Вагнер_Е.А._Раздумья_о_врачебном_долге. Е. А. Вагнер Раздумья о врачебном долгеЕвгений Антонович ВагнерРаздумья о врачебном долге
 Скачать 0.52 Mb.
|
|
Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге усталой рукой маску и говорит сакраментальное: «Будет жить...» Избравшие медицину мечтают не меньше как спасать страждущее человечество, находиться на самом острие жизни и смерти. Наивность подобных мечтаний не так проста и безобидна, как кажется. И проистекает она не только из чтения плохой литературы, но и из расхожего, ставшего бытовым, представления о роли медицины вообще и врача в частности. Великим деятелям отечественной науки принадлежат поистине провидческие формулировки в определении важнейших идей медицины наших дней. Вспомним слова Сергея Петровича Боткина: «Главнейшие и существенные задачи практической медицины — предупреждение болезни, лечение болезни развившейся и, наконец, облегчение страданий больного человека. Единственный путь к выполнению этих высоких задач — изучение природы, изучение здорового и больного человека...» «Предупреждение», «изучение здорового»... Уже сто лет назад великий клиницист словно предвидел утверждение профилактической медицины, которая имеет дело преимущественно со здоровыми людьми. «Как же так? — удивится иной абитуриент или первокурсник. — О чем вы: медицина для здоровых?» Нет, конечно, не так буквально. Скажем шире: медицина для блага людей, всех людей. В этом и состоит ее высший гуманистический принцип. Я позволю себе большую, но точную цитату из интересной книги медиков и философов О. П. Щепина, Г. И. Царегородцева и В. Г. Ерохина «Медицина и общество» о том, что же составляет содержание современной медицины как комплекса наук и направлений практической деятельности. Итак, «в круг интересующих ее вопросов входят: — состояние соматического (телесного) и психоэмоционального благополучия человека, т. е. его здоровье, — физиология человека и медицинская психология; — нарушение состояния здоровья, т. е. болезнь,— общая и частичная патология; — распознавание этих различных состояний жизнедеятельности человека — диагностика; — лечение болезней — клинические дисциплины; — предупреждение болезней — профилактика в узком смысле (как текущая поликлиническая и диспансерная деятельность) и различные отрасли гигиены; — условия сохранения здоровья и предупреждение заболеваемости — социальная гигиена, или профилактика в широком смысле слова». Круг, казалось бы, обширен, но он и замкнут! Он замкнут на общественном здоровье и здоровье человека. Однажды в письме к А. Д. Цюрупе Владимир Ильич Ленин назвал здоровье человека «казенным имуществом». Из этого и должно проистекать отношение к здоровью в обществе. Отсюда и кардинальные проблемы медицины — сохранение здоровья, борьба с болезнями — обретают важнейший социальный смысл. Ведь для чего необходимо человеку здоровье? Для того, чтобы как можно шире и полнее реализовать себя. А что такое бороться с болезнями? Это значит устранять те ограничения, которые не дают человеку вести полноценную жизнь. Что такое предупреждение болезни? Охрана человека как существа деятельного от возникновения этих самых ограничений. Поддержание исходного уровня здоровья, «конструирование» здоровья — все это формы жизнеутверждающего направления медицины, и все они требуют активного участия врача. 9 Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге Вопросы профилактики заботили врачей во все века. Еще Авиценна сказал: «Здоровье сохранять — задача медицины, болезней суть понять и устранить причины». Но привычная профилактика всегда ориентировалась только на болезнь, выясняла, нет ли чего вредного вокруг и в самом организме. Современная же профилактика должна быть направлена на здоровье человека в строгом смысле этого слова: каково оно, есть ли скрытые и явные резервы для долгой и активной жизнедеятельности, как их лучше использовать. Залог социальной и трудовой активности людей — в обеспеченности их здоровья, планируемой и последовательной заботе об их здоровье. И здесь снова приходится вспоминать о наших социальных проблемах. Где кончается забота государства о здоровье своего гражданина и начинается работа медика — профилактическая или лечебная? К большому сожалению, общество, решая задачи создания и роста своей индустриальной и военной мощи, слишком часто пренебрегало губительными для человека результатами некоторых шагов в этом направлении. Не тема этой книги — наши преступные экологические просчеты, расправа с живой и животворной средой обитания — лесами и реками. Не тема этой книги — продовольственные затруднения, крайне обеднившие, сделавшие скудным и однообразным наш рацион. Не тема этой книги — плохие условия труда на производстве и низкая культура отдыха, отсутствие культа здорового образа жизни. Однако последствия всех этих в масштабах страны глобальных обстоятельств множат «болезную» часть общества, востребуют все больших и больших усилий медицины, непрерывно поставляя ей «материал», увы, не для профилактики, а для непосредственного врачебного вмешательства. Однако вопреки этим условиям врач — даже самый узкий- преузкий специалист — должен мыслить категорией здоровья, категорией профилактики. Это, как в юриспруденции презумпция невиновности, исходная позиция, от которой врач начинает определять меру пораженности организма, степень отклонения от нормы и искать верный путь возвращения к норме. Врач-гражданин, человек с государственным складом мышления — вот какой медик нужен нашему обществу. И здесь нет ни малейшего преувеличения, идет ли речь об участковом враче, клиницисте или ученом. Все это, несомненно, должен понимать молодой человек, мечтающий о медицине, о врачебном поприще. От такого осознания его представления о ней, я думаю, не станут менее романтичными, возвышенными — наоборот, его будущий труд должен предстать перед ним еще более значительным: ведь понятие общества шире, чем образ лишь его страждущей, болеющей части; служить обществу, заботиться о его здоровье как государственной ценности — дело ответственное. Высокую гражданскую ответственность и необходимо сознавать во всей полноте, готовясь к труду в медицине. Но в жизни перед врачом предстает, как правило, реальный, конкретный человек, зачастую жалкий и жалующийся (а мы ведь и сами провоцируем его на это, вспомните: «Ну-с, на что жалуетесь?»), ослабленный явной или предполагаемой болью, испуганный тем непонятным, что происходит с его единственной телесной оболочкой... Как проверить, готов ли ты к встрече с этой реальностью? 10 Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге Вот пишут абитуриенты: «Чувствую, что медицина — мое призвание». А мы больше верим, когда написано: «Знаю, что это мое призвание», — и в графе о стаже работы не прочерк, а фигурируют два-три года, проведенных в больнице, роддоме, на станции «Скорой помощи», работа в армейском медпункте, учеба в медучилище... Призвание к медицине можно проверить только самой работой в медицине, чтобы увидеть, как она трудна, и не разочароваться, а укрепиться в своей мечте. Есть суворовская поговорка: «Тяжело в учении — легко в бою». Будущего врача она утешать не должна, ибо к медицине неприменима! У нас и в учении тяжело, и «в бою» трудно. Член- корреспондент Академии медицинских наук СССР Б. Д. Петров замечает: «Чтобы молодежь приходила в медицинский вуз по призванию, нужно поменьше распространяться о преимуществах медицины и профессии врача и почаще напоминать, что врач — одна из труднейших профессий». Совершенно с ним согласен, и, наверное, весь наш сегодняшний разговор как раз об этом. Да, трудна и ответственна сама работа. Но трудность состоит еще и в том, что знаний и умений, полученных в институте, как бы добросовестно они ни приобретались, врачу всегда будет мало: наука о человеке все время расширяет свои границы, а конкретный опыт приносит все новые и новые знания. Учиться непрерывно, извлекать знания из развивающейся теории и расширяющейся практики — непростое, но необходимое умение. Наше дело требует и постоянной внутренней работы, работы над собой как личностью — самовоспитания. Без этого не обойтись тому, кто хочет стать достойным своего времени и своей профессии. Оно становится жизненным правилом, привычкой тогда, когда человек проявляет требовательность к себе, равную требовательности, которую предъявляет действительность к его профессии. Не соглашаться на роль посредственности! Еще в прошлом веке венгерский акушер Земмельвейс на вопрос, не может ли он чуть смягчить требования к студентам, ответил: «Никоим образом. При плохом адвокате клиент рискует потерять деньги или свободу. Ну, а если будет плохим врач, пациент может потерять жизнь». Я могу соотнести это с недавно услышанным в зарубежной поездке: студенты медицинского факультета бастовали, протестуя против того, что преподаватель ставит им излишне высокие оценки. Студенты требуют знаний, заставляют учить, чувствуя ответственность за свой будущий профессиональный престиж. (Завидное пока для нас обстоятельство. Надеюсь, перестройка и перемены в учебном процессе наших вузов приведут когда-нибудь к подобным результатам.) Есть, на мой взгляд, еще одна трудность — психологическая. Традиционно, с древнейших пор, медицина занимает особое место среди различных видов человеческой деятельности. Она издревле «отягощена» высотою и ответственностью своей миссии, и эта исторически сложившаяся система требований, предъявляемых к человеку, призванному исцелять, не может оставаться только историей. Наоборот, многие из таких требований выкристаллизовались в незыблемые заповеди, и следование им тем обязательнее для новых поколений врачей, чем история их глубже. От людей, вступающих в борьбу со смертью, с болезнью, испокон веков требовались исключительные свойства и нормы поведения. Пожалуй, ни одна профессия не может похвалиться таким обилием письменных документов 11 Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге — наставлений, правил, законоположений и даже молитв, — на протяжении тысячелетий регламентировавших внешние и внутренние качества представителей врачебной профессии. Конечно, критерии эти в различные исторические эпохи изменялись, но суть оставалась неизменной: требования к физическим, моральным и интеллектуальным свойствам врача, а также к его профессиональной ответственности, всегда были особенными. В книге о древней медицине Индии встречаем наставление, приписываемое знаменитому врачу Сушруте: «Врач, который желает иметь успех в практике, должен быть здоров, опрятен, скромен, терпелив, носить коротко остриженную бороду, старательно вычищенные, обрезанные ногти, белую надушенную благовониями одежду, выходить из дому не иначе как с палкой или зонтом, в особенности же избегать болтовни и шуток с женщинами и не садиться на одну кровать с ними. Речь его должна быть тихая, приятная и обнадеживающая. Он должен обладать чистым, сострадательным сердцем, строго правдивым характером, спокойным темпераментом, отличаться величайшей умеренностью и целомудрием, постоянным стремлением делать добро. Хороший врач обязан усиленно посещать и тщательно исследовать больного и не должен быть боязлив и нерешителен...» В те далекие времена, когда появилось это наставление, существовали и определенные законоположения, регулирующие профессиональную работу врача. По законам Ману за неуспешное лечение больных врачи должны были уплачивать денежные штрафы. В древнем Вавилоне, как можно видеть из клинописного свода законов Хаммурапи (почти 2000 лет до н. э.), врач за неудачное лечение (в том числе хирургическое) не только должен был уплатить очень высокий штраф, но и рисковал подвергнуться широко применявшимся в то жестокое время наказаниям в виде отрезания языка или пальцев, вырывания глаз. Впрочем, с большими неприятностями была связана в отдельных случаях врачебная деятельность и в России, и даже в более близкие эпохи. По свидетельству одного из первых историков русской медицины В. Рихтера, уже в XV столетии два придворных врача «немчин Антон и Леон, родом еврей» были казнены за то, что не исцелили своих пациентов — князя Каракучу, царевича Даньярова и сына великого князя Иоанна Иоанновича. Неудивительно, что при таких условиях многие старинные врачи в своих наставлениях и заповедях охотно призывали на помощь и высшие силы. Так, в «Молитве врача» знаменитый еврейский ученый и врач Моисей Маймонид (1134 — 1204) просит Бога: «... внуши моим больным доверие ко мне и к моему искусству, отгони от одра их всех шарлатанов; если невежды будут бранить и осмеивать меня, пусть любовь к искусству, как панцирь, сделает мой дух неуязвимым, чтобы он твердо стоял за истину, невзирая на звание, внешность и возраст моих врагов; даруй мне, о Боже, кротость и терпение с капризными и своенравными больными...» А спустя еще триста лет один из известных врачей позднего средневековья Теофраст Парацельс (1493 — 1541) писал: «Сила врача — в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью, величайшая основа лекарства 12 Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге — любовь...» Однако же Парацельсу принадлежит и более земное наставление: «Врач не смеет быть лицемерным, старой бабой, мучителем, лжецом легкомысленным, но должен быть праведным человеком...» Большое влияние на формирование представлений о качествах, которыми должен обладать врач, оказали сочинения, вышедшие из школы Гиппократа, в первую очередь «Клятва», «Закон», «О враче», «О благоприятном поведении». Содержащиеся в них глубокие мысли и соображения на протяжении многих столетий служили мерилом высоких принципов врачебной профессии и во многом сохранили свое значение до наших дней. В представлении Гиппократа идеалом врача являлся врач-мудрец: «Все, что ищется в мудрости, все это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыслей, знание всего того, что полезно и необходимо для жизни, отвращение к пороку, отрицание суеверного страха перед богами, божественное превосходство» («О благоприятном поведении»). Гиппократ высоко оценивал обязанности врача по отношению к больному: «Чисто и непорочно я буду проводить свою жизнь и свое искусство... В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, несправедливого и пагубного... Чтобы я ни увидел или ни услышал касательно жизни людей из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной...» («Клятва»). Гиппократ призывал оказывать помощь больным независимо от их материального положения: «Если представится случай помочь иностранцу или бедному, то это нужно сделать по преимуществу: ибо там, где есть любовь к человеку, есть любовь к искусству». Гиппократ требовал от врача лучших проявлений человеческого характера: «Пусть он также будет по своему нраву человеком прекрасным и добрым и, как таковой, значительным и человеколюбивым. Ибо поспешность и чрезмерная готовность, даже если бывают весьма полезны, презираются. Тот врач, который изливается в смехе и сверх меры весел, считается тяжелым, и этого должно в особенности избегать. Он должен быть справедливым при всех обстоятельствах...» («О враче»). Положения Гиппократа на протяжении веков были широко известны во врачебном мире, и торжественное обязательство выполнять их стало в той или другой форме традиционным для выпускников большинства европейских университетов. В дореволюционной России оканчивающие медицинские факультеты давали так называемое факультетское обещание, полный текст которого был приведен на оборотной стороне диплома. Обещание гласило: «Принимая с глубокой признательностью даруемые мне наукою права врача и постигая всю важность обязанностей, возлагаемых на меня этим званием, даю 13 Е.А. Вагнер — Раздумья о врачебном долге обещание в течение всей своей жизни ничем не помрачить чести сословия, в которое ныне вступаю. Обещаю во всякое время помогать, по лучшему моему разумению, прибегающим к моему пособию страждущим; свято хранить вверяемые мне семейные тайны и не употреблять во зло оказываемого мне доверия. Обещаю продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми своими силами ее процветанию, сообщая ученому свету все, что открою. Обещаю не заниматься приготовлением и продажей тайных средств. Обещаю быть справедливым к своим сотоварищам — врачам и не оскорблять их личности; однако же, если бы того потребовала польза больного, говорить правду прямо и без лицеприятия. В важных случаях обещаю прибегать к советам врачей, более меня сведущих и опытных, когда же сам буду призван на совещание, буду по совести отдавать справедливость их заслугам и стараниям...» Сегодня у нас в стране клятву на верность высоким принципам своего долга приносят представители двух профессий — воины Советской Армии и врачи. Вдумайтесь, пожалуйста, в символическое сходство этих профессий: одни сохраняют и защищают мир и покой Родины, другие — здоровье человека. И это тоже святое служение Отечеству. «Получая высокое звание врача и приступая к врачебной деятельности, я торжественно клянусь...» Уходят в самостоятельную жизнь и работу молодые врачи. Мы, педагоги, говорим им напутственные слова. Но очень часто я ловлю себя на невольном сожалении, что и за годы их учебы и сейчас, в минуты расставания, не успеваем мы сказать им что-то главное. А может, нас просто не услышали?.. Иначе откуда берутся неумелые, недобросовестные и равнодушные врачи? Одинаково дрогнул голос на слове «клянусь» — да, наверное, сердце не у каждого дрогнуло... Снова и снова вглядываюсь в лица моих юных коллег, взволнованные, торжественные. Нет, какие же они красивые, эти современные молодые люди... Они выбрали себе нелегкую дорогу и уже достаточно осведомлены об этом: позади практика, самостоятельные решения, ответственные дежурства. Однако — счастливы! Миновали годы трудной учебы, их ждут годы трудной работы, а они — счастливы. Значит, дело не только и не единственно в трудностях и сложностях? Человеку свойственно стремиться через тернии к звездам. Звезды этих юных врачей подлинно высоки: что может быть выше прекрасной цели сохранять людям полноценную жизнь? Конечно, прав Б. Д. Петров, надо напоминать, что наша профессия — одна из труднейших. Но надо всегда помнить и о главном ее преимуществе — глубочайшем удовлетворении своей предельной нужностью, своей крайней приближенностью к судьбам людей. И пусть убедительным доказательством этих слов станет отрывок из воспоминаний Александра Александровича Росновского, записанный им специально для тех, кто мечтает о врачебном деле: «В марте 1915 года я начал работать в госпитале Союза городов в Киеве. Госпиталь располагался в обширном здании духовной семинарии, в огромных классных и спальных комнатах которого были оборудованы палаты на 1200 раненых. 14 |