Его распространение, в том числе для извлечения коммерческой выгоды, не допускается. 2019 ббк 88. 362
 Скачать 3.14 Mb.
|
|
могут быть продолжительными. Глубокое счастье преходяще, оно не постоянно. Но это означает пересмотр теории счастья, которой мы руководствовались в течение трех тысячелетий и которая определяла наши представления о райском блаженстве, об Эдеме, о хорошей жизни, о подобающем обществе, о хорошем челоG веке. Наши истории о любви имели традиционный конец: «И с тех пор они жили счастливо». Такой же конец был у наших теорий о социальном совершенстве и социальной революции. Так же мы с увлечением восприняли весьма ощутимые, хотя и ограниченные, усовершенствования нашего общества и впоследствии были разочарованы. Мы так же безоглядно отдавались преимуществам профсоюзного движения, борьбе за избирательные права женщин, прямым выборам сенаторов, дифференцированному подоходному налогу и многим другим улучшениям, котоG рые мы вносили, например, в качестве поправок к конституции. Каждая из них сулила нам золотой век, вечное счастье, окончательное решение всех проблем. Результатом же было крушение иллюзий. Но крушение иллюзий означает, что Предисловие ко второму изданию 25 иллюзии были. И это дает ясно понять, что с нашей стороны вполне разумно надеG яться на улучшения. Но совсем не разумно с нашей стороны полагать, что соверG шенство, которое должно наступить, обойдет нас стороной или что вечное счастье все же настанет. Я должен обратить внимание также на то, что практически никто не замечает очевидного: блага, которые мы уже имеем, становятся для нас само собой разумеюG щимися, мы забываем о них, перестаем сознавать их и, в конце концов, перестаем их ценить, — по крайней мере, до тех пор, пока не лишимся их. Например, в то время как я пишу это предисловие в январе 1970 г., характерной чертой американской кульG туры является то, что несомненный прогресс и успехи, за которые мы боролись и которые были достигнуты в течение 150 лет, попросту отбрасываются многими неG разумными и поверхностными людьми как сплошной обман, как чтоGто не представG ляющее больше никакой ценности, как то, за что не стоить бороться и что не стоит защищать или ценить лишь по той причине, что общество пока еще не совершенно. Сегодняшняя борьба за уравнивание женщин в правах с мужчинами может слуG жить одним из примеров (я мог бы привести десятки подобных), который иллюG стрирует этот сложный, но важный момент и который показывает, сколь многим людям свойственно мыслить дихотомическим и противоречивым образом в проG тивовес иерархическому и целостному мышлению. Вообще можно сказать, что сеG годня в нашей культуре мечтой юной девушки, мечтой, за пределы которой она не в состоянии заглянуть, чаще всего является мечта о мужчине, который полюбит ее, даст ей дом и подарит ребенка. В своих фантазиях она представляет, что с тех пор она будет жить счастливо. Но на самом деле не имеет никакого значения то, наG сколько страстно ктоGто желает иметь дом, или ребенка, или любимого, потому что рано или поздно он может пресытиться этими благами, начнет воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и потеряет покой и довольство, как будто ему чегоG то недостает, как будто ему нужно нечто большее. Распространенная ошибка в этом случае — обрушиться на дом, ребенка, мужа как на то, что обмануло тебя, или то, что поймало и поработило тебя, а затем возжелать высших потребностей и высG шего удовлетворения тем или иным путем, например профессиональной деятельG ности, или свободы путешествовать, или личной автономии и т. п. Центральная идея «теории жалоб» и «ИерархическиGинтегрирующей теории потребностей» состоит в том, что представление о перечисленном как о взаимоисключающих альтернативах является незрелым и неблагоразумным. Куда лучше рассматриG вать неудовлетворенную женщину как человека, который стремится сохранить все, что уже имеет, и при этом — как и профсоюзные деятели — просто желает большего! То есть ей хочется сохранить все блага, которые у нее есть, и получить чтоGто сверх этого. Но и здесь может оказаться, что мы опять не усвоим этого вечного урока, потому что когда все, чего жаждет эта женщина, будь то карьера или чтоGлибо иное, будет достигнуто, все повторится вновь. После периода счастья, радостного волнения и ощущения полноты жизни неизбежно придет восприятие достигнутого как само собой разумеющегося и возникнет беспокойство, неудовG летворенность и желание большего! Я предлагаю задуматься о том, что если бы мы в полной мере осознали эти человеG ческие черты, если бы мы могли отказаться от мечты о постоянном и непрерывном 26 Предисловие ко второму изданию счастье, если бы мы смирились с тем, что состояние радостного возбуждения всегда будет для нас мимолетным, а затем неизбежно придет неудовлетворенность и желаG ние большего, то, возможно, мы сумели бы научить всех людей тому, что самоактуаG лизирующиеся люди делают автоматически, а именно уметь не забывать о тех блаG гах, которые у тебя есть, быть благодарным за них и не попадаться в ловушку необG ходимости делать выбор. Для женщины существует возможность обладать всем, что дает полноту жизни именно женщине (быть любимой, иметь дом, иметь ребенG ка), и лишь потом, не отказываясь от всего того, что уже достигнуто, идти дальше, за пределы того, что свойственно лишь женщине, к общечеловеческому, к тому, что объединяет ее с мужчиной, например к свободному развитию ее интеллекта, всех способностей, которыми она обладает, ее уникального таланта, ее самореализации. Центральная установка главы 6, «Инстинктоидная природа базовых потребноG стей» подверглась существенным изменениям. Значительный прогресс генетики, коG торый имел место в течение последних десяти лет, заставляет нас признать, что опG ределяющая роль генов куда более важна, чем мы полагали пятнадцать лет назад. Я считаю, что для психологов важнейшие из открытий те, которые касаются того, что происходит с X и Y хромосомами: удвоение, утроение, потеря и т. д. Глава 9 «Является ли деструктивность инстинктоидной?» также претерпела значительные изменения в связи с упомянутыми открытиями. Возможно, названные открытия генетики помогут сделать мою точку зрения боG лее четкой и понятной, чем она была раньше. Сегодня споры о роли наследственноG сти и окружающей среды носят почти такой же упрощенческий характер, как и на протяжении прошедших пятнадцати лет. До сих пор продолжают сменять друг друG га, с одной стороны, упрощенная теория инстинктов, исключительно инстинктов того рода, который присущ животным, а с другой — полный отказ принять во внимаG ние инстинктивную составляющую, отдавшись всецело теории о решающей роли окружающей среды в формировании личности. Нетрудно опровергнуть обе позиции, причем, поGмоему, несостоятельность их настолько очевидна, что их можно назвать просто нелепыми. Этим двум противоположным позициям противопоставлена теоG рия, представленная в главе 6 и в остальной части книги, которая формулирует треG тью точку зрения, а именно: у человеческих особей сохранились очень слабые слеG ды инстинктов, которые уже нельзя назвать инстинктами в полном смысле слова, применимом к животным. Эти следы инстинктов и инстинктоидные склонности так слабы, что культура и научение с легкостью подавляют их, а следовательно, должны расцениваться как куда более влиятельные факторы. На самом деле, технику психоG анализа и другие виды терапии, опирающейся на вскрытие причин, не говоря уже о «поисках идентификации», можно рассматривать как решение весьма трудной и деG ликатной задачи обнаружения того, что могут представлять собой наши остаточные инстинкты и инстинктивные склонности, под покровом научения, привычек и кульG туры. Одним словом, человек имеет биологическую сущность, однако она проявляG ется слабым, неуловимым образом, и нужны особые приемы, чтобы обнаружить и выявить ее; наше животное начало, наше происхождение мы проявляем субъективG но, каждый поGсвоему. Из этого следует вывод, что человеческая натура чрезвычайно податлива в том смысле, что культуре и окружающей среде нетрудно совершенно уничтожить или Предисловие ко второму изданию 27 уменьшить генетический потенциал, хотя они и не могут создать или хотя бы увеG личить такой потенциал. И поскольку это касается общества, мне представляется, что это чрезвычайно сильный довод в пользу абсолютного равенства возможностей для каждого ребенка, который появляется на свет. Это также весомый довод в пользу хорошего общества, поскольку человеческий потенциал так легко растерять или разрушить в дурном окружении. Следует упомянуть и уже высказанное мнеG ние о том, что сам факт принадлежности к человеческому роду дает человеку праG во быть человеком в полном смысле слова, т. е. реализовать весь имеющийся челоG веческий потенциал. Быть человеком — в смысле принадлежать от рождения к чеG ловеческому роду — должно означать также возможность стать человеком. С этой точки зрения младенец лишь потенциально является человеком, и ему предстоит развить у себя человеческие качества в обществе, культуре, семье. В конце концов, такая точка зрения заставит нас куда более серьезно, чем сейG час, взглянуть не только на общность происхождения, но и на индивидуальные различия. Нам придется научиться воспринимать их иначе и представить, что они 1) очень пластичны, очень поверхностны, легко поддаются изменению, могут легG ко подавляться, при этом являясь причиной различных, едва уловимых патологий. Из этого вытекает сложная задача 2) попытаться обнаружить темперамент, констиG туцию, скрытые наклонности отдельной личности, чтобы она могла свободно разG виваться в свойственной ей индивидуальной манере. Такая установка заставит псиG хологов уделять больше внимания тому, к каким невидимым издержкам и страG даниям ведет отрицание личных особенностей человека, причем эти последствия далеко не всегда осознанны или различимы извне. Это, в свою очередь, означает куда более внимательное отношение к рабочему понятию «надлежащее развитие» применительно к любому возрасту. В заключение я должен отметить, что в принципе нам следует подготовиться к потрясающим последствиям, которые наступят, если мы перестанем ссылаться на социальную несправедливость. По мере того как мы будем придавать все меньG шее значение социальной несправедливости, мы будем осознавать, что ее место заG нимает «биологическая несправедливость», определяющаяся тем, что дети рождаG ются на свет с различным генетическим потенциалом. И если мы придем к предоG ставлению всех возможностей для раскрытия потенциала каждого ребенка, это значит, что мы будем готовы принять и скромный потенциал. Кого винить в том, что ребенок родился с больным сердцем, или слабыми почками, или с неврологиG ческими нарушениями? Если винить в этом следует только природу, как это отраG зится на чувстве собственного достоинства индивида, с которым «несправедливо» обошлась сама природа? В этой главе, а также в других работах я ввел понятие «субъективной биологии». Я нахожу его очень полезным инструментом для наведения мостов между субъекG тивным и объективным, феноменологическим и бихевиоральным. Я надеюсь, что открытие того, что можно и должно изучать собственную биологию интроспективG но и субъективно, принесет пользу всем, и в особенности биологам. Глава 9 о склонности к деструктивности подверглась существенной переработG ке. Я отнес это явление к более широкой категории психологии зла, надеясь поG казать в процессе тщательного анализа одного из проявлений зла, что с научной 28 Предисловие ко второму изданию и эмпирической точки зрения эта проблема в целом поддается решению. ОтнесеG ние ее к сфере компетенции эмпирической науки означает для меня, что мы, без сомнения, будем продвигаться все дальше в ее понимании, а это значит, что мы сможем с ней справиться. Как нам известно, агрессия обусловлена как генетическими, так и культурныG ми факторами. Кроме того, я считаю, что чрезвычайно важно разграничить здороG вую и нездоровую агрессию. Нельзя возложить вину за агрессию исключительно на общество или только на внутреннюю человеческую природу; так же очевидно и то, что зло не является всеG цело только социальным или единственно психологическим продуктом. ВозможG но, в силу очевидности этого факта, не стоило и говорить об этом, но очень многие сегодня не только верят в эти несостоятельные теории, но и действуют в соответG ствии с ними. В главе 10 «Экспрессивная составляющая поведения» я представляю концепG цию сдержанности Аполлона, т. е. надлежащей сдержанности, которая не угрожаG ет удовлетворению, а, скорее, усиливает его. Эту концепцию я считаю чрезвычайG но важной как для чисто теоретической психологии, так и для прикладной. Она дала мне возможность установить различия между (нездоровой) импульсивностью и (здоровой) спонтанностью, разграничение, потребность в котором сегодня ощуG щается очень остро, особенно молодежью и многими другими, кто склонен рассматG ривать любой вид сдержанности как непременное подавление и зло. Я полагаю, что такое проникновение в сущность вопроса поможет другим так же, как и мне. Я не торопился применить это концептуальное средство для решения старых проблем свободы, этики, политики, счастья и т. п., но его актуальность и значимость, полагаю, будут очевидны любому, кто всерьез задумывался об этих проблемах. ПсиG хоаналитик заметит, что это решение в некоторой степени совпадает с фрейдистской интеграцией принципа удовольствия и принципа реальности. Осмысление черт их сходства и различия будет, как мне кажется, весьма полезным упражнением для теG оретика психодинамики. В главе 11, касающейся самоактуализации, я снял один из источников недоразуG мения, отнеся концепцию с полной определенностью к людям более старшего возG раста. В соответствии с критериями, которые я использовал, самоактуализация не свойственна молодым людям. По крайней мере, в нашей культуре молодежь не обреG тает самоидентификации и автономии, у нее нет достаточного количества времени, ни чтобы обрести опыт прочных, надежных отношений любви, которые сменяют ее романтический период, ни, как правило, чтобы найти свое призвание, тот алтарь, на который человек готов принести все лучшее в себе. Они еще не выработали соб= ственную систему ценностей, еще не имеют достаточного опыта (ответственности за других, трагедии, неудач, достижений, успеха), чтобы лишиться иллюзий о соверG шенстве и стать реалистами; они, как правило, еще не примирились со смертью; не научились набираться терпения; не имеют достаточного представления о зле в себе и других, чтобы уметь сострадать; у них не было времени расстаться с амбивалентG ностью по отношению к родителям и старшим, силе и авторитету; обычно они еще не обладают достаточными знаниями и образованием, позволяющими открыть путь к мудрости; в большинстве случаев им еще не хватает мужества быть непопулярныG ми, не стыдиться быть открыто добродетельными и т. д. Предисловие ко второму изданию 29 В любом случае, предпочтительной психологической стратегией является разG граничение концепции зрелой, являющейся человеком в полном смысле слова, самоактуализирующейся личности, реализовавшей свой человеческий потенциал, и концепции здоровья применительно к любой возрастной категории. Эта стратеG гия приводит к «надлежащему развитию по пути к самоактуализации», превращаG ясь в содержательную концепцию, которая может быть объектом исследования. Я провел достаточное количество исследований в студенческой среде, чтобы убеG диться в том, что разграничение «здорового» и «нездорового» возможно. Мое личG ное впечатление состоит в том, что здоровые молодые люди и девушки стремятся продолжать развиваться, быть привлекательными и внушать симпатию и даже любовь, они лишены злобы, втайне добры и настроены альтруистически (хотя очень стесняются этого), очень нежны наедине с теми старшими, которые этого заслуживают. Молодые люди не уверены в себе, еще не сформировались, они чувG ствуют себя неуютно, если в кругу равных себе остаются в меньшинстве (если их личное мнение и склонности более определенны, непреклонны и метамотивироG ваны, т. е. они более добродетельны, по сравнению со средним уровнем). Втайне они чувствуют неловкость от бессердечия, подлости и настроения толпы, которое столь часто обнаруживают в молодежи, и т. д. Разумеется, я не знаю, неизбежно ли развитие данного синдрома на пути самоG актуализации, которую я описал применительно к людям более зрелого возраста. Это смогут показать лишь более продолжительные исследования. Я описал своих самоактуализирующихся испытуемых как людей, выходящих за рамки национальных стереотипов. Могу добавить, что они переступают и преG делы классовых и кастовых различий. Этот вывод основывается на моем опыте, несмотря на то, что априори я предполагал, что достаток и высокое социальное положение делают самоактуализацию более вероятной. Другой вопрос, которого я не предвидел в первом варианте своей рукописи, таков: способны ли эти люди сосуществовать только с «хорошими» людьми и в хорошем мире? Мое ретроспективное впечатление, которое, разумеется, еще слеG дует проверить, состоит в том, что самоактуализирующиеся люди гибки по сущеG ству и способны реалистически подойти и адаптироваться к любому человеку и любому окружению. Полагаю, что с хорошими людьми они готовы обращаться как с хорошими людьми, в то время как с дурными людьми они способны обходиться как с дурными людьми. Еще одно дополнение к описанию самоактуализирующихся людей возникло при моем изучении «жалоб» и широко распространенной тенденции недооцениG вать то, что мы уже имеем по части удовлетворения потребностей, или даже полG ностью пренебрегать достигнутым и сбрасывать его со счетов. СамоактуализируюG щиеся личности относительно свободны от этого бездонного источника человеческих несчастий. Одним словом, они умеют испытывать «благодарность». Наслаждение даG рованными им благами остается сознательным. Чудо остается чудом, даже если оно повторяется вновь и вновь. Осознание незаслуженной удачи, беспричинной блаG госклонности остается для них залогом непреходящей ценности жизни, которая никогда не утратит своей новизны. К моему великому облегчению, я должен признать, что мое исследование самоG актуализирующихся личностей было поGнастоящему результативным. В конце |