Гловели г. Д. История экономических учений

• Название: Гловели г. Д. История экономических учений
• Анкор: 1_Gloveli_G_D_Istoria_ekonomichesky_ucheny_U.doc
• Дата: 31.12.2017
• Размер: 4.2 Mb.
• Имя файла: 1_Gloveli_G_D_Istoria_ekonomichesky_ucheny_U.doc
• Тип: Документы; #13552
• страница: 27 из 47

ГЛАВА 15. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ КОНЦЕПЦИИ АМЕРИКАНСКОГО ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМА

Тема эволюции капитализма, его стадий, циклических колебаний и возможной трансформации получила своеобразное развитие в направлении экономической мысли, возникшем в США на основе критики модели «гедониста-максимизатора» и опоры на категорию «институты». Экономисты, известные как основатели американского институционализма, сильно различались по мировоззрению и методологии. Двое из них — Т. Веблен и Дж. Р. Коммонс — предложили варианты классового подхода, весьма отличные от марксистского; третий — У. К. Митчелл — утвердил в политической экономии понятие «делового цикла», изучая конъюнктуру с позиций в духе крайнего эмпиризма исторической школы.

В центре внимания Веблена были противоречивые технологические и социально-психологические основания капиталистической системы; Коммонса — её подвижные правовые рамки; Митчелла — её меняющиеся аспекты как денежного хозяйства.

Начав с постановки вопроса о стихийном «естественном отборе институтов» в процессе денежного соперничества индивидов, институционализм через анализ коллективных действий, влияющих на формирование экономической власти, подошёл к идее направленного преобразования институтов путём совместных усилий людей. Он оказал воздействие на риторику и практику «Нового курса» в США, проводившегося как политика выхода из глубочайшего экономического кризиса 1929 — 1933 гг. с оглядкой на плановую экономику в СССР. В свою очередь, меры «Нового курса» внесли в капиталистическую систему институциональные изменения, которые дали повод говорить о её эволюции в смешанную экономику с государственной корректировкой процессов рыночной конкуренции.

15.1. Институциональный социал-дарвинизм Т. Веблена;

дихотомия индустрии и бизнеса

Социал-дарвинизм — философия «позолоченного века». Обоснованная Чарлзом Дарвином (1809 — 1882) концепция эволюции живых существ посредством естественного отбора (подбора) в борьбе за существование стала оказывать огромное влияние на общественные науки и философию. Сам Дарвин делал оговорки относительно приложения своих идей к социально-экономическим проблемам. Тем не менее он высказывался по поводу влияния на естественный отбор в обществе неравенства состояний, призыва в армию; прогнозировал вытеснение «варварских рас» цивилизованными⁴⁶. А главные пропагандисты дарвинизма в Европе — биологи Т. Гексли и Э. Геккель — прямо выводили неизбежность общественного неравенства и несостоятельность идеалов социализма из закона борьбы за существование. Британский философ и социолог Г. Спенсер (1820 — 1903), предложив формулу «выживание наиболее приспособленных», содействовал возникновению разнообразных течений социал- дарвинизма.

Социал-дарвинизм к концу XIX в. принял два основных направления. Во-первых, развернувшаяся империалистическая экспансия западных держав находила оправдание в учении о превосходстве «наиболее приспособленной» белой расы над «цветными», или, в выражениях французского социолога Ж. Ляпужа, — арийской расы «долихоблондов»

(длинноголовых блондинов) над темноволосыми брахицефалами (короткоголовыми). Во-вторых, ожесточенная конкурентная борьба в промышленности и торговле, преуспеяние одних предприятий и разорение других, рост имущественного неравенства были истолкованы как «естественный отбор», которому не следует препятствовать какими-либо реформами и вмешательством правительства.

В США, переживавших «позолоченный век» стремительного возвышения энергичных, алчных и властных промышленных «королей»-миллионеров — организаторов крупных корпораций, «баронов-разбойников», действовавших цинично и дерзко в бизнесе и политике, — Г. Спенсер стал почитаем как ни один философ ни до, ни после него, а основатель университетской социологии У.Самнер строил свой курс вокруг тезиса о миллионерах как цвете цивилизации, основанной на «естественном отборе». Своеобразную интерпретацию этой философско-социологической концепции дал доктор философии Т. Веблен, поставивший задачу разработки эволюционной экономической теории.

Естественный отбор институтов. Торстейн Бунде Веблен (1857 — 1929) был сыном норвежского фермера-иммигранта, познавшим участь бедного студента в престижном Йельском университете, а затем дипломированного безработного и литературного подёнщика. Но, в итоге, устроился преподавателем в Чикагский университет, созданный в 1892 на деньги богатейшего предпринимателя США Дж. Д. Рокфеллера. Так, Веблен оказался внутри стремительно расширявшейся орбиты власти Большого бизнеса, начавшего субсидировать американские университеты и определять господствовавшие в них образы мышления. Веблен бросал этому миру вызов своей насмешливой манерой уподобления поведения воротил бизнеса повадкам дикарей.

В статье «Почему экономическая наука не является эволюционной?» (1898) Веблен подверг критике гедонистическую модель экономического субъекта, колеблющегося как «однородный сгусток потребностей, которые нужно насыщать под воздействием среды». Веблен настаивал, что человек представляет собой скорее упорядоченную структуру склонностей и привычек, которые реализуются и выражаются в разворачивающейся деятельности. «Эволюционная экономическая теория должна быть теорией процесса культурного роста как детерминанты экономического интереса, теорией общей последовательности экономических институтов, формируемой непосредственно в категориях процесса». Свои представления о такой теории Веблен изложил в книгах «Теория праздного класса» (1899), «Теория делового предприятия» (1904) и «Инстинкт мастерства и состояние промышленных умений» (1914). Институты Веблен трактовал как привычные образы мыслей и привычки в том, что касается отношений между обществом и личностью. Институты — результаты процессов, происходивших в прошлом; они не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени, но под нажимом обстоятельств, складывающихся в жизни сообщества, происходит приспособление образов мышления и привычек людей — «естественный отбор» институтов — и перемены в самой человеческой природе.

Отправляясь от идей Веблена, американский экономист Уолтон Гамильтон (1881 — 1958) определил категорию «институт» как «вербальный символ, который описывает пучок социальных обычаев. Он означает способ мышления или действия, с достаточной распространенностью и прочностью запечатленный в привычках групп или обычаях народа. В обычной речи это синоним «процедуры», «общего согласия» или «договоренности». Нравы, народные обычаи, конфессии, также как денежная экономика, классическое образование и демократия являются «институтами». Гамильтон и ввёл понятие «институционализм».

Теория праздного класса. Предметом особого внимания Веблена стали институты частной собственности, «денежной почтенности» и праздного класса. Веблен описывал их эволюцию следующим образом. Собственность первоначально возникла как трофей, знак победы над менее сильным соседом. Мотивы, лежащие в ее основе — соперничество, завистливое сравнение, демонстративное преуспеяние как основа уважения и жажда власти, даруемой богатством. Развилось противопоставление доблестной, захватнически-приобретательской деятельности и труда, приобретающего характер нудного занятия в силу пренебрежительного к нему отношения. По мере того, как стадия приобретения путём хищнического захвата переходит в стадию организации производства на основе частной собственности, превосходство в силе и трофеи как показатель успеха заменяются критериями накопления вещей и денег и опыта «праздной жизни». «Показное потребление» (conspicuous consumption) дорогостоящих престижных товаров и пристрастие к «демонстративно расточительным» зрелищам становятся в праздном классе формами завоевания репутации и соперничества, мотивируемого завистливым сравнением.

«Состязательный аспект потребления» («престижная дороговизна»), описанный Вебленом, впоследствии был осмыслен в категориях отклонения от «нормальной» кривой спроса — наряду с «эффектом повального увлечения» (присоединение к большинству) и «эффектом сноба» (покупать не то, что другие)⁴⁷.

Переходя к рассмотрению экономических институтов современного ему общества, Веблен отмечал, что доступ в праздный класс осуществляется через занятия в финансовой сфере, которые в гораздо большей степени, чем производственные, наделяют человека почетом. Наиболее почётны занятия, имеющие непосредственное отношение к собственности в крупном масштабе и вслед за ними — банковское дело и право. В профессии адвоката, по мнению Веблена, «нет и намёка на полезность в какой-либо другой области, кроме соперничества»; юрист «занимается исключительно частными моментами хищнического мошенничества, либо в устройстве махинаций, либо в расстройстве махинаций других».

Дихотомия индустрии и бизнеса. Веблен приходил к выводу, что институт праздного класса задерживает развитие общества в силу демонстративного расточительства и неравного распределения благосостояния. В книге «Теория делового предприятия» Веблен добавил к этому выводу концепцию «саботажа» крупных корпораций, которые преднамеренно сдерживают рост производство ради сохранения монопольных цен, выбивают из правительства специальные привилегии на разных уровнях (заказы, налоговые льготы) и наращивают расточительное «умение продавать» (salesmanship) с увеличивающей цену рекламой.

Веблен противопоставил иррациональность, вносимую в экономический процесс бизнесменами в их погоне за прибылью путём купли-продажи бумажных титулов собственности на фондовом рынке, — рациональности крупного машинного производства, требующего для своего управления иного мышления, основанного на технических знаниях. Стремление «капитанов бизнеса» к захвату как можно большей части индустриальной системы приводит к сбоям в её функционировании, вызывая то недогрузку оборудования, то перепроизводство.

Позднее, опираясь на новые учения в физиологии и психологии, Веблен предпринял попытку сконструировать модель человека, соответствующую рациональному промышленному поведению и отклонения от него. По-новому определяя «инстинкты» — целенаправленные факторы поведения, формирующиеся в определенном культурном контексте, — Веблен выделил 6 главных инстинктов: 1) родительский, 2) мастерства, 3) праздного любопытства, 4) стяжательства, 5) завистливого сравнения и 6) привычки. Родительское чувство в широком смысле слова — забота об общем благе; мастерство, промышленное искусство — средство реализации родительского инстинкта, забота об эффективном использовании наличных ресурсов; а праздное любопытство поставляет знания, служащие жизненным целям. Добродетельный союз этих трёх инстинктов создает промышленное поведение, достигающее высшей эволюционной стадии в машинном производстве, прозаичная механическая логика которого гармонирует, по мнению Веблена, с применением современной науки и кладёт основы для роста и утверждения новой рационально-ориентированной культуры. Напротив, когда верх берут стяжательские и завистнические инстинкты, возникают «дурацкие способы поведения» и «бесполезные институты» типа «спортсменства», своей иррациональностью противоречащие рациональности промышленной технологии.

Научный менеджмент и технократическая утопия. В 1918 г. Веблен стал главным редактором журнала «Дайел» («Циферблат») в Нью-Йорке, а в 1919 г. — одним из организаторов Новой школы социальных исследований. К этому времени в США получили широкое распространение идеи рационализации производства и управления — научного менеджмента. Их зачинателем которых был инженер-металлург Ф.У.Тэйлор, а одним из его виднейших последователей — Генри Л. Гантт (1861 — 1919) — автор системы графиков оперативного управления предприятием («графики Гантта») и новой, более ориентированной на интересы рабочих, системы заработной платы. Гантт выступил с идеей, что инженеры, способные наладить эффективное управление отдельным предприятием, могут то же самой сделать и на уровне общества, реформировав его на основе критериев научно-промышленной рациональности.

Веблен подхватил эту идею в цикле статей, составивших книгу «Инженеры и система цен» (1921). Он выделил «инженеров экономической эффективности» из числа тех, кто непосредственно организует процесс машинного производства. Веблен полагал, что, будучи кадрово однородными, инженеры-менеджеры могут легко сплотиться и, пригрозив предпринимателям «всеобщей стачкой», передать власть «Генеральному штабу инженеров и техников», который выведет общество на «третий путь» между «плутократией капитализма» и «диктатурой пролетариата».

Эта утопическая концепция, не нашедшая почти никакого отклика среди реальных американских инженеров, получила название «технократической» и большой резонанс в социологии и политологии, причём гамма значений слова «технократия» заметно расширилась.

«Абсентеистская собственность». В своей последней книге «Абсентеистская собственность» («Аbsentee ownership», 1923) Веблен указал на то, что процесс раздувания рынка ценных бумаг привёл к многократному превышению размера неосязаемых финансовых титулов богатства над стоимостью материальных активов корпораций, в которых собственники стали по существу «отсутствующими» — «абсентеистами», уклоняющимися от реального участия в производстве и менеджменте. Считая такую ситуацию доведением до крайности «дихотомии индустрии и бизнеса», Веблен подверг критике кредит как «обветшалый институт, который путем преобразования должен выйти из употребления». Но что это будет за преобразование, Веблен толком сказать не сумел, лишь выразив разочарование тем, что американский «средний класс» стремится подражать «праздному классу».

По иронии судьбы Веблен, снискавший репутацию «первого систематического критика американского капитализма»⁴⁸, умер незадолго до того, как обвал американского рынка ценных бумаг вверг капитализм в самый жестокий экономический кризис. Для выхода США из этого кризиса потребовался «Новый курс» президента Ф. Д. Рузвельта; в обосновании и проведении мероприятий «Нового курса» приняли видное участие институционалисты — последователи Веблена.

15.2. Правовой институционализм Дж. Р. Коммонса: трансакции и стадии роста коллективных действий

Правовая версия институционализма. Во многих отношениях противоположностью Веблена был Джон Роджерс Коммонс (1862 — 1945) — первый, кто написал специальную книгу под заглавием «Институциональная экономика» (1934). Он не блистал оригинальностью стиля и вызывающей манерой, зато вызывал доверие у людей разного социального статуса и мировоззрения. В судьбе Коммонса большую покровительственную роль сыграл американский последователь исторической школы Р. Эли, устроивший любимого ученика, имевшего к тому времени опыт работы в Национальной гражданской федерации (организации, целью которой было улаживание конфликтов между рабочими и работодателями) в университет штата Висконсин (1904). Коммонс возглавил коллектив авторов, много лет работавших над сводом документов по истории промышленного общества и рабочего класса в США. «Висконсинская школа» историков обосновывала реформистскую программу «политического коллективного договора» — достижения компромисса между предпринимателями и организованными рабочими при арбитражной функции правительства и Верховного суда. Коммонс был советником двух губернаторов, содействуя проведению мер в области фабричного законодательства. В книге «Правовые основания капитализма» (1924) он призывал предпринимателей перестать третировать профсоюзы как дьявольские происки и признать за тред-юнионизмом статус законного и неотъемлемого компонента структуры зрелого промышленного общества, а избирателей — голосовать за тех политиков, которые признают экономические требования тред-юнионов.

Коммонс рассматривал экономическую эволюцию как процесс технологических изменений, с одной стороны, и изменений «традиций, гражданственности, суверенности» — с другой. С развитием капитализма менялись гражданские права личности, означающие не только её суверенность, но и право на возможно более высокую долю в национальном доходе. Распределение долей национального дохода происходило под влиянием «владельцев случайных прав» (owners of oppоrtunities) и «коллективных институциональных действий по контролю индивидуального действия». От первой книги Коммонса «Распределение богатства» (1893) до его последнего труда «Экономика коллективных действий» (опубликованного посмертно в 1951) проходит понимание институтов как обычаев, уходящих корнями в коллективную психологию и историю, но освящённых юридическим авторитетом.

Трансакция (сделка) и её типы. Коммонс характеризовал «ортодоксальную» экономическую науку от английских классиков до австрийских теоретиков предельной полезности (см. главу 16) как «теорию максимизации чистого дохода», основанную на «рабочей гипотезе чисто эгоистического интереса» и предпосылке об обоюдной свободе продавцов и покупателей в единичных сделках. Поиск «мерила ценности» свёлся, с одной стороны, к трудозатратам рабочего времени в человеко-часах (английские классики и Маркс), с другой стороны, к убывающей предельной полезности потребительских благ (Бентам и «гедонисты»). Коммонс считал, что эти подходы ограничены не только сами по себе, отрывая одну необходимую материальную сферу («инженерная экономика эффективности») от другой (домохозяйство), но и потому, что не учитывают «институциональной ценности» в отношениях между людьми в процессах купли-продажи, заимствования-кредитования, арендования, найма и увольнения. Институциональная ценность охватывает нематериальные («неосязаемые»), однако поддающиеся количественному определению и измерению права, свободы и влияния.

Целостную науку политической экономии, по мнению Коммонса, составляет взаимосвязь «инженерной экономики эффективности», экономики домохозяйств и институциональной экономики, которая изучает трансакции (transactions, сделки), при которых под влиянием экономической власти и привычек происходит передача прав собственности от одной стороны к другой.

Коммонс выделил в каждой трансакции три этапа (переговоры, принятие обязательства и его выполнение), в ходе которых встречающиеся стороны сначала противопоставляют свои позиции и затем ищут «разумной ценности», оформляемой контрактом. Все трансакции он классифицировал на три типа 1) торговые (bargaining), 2) управленческие(managerial) и рационирующие (rationing).

Торговые трансакции, наиболее распространённые, основаны на «симметричной» заинтересованности сторон в приобретении ценности не меньшей, чем та, которой обладает обмениваемая (отчуждаемая) вещь, с учётом ожидания будущих благ (futurity).

Управленческие трансакции основаны на «асимметричной» иерархии отношений между вышестоящими и подчинёнными, при которой одной стороне принадлежит формально закреплённое право на принятие решений и ограничение набора допустимых действий.

В рационирующих трансакциях, также «асимметричных», вышестоящая сторона, в отличие от управленческих трансакций, является коллективным органом (правительство, совет директоров, суд), а нижестоящая активна в своих претензиях на долю богатства прибегает к разным аргументам. Примеры — налогообложение, бюджет, государственное регулирование цен, решения правлений корпораций. На рационирующие трансакции оказывают влияние индивиды, предпринимающие коллективные действия для защиты своих экономических интересов и образующие группы давления.

Стадии капитализма: эволюция коллективных действий. Коммонс предложил схему стадий капитализма, основанную на критерии роста и сложности коллективных действий. Первоначальный торговый капитализм (1) с расширением рынков превратился в промышленный капитализм (2) с региональными различиями в заработной плате рабочих, которые стали объединяться в союзы, чтобы добиваться её повышения. Наниматели-промышленники преследователи эти союзы как нарушения принципа свободы индивидуальных контрактов. Но с перерастанием крупной промышленности в корпоративный бизнес владельцы предприятий стали добиваться абсолютного контроля над своей продукцией посредством патентов и других способов монополизации, а также избавляться от посредничества торгового капитала между фабрикой и магазином. Предпринимателям-промышленникам понадобилась мобилизация денежного капитала для долгосрочных инвестиций, и в советы директоров стали входить банкиры, организующие эмиссию и размещение ценных бумаг; а для полноты контроля над распределением дохода корпорации прибегли к помощи юристов, давлению на законодательные органы и широким программам отношений с общественностью (public relations). Сложился финансовый капитализм (3). Наличие в нём сильных монополистических элементов, по мнению Коммонса, делает необходимым и оправдывает существование профсоюзов для защиты интересов рабочих и повышения доли квалифицированного труда при распределении общественного продукта, и распространение кооперативных союзов, контролирующих с большей или меньшей регулярностью показатели деятельности фермеров.

Санкция государства на «универсальное право коллективного действия» не только для корпораций, но и для профсоюзов и кооперативов, по мнению Коммонса, переводит капитализм в следующую стадию «административного капитализма» (4). Государственная власть выступает как высший институт коллективных действий — «монополия физической силы при устранении возможности применения насилия на частном уровне». На основании корпоративного и трудового законодательства она делегирует подчинённым формам организованного коллективного действия юридически определённые полномочия.

Признавая наличие конфликта между трудом и капиталом, Коммонс отвергал теорию классовой борьбы и социалистические идеи Маркса, считая, что профсоюзы обладают широкими возможностями для улучшения положения рабочего класса, участвуя в давлении на государство наряду с другими институтами коллективных действий — корпорациями и политическим партиями. «Новый курс» в США, одним из главных законодательных мероприятий которого был Акт о трудовых отношениях (1935), закрепивший за рабочими право коллективных договоров, Коммонс воспринял как реализацию своих желаний.

15.3. Статистический институционализм У. Митчелла:

история колебаний денежного хозяйства

Критика модели гедониста-максимизатора. Уэсли Клэр Митчелл (1874 — 1948) был студентом Т.Веблена в Чикагском университете, а затем преподавателем Калифорнийского университета в Беркли и профессором (с 1913) Колумбийского университета в Нью-Йорке. Митчелл рассматривал капитализм как экономическую систему, характеризуемую распространением среди всего населения начал денежного расчёта. Но вместе с другими институционалистами Митчелл отверг поведенческую модель рационального гедониста-максимизатора, считая, что ей противоречат действия реальных людей в погоне за прибылью и «отсталость в искусстве тратить деньги» — нерациональность в расходах, мотивируемая желанием перещеголять других. Действительный экономический субъект как среднестатистический человек в его отношении к денежным институтам, по мнению Митчелла, имеет мало общего с «блаженным калькулятором».

Исследование экономического цикла. Поставив перед собой задачу изучения экономической системы в динамике, Митчелл пришёл к выводу, что только капитализму как всеохватывающему денежному хозяйству присуще волнообразное движение, проявляющееся в циклах с повторением (за некоторыми исключениями) фаз оживления, бума, кризиса и депрессии. Благодаря двум изданиям книги Митчелла «Деловые циклы» (1913 и 1927) в экономической мысли окончательно утвердилась категория «экономического цикла» (с пониманием кризиса как одной из фаз). Митчелл считал, что теория цикла должна начинаться с «описательного анализа кумулятивных изменений, посредством которых один ряд экономических условий сам себя преобразует в другой ряд».

Занявшись сводкой эмпирических данных, характеризующих циклы, Митчелл основал при Гарвардском университете (1920) Национальное бюро экономических исследований для прогнозирования экономических колебаний («гарвардский барометр»). Это было первое учреждение такого рода, упредившее создание Конъюнктурных институтов в Москве (1922, под руководством Н. Кондратьева) и Берлине (1925, под руководством Э. Вагеманна, председателя Германского статистического бюро), хотя сам Митчелл воздерживался от термина «конъюнктура».

Если Веблен классифицировал «инстинкты», а Коммонс — трансакции и коллективные действия, то Митчелл — разные теории кризисов. Он делил их на теории физические (объяснение колебаний природными факторами), эмоциональные (объяснение колебаний психологическими факторами), и институциональные (видящие источник колебаний в функционировании современных хозяйственных институтов либо же в изменении хозяйственных институтов). Митчелл предположил, что циклические колебания в передовых капиталистических странах носят эндогенный характер, а экзогенные факторы более характерны для колебаний в отсталых странах. Но теоретической модели цикла как самопроизвольного движения, вырастающего из скрытых внутренних противоречий системы, Митчелл не построил. Однако накопленную статистическую информацию он счёл достаточной для вывода о необходимости государственного вмешательства для смягчения колебаний. Во время «Нового курса» Митчелл участвовал в учреждении Совета национальных ресурсов, а в книге «Отсталость в искусстве тратить деньги» (1937) писал о необходимости государственного планирования, поскольку планирование, осуществляемое исключительно бизнесом, результатов не дало.

15.4. Проблема собственности и власти в экономике: А. Берли и Г. Минз. Институционалистские основы «Нового курса» Ф. Д. Рузвельта

Вторая «великая депрессия» и поворот в общественном мнении. «Великий крах» 1929 г. на Нью-Йоркской фондовой бирже возвестил глубочайшего кризиса капиталистической системы, названного «великой депрессией». То же название ранее применялось к длительному падению цен в течение понижательной фазы 2-го кондратьевского большого цикла (1874 — 1895), но новая «великая депрессия» вытеснила старую из памяти экономистов.

История подстроила ловушку западному общественному мнению: сокрушительное падение цен, объёмов производства и занятости в США и Западной Европе происходило на фоне ликвидации безработицы, высоких (хотя и не таких, как в плане) темпов роста промышленного производства и строительного энтузиазма (часто неподдельного) в СССР. За внешними успехами советской индустриализации можно было не разглядеть её теневые стороны (структурные перекосы, обвал сельского хозяйства, миллионные жертвы).

И в США стали раздаваться призывы «отобрать коммунизм у коммунистов», т.е. ввести плановое начало в экономику, и как пророческие стали восприниматься идеи Т. Веблена. Слово «технократия» облетело не только США, но и Европу как формула новой власти, способной преодолеть «саботаж» бизнесменов.

А. Берли и Г. Минз: корпорации — институт общественной власти. Прямым развитием идей Веблена об «абсентеистской собственности» стала книга юриста из Колумбийского университета в Вашингтоне Адольфа Берли (1895 — 1971) и экономиста из Гарвардского университета Гардинера Минза (1896 — 1988) «Современная корпорация и частная собственность» (1932). Привлекая обширный статистический материал, Берли и Минз делали вывод о принципиальном отличии от капитализма прошлого новой стадии, основанной на господстве крупных акционерных компаний, в которых распылённая собственность инвесторов отделена от контроля. Произошло сосредоточение экономической власти в руках менеджеров, которые осуществляют контроль над экономикой в своих интересах. И власть узкого слоя менеджеров не ограничивается частными предприятиями — она стала мощным общественным институтом, который охватывает целые районы, может причинить вред или пользу множеству людей, гибель одному сообществу и процветание другому. Поэтому лишена смысла формула, которую отстаивал тогдашний президент США Г. Гувер, о невмешательстве правительства в бизнес и бизнеса в политику.

Берли и Минз указывали, что 600 крупнейших корпораций контролируют две трети промышленности США, тогда как на совокупную долю 10 миллионов мелких индивидуальных фирм приходится одна треть. Эта статистика стала веским аргументом в риторике кандидата в новые президенты США Ф. Д. Рузвельта, что государство должно выйти на первый план и защитить общественные интересы.

«Новый курс» и «мозговой трест». Одновременно с книгой Берли и Минза вышли книги Ст. Чейза «Новый курс» и Р.Тагвелла «Экономическая политика мистера Гувера». В середине 1920-х гг. Рексфорд Тагвелл (1891 — 1979), редактор сборника «Тенденции экономической теории» (1924), и Стюарт Чейз (1888 — 1985), автор книги «Трагедия расточительства» (1925), заявили о себе как о последователях Т. Веблена. В начале 1930-х Чейз пропагандировал идею «технократии», а Тагвелл — крупномасштабное планирование, которое включало бы контроль над использованием капитала, ценами и прибылями и обеспечивало бы повышение покупательной способности населения. Он не смущался решительными мерами в духе «разрушения бизнеса в том смысле, в каком мы его понимаем, и создания чего-то иного».

Ф. Д. Рузвельт заимствовал у Чейза формулу «Новый курс», а Тагвелла наряду с Берли пригласил в свой «мозговой трест» — группу ближайших советников, в которой усматривали нечто вроде «генерального штаба» Веблена. После избрания Рузвельта президентом Тагвелл, специалист по экономике фермерства, стал директором Администрации сельскохозяйственного восстановления, а затем Переселенческой администрации. К участию в разработке одной из важнейших реформ «Нового курса» — Акта о трудовых отношениях (1935), узаконившего коллективные договоры и пособия по безработице, был привлечён Дж. Р. Коммонс.

Рузвельт, признавая необходимость решительного вмешательства в механизм капиталистической системы, был настроен на её реформирование, но не на революцию, и среди других участников его «мозгового треста» были крупный банкир Дж.П. Варбург (1896 — 1969) и журналист Наполеон Хилл (1883 — 1970), один из классиков жанра «литературы личного успеха», автор бестселлера «Думай и богатей». А со второго президентского срока политику «Нового курса» стало определять американское неокейнсианство. Проповедуемый институционалистами поворот экономической теории к социальным проблемам с целью использовать её как инструмент правительственных реформ состоялся, но само направление отошло на второй план в западной экономической мысли.