Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное

• Название: Грядущее постиндустриальное
• Анкор: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 5.69 Mb.
• Имя файла: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Тип: Книга; #1773
• страница: 19 из 51

их родословной или врожденных качеств. Объективным факто­ром при их подборе являются знания и свидетельства их ода­ренности. Таковые гарантируют, что государство получит не­обходимый результат, и поскольку они суть единственное усло­вие назначения, они также предполагают, что перед каждым гражданином открыта возможность присоединиться к классу государственных служащих”.

Защита от злоупотреблений властью — гарантия того, что чиновники не переступят границ общего интереса, — заложена в “иерархическом характере организации и подотчетности чинов­ников”, а также в независимости корпораций, таких, как универ­ситеты и местные сообщества, которым предоставлено право са­мостоятельно распоряжаться своими полномочиями⁵².

Для К.Маркса все это не что иное, как полнейшая мистифи­кация. Он заявляет в “К критике гегелевской философии права”: “То, что Гегель говорит... не заслуживает названия философско­го анализа. Большая часть этих параграфов могла бы быть дос­ловно помещена в прусском праве...”. Противопоставление об­щих и особых интересов является иллюзорным, так как государ­ство само по себе преследует частные цели, просто сталкиваясь с другими частными целями, а беспристрастие бюрократии — сло­во, которое К.Маркс употребляет, но в уничижительном значе­нии, — лишь маскирует его особые интересы. Именно в этом контексте К.Маркс развивает свои взгляды на природу бюрокра­тии: “Гегель исходит из разделения между "государством" и "гражданским обществом", между "особыми интересами" и "су­щим в себе и для себя всеобщим", и, в самом деде, бюрократия основывается на этом разделении... Гегель совершенно не рас­сматривает содержание бюрократии, а дает только некоторые общие определения ее "формальной" организации, и, в самом деле, бюрократия есть лишь "формализм" лежащего вне ее самой содержания”.

⁵² Hegel G.W.F. Philosophy of Right. Oxford, 1949. P. 190, 192. Обсуждение проблемы “исполнительной власти” содержится в параграфах 287—297: Hegel G.W.F. Philosophy of Right. P. 186-193.
“''Бюрократия" есть "государственный формализм" гражданского общества. Она есть "сознание государства", "воля государства", "могущество государства", как особая корпорация ( "все общий интерес" может устоять, как "особый интерес", против особого интереса лишь до тех пор, пока особое, противопостав­ляя себя всеобщему, выступает в качестве "всеобщего".

...Бюрократия есть круг, из которого никто не может выско­чить. Ее иерархия есть иерархия знания. Верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всем, что касается понимания все­общего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в за­блуждение.

...Бюрократия имеет в своем обладании государство, спири­туалистическую сущность общества: это есть ее частная собствен­ность. Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюде­ние этого таинства обеспечивается в ее собственной среде ее иерар­хической организацией, а по отношению к внешнему миру — ее замкнутым корпоративным характером. Открытый дух государ­ства, а также и государственное мышление представляется по­этому бюрократии предательством по отношению к ее тайне. Авторитет есть поэтому принцип ее знания, и обоготворение авторитета есть ее образ мыслей. Но в ее собственной среде спи­ритуализм превращается в грубый материализм, в материализм слепого подчинения, веры в авторитет, в механизм твердо уста­новленных формальных действий, готовых принципов, воззре­ний, традиций. Что касается отдельного бюрократа, то государ­ственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чина­ми, в делание карьеры. Во-первых, этот отдельный бюрократ рас­сматривает действительную жизнь как материальную, ибо дух этой жизни имеет свое обособившееся существование в бюрок­ратии... Бюрократ должен поэтому относиться по-иезуитски к действительному государству, будет ли это иезуитство сознатель­ным иди бессознательным... Для бюрократа мир есть просто объект его деятельности”⁵³.

⁵³ См.: Eastern L., Guddat K.H. (Eds.) Writings of the Young Marx on Philosophy and Society. P. 184, 185, 188; Avineri Sh. The Social and Political Thought of Karl Marx. P. 23-24 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 1. С. 270-273].
Как бы остро ни звучали приведенные высказывания, следу­ет отнести последующее невнимание к бюрократии и отсутствие систематического обсуждения политического устройства на счет эволюции марксовой мысли от политики к социологии, эволю­ции, отразившейся в дальнейших работах, таких, как “Эконо­мические рукописи [1844 года]” и “Немецкая идеология”. В результате появилась характерная для К.Маркса концепция со­циологии: упор на общество, а не на государство; на экономи­ку, а не на политику.

Для К.Маркса все основные социальные отношения проис­текают не из политики, а из способа производства. Классовые отношения принадлежат к разряду экономических отношений: не могло быть автономных политических классов или социальных групп, таких, как бюрократия иди военные. Для него отличи­тельной чертой современного общества было не создание наци­онального государства или бюрократии, а развитие капитали­стического способа производства. Кризисы, способные потряс­ти современное общество, носили главным образом экономи­ческий характер и проистекали из “законов движения” этого способа производства: хроническое недопотребление, диспро­порция между инвестиционными благами и потребительскими товарами с последующим перепроизводством, падающая норма прибыли — все это вытекало из убийственной конкуренции между капиталистами и изменения органического строения об­щественного капитала. Уникальной особенностью капитализма было существование рыночного общества, автономного от го­сударства⁵⁴.

Таким образом, по мнению К.Маркса, решающую роль игра­ет не политика, а социальная структура. Политика является аре­ной борьбы, где до конца проявляются социальные противоре-

⁵⁴ Как удачно добавляет Ш.Авинери: “Гражданское общество полностью освобождено от политических ограничений; частная жизнь, включая и эконо­мическую деятельность, становится абсолютно независимой от любых мыслей о сообществе; все политические ограничения на собственность и экономическую деятельность упраздняются. Экономический индивидуализм и доктрина laissez-faire выражают эту дихотомию между гражданским обществом и государством, когда общество до конца осознает свое отчуждение и разделенность жизни че­ловека на частную и государственную сферы” (Avineri Sh. The Social and Po­litical Thought of Karl Marx. P. 20-21).
чия общества. Она не имеет автономного характера, выступая отражением действующих в обществе сил. Что такое государ­ство? Это сила — армия, полиция, бюрократия, — используе­мая господствующими классами. К.Маркс не признавал капита­листического государства; он говорил о государстве, использу­емом капиталистами. По существу, теории иди истории типов политического устройства нет ни у К.Маркса, ни у М.Вебера с его различиями патриархального, родового и правового бюрок­ратического политического устройства, иди типов политической легитимности. К.Маркс делает упор на глубинную социальную структуру, подлинный характер которой скрыт формальными отношениями. (Так, при обсуждении товарного фетишизма в первом томе “Капитала” он указывает, что абстрактные отно­шения обмена товаров маскируют конкретные отношения меж­ду людьми.)

Для Маркса капиталистический способ производства был возможен в форме различных политических режимов, демокра­тических или авторитарных (в том числе в Англии и имперской Германии), но, поскольку капиталистический класс господство­вал в обществе, государство неизбежно отражало и поддержива­ло бы его интересы.

Но не всегда. Наиболее яркий и поразительный пример марксова анализа “приливов” и “отливов” политической власти содер­жится в его работе “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта”. Здесь исследуются действия авантюриста, поднявшегося “над” класса­ми и использовавшего государство для натравливания одного из них на другой. К.Маркс пишет: “Такая полная противоречий мис­сия этого человека объясняет противоречивые действия его пра­вительства, которое, действуя наугад, ощупью, старается то при­влечь, то унизить то тот, то другой класс и одинаково возбужда­ет против себя все классы...

Бонапарт в качестве исполнительной власти, ставшей самосто­ятельной силой, считает себя призванным обеспечить “буржуаз­ный порядок”. Сила же этого буржуазного порядка — в среднем классе. Он считает себя поэтому представителем среднего класса и издает соответственные декреты. Но, с другой стороны, он стад кое-чем лишь потому, что сокрушил и ежедневно снова сокрушает политическое могущество этого среднего класса. Он считает себя поэтому противником политической и литературной силы среднего класса. Но, охраняя его материальную силу, он тем самым сно­ва вызывает к жизни его политическое могущество”⁵⁵.

“Но Бонапарт, — отмечает К.Маркс, — чувствует себя прежде всего шефом Общества 10 декабря, представителем люмпен-про­летариата, к которому принадлежат он сам, его приближенные, его правительство и его армия”, и их главной целью выступает самообогащение. Такой политический характер режима выглядит преходящим, но тем не менее в течение небольшого промежутка времени государство может выступать политически против “гос­подствующего” класса и управляться отдельными людьми иди груп­пировками демагогов иди военных, оппозиционных буржуазии иди основным экономическим классам; однако для К.Маркса в конеч­ном счете основное значение имеет лежащая в основе экономиче­ская система, на которой покоится “материальная власть”.

Именно эта тема — лежащий в основе способ производства и характер отношений собственности — является для К.Маркса глав­ной и решающей; все остальные имеют второстепенное значение. В своих ранних работах он критиковал религию и политику. Ис­следование по бюрократии было написано до того, как он увлекся экономикой, тогда, когда он оставался демократом и еще не стал коммунистом⁵⁶. В упомянутых работах бюрократия предстает в качестве квазинезависимой силы, имеющей собственный способ существования и управляющей остальной частью общества в сво­их интересах. Тем не менее через два года, когда К.Маркс уже завершил “Экономические рукописи”, он едко отпустил в адрес своего бывшего друга К.Гейнцена следующий комментарий: “Как мы видим, Кэри слишком сведущ, чтобы по примеру новоиспе­ченных римских юнцов из Филадельфии иди их предшественни­ка, s. v. Гейнцена, связывать существование классов с наличием политических привилегий и моноподий...”⁵⁷. К.Маркс стал сторон­ником первостепенной роди экономической власти.

⁵⁵ Перепечатано в: Marx К. Selected Works. Vol. II. Moscow, 1936. P. 423, 424 [перевод этой цитаты приводится по: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е издание. Т. 8. С. 214].

⁵⁶ Авторитетное обсуждение данного вопроса содержится в: Kriegel L. The Uses of Marx for History // Political Science Quarterly. Vol. LXXV. No 3.

⁵⁷ Цит. по: Albrow M. Op cit. P. 70 [см.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 е издание. Т. 44. С. 180-181 ].
Мысль о том, что бюрократия может превратиться в независи­мую, возвышающуюся над обществом силу, была главной темой всех авторов, скептически относившихся в XIX веке к идее прогресса, — от анархистов, подобных М.Бакунину, до консерваторов, таких как Я.Буркхардт⁵⁸. Однако, по мнению марксистов, это только противоречило бы утверждению, что классовые отношения принадлежат к экономическим отношениям, а экономические от­ношения au fond являются отношениями собственности. Это был взгляд на историю, превратившийся в идеологическую догму и, подобно самой идеологии, которой он служил, приведший к игно­рированию реальности. Ирония заключалась в том, что парадокс полностью раскрылся, и политика заняла место экономики в пер­вом в мире социалистическом обществе, где власть была захвачена во имя Маркса, — в Советском Союзе.

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ: БЮРОКРАТИЯ И НОВЫЙ КЛАСС

Социалистическая революция произошла в царской России: час­тная собственность на средства производства была упразднена, а классовые отношения трансформированы. В этих чрезвычайно неподходящих условиях и предстояло испытать марксистскую теорию общества и социального развития.

До первой мировой войны все марксистские теоретики пред­сказывали революцию в России. В этом они основывались на точке зрения К.Маркса, возникшей в результате революции 1848 года,

⁵⁸ Как заметил М.Бакунин в известном отрывке: “Сильное государство мо­жет иметь только одну основу: военную и бюрократическую централизацию. С этой точки зрения существенное различие между монархией и республикой сво­дится к тому, что при монархическом устройстве бюрократический мир угнетает и грабит народ ради большей выгоды привилегированных имущих классов, равно как и ради своей собственной, но все это делается во имя монарха; при респуб­ликанском строе та же бюрократия будет действовать аналогичным образом, но во имя води народа... Каждое государство, даже самое республиканское и самое демократическое, и даже предполагаемое народное государство, задуманное К.Марксом, является по своей сути только машиной, С высоты управляющей на­родными массами с помощью интеллигентного и поэтому привилегированного меньшинства, якобы сознающего интересы народа лучше, чем он сам” (Maximoff G.P. (Ed.) The Political Philosophy of Bakunin. Glencoe (111.), 1953. P. 211).
согласно которой политический процесс капиталистического развития распадается на два этапа: революцию демократическую и революцию социальную. Первая была, по существу, буржуаз­ной; в ее ходе обеспечивались политические права, такие, как право собраний, участия в выборах и так далее, в которых нуж­далась сама буржуазия для установления своей власти, но кото­рые в процессе борьбы мог использовать и рабочий класс. В социальной революции принимал участие пролетариат: он исполь­зовал свои политические права с целью трансформации социаль­но-экономических отношений.

С этой точки зрения марксисты получали следующий ряд: Англия и Франция ушли дальше всех по пути демократической революции; преобразования в Германии остались незакончен­ными; Россия медленно тащилась позади других. Следователь­но, историческую повестку дня предстояло завершить; Россия должна была пройти через свой “1848 год”. Таким образом, все социалисты ожидали революции в России как исторически не­избежной, но революции “буржуазной”, февральской, а не ок­тябрьской.

Некоторые марксисты, в частности Л.Троцкий, считали воз­можным осуществление в России социалистической революции на основе того, что он называл “законом комбинированного раз­вития” для отсталых стран. “В условиях упадка буржуазного строя, — писал Л.Троцкий, — отсталые страны не в состоянии подняться до того уровня, которого достигли прежние центры капитализма”, и поскольку они не могут развиваться на капита­листической основе, только социализация помогла бы им “ре­шить технологические проблемы и повысить производительность труда, что уже давно было сделано капиталистической системой в передовых промышленных странах”⁵⁹.

Однако после Октябрьской революции в Советском Союзе появилась новая социальная сила, которая стала быстро обре­тать автономность и независимость, — бюрократия. В работе “Государство и революция” В.Ленин доказывал, что старую го­сударственную машину необходимо разбить вдребезги, а новый

⁵⁹ Trotsky L. The Revolution Betrayed. N.Y., 1937. P. 5-6; для сохранения авторской нумерации примечаний дальнейшие сноски на эту работу отмече­ны (*). Во всех случаях курсив принадлежит Л.Троцкому.
административный аппарат должен находиться, как в период Парижской коммуны 1871 года, непосредственно в руках наро­да: в нем работали бы чиновники, но они не превратились бы в бюрократов, “т. е. в оторванных от масс, в стоящих над массами, привилегированных лиц. В этом суть бюрократизма... ”. Рабо­чие депутаты должны были осуществлять надзор за аппаратом. Они могли быть избраны и отозваны. Их жалованье не должно было превышать заработной платы рабочего. Существовала не­обходимость немедленного перехода к тому “чтобы все выполня­ли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились

"бюрократами" и чтобы поэтому никто не мог стать "бюрокра­том"”⁶⁰.

Однако Л.Троцкий с самого начала придерживался более реа­листичной точки зрения. Бюрократия, утверждал он, неизбежна (“тенденции бюрократизма... повсюду проявили бы себя даже после пролетарской революции”) по одной очевидной причи­не — переход к социализму не может произойти немедленно (“со­циалистическое государство, созданное даже в Америке, на базе наиболее передового капитализма, не смогло бы сразу же обеспе­чить каждого всем необходимым и было бы вынуждено побуж­дать людей производить насколько возможно больше”); в силу этого и государство, и определенный “направляющий аппарат” оставались бы необходимыми*.

Бюрократия, отмечал Л.Троцкий, имеет неизбежную тенден­цию к утверждению ее собственных интересов. Противовесом ей служит партия (которая “всегда находилась в состоянии от­крытой иди замаскированной борьбы с бюрократией”). Однако

⁶⁰ Lenin V.I. The State and the Revolution // Selected Works. Moscow, 1951. Vol. II. Part I. P. 249-250, 280 [перевод этой цитаты приводится по: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 33. С. 115, 109.]. “Такое начало, — добавлял Ленин, — на базе крупномасштабного производства, само собою ведет к постепенному "отмиранию" всякого чиновничества... к постепенному созданию... такого порядка, когда все более упрощающиеся функции надсмотра и отчетности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей” (Lenin V.I. The State and the Revolution. P. 250 [перевод этой цитаты приводится по: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 33. С. 50]).

* Trots'Ky L. The Revolution Betrayed. P. 53, 55.
И.Сталин, стремясь к личной власти, свел обе противостоящие силы воедино.