пытаемся понять.

122
Лакофф и Джонсон (Lakoff & Johnson, 1980) рассматривали метафору как основной процесс структурирования знания. Они выдвинули теорию, согласно которой конкретные абстрактные структуры формируют основу абстрактного мышления и абстрактной речи.
“Когда мы используем гештальтиз одной области опыта для структурирования опыта в другой области, мы понимаем опыт метафорично”.
Следовательно, в процессе мышления, восприятия, понимания и общения мы постоянно находим, создаем и используем метафоры, полученные в одном опыте, для “наделения смыслом” другого опыта. Фундаментальной природой метафоры “является понимание и переживание одного вида события в терминах другого”.
Основанная на аналогиях коммуникация включает метафоры, аналогии, сравнения, истории и огромное количество других видов фигуральных языковых форм. Такой язык подразумевает и косвенно намекает, а не обозначает. Он наделяет коммуникацию меньшей непосредственностью, большей сложностью, неопределенностью и эмоциональностью. Это более характерно для языка поэтов, чем ученых. Я говорю “более”, потому что ученые также постоянно используют метафоры, но скорее из-за их красоты и шарма. Чтобы стать чувствительными к метафорическому уровню и использованию языка, мы должны мыслить в терминах аналогий. Какие термины и высказывания подразумевают некоторую метафорическую связь? Какие метафоры использует го- ворящий человек для структурирования своего мышления и фрейминга?
Какие метафоры встречаются в следующих высказываниях? “Она атаковала наиболее слабое звено в его последовательности аргументов”. “Его критика попала в цель”. “Они разбили все мои аргументы”. Из-за того, что общая система отсчета подразумевает конфликт, сражение, войну, мы можем определить эти метафоры как операционные. Говорящий метафорически сравнивает коммуникацию с войной. Как сильно это отличается от другой возможной метафоры: “Спорить с ним, все равно что толочь воду в ступе”. “Мы долго ходили вокруг центрального вопроса”.
“Истина была где-то рядом”.
131
Метафоры функционируют как пресуппозиции, так как мы обычно воспринимаем их на метауровнях. Это делает их главным образом неосознанными. Поэтому когда кто-нибудь говорит:
“Сейчас я чувствую себя, как будто попал куда-то”, — мы можем даже не заметить метафору путешествия, приключения и т. д. Фраза “это вертелось на кончике языка” наводит на мысль о
“пространственной” метафоре по отношению к идеям и осмыслению.
Лингвистика сегодня
Гриндер и Бэндлер первоначально разработали метамодель на основе языковых паттернов, которые они услышали и смоделировали у Перлза и Сатир и позднее у Эриксона. Они делали это, используя средства трансформационной грамматики, поэтому в их первой книге “Структура магии” и приведено большое приложение по трансформационной грамматике. В одной из сносок они даже отметили новую область трансформационной грамматики - генеративную семантику.
Фактически, до публикации их книги в 1975 году трансформационная грамматика страдала от того, что Харрис (Harris, 1994) позднее назвал “лингвистическими войнами”. Он описал войны в области лингвистики, возникновение в пределах трансформационной грамматики различных
“школ” и “смерть” модели интерпретационной грамматики Хомского (Chomsky, 1957, 1965} и генеративной семантики Лакоффа.
Лакофф (Lakoff, 1987) позднее объяснил, почему трансформационная грамматика как лингвистическая модель потерпела неудачу в терминах философского различия между формальным математическим управляемым моделью процессом и способом, посредством которого люди на самом деле мыслят и обрабатывают информацию. Ранее он и другие ученые
(Маккоули, Росс и др.) приняли первоначальную точку зрения Ноама Хомского, подразумеваю- щую, что значение, в конечном счете, обнаруживается в основах глубинной структуры, и стали двигаться в этом направлении. Однако чем далее они продвигались, тем больше Хомский отступал от этого, затем перешел в атаку и, в конечном счете, переформулировал трансформационную грамматику так, что полностью удалил глубинную структуру в качестве объясняющего механизма. Он все более и более пытался объяснить все трансформационные правила в терминах механизмов только поверхностной структуры.
132
Часть 2 • Модель языка в НЛП
Сталкиваясь с все большим и большим количеством проблем в качестве лингвистической модели,

123 трансформационная грамматика, как и генеративная семантика, в конечном счете уступила путь другим теориям и моделям. В 1990-х годах в этой области стали доминировать другие теории, среди которых пространственная грамматика Фауконье (Fauconnier, 1985), в которой он определил ментальное пространство, и когнитивная грамматика Лангакера, подробно изложенная в его двухтомной работе (Langacker, 1987, 1991).
Какое место во всем этом занимает НЛП и мета-модель? Чтобы поставить этот вопрос, мы должны ответить на следующие вопросы: