Тённис Ф. Общность и общество (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft

• Название: Gemeinschaft und Gesellschaft
• Анкор: Тённис Ф. Общность и общество (2002).pdf
• Дата: 02.05.2017
• Размер: 12.89 Mb.
• Имя файла: Тённис Ф. Общность и общество (2002).pdf
• Тип: Документы; #6553
• страница: 13 из 29

ЭМПИРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ 33. Противоположность полов
Если же с помощью этих категорий мы попытаемся понять доступные познанию особенности человека, то при первом взгляде сможем сделать следующие замечания. Прежде всего мы в общих чертах различаем психологическую противоположность полов. Женщины, по большей части, послушны руководству своих чувств, мужчины же следуют своему рассудку — это расхожая истина, но она тем более важна как конденсат всеобщего опыта. Мужчины более благоразумны. Только они способны к расчету, к спокойному (абстрактному) мышлению, соображению, комбинированию, к логике женщины же, как правило, если и движутся этими путями, то лишь весьма неуверенно. Поэтому у них нет существенной предпосылки избирательной воли. Было бы неверно сказать, что только благодаря (абстрактному) мышлению и благодаря избирательной воле люди становятся активными в собственном смысле слова, достигают независимости от природы и некоторого господства над ней верно то, что активность делает избирательную волю необходимой, развивает ее, и что с ее помощью последняя расширяется до бесконечности. Однако не только у людей, но, по меньшей мере, и у всех млекопитающих, а также всюду, где женской особи приходится большею часть своего времени и забот уделять детям, мужская особь живет более активной жизнью именно потому, что на долю самца выпадает забота о прокорме, а в бою — по преимуществу та работа, которая связана с нападением и грабежом да и прежде чем овладеть самой самкой он должен еще потрудиться, для того чтобы устранить своих соперников. Но выступая как охотники грабитель, самец испытывает побуждение всматриваться и вслушиваться вдаль он упражняет эти наиболее активные и самостоятельные органы чувств, оттачивает их для восприятия отдаленных вещей и именно в силу этого делает их употребление более волевым [willenshafter], те. в большей мере зависящим от его собственного совокупного состояния ив меньшей — от непосредственно полученных впечатлений (что на обыденном языке и на языке физиологии как рази называется произвольным, причем зрение в гораздо большей мере, чем слух, допускает возможность такого утончения и напряжения. Поэтому мужчина более способен к активной и самостоятельной перцепции и апперцепции, которая словно с помощью хватательных органов схватывает и упорядочивает материю впечатлений, синтетически преобразует данные фрагменты и знаки в их целое. А именно благодаря этому, благодаря неусыпному вниманию как уже было сказано, растет и формируется рассудок и животная память — орган, зачатки которого, с каждым поколением все более совершенные, начинают потом передаваться по наследству также и женскому полу. И хотя деятельность рассудка, конечно, еще никоим образом не есть мышление, она все же является подготовкой к нему как такая интеллектуальная деятельность, которая может быть осуществлена независимо от непосредственных жизненных импульсов (не следуя за ними) и от напрямую полученных впечатлений, стало быть

как то, что рассудок добавляет к воспринятыми действительным раздражителям из собственных запасов, и потому верны слова греческого философа видит и слышит только рассудок, все остальное глухо и слепо. Ведь мышление в собственном смысле слова (абстрактное мышление) исчерпывается сравнением данных, доступных восприятию всего лишь посредством оперирующего словесными знаками воспоминания, их разъединением и связыванием, осуществляемым с таким неусыпным вниманием этим исчерпывается и избирательная воля, если данные эти представляют собой доступные волению [wollbar] действия и их вероятные или непременные последствия, а мысль о томили ином определенном волении выбирается схватывается) или формируется как чистое следствие мышления о томили ином (совершенно отличном от него) желаемом воздействии. И чем в более отдаленном будущем скрывается такого рода результат, тем более острое умственное дальновидение (устремленное, скорее, вовремя, а не в пространство) пот­
ребно для того, чтобы соразмерить с ним, ориентировать по нему другие мысли. Ив этом дальновидении мужчине приходится упражняться уже потому, что ему подобает руководство и лидерство, по крайней мере, во всяком совместном действии, направленном вовне, что естественно для него прежде всего как для борца и существа сильнейшего, а также более подвижного и проворного, тогда как женщину, напротив, можно назвать медлительной и склонной к оседлости. Но тот, кто странствует, и особенно тот, кто ведет за собой других, должен быть дальновидным — осмотрительными предусмотрительным во всех смыслах он должен, наконец, научиться и приобрести привычку рассуждать поскольку ему приходится решать, что является правильным с учетом конкретных обстоятельств. Из предчувствия надвигающихся невзгод

развивается догадливость, приметы становятся доводами, знакомство с повторяющимися опасностями позволяет корректировать планы. Вождю надлежит также думать о том, как поддержать порядок внутри своей группы, своего отряда. Для разрешения споров требуется воспитание тех качеств, которые отличают судью весы есть символ справедливости, поскольку они выявляют объективные, истинные и действительные отношения между действием и претерпеванием, владением и долгом, правами и обязанностями. Ибо везде, где справедливо то, что каждому подобает своя доля в наслаждении и перенесении тягот, необходимо также сравнивать величину, важность, полезность, красоту отдельных или отделенных друг от друга вещей, доставшихся в добычу животных или людей, земельных участков или орудий. А из сравнения как такового выделяются особые формальные виды деятельности измерение, взвешивание, всякого рода подсчеты, и всюду тут речь идет об определении количеств и их соотношений. Но к тому же сводится и причинно-следст­
венное мышление, когда оно отождествляет предшествующее событие с последующим в отношении их объективного содержания или, как мы могли бы теперь сказать, в отношении количества их энергии. И на этом покоится любая научная процедура, в своем рудиментарном виде содержащаяся также во всех практических занятиях и искусствах, пусть даже здесь всюду в большей мере требуется непосредственное созерцание и чутье к правильному (интуиция, а не дискурсивное познание и осознание отношений и правил. Но обычно предполагается, что последнее всегда дано изначально, а первое постепенно возникает из него благодаря переплетающимся друг с другом ассоциациям. Эта теория сохраняет здесь свою значимость, но — что явствует из предшествующего изложения — лишь в существенно модифицированном виде. Ибо упомянутое познание

оказывается чем-то одним, когда оно словно впитывается из некоего уже а priori готового нрава и самостоятельно сформировавшегося таланта, и чем-то совсем другим, когда оно присваивается и применяется внешним образом, помимо этой предпосылки. В первом случае оно подобно лире, на которой играет знаток, во втором — напоминает шарманку, которую, вращая рукоять, может завести кто угодно. Тоже самое и сознанием справедливости либо оно уже по природе своей состоит в том, чтобы жить в согласии с ней в силу внутреннего убеждения и живой веры, либо же она остается мертвым понятием, которым можно как-то овладеть и воспользоваться. Первое есть дело благородного, на второе же способен каждый 34. Люди искусные и искусственные
В связи с этим мы переходим к дальнейшему. Если мужчине приписывается преимущество благоразумия, то все же благоразумие никоим образом не тождественно интеллектуальной силе вообще. В той мере, в какой последняя продуктивна, синтетична, бблыпим значением тут обладает, скорее, женский ум. Ибо если в мужской конституции преобладает мускульная, тов женской — нервная система. Сообразно своей более пассивной, более постоянной и ограниченной узким кругом деятельности женщины, в общем, более восприимчивы и чувствительны к тем впечатлениям, которые внезапно, неожиданно приходят извне они предпочитают наслаждаться близкими, сиюминутными и постоянными благами, а не стремиться к отдаленному, будущему, редко достигаемому счастью. Стем большей решительностью и страстностью их воля реагирует на приятные и неприятные перемены в своем состоянии, и потому именно чувственность, опосредующая
15 Ф. Теннис

утверждающие и отрицающие чувства, и, стало быть, способность отличать добро от зла, прекрасное от безобразного развивается и утончается у них таким образом, что значительно расходится с познанием предметов и процессов (с объективным познанием. Последнее (уже в форме восприятия) приобретается главным образом за счет напряженной деятельности глаза ив меньшей степени) уха, при содействии осязания первая же (помимо общего чувства) присуща, прежде всего, особым органам обоняния и вкуса и нуждается лишь в пассивной апперцепции. Чувственность, а вместе с ней и всё то непосредственное отношение к вещам, которое характеризует сущностную волю, — есть прерогатива женщины. И всякая деятельность, которая непосредственным образом, будь то изначально или в силу привычки и памяти, проявляется как следствие и модификация самой жизни, а потому также и всякое выраженное или внезапно прорвавшееся настроение, волнение нрава, всякая внушенная совестью мысль — все это отличается искренностью и наивностью, непосредственностью и страстностью, свойственными женщине как человеку в любом отношении более естественному. Именно здесь коренится та плодотворность духа, фантазии, которая, благодаря утончению избирательного чувства, вкуса, оборачивается плодотворностью искусства. Даже если для создания великих произведений такая плодотворность, по большей части, нуждается в мужской силе и благоразумии, а очень часто ив (эгоистических) мотивах, которые подстегивают и приумножают деятельную силу мужчины, то все же наилучшая часть, ядро гениальности обычно наследуется от матери. И наиболее всеобщий дух народного искусства, как он выражается в украшениях, напевах, преданиях, поддерживается девичьей наивностью, отрадой материнства, женской памятью, верованиями и силой предчувствия. Потому гениальный человек и остается во многом женственным по своей натуре наивными искренним, мягким, тонко чувствующими оживленным, легко переменчивым в своих настроениях, веселым или меланхоличным, а также мечтательными восторженным, живущим даже как бы в постоянном опьянении, доверчивыми открытым перед вещами и людьми потому он бывает непре­
дусмотрителен, зачастую просто слепи безрассуден, как в поверхностном, таки в более глубоком смысле. Это означает, что среди настоящих мужчин, людей сухой, деловитой серьезности, такой одухотворенный человек может показаться несмышленышем и даже глупцом, или же нелепым чудаком, сумасбродом — как пьяный среди трезвых. Нос точки зрения этих людей, если их суждение остается совершенно беспристрастным, таким же видится поведение и существо подлинной женщины они не понимают его, оно кажется им абсурдным. — На самом деле, гениальный человек наделен теми же, только ярче выраженными качествами, которые, хотя бы намеченном виде, обнаруживаются у всех владеющих даром речи он наиболее близок к типу совершенного человека, идеальный образ которого мы можем здесь себе представить. Ибо мускульной силой и отвагой выделяются среди себе подобных уже и некоторые звери умственная же сила и гениальность в самой своей возможности закреплена за человеческим родом. Гениальный человек есть человек искусный [künstlerische]; это развитая форма (цвет) естественного (простого, истинного) человека. Напротив, в намеренных и сознательных действиях его превосходит человек искусственный [künstliche], те. такой, в котором проявляется противоположность естественному как если бы он из самого себя сделал кого-то другого и прикрываться им казалось бы ему благими полезным. Если по своей идее женщина больше напоминает естественного, а мужчина — искусственного человека, то мужчина, в котором преобладает сущностная воля, еще объят женственным духом, от коего он избавляется благодаря избирательной воле и тогда впервые предстает в своей голой мужественности женщина же, руководствующаяся избирательной волей, представляет собой в этом ряду наиболее поздний феномен, каковой, в свою очередь, уравнивается или, по крайней мере, уподобляется свободному мужественному духу. — Поэты и мыслители склонны восхвалять женское бессознательное [Un-Bewußte], таинственную глубину женского существа и нрава, святую простоту души иногда мы прозреваем, чтб мы утратили, сделавшись холодными и расчетливыми, плоскими и просвещенными. Но все-таки и здесь подтверждается, что природа производит разрушение лишь затем, чтобы способные к развитию элементы пробудились к новой жизни. Ибо, следуя этим путем, человек, когда его наука превращается в философию, достигает самого чистого и высокого познания и вновь обретает ту радость созерцания и любви, которую омрачали ему всякого рода рефлексия и стремление. — Если же мы захотим изложить указанные антиномии с опорой нате понятия, которые были предложены и упорядочены выше, то получится, что свое главенствующее определение и выражение получают:
темперамент
женщины: через настроение мужчины через стремление
характер
женщины: через нрав мужчины через расчет
образ мыслей
женщины: через совесть мужчины через сознательность

Что же касается тех общих выражений сущностной воли, которые остались за пределами этих пар, то отношение страстности и отваги к женской и мужской природе можно мыслить по аналогии стем, как относится к ним гениальность, но при этом черты страстности, соответствующей растительной жизни и способности к воспроизводству, наиболее сильны впервой из них, а черты отваги, соотносящейся с животной жизнью и восприимчивостью к раздражителям, — во второй страсть, будучи по своему понятию пассивной волей, у мужчины более активна, отвага, те. по своему понятию активная воля, у женщины более пассивна (проявляется как терпеливость, стойкость. Гениальность, те. духовная воля, в равной мере причастна обоим характерам основываясь на женской сущности, она находит свое завершение в мужской, будучи в равной мере причастна и внутренней, темной, пассивной, и внешней, светлой, активной стороне жизни и мышления 35. Молодость и старость
Таким же образом, что и мужское и женское, в большинстве случаев связаны между собой молодость и старость Молодая женщина есть женщина в собственном смысле слова старуха имеет больше общего с мужчиной. А молодой мужчина в существе своем имеет еще много женского зрелый же, взрослый муж является истинным мужчиной. Поэтому женщины и дети, как бы объемлемые одними тем же духом, держатся вместе и легко понимают друг друга. Дети наивны и безобидны, живут сегодняшним днем, а их образ жизни и незамысловатое призвание определяется природой, родным домом и волей любящих и ухаживающих за ними людей. Рост или развертывание дремлющих в них задатков — склонностей и способностей — исчерпывает собственное содержание их существования. Поэтому они предстают воистину невинными созданиями, те. даже если и причиняют какое-то зло, то оно обусловливается неким чуждым им, но властвующим в них духом. Лишь благодаря мышлению и познанию, или овладению правильными должным в процессе обучения и, таким образом, благодаря памяти и совести человек становится самим собой и принимает на себя ответственность, те. знает теперь, что творит. Однако в совершенстве это исполняется лишь в том случае, если он действовал хладнокровно, предусмотрительно, к своей собственной выгоде, как человек вполне разумный. Тогда закон и правило пребывают уже не в нема вне его, и не они стоят над ним, а он над ними, он не следует им, поскольку полагает, что другим путем сможет скорее прийти к своей цели [Ziel], и принимает на себя последствия своего проступка как неизбежные или как вероятные. Он может просчитаться, и его можно упрекнуть в безрассудстве, потому что он предпочитает одну разновидность зла другой, низший вид блага — высшему быть может, они сам себе покажется такими раскается, достигнув своей цели. Но, когда он обдумывали принимал решение, он (согласно предпосылке) мог оперировать сознаваемыми ими находящимися в его распоряжении данными только с помощью своего собственного мышления. Их мысленное оце­
нивание составляло его собственную деятельность он мог оценить их иначе ион смог бы это сделать — не если бы этого захотел, но если бы обладал более обширными познаниями. Поэтому достижение более правильного и совершенного понимания остается единственным, чего нужно желать для того, чтобы субъект мог произвести более благоразумное и тем самым более благоприятное для себя действие. Благодаря непредвзятому, расчетливому мышлению человек становится свободным, в частности, свободным от импульсов, чувств, страстей, предрассудков, которые обычно, по всей видимости, господствуют над ним. Поэтому с возрастом убывает страстность любви и дружбы, равно как и ненависти, гнева и вражды. Но, конечно, эти же самые ощущения в значительной мере с годами только разгораются, как, например, половая любовь и ее коррелят, ревность. Далее, лишь при условии продолжительности того или иного состояния привычка и непреходящее, растущее ощущение ее ценности становятся мощной силой, привязывающей человека к человеку. И уж тем более это справедливо, если принять во внимание интеллектуальное развитие и созревание. Поэтому страстный человек, поскольку его страсти суть влечения, требующие неукоснительного удовлетворения и умиротворения, может уделять меньше внимания другим побудительным причинам, которые еще слабы в нем и создают ему меньше препятствий, и ему легче будет применить имеющуюся у него способность к хитроумному, планирующему мышлению и значит, юноше легче, чем старику. Чтобы достичь своих целей, он с большей легкостью встретит опасности, угрожающие его телу и жизни, поскольку ему придет на помощь юношеская отвага, которая, как таковая, не склонна к раздумьям. И все же главным условием для чисто произвольного образа действий всегда остается независимость мыслящего мозга и его богатство которым человек располагает как изобилием накопленного опыта, формирующейся на его основе или усваиваемой извне наукой, богатство, благодаря которому он набирается ума, познает то, что является полезным для него самого, те для его тела и жизни, а в конце концов, быть может, и для спасения его души. И именно эта черта свойственна старику, если к тому

же все его дела и мысли сосредоточиваются на определенных, простых целях, достижимых с помощью благоразумия, каковыми естественными целями, в частности, можно считать расширение имения или упрочение авторитета, влияния, почета, — такие предметы и радости, которые приятны при всех обстоятельствах и для всякого человека, но свою исключительную ценность и привлекательность приобретают лишь 1) если некогда ими уже удалось насладиться и, таким образом, их познать и 2) после того как другие, менее осмысленные и менее разумные пристрастия, которые не дают покоя более молодому человеку, все эти проявления изначальной, плещущей через край восприимчивости и желания жить, бороться и играть, так сказать, отбушуют и успокоятся. Так следует понимать то важное изречение, которое Гете — ив других местах неоднократно исповедовавший эту точку зрения — выбрал однажды в качестве эпиграфа чего желаем себе в молодости, то имеем в изобилии в старости, а именно (так можно пояснить эту идею) — средства и методы достижения счастья. Напротив, действительное наслаждение счастьем и его внутреннее условие есть сама молодость, и то, что некогда принадлежало ей, уже не вернуть никаким искусством 36. Народи образованные слои
Но если противоположность полов устойчива и неизменна и именно потому лишь в редких случаях обнаруживается в своем совершенном выражении, то противоположность возрастов, пожалуй, более определенна, нов тоже время крайне текуча, и наблюдать ее можно только в развитии. И тогда как первая коренится в растительной жизни, которая сохраняет намного большее влияние в женщине, вторая связана главным образом с животной жизнью, каковая хотя и не была обойдена нашим рассмотрением, поскольку она более значительна у мужчины, но совершенно особым образом, как преобладающая, характеризует нисходящую половину обычного жизненного пути в сравнении с восходящей ив тем большей мере это относится к жизненному пути мужчины. Таким образом, в первом случае преобладает антиномия настроения и стремления, а во втором — антиномия нрава и расчета. Третья противоположность, которая будет рассмотрена ниже, развертывается главным образом в ментальной сфере она затрагивает образ мыслей, знание. Это противоположность между людьми из народа и образованными людьми. Она устойчива, подобно первой, поскольку разграничивает между собой целые классы, но также и текуча, поскольку классы эти можно определить лишь искусственно, поскольку имеют место постоянные переходы из одного в другой и всегда налицо многочисленные промежуточные ступени. Значение этой противоположности ясно даже для поверхностного наблюдателя, и все же она трудна для понимания в своем концептуальном и истинном смысле приходится, однако, сказать, что совесть действительно жива только в народе. Это общее для всех благо и общий орган, которым, однако, каждый отдельный человек владеет по-особому. Будучи зависим от всеобщей воли и духа, от традиционного образа мыслей, он наследуется новорожденным в виде задатка, развивается вместе с мышлением в целом и выступает как существенное содержание памяти в связи с собственными инстинктами и привычками, а потому как утверждение и освящение ощущаемой и растущей любви к ближнему, как чутье к своему собственному добру и злу и вкус в отношении чужого, причем первое понимается как естественное, привычное, одобряемое, а второе — как противоестественное, диковинное, порицаемое и потому в целом в кругу людей, на которых изначально только и распространяется его действие, дружелюбие и учтивость понимается как благо, а строптивость, вспыльчивость, озорство — как зло в частности же, по отношению к старшим, сильнейшими повелевающим — послушание и полная покорность их воле и, напротив, непослушание, своеволие, обман. Вдаль нейшем каждое такое чувство усиливается и стимулируется примером и поучением, пробуждением страха и надежды, воспитанием почтения и доверия, а также расширяется и оттачивается в применении к более высоким, более всеобщим авторитетами властям, к высокочтимыми благородным членам общины и к заповедям традиции, которую они представляют, наконец — посвящается невидимым, священным богами демонам. Однако эта свойственная нраву благочестивая воля может быть развита или заглушена уже в детстве, может как прогрессировать, таки деградировать, коль скоро ребенок будет лишен всех этих многообразных благоприятных условий, тем более, если его задатки были слабы и недостаточны. И чем более совесть оказывается стеснена, тем скорее в жизненной борьбе она падет жертвой враждебных ей сил и, поскольку субъект произвола склонен видеть в ней комплекс предрассудков, этот комплекс будет разъят им на свои элементы и устранен как препятствие на его пути. Но лишь образованный, сведущий, просвещенный человеку которого она в меру его благородства, воспитанности и склонности к мышлению достигает и своего наивысшего развития, своего утон­
ченнейшего расцвета, — может также полностью ив корне уничтожить ее в себе, поскольку может, по рассмотрении ее основ, отказаться от веры отцов и своего народа и попытаться заменить ее лучше обоснованными, научными мнениями о том, что для него, а равно и для любого столь же разумного человека, позволительно и правильно, а что запрещено и ложно поскольку он решился, поскольку он считает себя вправе строить свои действия не на слепых и неразумных чувствах, а лишь на отчетливо познанных основаниях. Именно такой избира­
тельно-волевой, самостоятельный взгляд на жизнь понимается здесь как сознательность Сознательность есть избирательно-волевая свобода в ее наивысшем выражении 37. Моральность
Совесть же наиболее простыми глубоким образом проявляется в виде стыда это отвращение к известным поступками речам, недовольство самим собой, а возможно, также и другими людьми, чьи манеры ощущаются как свои собственные, когда допущено нечто неподобающее. Как неприязнь или отвращение стыд родственен страху, как недовольство или негодование — вспыльчивости, ив нем всегда смешиваются эти два аффекта, независимо оттого, в какой очередности они проявляются. Но прежде всего, стыд есть вуалирование, сокрытие, утаивание отвращение к обнаженному, откровенному, известному. И потому он находится в особой связи с половой, супружеской, домашней жизнью, свойствен преимущественно женщинам (в особенности девушкам, детям и юношеству и считается их украшением — и именно в той мере, в какой им приличествует и подобает жить в узком кругу, находиться в зависимости от супруга, отца с матерью или учителя и быть почтительными и скромными по отношению к ним. Тот, кому подобает быть господином, кто появляется на улице или на рынке

выходит в публичную жизнь или в мир, вынужден до некоторой степени преодолевать этот стыдили хотя бы придавать ему какой-то новый облик. Стыд всегда есть способность сущностной воли, которая удерживает, предостерегает оттого, к чему нас хотели бы склонить другие побуждения, и действует при этом как признанный властитель, как безусловно значимый авторитет, всегда имеющий, всегда сохраняющий свое право. Нельзя всем показывать, говорить и делать то, что предназначается лишь для некоторых, и терпеть ото всех то, что мы охотно позволяем немногим, с чем мы свыклись и чего даже требуем от них как подобающего. Оттого, что отвратительно, что вообще неприятно по природе, стыд распространяется на запретное как таковое на то, что действительно ощущается, мыслится и сознается как выходящее заграницы собственной свободы, собственного права, как проступок и несправедливость, а потому и на всякое нескромное, неумеренное, несдержанное действие или слово. Таким образом, в этом отношении стыд не есть чужая воля, отрицательно реагирующая на посягновение и вмешательство в свою область а также не только некая воля общности, которая каждому указывает его долю и не может дать или разрешить то, что не дозволено никому, уже потому, что она этим не обладает нов тоже время и предохраняет каждого от всевозможных проступков, поскольку они идут вразрез с ее определениями. Но, по крайней мере, наряду с этим стыд есть и формообразование собственной сущностной воли, согласное с волей общности и противостоящее другому формообразованию той же самой сущностной воли, или избирательной воле, устремленной в другом направлении. Стыд здесь есть либо с болью ощущаемое порицание, исходящее от себя самого или со стороны товарищей, либо страх передним, подобный всякому страху от

предчувствия боли. Такая боль приводит, однако, к уменьшению собственной силы, порождает ощущение своего бессилия, незначительности поэтому тот, кто становится причастен позору, видит себя униженным, задетым, оскверненным цельность и красота его духовного тела, его чести уже нарушена ведь последняя ощущается и мыслится как нечто реальное, так как она есть сама сущностная воля, поскольку эта воля причастна тому благу, в которое верит и которое одобряет таили иная общность, поскольку она тем самым добра ив своем бытии тоже должна проявляться как добрая. Следовательно, тот, кто делает нечто постыдное, поступает так во вред самому себе. Такова изначальная, но, до тех пор пока человек рассматривается как индивидуум и как всего лишь субъект своей избирательной воли, также и развитая идея моральности. Такую естественную основу можно также определить следующим образом никому не хочется дурной славы, она каждого делает в его собственных глазах отвратительными наихудшим в самом деле, эмпирическое значение этого слова обнажает ядро тех установлений, с которыми изначально связывалось и до сих пор связывается чувство стыда. Обращение же, в котором моральные понятия становятся конвенциональными и закосневают, гласит в общественной жизни, которая полезна тебе и даже необходима для твоих целей, тебе следует ограничивать свою свободу из уважения к свободе других, в частности же, для того чтобы сохранить, а пожалуй даже и расширить свою область, тебе следует способствовать тому, чтобы их внимание к тебе не иссякало и чтобы они тебя опасались, поскольку в этом выражаются их мнения о твоей силе, а потому также выглядеть морально добрыми благородным, честными справедливым, раз ужи до тех пор пока — ценность придается видимости этих качеств. Но только

видимости и может придаваться ценность, коль скоро каждое существо наряду с тобой думает о себе самом и — отчасти в общем смысле, отчасти применительно к себе самому — ценит вышеописанные качества ради их всевозможных действий причем, поскольку одни и те же действия могут быть совершенно по- разному мотивированы (сущностной волей или волей избирательной, их действительные причины оказываются безразличными и лишь в первую очередь имеются ввиду привычные или по привычке предпочитаемые. Ибо если на рынке каждый захочет сообразовать свои действия стой максимой, что честность является наилучшей политикой то, конечно же, будет вполне безразлично, вынашивает ли он в себе действительно честное настроение и если в салоне он станет вести себя учтиво, скромно и осмотрительно, то этого будет достаточно, ведь только неопытные отказываются принимать бумажные деньги, хотя благодаря конвенции они ив самом деле получили ценность, равную ценности звонкой монеты 38. Рынок и салон
Подобно тому как законы рыночного сообщения возводят лишь внешние барьеры для неограниченного по своей природе стремления, таки салон, те. конвенциональная общительность, сопровождающая само по себе невинное желание заставить с собой считаться, запрещает переходить пределы известной меры. Такая особенность установленных правил должна стать тем более очевидной в связи стем, что общественные круги следуют в своем развитии внутренним основаниями, стало быть, отдаляются от своих общностных истоков, в качестве каковых выступает исторический феномен государева двора. Субъект избирательной воли, который сразу жеста новится в них различим, наделе не имеет никаких качеств, но располагает лишь более или менее обширной наукой в отношении своих целей итого, как правильно их преследовать. Знание объектов является необходимым условием для стремления к ним, а знание наличных или достижимых средств — предпосылкой их употребления. Поэтому расширение знания приумножает влечения, делает их более многообразными, и чем более ясными надежным становится знание о том, что данное средство поведет к цели, тем легче преодолеть отвращение, сомнения, коль скоро таковые еще возникают. Глупо было бы стыдиться тому, кто знает что он делает, кто, стало быть, поступает обдуманно и измеряет ценность своих поступков по их успеху, несомненному или вероятному если он таким образом предвидит, что столкнется с осуждением окружающих, то исследует, насколько большим злом это для него является и не будут ли 1) боль и 2) вред (те. боль, которая может настигнуть его в будущем) более чем уравновешены извлекаемыми им выгодами. Для такого образа мыслей не существует ни абсолютного зла (кроме абстрактной боли, ни абсолютного блага (кроме абстрактного удовольствия. Но стыд упрям и налагает абсолютный запрет на известные склонности, подвергает их абсолютному порицанию. И поэтому нужно понимать, насколько они неприличны для образованного, сознательного человека. Если же вспомнить о том, что стыд бывает наиболее глубоки силен, когда стыдятся греха игре ховности, и что совесть вообще находит свое мысленное выражение и свою опору в религиозной вере то впервые становится понятно, что указанная теперь противоположность распространяется главным образом на образ мыслей и приобретает будто бы всего

лишь теоретическое значение, поскольку несомненно, что из неверия индивидуума еще не следует, что у него отсутствует и совесть. Но разрушение веры как объективной совести зачастую ослабляет силу сопротивления совести субъективной. Срубив дерево, можно еще запнуться об его корни но голову себе об него уже не расшибешь. Стало быть, вера в той же мере народна, в какой неверие научно и образованно. Если поэтому один поэт и провидец назвал борьбу между верой и неверием собственной темой мировой истории то содержащаяся в этой мысли истина составляет также элемент борьбы между народом и образованными слоями. Такое же значение имеет и противоположность женского и мужского полов. Ведь женщины склонны к вере, а мужчины — к неверию. Более того, мы обнаружим эту борьбу ив возрастных отношениях. Ведь благочестие свойственно детям, а также остается внутренне присущим созерцательному, поэтическому природному чувству юноши напротив, в зрелом возрасте мужчина более склонен к сомнению, к самостоятельному и научному мышлению хотя погруженный в свои раздумья, философствующий старец временами возвращается к детской веселости и самозабвенной доверчивости там, где его сердце словно обновляется в общении с внуками. И как старец бывает почитаем среди юношества, так в органической совместной жизни мужчины пользуются почетом и авторитетом у женщина сведущие люди и мудрецы — у народа, коль скоро они не противостоят ему как чужаки. Мудрость отличает старика от юноши, мужчину — от женщины, а народные учителя и ученые, старые и умудренные опытом люди, ходят посреди крестьянской простоты и благочестия. Стало быть, все эти антитезы нужно понимать лишь как возможные противоположности, которые уравниваются жизнью, но обостряются стремлением. Раньше или позже при переходе от общности к обществу неизбежно развертывается трагический конфликт 39. Отношение к общности и обществу
Ведь из всего этого вытекает, что сущностная воля содержит в себе условия для существования общности, избирательная же воля ведет к становлению общества. Поэтому и сфера общностной жизни и трудов преимущественно, и даже с необходимостью, принадлежит женщинам Естественным местом их деятельности является дома не рынок, собственные покои или жилища друзей, а не улица. В деревне домохозяйство крепко и самостоятельно, в городе оно тоже сохраняется и достигает своего великолепия в виде буржуазного домохозяйства нов крупном городе оно выхолащивается, становится тесным, малозначительными низводится до понятия простого местожительства, каковое за деньги можно получить повсюду и на любой срок, подобно ночлегу в разъездах по миру. Постоянное пребывание на родине в той же мере считается женским делом, в какой, согласно традиционному народному чувству, женщине не приличествует путешествовать. В речи ремесленников когда-то была распространена поговорка Не поездивший по свету парень стоит поездившей девицы.
«Es ist kein üsgen als guot, ein innebliben wer denn bes­
ser»1, в этом изречении мистик выразил воистину женскую мысль. Вся деятельность женщин направлена скорее внутрь, а не вовне. Цель ее — в ней самой, а не в ее завершении. Поэтому предназначение женщины и состоит, по всей видимости, в оказании личных услуг, каковые полностью завершены в своем Нам выходить нехорошо, остаться дома было б лучше