Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная Посягатель. Фойницкий И. Я. Под ред., с предисл. А. А. Жижиленко 7е изд
 Скачать 4.43 Mb.
|
|
IV. Деяния, примыкающие к насильственному похищению. Вымогательство и его виды*(111) _ 76. Похищение имущества вообще и насильственное в частности требует со стороны предмета чужое движимое имущество как телесную вещь, со стороны внешнего действия захват такой вещи самим виновным. Но корыстное нарушение чужой имущественной сферы, создающее потерю на одной стороне и соответствующую ей прибыль на другой, может быть произведено 1) без захвата: взятие вещи самим виновным заменяется уступкой имущества потерпевшим, побуждаемым к тому обманом или принуждением; в случаях обмана потерпевший уступает имущество, ошибочно полагая существование у виновного права на него; в случаях принуждения он делает эту уступку, сознавая отсутствие права виновного, но будучи вынужден к тому физическим или психическим насилием, стесняющим его свободу. При насильственном похищении насилие над личностью служит лишь к облегчению или обеспечению захвата имущества виновным, при насильственном побуждении к передаче оно служит средством принуждения потерпевшего к действию или бездействию, которыми имущество передается или уступается виновному; 2) оно может направляться не только против определенных телесных вещей, но также против имущества вообще: можно принудить или к передаче определенного имущества, или к уступке права на имущество, уже находившееся ранее принуждения во владении виновного или представлявшего собой не право вещное, а личное (например право на издание сочинения), или, наконец, к принятию на себя обязательства по имуществу (подписать вексель, отказаться от права по договору и т. д.). Притом, понятие насильственного похищения как преступления тяжкого ограничивается важнейшими видами насилия над личностью, составляющими обыкновенно телесное повреждение или угрозу наличной опасностью жизни, здоровью или свободе; в него не входят такие более легкие виды, как, например, угроза позорящими разоблачениями, которая, однако, может быть весьма действительным средством обогащения на счет другого. В виду всех указанных оснований, подле насильственного похищения, как примыкающее к нему корыстное имущественное посягательство, создается особое понятие вымогательствам (concussio, concussion, Erpressung). Таким образом, различие между насильственным похищением и вымогательством имущества определяется двумя признаками, из которых один лежит в предмете посягательства, другой в способе деятельности. Поэтому и построение каждого из этих понятий допускает различия, смотря потому, которому из этих признаков будет сообщено преимущественное значение. Если на первое место выдвигается признак способа деятельности, то замечается стремление выделить из насильственного похищения и перенести к вымогательству все случаи, в которых имущество переходит к виновному путем посредствующей деятельности самого потерпевшего; но этим искусственно и неверно сокращается объем насильственного похищения (например пытка для принуждения указать место, где находится имущество, будет разбоем, а такая же пытка для принуждения передать имущество - вымогательством; "жизнь или кошелек", эту обычную угрозу разбойника следовало бы всегда признавать вымогательством)*(112). Поэтому главный признак вымогательства следует видеть не в способе деятельности, а в предмете посягательства: насильственное похищение направляется против конкретных вещей, вымогательство - против имущества вообще безотносительно к данной вещи. Но в мягчайших видах вымогательство обнимает такие способы насильственной деятельности, которые вовсе не входят в состав насильственного похищения, почему здесь по необходимости приходится признавать предметом его и имущества в смысле конкретных вещей, так как в противном случае последние были бы совершенно неогражденными; таков шантаж. Обращаясь к положительным законодательствам, мы встречаем в древнейшем римском праве actio quod metus causa и crimen repetundarum, насильственные поборы со стороны должностных лиц. В императорский период их дополняет экстраординарное преступление - concussio, распадавшееся на c. publica - вымогательство посредством выдачи себя ложно за должностное лицо, и c. privata seu crimen minari - вымогательство имущественной прибыли посредством угрозы предъявления уголовного обвинения. Это последнее понятие как самостоятельное преступление до сих пор удерживается в англоамериканском праве (conspiracy to indict), которому кроме того известно extorsion - требование и получение должностным лицом неустановленного сбора. Современное французское уголовное уложение знает три вида вымогательства: extorsion, chantage и concussion. Еxtorsion есть принуждение путем физического насилия к выдаче подписи на имущественном обязательстве; фр. криминалист Эли говорит, что такое вымогательство "есть ничто иное, как кража, учиненная путем насилия или принуждения; что потому с отпадением насилия деяние наказуемо как простая кража; что кража заключается в получении подписи на обязательстве по имуществу"*(113). Шантаж, созданный законом 1863 г., есть особый вид вымогательства, именно вымогательство имущества или подписи на обязательстве по имуществу путем письменной или устной угрозы позорящих разоблачений или обвинений. Наконец, concussion есть должностное вымогательство, прибегающее к злоупотреблению должностным положением. Кодекс германский ставит общее понятие вымогательства весьма широко, определяя его как корыстное принуждение, посредством какого бы то ни было насилия или какой бы то ни было угрозы, к действию, страданию или упущению (_ 253); тяжкую форму его составляет принуждение угрозой, поджога или потоплением (_ 255), а если принуждение имело место путем насилия над личностью или угрозы, представлявшей наличную опасность для жизни или здоровья, то вымогательство приравнивается к разбою (_ 255). Общее понятие вымогательства по германскому праву обнимает и шантаж, должностное же вымогательство отнесено к лихоимству. Однородные постановления содержатся и в венгерском кодексе, с той лишь особенностью, что, кроме общего понятия вымогательства, кодекс этот содержит специальное правило о применении его и к шантажу (__ 350-353). Известная нашему уложению вымогательная угроза есть угроза физическим насильственным действием против личности или поджогом, сопровождающаяся требованием выдать имущество или обязательство по имуществу, или отказаться от какого-либо законного права. Предметом ее может быть, с одной стороны, имущество как вещь, с другой - и всякое вообще право имущественное или неимущественное. Корыстное намерение - ее обыкновенный, но не непременный признак, чем наше право существенно отличается от иностранных; на практике под действие ст. 1545 был отнесен случай угрозы поджечь фабрику, если не будут уволены некоторые из служащих на фабрике (1868 n 391, Николаева). По содержанию, она ограничивается угрозой учинения физических насильственных действий против личности или поджога; не обнимаются ею, с одной стороны, угрозы причинения личности нравственных страданий например позорящими разоблачениями; с другой - угрозы причинения вреда имуществу, помимо случаев поджога. По форме, угроза может быть письменная и устная, устная же может быть только непосредственная, но к последней, по толкованию практики, относится случай, когда виновный поручил третьему лицу передать угрозу (1878 n 70, Череватенко). Совершившимся деяние признается с момента окончания угрозы; действительного перехода имущества или права на имущество к виновному не требуется. Наказание - испр. арест. отд. от 4 до 5 лет. Квалифицированный вид, наказуемый каторгой, составляет угроза лишением жизни или поджогом. Деяние это доныне относится к преступлениям частным. Принуждение к выдаче обязательства есть принуждение физическим насилием над личностью или угрозами к подписанию обязательства по имуществу, к истреблению акта по имуществу, к отречению от права по имуществу или к принятию невыгодного по имуществу условия. Характеристическая черта этого деяния состоит в том, что оно ограничивается сферой письменных по имуществу актов, созидаемых, уничтожаемых или изменяемых под влиянием принуждения и во вред принужденному. Корыстное намерение по букве действующего закона не требуется. Совершившимся деяние признается с момента подписания, истребления или изменения письменного акта. Оно наказуемо исправ. арест. отд. от 4 до 5 лет. а если для принуждения употреблено тяжкое физическое или психическое насилие, представлявшее опасность для жизни или здоровья, то по наказуемости деяние это сравнивается с разбоем (1686, 1687 ул.). Наконец, должностное вымогательство есть квалифицированный вид лихоимства и обнимает получение неустановленных законом поборов или вообще выгоды посредством прямого требования их вопреки закону или в неустановленном законом размере (377 ул.); оно наказуемо испр. арест. отд. от 5 до 6 лет, а если сопровождалось насилием над личностью, то даже каторгой (378 ул.). Несравненно легче наказания для должностных лиц волостного и сельского управления, если поборы взимались ими не с целью присвоения, а на подарки и угощение чиновников (379 ул.). В нашем действующем законодательстве, таким образом, отдельные виды вымогательства не согласованы ни между собой, ни с системой имущественных посягательств вообще, построены по различным основаниям и представляют картину весьма пеструю. Она, притом, полна пробелов. Шантаж нашим законодательством совершенно не предусматривается; сенат (1871 n 91, Соколовского, и 1871 n 712, Мельмана) подводил его под постановления о мошенничестве, но в шантаже нет обмана, как способа побуждения к передаче имущества; в позднейшей практике (97/14, Петрусей), сенат отнес его к вымогательству обязательств (1686 улож.). Угол. уложение 1903 г. объединяет случаи имущественного вымогательства, помещая его в одну главу с воровством и разбоем и разумея под ним принуждение посредством телесного повреждения, насилия над личностью или наказуемой угрозы к уступке права по имуществу или к отказу от него, к принятию на себя обязательства по имуществу или к вступлению в невыгодную сделку по имуществу. Цель доставить себе или другому имущественную выгоду категорически введена в состав вымогательства. Обстоятельства, квалифицирующие его, те же, что и при разбое (исключая квалификации по месту, ст. 590). От вымогательства угол. уложение отличает шантаж, помещая его в число деяний, именуемых наказуемой недобросовестностью по имуществу, и понимая под ним побуждение, направленное к той же деятельности, что и при вымогательстве или к передаче имущества, но учиненное посредством угрозы оглашением вымышленных или истинных сведений об обстоятельстве, позорящем честь потерпевшего или члена его семьи, или об учинении потерпевшим или членом его семьи, хотя бы умершим, деяния, наказуемого, как преступление или проступок; наличность шайки и рецидива, понимаемого здесь так же, как и при похищении, а равно учинение этого деяния редактором, издателем или сотрудником повременного издания, делают шантаж квалифицированным (ст. 615). Необходима цель получения имущ, выгоды. Должностному вымогательству посвящены ст. 657 и 665 уг. улож. Финл. уложение помещает вымогательство в одной главе с грабежом, определяя его как вынуждение угрозой у кого-либо вещи, денег, отказа от долгового требования, письменного обязательства, поручительства или иной имущественной прибыли, на которую не имеет по закону право виновный. Наличность в угрозе неминуемой опасности для жизни или здоровья, равно как учинение насилия, а также рецидив квалифицируют вымогательство (_ 235-237). _ 76 bis. К насильственным посягательствам на имущество примыкают наконец погромы (269 1 улож. о нак.). Понятие это недавнего образования и вызвано разноречиями судебной практики по отношению к этому явлению, когда оно началось в России. К деяниям погромщиков применялись то законы о повреждении имущества (1621 улож. о нак.), то законы о похищении его (1627 и сл. улож. о нак.) и другие, потребовался разъяснительный циркуляр м-ва юстиции и, наконец в 1891 г. издан был объединительный закон, составивший текст ст. 269 1 улож. о нак., редакция которой подверглась крупному пополнению и изменению законом 15 апреля 1906 г. (собр. узак. ст. 619). Деяние это помещено в ряду посягательств против порядка управления и представляет наростание на ст. 38 уст. о нак., предусматривающую публичное буйство и возвышающую наказуемость, если в нем участвует целая толпа людей. Законы о погроме имеют таким образом дело с преступлениями толпы, которой они усвоивают название скопища. Требуется, чтобы скопище было публичное, т. е. происходило в таком месте или в таких условиях, чтобы к нему мог пристать каждый желающий, чтобы оно могло разростаться; общественно-опасный характер массовые движения имеют в силу неопределенности своих размеров. Для образования скопища не исключается предварительная деятельность некоторых лиц, обыкновенно же это - случайное скопление людей. Требуется, далее, чтобы скопище действовало из побуждений, проистекших из вражды религиозной, племенной или сословной, или из экономических отношений; к числу этих побуждений закон 1906 г. прибавил нарушающие общественное спокойствие слухи и цель произвести расстройство чужого сельского хозяйства. Как разъяснено сенатом в руководящем решении по делу Слогоды (1899 n 26), побуждения эти в каждом отдельном случае должны быть установлены на стороне толпы, нет надобности доказывать их на стороне каждого участника; тот, кто примкнул к толпе, действующей под влиянием таких побуждений общего свойства, сообщающих деянию характер массового движения, отвечает по ст. 269 1 улож. о нак., хотя бы он руководился при этом какими-либо личными расчетами и видами. Хотя в мотивах этого закона упоминаются только еврейские и аграрные погромы, вызывающие его, но он должен быть применим и к погромам иного рода, например нехристиан против христиан, населения против торговцев и т. п., если только побуждения, их вызвавшие, носят общий характер, а не сводятся к мотивам личным, например, к мести против отдельного лица. При общем же характере побуждений закон применяется, хотя бы насильственные действия толпы направлялись не против многих, а против одного лица; например не требуется нападения на все еврейские дома и лавки, достаточно нападения на один дом или лавку, на имение одного помещика, если только нападение вызвано экономическими отношениями общего характера. Дальнейший необходимый признак погрома - действительное совершение или покушение учинить, соединенными силами участников: 1. насилие над личностью или принуждение посредством угроз к выполнению или допущению чего-нибудь нарушающего право или обязанность принуждаемого, или к отказу от осуществления права или от исполнения обязанности; 2. похищение или истребление либо повреждение чужого имущества; 3. самовольное завладение чужим имуществом; 4. вторжение в чужое обитаемое здание либо иное помещение, огороженное место или усадьбу. Требуется лишь6 чтоб одно из таких событий было учинено скопищем, личное же учинение их каждым виновником не составляет необходимого условия. Закон определяет ответственность лишь за участие в скопище, которое, действуя соединенными силами участников, учинило преступные деяния, им особо указываемые. Участие понимается, как разъяснил и сенат в названном решении, не в техническом смысле участия в учиненных толпой пр. деяниях, а в смысле физического присутствия в толпе в качестве члена ее, обнимая всякого, сознательно и добровольно примкнувшего к скопищу. Некоторые более тяжкие степени такого участия, именно устройство и подговор к устройству скопища, руководство при учинении предусмотренных им деяний, подстрекательство к их учинению или продолжению, и особенно подстрекательство к насильственному противодействию вооруженной силе, призванной для рассеяния скопища, или руководительство при таком противодействии, закон оговаривает особо, возвышая наказания. Главный критерий при определении ответственности за погром - это род преступных деяний, учиненных скопищем; закон назначает для простых участников арестантские отделениями или тюрьму, более тяжкие участники наказываются арест. отделения на повышенные сроки, а при насильственном противодействии вооруженной силе, призванной для рассеяния скопища, наказания доходят до каторги. Но если участники за свой страх и риск, пользуясь толпой, учинили более тяжкие преступления, например, разбой, то они отвечают за последние. В этом случае требуется, конечно, чтобы была доказана виновность их в таких преступлениях в отдельности, доказанность же одного лишь участия в скопище не достаточна. Те же правила мы находим в главе о "Смуте" угол. улож. 1903 г. (ст. 122), проект которого был собственно источником для закона 1891 г., на почве которого образовалось действующее законодательство. V. Мошенничество*(114) _ 77. Понятие. Обман в мошенничестве. Мошенничество (escroquerie, tromperie, Betrug) есть умышленное похищение чужого имущества посредством обмана. Ныне деяние это носит характер имущественного посягательства, между тем как еще кодексам первой половины текущего столетия было известно бессодержательное понятие наказуемого обмана в смысле лживого поступка, хотя бы им не нарушалось никаких прав (как по своду законов): современные кодексы от него отказались потому, что несоблюдение нравственного веления быть правдивым и говорить истину может быть по теперешним воззрениям наказуемо не само по себе, а лишь насколько оно служит средством нарушения благ, стоящих под юридической охраной. Притом, современное понятие мошенничества ограничивается случаями, соединенными с корыстным намерением, так что обман, служащий лишь средством повреждения чужого имущества или причинения кому-либо вреда, этим понятием не обнимается. Имущественный обман в его современном обобщенном очертании есть преступление сравнительно недавнее, продукт развивавшегося и осложнившегося экономического оборота. При низшей степени культуры были достаточны отдельные частные постановления, носившие полицейский характер, как-то: об употреблении неверных мер и весов, о фальсификации товаров, о хранении и продаже вредных припасов и т. п. Ныне, частью заменив, частью дополнив их, образовалось широкое понятие имущественного обмана, и обнимаемые им деяния встречаются на практике чаще и чаще. Понятие мошенничества сводится, как замечено, к умышленному посредством обмана похищению чужого движимого имущества с целью присвоения его. Отличие от кражи и грабежа - разбоя лежит в способе деятельности, но особенности последнего вызывают некоторые особенности в составе их и по предмету; остановимся поэтому прежде всего на способе действия мошенничества, состоящем в похищении посредством обмана. Для наличности его, следовательно, необходимы: а) обман, б) похищение и в) причинная связь между ними. Ad a. Обман мошенничества. Распоряжения по имуществу имеют юридическое значение тогда лишь, когда они свободны. Такая свобода отсутствует не только при принуждении, но и в тех случаях, когда основы, которыми деятель руководился, существуют лишь в его представлении, а не в действительности, т. е. когда они ошибочны, неистинны. С точки зрения действующего такие основы составляют эквивалент его деятельности, так что последняя свободна, если им получается истинный эквивалент за свое имущество, и наоборот. Но истина сама по себе, как объективно существующее, как действительность данных явлений, не может быть нарушаема. О нарушении или искажении ее может быть речь только в субъективном смысле, в смысле согласия или разлада личного представления о существовании или образе существования данного факта с его действительным положением. представления же о фактах человек получает или непосредственным их наблюдением, или из свидетельств третьих лиц. В обоих случаях представление его может быть верно или неверно, следовательно, основанное на нем действие свободно или несвободно. Но в первом случае деятель обязан ошибочным представлением самому себе, поэтому и причина понесенного ущерба лежит в нем самом, а не в третьих лицах, пассивно относившихся к образованию и укреплению его ошибочного представления. Во втором же случае возможна такая дилемма, что свидетельствующий или сам не сознает неверности своего свидетельства о факте, или же сознает ее. Ошибочно считающий свое свидетельство истинным находится в состоянии заблуждения. Сознательно удостоверяющий неверный факт совершает ложь или обман. Ложь имеет место, если истина искажается без намерения побудить кого-либо, возбуждением в нем ошибочного представления о факте, к какому-либо действию или упущению. Наличность такого намерения превращает ложь в обман, а то состояние ошибочного представления, которое виновный стремится произвести обманом в другом лице, есть состояние обольщения или обморочения. Таким образом, понятие обмана слагается из трех признаков: 1) заведомого 2) с намерением обольстить другого 3) искажения истины. Два первые признаки не возбуждают сомнений: лицо, не сознающее лживости своих заявлений или того, что потерпевший заблуждается, или хотя сознающее это, но действующее без желания обольстить другого, не совершает обмана: желание же обольстить предполагает ложь настолько существенную, что она может побудить обманываемого к деятельности и направить его на эту последнюю, а для этого нужно возбуждение в потерпевшем ошибочного представления об обязанности или выгодности для него определенного распоряжения имуществом. В силу третьего признака, содержанием обмана может быть только область фактов, т. е. явлений настоящего и прошедшего времени, объективно существующих или существовавших; при этом безразлично, какова природа этих явлений, принадлежат ли они к миру материальному или нематериальному, физическому или нравственному; содержанием своим обман может иметь и правовые положения |