Политология_Эндрю Хейвуд_Учебник_2005 -544с. Эндрю хейвуд перевод с английского под редакцией профессора Г. Г. Водолазова
 Скачать 41.99 Mb.
|
|
ограниченное правительство (limited government). Консти туции и в самом деле закладывают такие отношения между государством и индиви дом, при которых сфера правительственной власти жестко отделена от сферы инди видуальной свободы. Достигается это главным образом четким определением граж данских прав и свобод: часто этой цели служит специальный билль о правах. В тра диции либерального конституционализма «классические» гражданские свободы, та кие, как свобода слова, свобода вероисповедания, свобода собраний и свобода пере мещения, признаны «основными»: конституции должны их «гарантировать». Это так называемые негативные права (negative rights) — то есть права, относящиеся к той сфере, куда го сударство заведомо и наперед не вправе вмеши ваться. Наряду с этим, многие государства провозг ласили целый ряд экономических, социальных и культурных прав, таких, как право на медицинс кое обслуживание, образование и даже на труд: это так называемые позитивные права (positive rights). Вокруг них, однако, давно идут споры. Проблема заключается в том, что сама идея по зитивных прав предполагает не сокращение, а рас ширение роли государства, ибо их обеспечение зависит от того, какими, собственно, экономи ческими и социальными возможностями облада ет данное государство. Принципиально вопрос стоит так: могут ли эти права и свободы считать ся «основными», когда нет практических возмож- Ограниченное правительство — пра вительство, функционирующее в неких строгих рамках, обычно устанавливаемых законом, конституцией или институцио нальными сдержками и противовесами. Негативные права — права, которыми определяется сфера ничем не ограни ченной свободы человека, — сфера, в которую государство заведомо не дол жно вторгаться. Позитивные права — права, предпола гающие определенный ряд требований к государству, прежде всего требование поставить ресурсы общества на реше ние тех или иных социально-экономичес ких задач и поддержку тех или иных со циальных групп. 370 IV. Механизмы государственного управления К понятийному аппарату Термин «свобода», в широком смысле слова, означает, что человек имеет возможность мыслить и действовать по собственному произволению. При этом часто проводится различие между «нега тивной» и «позитивной» свободой, то есть между свободой от чего-то и свободой для чего-то (Berlin, 1958). Негативная свобода предполагает невмешательство извне, отсутствие внешних ог раничений деятельности индивида. Человек в этом случае «свободен» действовать так, как он сам (или она) того пожелает. Позитивная свобода предполагает достижение каких-то определенных целей, под каковыми, как правило, понимаются развитие личности, ее самореализация или само совершенствование. Следует, однако, понимать, что во многом деление на негативную и позитив ную свободу неверно, ибо любую свободу можно выразить обоими способами: так, свобода от невежества, очевидно, означает и свободу для того, чтобы получить образование. ностей гарантировать их исполнение? В Конституции Индии, например, этот вопрос поставлен очень осторожно: здесь сказано, что право на труд обеспечивается «в пре делах экономических возможностей государства и по мере развития». Легитимация режимов Наконец, последняя функция конституций состоит в том, что они являют со бой средство легитимации данной политической системы — причина, по которой их принимают даже те режимы, где они в дальнейшем играют чисто формальную или даже фасадную роль. Легитимационный процесс имеет два измерения. Суще ствование конституции — почти обязательная предпосылка для признания госу дарства со стороны других государств и, следовательно, для пребывания данного государства в международном сообществе. Но еще важнее то, что, предполагая уважение к себе со стороны общества, конституция обеспечивает легитимность режима внутри страны: укореняя ценности элиты, она одновременно придает все му этому своеобразную ауру законности. Чтобы конституции в этом отношении работали еще лучше, им подчас придают некое высшее, чуть ли не сакральное значение — как документу поистине исторической важности и символу националь ного единства. Так в чем же значение конституций? Что конституция важна — для большинства людей это нечто само собой разу меющееся. Предполагается, что всякая конституция хороша уже тем, что привно сит в общество политическую стабильность, ограничивает правительство, надежно защищает права и свободы. Нигде эта вера в конституцию не развита больше, чем в США, где она доходит, говоря словами Луи Хартца (Louis Hartz, 1955) до «кон ституционного культа». Время от времени, правда, эта вера подвергается серьез ным испытаниям, как это, например, было в ходе уотергейтского скандала, когда 14. Конституции, право и судебные системы 3 7 1 выяснилось, что в ходе избирательной компании 1972 г. президент Ричард Никсон прикрывал незаконные действия высокопоставленных сотрудников Белого Отставка Никсона в 1974 г. позволила его преемнику Джеральду Форду провозгла сить «Наша конституция работает» — по сути повторить классическую тему кон ституционализма: «У нас правительство законов, а не людей». Нужно, однако, по нимать, что сама по себе конституция отнюдь не обеспечивает конституционности государственного управления, — человечество вообще пока не располагает никаки ми доказательствами того, что конституция дает какие-то гарантии против тира нии, и уж совсем невозможно говорить, что она способна осчастливить общество экономически. Конституции «работают» в определенных обстоятельствах. Они реально соот ветствуют своим целям лишь тогда, когда находятся в контексте целого ряда иных культурных, политических, экономических и социальных факторов. В особенности здесь важен фактор политической культуры общества: «работающие» конституции всегда являются, с одной стороны, продуктом определенной политической культу ры, а с другой — сами создают эту политическую культуру. Вот почему не прижи лось столь много «модельных» либерально-демократических конституций, остав ленных развивающимся государствам своими уходящими колониальными правите лями. Конституционные нормы, гарантирующие права личности и принцип поли тической соревновательности, могут оказаться совершенно пустым звуком для об ществ, всю свою историю не выходивших за пределы коллективистских традиций, особенно когда эти государства еще не решили первоначальных задач экономичес кого и социального развития. Та же самая картина наблюдалась и с различными советскими конституциями, исходившими, казалось, из глубоко укоренившихся в обществе «социалистических ценностей»: на поверку оказалось, что, во-первых, такие ценности изначально были чужды большинству общества, а во-вторых, их не удалось укоренить и за 74 года существования советской власти. Другой пример: при глубоко укоренившемся в США расизме гражданские права негритянской части общества, конституционно гарантированные им по окончании Гражданской войны, в южных штатах факти чески не работали вплоть до 1960-х годов. Куда больший успех сопутствовал (еще один пример) Японской конституции 1947 г., хотя она и писалась «под диктовку США» и потому, скажем, акцентировала права человека гораздо сильнее принципа долга, исторически присущего японскому обществу: эта конституция обеспечила вполне стабильные рамки для послевоенного экономического возрождения и по- Уотергейтское дело (1973—1974) — политический кризис в США, разгоревшийся после того, как летом 1972 г. в штаб-квартире Демократической партии США, располагавшейся в Уотергейте — здании на берегу реки Потомак в Вашингтоне, округ Колумбия, — были пойманы с поличным работавшие на Республиканскую партию люди, пытавшиеся убрать электронные подслушиваю щие устройства («жучки»). Высшие чины президентской администрации Никсона в Белом доме эти факты вплоть до победы самого Никсона на выборах в ноябре того же года. Дело, однако, получило широчайшую общественную огласку; началось судебное разбирательство; поло в незаконной деятельности пало на самого президента, и в августе 1974 г. Никсон стал первым президентом США, подавшим в отставку под угрозой импичмента, т.е. отрешения от дол жности. (Прим. пер.) 3 7 2 Механизмы государственного управления развития страны. Впрочем, может быть, объясняется тем, что, как и в послевоенной Германии, решающую роль здесь сыграло японское «экономическое чудо». Второй ключевой фактор — соблюдается ли конституция правящими кругами обще ства и соответствует ли она интересам и цен ностям господствующих в обществе групп. Здесь мы располагаем таким примером, как конституция Веймарской республики 1 в Гер мании: несмотря на то что в ней был сфор мулирован весьма впечатляющий набор прав и свобод, от нее с легкостью отказались в 1930-х годах, когда Гитлер начал выстраивать нацистскую диктатуру. Причина одна: демок ратическая природа веймарского режима не только вступила в противоречие с устремле ниями нацистов и консервативных элит в про мышленности и армии, но и не получила от клика у общества, тогда находившегося в си туации экономического кризиса и вообще до вольно равнодушно относившегося к идее представительного правительства. В Индии при Индире Ганди в период с 1975 по 1977 гол и в Пакистане при генерале Зия уль-Хаке в Веймарская республика — период новейшей истории Германии (1918—1933), получивший назва ние по городу Веймару, где заседало Национальное Конституционное собрание и была принята Конституция Германии. Конституция предусматривала широкий круг демократических мер, включая двухпалатный парламент, пропорциональное представительство, семилетнее президентство и фе деративные права для земель страны. Экономический кризис и массовая безработица, вызванные Великой депрессией 1929—1931 годов, привели и к политическому кризису республики: на выбо рах в Бундестаг летом 1932 г. абсолютное большинство мест выиграла нацистская партия во главе с Гитлером; в январе 1933 г. Гитлер получил пост канцлера и через два месяца упразднил Веймар скую конституцию. {Прим. пер.) понятийному аппарату Термин «парламентский суверенитет» от носится к абсолютной и неограниченной вла сти парламента принимать, дополнять или отменять любые законы по собственному произволению. Именно в парламентском суверенитете обычно видят краеугольный камень британской конституции, связанный с такими принципами, как отсутствие коди фицированной конституции, верховенство парламентских законов над законами любого иного происхождения, отсутствие иных за конодательных собраний и то неписаное правило, которому каждый очередной парламент «не связан» с предшествующим. Сторонники парламентского суверенитета видят в нем то достоинство, что конститу ционное верховенство здесь принадлежит представительному институту, а не судеб ной власти, которая не избирается, и не «придуманным правилам», под каковыми, очевидно, понимаются традиционные писа ные конституции. Критики указывают на то, что парламентский суверенитет несет в себе авторитарную тенденцию, оборачиваясь «из бирательной диктатурой», то есть ситуаци ей, в которой парламент всегда подчинен избранному правительству. период с 1977 по 1981 год конституции, по сути, не действовали из-за «военного положения»: позиция армии здесь оказалась куда более важной силой, чем какие-то там конституционные тонкости. Про неко- дифицированную конституцию Великобритании говорят, что она предоставляет огромный простор для злоупотреблений, поскольку всегда зависит от находящего ся у власти правительства. Примером может служить период когда консервативные правительства свободно проводили через парламент фактически изменявшие конституционную природу таких институтов, как государ ственная служба, местные правительства и профсоюзы, что, по мнению ряда иссле дователей, существенно подорвало гражданские свободы в стране. Наконец, последний фактор — адаптивность конституции, ее способность со хранять свое значение при всех и всяких политических обстоятельствах. Здесь 14. Конституции, право и судебные системы 3 7 3 дует понимать, что ни одна из конституций не отражает текущей политической ситуации, — собственно говоря, под такую задачу создавались весьма и весьма немногие из них. Конституция должна быть достаточно гибкой, чтобы сохранить свое значение в течение сколько-нибудь длительного времени, но не бесконечно гибкой, ибо в этом случае она вообще перестанет быть конституцией. Самый яр кий пример — Конституция США: «гений» этой конституции скрывается в широте ее формулировок: в том, что она изначально обладала достаточными степенями свободы, чтобы преодолевать собственные недостатки. Система правления в США поэтому выработала в себе способность приспосабливаться к вызовам и требовани ям времени. Скажем, механизм принятия поправок позволил демократизировать политические институты страны, а в XX в. система пересмотра законов позволила расширить власть президента, перераспределить власть в пользу федерального цен тра и в каких-то отношениях еще больше расширить сферу прав индивида. И все эти изменения произошли в рамках одной и той же конституции — ее основные принципы, такие, как разделение властей, федерализм и свобода личности, сохра нились в неприкосновенности, пусть и в несколько обновленной форме. То же самое можно сказать и о тех изменениях, которые правительство Блэра с 1997 г. привносило в некодифицированную конституцию Великобритании. Конституция Четвертой республики во Франции оказалась неработающей из-за того, что здесь была выпячена роль Национального Собрания, которое и породило ряд слабых и нестабильных правительств. Поскольку прежняя конституция не предлагала ника кого выхода из этой совершенно тупиковой ситуации, результатом стала конститу ция 1958 г., учредившая Пятую республику и расширившая власть президента, как того требовал де • Право Право, мораль и политика Взаимоотношения между правом (law) и моралью всегда были одной из самых запутанных проблем политической мысли. Поверхностному взгляду может пока заться, что право и мораль суть совершенно разные вещи. Право — вместе со сред ствами поддержания правопорядка — это наи- Четвертая республика во Франции — система государственного правления, существовавшая с 1945 по 1958 год, после чего она уступила место Пятой республике. В конституции Пятой респуб лики, обнародованной 6 октября 1958 г., нашла воплощение политическая философия ее основа теля Шарля де Голля: провозглашалась сильная президентская власть с правом вводить чрезвычай ное положение, назначать премьер-министра и распускать парламент; для связи с обществом пре дусматривались плебисциты и референдумы. (Прим. пер.) Право — комплекс публичных и обяза тельных к исполнению правил, распро страняющихся на все политическое со общество. более действенная форма социального контро ля: оно диктует, что можно, а чего нельзя де лать. Мораль, в отличие от этого, имеет дело с вопросами этического порядка: с тем, что «хо рошо» и что «дурно», как следует поступать, а 374 IV. Механизмы государственного управления Томас Гоббс Английский политический мыслитель. Сын мелкого священника, ос тавившего свою семью. Был воспитателем находившегося в изгна нии Карла Стюарта, принца Уэльского, и жил под покровительством семьи Кавендишей. Обратившись к философской работе во време на смут и раздоров, пришедших на смену Английской революции, Гоббс стал первым человеком со времен Аристотеля, разработав шим всеобъемлющую теорию природы и человеческого поведения. В своей классической работе «Левиафан» (1651), написанной, не сомненно, под влиянием событий Гражданской войны, он поставил целый ряд политических проблем. Здесь он защищал абсолютистс кую форму правления, апеллируя, однако, к разуму и солидаризи руясь с теорией общественного договора, чем вызвал критику за щитников божественного права (divine right). как нет. Закон объективен — это общественная реальность, мораль субъективна — это дело совести человека. Все это так. Тем не менее теории естественного права, восходящие к Платону и Аристотелю, всегда зиждились на том, что право опирает ся или должно опираться на те или иные моральные основания. На заре Нового времени получила развитие идея «естественных прав человека, данных свыше» — идея, вновь вошедшая в моду в XX в., когда стали говорить о гражданских свободах и правах человека. Однако «наука о позитивном праве», сложившаяся в XIX веке, предложила совершенно иной взгляд на взаимоотношения между правом и мора лью. Ее целью было совершенно очистить понимание права от каких бы то ни было моральных, религиозных или мистических идей. Джон Остин (John Austin, 1790—1859) разработал теорию «правового позитивизма», по которой закон являет ся таковым не потому, что он соответствует каким-то высшим моральным или религиозным принципам, а просто потому что он принят и его необходимо испол нять: закон есть закон потому, что ему повинуются. Этот взгляд получил более основательное развитие в работе X. Харта «Концепция права» (Н. Hart The Concept, of Law, 1961). Харт постулировал, что право проистекает из единства «первичных» и «вторичных» норм общежития, каждые из которых выполняют свою специфичес кую функцию. Первичные нормы регулируют общественное поведение; это своего рода «содержание» правовой системы: пример — уголовное право. Вторичные нор мы — это принципы, сообщающие государственным институтам право превращать первичные нормы в закон; это своего рода механизмы правотворчества и правоис- полнения. При той огромной роли, какую закон играет в обществе, понятно, что праву принадлежит и огромная политическая роль. Но вопрос о том, как именно оно соотносится и должно соотноситься с политикой, всегда был предметом острейших |