Тённис Ф. Общность и общество (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft
 Скачать 12.89 Mb.
|
|
§21. Расходование средств Однако, с другой стороны, чем поступок является в действительности (воспринимаемой с этой субъективной точки зрения, тем воля к нему в полной мере является в предваряющей его идее, а именно расходованием средств которые, если их понимать как таковые, полностью зависят от мышления, так что (мыслимая) избирательная воля сама есть нечто иное, как наличие этих средств, коль скоро определенное их количество было приведено в единство ив ту форму, которая каждый раз казалась соразмерной цели. Но вышеупомянутые идеальные возможности более уже неравноценны (каковыми они мыслятся как средства достижения удовольствия, а суть элементы удовольствия, и становятся гораздо более отчетливыми, когда мысль воплощает их в вещах и тем самым как бы разрезает свободу на отдельные части, так что действующий словно добавляет от себя если и не какую-то действительную вещь, то, по крайней мере, часть своей свободы. — Если последнюю понимать таким образом, то всякое действие есть покупка те. приобретение чужой такой части в обмен на собственную. И это понятие может быть более или менее соразмерно действительности. То, что мы получаем, — это наслаждения или блага (те. вещи как возможности наслаждений то, что мы платим, — это элементы удовольствия, средства, части свободы или опять-таки блага. — Если же такое воплощение как бы отменяется и воспроизводится всего лишь субъективное понятие свободы, то последняя выступает как абсолютное утверждение (самоутверждение) мышления. Напротив, мысль избирательной воли, которая в отношении природной взаимосвязи полагает определенное действие в качестве причины и тем самым как необходимое — требуемое, предписываемое в силу собственного желания и воли (воли к завершению, к успеху, к цели) — является тогда абсолютным отрицанием это повеление, которое мы обращаем к самим себе, принуждение, которому мы (прежде всего в идее) себя подвергаем. Я хочу означает здесь тоже самое, что и ты вынужден или ты должен. Это наш долг в отношении целите. в отношении самих себя. Осуществляя действие, мы избавляемся от своего долга. — Так в мыслях ив действиях элементы удовольствия, те. элементы со знаком плюс, противостоят элементам боли, те. элементам со знаком минус, как исключающие и снимающие друг друга 22. Способность мочь и долженствование В области реальности и сущностной воли нет двусторонней возможности, способности воления или не- воления; но возможность и вероятность подобны неким силами хотя и несовершенным образом — указывают на саму деятельность, являющуюся их содержанием и исполнением. То, что может быть отсюда отделено в качестве особой части, — так это лишь проявление и выражение чего-то постоянного, неизменного, что не только сохраняется благодаря такой функции, но (при известных условиях) даже усиливается и увеличивается, подпитываясь из совокупного запаса, который сам пополняется и сохраняется за счет соприкосновений и взаимодействий с окружающими, ограничивающими его вещами каковые могут быть поняты как в психическом, таки в физическом смысле. Это сущее как прошедшее, бывшее напротив, возможность, содержащаяся в избирательной воле, есть сущее как будущее, недействительное. Первое можно осознавать, постигать в опыте посредством всякого рода ощущений, поскольку познаваемое и познающее тут одно и тоже, и первое столь же реально, что и второе. Будущее же, осознаваемое и постигаемое только посредством мышления, противостоит ему как объект, отличный и отделимый от самой деятельности объект как нечто произведенное, сформированное, измышленное, нов менее явном и более всеобщем смысле, нежели те образования, которые в дальнейшем могут быть созданы мышлением из такого воображаемого вещества и, опять-таки, то, что в первом случае понимается как производство, хотя и сопровождается созидательной деятельностью субъекта, есть движение самбй организованной материи, завершение которого уже содержится в его начале, так что из чего-то неопределенного возникает тоже самое, но более определенное. Во втором же случае необходимо сначала разложить вещество на равные (как можно более равные) элементы, чтобы потом соединять их в любых формах ив любых количествах. И потому для понятия сущностной воли справедливо, что всякая способность мочь включает в себя (немыслимое, ареальное) долженствование и не разнящееся от него) событие, как свою энтелехию и результат развития в данных условиях. Так плод происходит из цветка, а animal ex ovo (животное — из яйца. Это тоже самое, только в превращенном состоянии. Таким же образом начало и середина всякого труда относится к его завершению, к результату. Здесь отданное не есть что-то одно, а полученное — что-то другое, как если бы они не имели друг к другу никакого другого отношения кроме того, что одно составляет цену другого, — ведь и простое придание формы какому-либо чуждому веществу можно понимать в том смысле, что таким трудом покупается готовая вещь. Здесь речь идет о такой материи, которая поистине всегда в некоторой мере жива, ив ходе взаимной ассимиляции в нее перетекают, в ней становятся и остаются живыми силы собственного существа, как в акте порождения или художественного творчества и мышления. Это воззрение покоится на важном всеобщем законе всякая органическая модификация, как приумножение agendi potentia (силы действия, формируется и возрастает благодаря самому agere (действию, благодаря функции, а всякое ее ослабление, деградация, смерть наступает в результате неупотребления, те. нехватки жизни и воления, в результате задержек в обновлении клеточной субстанции и ткани. Ибо отсюда можно вывести положение, согласно которому благодаря деятельности в отношении чего-либо внешнего, те. благодаря сосредоточению на нем своей воли, применению своей силы для его обработки и культивирования тоже должно формироваться нечто вроде особого органа — особая воля и (посредством упражнения) особая способность. Ведь и зрение представляет собой такую (общеживотную) деятельность в отношении света и освещенных предметов, а в процессе зрения и формируется глаз. Итак же, как последний является органом лишь в своей совершенной взаимосвязи с центральным органом, откуда осуществляется его иннервация, и с жизненным очагом, с сердцем, которое его питает — каковое питание само обусловлено его своеобразной деятельностью, — таки мы, любя, холя и лелея (amplecti1) разнообразные существа и вещи, можем развить, сохранить и воспитать в себе особые, пусть и обладающие всего лишь психологической реальностью органы или, иными словами, развить нашу всеобщую органическую любовную силу в особых направлениях. И далее благодаря любви, благодаря сообщению энергии нашего существа вовне, в меру ее интенсивности и продолжительности ив зависимости Обнимать относиться с любовью лелеять (лалг.). 197 оттого, насколько внешнее близко нам, ощущается и узнается нами, как бы удерживается интеллектом и, стало быть, постоянно получает в потоке жизни свою метафизическую долю — оно само, как живое идея тельное, действующее из меня и посредством меня подобно некоему органу, становится и остается моей органической и подлинной собственностью [Eigen], не одноразовой, а постоянной эманацией моего бытия, моей субстанции. Таково все, что дышит и действует как сотворенное мной все, что я произвел или породил, что благодаря взращиванию и уходу, пропитанию и защите отделилось и произошло от меня наконец, что я создали обработал, произвели сформировал своим духом и своим искусством. Нов какой-то мере я также являюсь собственностью всего этого, как и оно — моей. Ведь и тело принадлежит глазу вне меньшей мере, чем глаз — телу, хотя ив ограниченном смысле ибо тело может оставаться живыми без глаза, а глаз без тела — нет 23. Целое и части Таким образом, органическое целое всегда должно рассматриваться и мыслиться в отношении к его частям, поскольку таковые наличествуют как особенные и различенные. Совокупное, всеобщее, да и всякое особенное воление или жизнь не есть ни удовольствие, ни больно, как нечто цельное и единое, есть постоянная тенденция к удовольствию ибо удовольствие, по определению Спинозы, есть переход к большему, а боль — переход к меньшему совершенству. И то и другое — лишь эксцесс, лишь сдвиг в том подвижном равновесии, каковое представляет собой воля или жизнь. Но потому-то и устанавливается необходимый консенсус (согласие то, что является удовольствием или болью для целого, должно быть удовольствием или болью для части, насколько в ней выражается существо целого, и потому как для одной части, таки для другой, насколько обе они причастны к общему для них очагу и друг к другу. Сами волевые формы стоят в этих органических отношениях друг к другу таким образом, что до них и над ними всегда имеется целое, которое выражается в них и сними соотносится это отношение является первичными из него должны выводиться все прочие. Поэтому всякое господство и взаимоопределение между частями есть лишь отражение господства целого над всеми частями равно как и внутри последних вновь и вновь возникают относительные целостности, являющиеся таковыми в отношении к их частям или членам. Все это еще сохраняет силу ив том случае, когда волевые формы мысленно выделяются или как бы выносятся вовне если только они произошли из внутреннего и удерживаются им так, как описано выше. — Значит, если избирательная воля есть отрицание (субъективной) свободы, а избирательно-волевое действие — есть уменьшение собственной способности, компенсируемое его внешним успехом, то сущностная воля есть сама объективная) свобода в ее индивидуальной истине и ее произведение подобно плоду висит на этом древе оно не было получено или искуственно сделано путем преодоления внешнего сопротивления, а было порождено, произведено, возникло. Таким же образом приобретение и сотворение посредством труда соотносится с приобретением и присвоением посредством обмена (покупки. В свою очередь, подлинный творческий труд, из бесконечности собственного существа формирующий нечто столь же бесконечное, соотносится с простым синтезом данных вещественных элементов, целое которых наличествует только для мышления и столь же мертво и бездуховно, сколь и сами части и составляющие, и потому, пожалуй, может быть понято как внешняя цель, покупаемая за счет деятельности, состоящей в применении средств 24. Формы избирательной воли — Изолированный человек Единичного человека — в том, что он отдает и получает — формы избирательной воли противопоставляют природе в целом. Он пытается подчинить себе природу и получать от нее больше, нежели дал, те. извлекать из нее элементы удовольствия, которые не стоили ему никакого усилия и труда или какого-либо другого неудовольствия. Нов рамках природы навстречу ему выходит и стремящийся к тому же самому, равный ему субъект избирательной воли, другой который наряду сними в противоположность ему имеет свои средства и цели и, стало быть, выигрывает или стремится выиграть от его ущерба. Чтобы пребыть рядом друг с другом в качестве субъектов избирательной воли, они должны либо не соприкасаться, либо ладить друг с другом ибо если один что-либо отбирает у другого или к чему-либо принуждает его, то волит и действует только первый в той мере, в какой имеет место принуждение, что зависит от особенностей примененных средств и орудий. Именно, если последние для него, как и для меня (ив этом отношении сами по себе, те. для нас обоих, не являются элементами удовольствия, то я поступаю с ним не по доброму я не даю ему того, чего вожделеет он сам. Он либо вообще не действует, либо действует по принуждению, те. не ради себя самого его действие не есть осуществление его избирательной воли. Каковое, однако, должно было бы подразумеваться. Это означает, что чистое понятие абстрактного лица из себя самого выделяет свою диалектическую противоположность на рынке торговец выступает против другого торговца, лицо против другого лица это конкуренты и контрагенты. С другой стороны, точно также, как волевые формы, друг с другом соотносятся и люди в целом, поскольку в своем поведении каждый определен своей сущностной волей. Также и здесь принуждением или насилием уничтожается свобода и собственная самость принуждаемого ибо лишь через свою свободу наличествует таили иная самость. Но все отдельные люди в своих отношениях друг к другу должны быть поняты здесь только исходя из того целого, которое живо в них. А уже теперь понятно, как входе длительного особого развития члены могут отъединиться друг от друга и словно забыть о своем общем происхождении. Возможно, они уже не выполняют никаких функций для связующего их целого и не делятся ими друг с другом таким образом (напрямую, но функционируют еще лишь друг для друга каждый для своего блага и лишь косвенно (per acci- dens), пожалуй, также и для блага другого. Напротив, до тех пор пока они понимаются исходя из целого, обмен между ними также является лишь следствием и проявлением их функций и тем самым — следствием их способа бытия как органических модификаций, выражением естественного единства и взаимопри- надлежности. Дополнение (по первоначальной рукописи. Формы избирательной воли знаменуют раздвоение человека как ее субъекта, хотя целеполагаю щий и получающий удовольствие человек является собственно действующей половиной. Ибо в понятии каждая из них может быть персонифицирована и потому они антагонистически противостоят друг другу. Согласно прежней идее, я отдаю части своей свободы или свои элементы удовольствия — ноя отдаю их себе самому я получаю свое удовольствие — но получаю его от себя самого. Это отношение наполняется содержанием только тогда, когда это alter Ego1 есть уже не Ego2, но действительный Другой Ты, которое действительно обладает своими средствами наравне с моими ив противоположность им, так что оно тоже действует, но только используя свои средства, и точно также полагает свою цель в том, чтобы получить что-либо от меня, как и я хочу от него чего-нибудь добиться. Но если я отнимаю у него что-нибудь или к чему-либо его принуждаю, то волю и действую только я один в противоположном же случае — только он один 25. Нормативные понятия и отклонения от них Понятия волевых форм и формообразований сами по себе как таковые суть всего лишь артефакты мышления это приспособления, предназначенные для того, чтобы облегчить понимание действительности. Поэтому в высшей степени многообразные качества человеческой воли после двоякого рассмотрения на предмет того, есть ли это их реальная или воображаемая воля, должны быть сведены к этим нормативным понятиям каких общему знаменателю и таким образом стать еще более сравнимыми между собой. Будучи такими свободными и произвольными мыслительными продуктами, эти понятия исключают друг друга к формам сущностной воли не должно примыс 1 Другое Я (лат Я (лат ливаться ничего от избирательной, к формам избирательной воли — ничего от сущностной. Однако, если те же самые понятия берутся как эмпирические (в качестве каковых они тогда представляют собой всего лишь имена, которыми охватывается и удерживается множественность созерцания или представления и потому чем более они широки, тем меньше содержат признаков, то из наблюдения и размышления слег костью вытекает, что в опыте никакая сущностная воля не может иметь места без избирательной воли, в которой она выражается, и никакая избирательная воля — без сущностной, на которой она основывается. Но ценность строгого разделения вышеупомянутых нормативных понятий выясняется по мере того, как мы понимаем, что хотя эмпирические тенденции водном ив другом направлении существуют и действуют наряду друг с другом и даже могут друг другу способствовать и друг друга усиливать, однако, поскольку каждый род стремится к власти и господству, они неминуемо должны противоречить друг другу, сталкиваться и бороться друг с другом. Ибо содержание их, выражающееся в нормах и правилах поведения, одинаково по виду. Если поэтому избирательная воля хочет все упорядочить и определить сообразно целями пользе, то она должна вытеснить из обихода уже данные, унаследованные и укорененные правила, поскольку их нельзя приспособить к таким целям должна подчинить их себе, насколько это удастся. Стало быть, чем решительнее развертывается избирательная воля, те. чем сильнее мышление сосредоточивается и концентрируется на целях, на познании, добывании и применении средств, тем в большей мере чувственные и мысленные образования, составляющие особенное или индивидуальное в сущностной воле, не только неизбежно оказываются под угрозой зачахнуть в неупотреблении, но возникает также прямой антагонизм поскольку упомянутые образования сдерживают избирательную волю и противостоят ее свободе и господству, избирательная же воля стремится сначала освободиться от сущностной воли, а затем растворить и уничтожить ее или возобладать над ней. Эти отношения становятся наиболее заметны, если для того, чтобы исследовать такие тенденции, мы принимаем и используем нейтральные эмпирические понятия понятия человеческой природы и психической структуры, поскольку они мыслятся основополагающими и соответствующими действительно практикуемому и регулярно воспроизводимому при известных обстоятельствах поведению. Такая всеобщая структура может в большей мере благоприятствовать и быть более соразмерной или сущностной воле, или избирательной. Элементы одного и другого рода могут встречаться и перемешиваться в ней, в большей или меньшей мере наполнять и определять ее. — Если же мы проведем в этой структуре дальнейшее различение касательно того, проявляется ли она преимущественно в органической, животной или ментальной жизни человека, то сможем выдвинуть следующие уже известные понятия. Темперамент. Характер. Образ мыслей, однако, понятия эти должны быть освобождены от всякого сопутствующего значения (коннотации, в силу которого они обозначают что-либо тождественное сущности или сущностной воле человека, и сведены к чисто логическому смыслу предрасположенностей, мыслимых соответствующими обыденной действительности и предшествующими ей. Но это отношение можно представить итак в дополнение к данными априорным для избирательной воли качествам, мыслимым как внутренне присущие сущностной воле, а также в противовес к ним, избирательная воля может выработать свои новые и особые качества и таким образом сформировать нечто вроде искусственного характера и т.д., у которого, однако, с естественным характером, те. характером, коренящимся в сущностной воле, общим оказывается всего лишь имя — имя, данное на основании того, что меняющиеся явления в обоих случаях соотносятся с неким сохраняющимся субстанциальным носителем. Тогда этот носитель, те. характер в его всеобщем понимании, будет, как правило, проистекать из двух источников иными словами, нормативное поведение, действие, суждение (речь, с одной стороны, будет обусловливаться настроением, нравом и совестью, ас другой (все равно, в большей или в меньшей степени, — стремлением (интересом, расчетом и сознательностью. При этом можно будет, однако, заметить, в сколь малой мере человек вообще имеет обыкновение и бывает способен следовать своей собственной воле и своим собственным законам, тем более непосредственно 26. Материя и вещество чувств Однако, согласно мысленной интуиции, наши чувства бывают возбуждены поведением человека таким же образом, что и внешними предметами, а именно так, что в нас непросто просыпается утверждение или отрицание, носами психические состояния и события оцениваются таким образом, как если бы эти ощущения были одного вида с осязательными и тепловыми ощущениями, тес наиболее всеобщими видами различающего восприятия вообще. Ибо противопоставление жидкого и сухого, мягкого и твердого, теплого и холодного в повседневной речи применяется (хотя и не в равной мере) к различиям в человеческой сущности и поведении. Жидкое (текучее, мягкое и теплое приписывается чувствам такова материя [Materie], поскольку она богата внутренним движением, и потому — материя индивидуальная и организованная, ведь и жизнь часто сравнивают с потоком или пламенем, а пластическая мягкость есть наиболее всеобщее свойство клеточной субстанции. Напротив, предельные частицы вещества [Stoff], являющиеся носителями механических воздействий, следует мыслить абсолютно жесткими, твердыми и холодными, лишенными внутреннего движения. Таким, помимо прочего, ощущается голое мышление и рассудок и его вещество, и то, что из него производится. Таким образом, понятно, почему за темпераментом и т.д., в котором преобладают черты сущностной воли, могут быть закреплены предикаты первого, если же в нем преобладают черты избирательной воли — предикаты второго рода. Ведь то, что заключено в сущностной воле и происходит из нее, должно быть подобно ей самой а мысленные действия суть элементы, из которых слагается воля избирательная. В первом случае имеется ввиду то конкретное и изначальное (оригинальное) в индивидуумах, что уже было во всеобщем смысле обозначено как естество Во втором — абстрактное и искусственное, шаблонное и моделируемое, и именно это мы намеревались понимать как аппарат Темперамент, характер, образ мыслей, насколько они отвечают естеству сами естественны, насколько аппарату — искусственны и состоят в условно принятой (аффектированной) и выносимой на обозрение сущности, в разыгрываемой роли |