Хрестоматия по тгп Радько. Хрестоматия по теории государства и права
 Скачать 3 Mb.
|
|
Хисш В.М. 01цн шыщправа [...] Понятие правонарушения. Нормы права суть веления, обращение к воле людей и определяющие требуемое от них государством поведение. Эти нормы не должны быть нарушаемы ни самим государством и его органами, ни частными лицами — подданными государства, но они, однако, могут быть ими нарушаемы. Правонарушение есть поведение лица, которое противоречит велениям права, является несогласным с налагаемыми правом обязанностями. Так как все нормы права, если даже и не установлены государством, снабжены, однако, санкцией государственной власти, то развитое государство берет на себя заботу как о возможном предотвращении правонарушений, так и о восстановлении нарушенного права. В этом и состоит та функция государственной власти, которая именуется властью судебной. Задача суда состоит в выяснении вопросов о праве и неправе и в принятии принудительных мер для восстановления нарушенного права. В смысле предупреждения возможных правонарушений судебная деятельность пополняется деятельностью полицейской. Самозащита и самоуправство, т. е. охрана права собственными силами субъекта, составляет главный способ защиты частных прав лишь на низших ступенях культурного развития; в развитом государстве самопомощь субъекта при защите своих прав допускается только в самых узких границах, когда она является безусловно необходимой, а помощь государства недостаточной. Различается два главных вида правонарушений: неправда уголовная и неправда гражданская. И в том, и в другом случае мы имеем дело с поведением человека, противным требованиям права. Притом под поведением мы разумеем или положительное действие, совершенное вопреки запрету права, или же бездействие, противное положительному требованию права. Как то, так и другое должно быть результатом вполне сознательной воли лица; если действие или бездействие исходит от лица, которое по своему возрасту или вследствие болезни лишено способности ясно сознавать фактическое и юридическое значение деяния и направлять свою волю согласно указаниям сознания, то в глазах права такое действие или бездействие не имеет значения настоящего человеческого поведения; оно приравнивается к действию сил природы: последние могут также разрушать разные ценности, находящиеся под защитой права, но эти события не будут правонарушениями в точном смысле этого слова. Точно так же и действия лиц, не обладающих нормальной сознательной волей, не считаются вменяемыми правонарушениями и не влекут за собой юридических последствий, связываемых с правонарушениями. Такие лица называются недееспособными, а с точки зрения ответственности за правонарушения — невменяемыми. Преступное поведение вменяемого лица с внутренней стороны может быть охарактеризовано или как умышленное, или как неосторожное. Об умысле мы говорим в том случае, если лицо, совершившее правонарушение, сознавало все внешние признаки пра-вонарушительного деяния, им совершаемого, и сознательно допускало их наступление. Неосторожность, как форму субъективной виновности, мы имеем в том случае, когда лицо допустило противное праву поведение со своей стороны потому, что не приложило к своему поведению той степени осмотрительности и обдуманности, которая требовалась от него нормами права, если бы поведение лица было вполне согласно с налагаемым на него правом обязанности, то оно избегало бы нравонарушительного результата. В тех случаях, когда лицо нарушает нормы права без всякого умысла и неосторожности со своей стороны, т. е., не будучи субъективно виновато в правонарушении, — мы говорим о несчастном случае; действие лица является здесь не результатом его более или менее преступной воли, как при умысле и неосторожности, но результатом независящего от его воли стечения обстоятельств. Различие гражданской неправды от уголовной стоит в зависимости от тех юридических последствий, которые связаны правом с правонарушительным поведением. Если правонарушение рассматривается правом лишь как нарушение частного интереса, то его юридическим последствием является только обязанность виновного восстановить нарушенное им состояние права, т. е. исполнить обязанность, соответствующую нарушенному праву, или же возместить в деньгах ущерб, причиненный его деянием лицу, потерпевшему от правонарушения. В подобном случае мы говорим о неправде гражданской. Ввиду указанного характера связанных с ней юридических последствий, цель которых состоит в удовлетворении частного интереса, пострадавшего от нарушения права, внутренняя сторона правонарушительного деяния здесь имеет сравнительно меньшее значение; здесь важно установить, что правонарушение исходило именно от данного лица, которое и должно изгладить наступивший от него вред; но размеры возмущения убытков не зависят обыкновенно от того, действовало ли данное лицо умышленно или неосторожно; иногда лицо принуждается отвечать за причиненные его деянием убытки даже при отсутствии субъективной вины на его стороне. Но правонарушительное деяние может рассматриваться и с другой точки зрения. Именно, его можно обсуждать как восстание вообще против власти права, — как деяние, подрывающее авторитет права и государства и потому имеющее общественный характер, нарушающее не частный, а публичный интерес. С этой точки зрения государство борется с правонарушениями путем наложения за них наказаний. Правонарушительное деяние, за которое налагается наказание со стороны государственной власти, есть неправда уголовная. Собственно говоря, всякое правонарушение, вызванное виновной волей, можно было бы рассматривать с этой точки зрения и облагать наказанием; но в огромном большинстве случаев, когда нарушаются гражданские права, государство удовлетворяется теми последствиями, которые связаны уже с правонарушением как с неправдой гражданской, т. е. принудительным исполнением обязанности, возмещением ущерба в деньгах; ведь и эти последствия уже ложатся чувствительным бременем на правонарушителя. Наказаниями же облагаются лишь те правонарушения, которым государство придает особо важное значение. Притом наказание иногда прибавляется к обязанности возместить ущерб, т. е. деяние представляет из себя сочетание неправды уголовной и гражданской (кража). Иногда же деяние представляет собою только уголовное преступление, не составляя гражданской неправды (большая часть политических преступлений). Так как, налагая наказания, государство борется с проявлениями преступной воли граждан, то при уголовных преступлениях большое значение имеет внутренняя сторона деяний. За случай нет уголовной ответственности. Различие между умыслом и неосторожностью получает большое значение, так как это — разнородные формы преступной воли. С внешней стороны различаются: 1) оконченное преступление, при котором осуществлены все законные признаки правонарушительного деяния; 2) покушение, при котором виновный совершил действие, направленное непосредственно на осуществление признаков преступления, но не достиг, однако, полного их осуществления; 3) приготовление, при котором совершены только действия подготовительного характера, но еще не совершено действий, направленных к непосредственному осуществлению состава преступления. За покушение обыкновенно налагается наказание в меньшей степени, чем за оконченное преступление, а подготовительные действия обыкновенно не облагаются наказаниями совсем. Из сказанного выше следует, что лишь те правонарушения облагаются уголовными наказаниями, за которые таковые наказания прямо установлены в законе (пиПиш сптеп зте 1еде). Отсюда и возникает уголовное право, как та область публичного права, которая устанавливает право государства налагать наказания за преступления и обязанность законно осужденного повиноваться приговору. Здесь указаны как наказуемые деяния, так и налагаемые за них наказания. Наказание преследует одну общую цель: оно есть средство борьбы государства с преступной волей. Конечно, для искоренения преступности государство не может ограничиться одной только карательной деятельностью; оно должно принимать также меры для устранения тех социальных условий, которыми вызывается самое явление преступности. Но с другой стороны, государство не может обойтись и без наказаний за уже совершенные преступления. Такая карательная деятельность государства может быть оправдана с разных точек зрения. 1. Самая угроза наказанием, содержащаяся в уголовном законе, создает лишний мотив, побуждающий всех членов общества воздерживаться от совершения преступлений; с этой точки зрения, наказание, чтобы достигать цели, должно всегда состоять в причинении более или менее чувствительного зла преступнику. 2. Приведение наказания в исполнение вызывает новые последствия. Оно дополняет общее предупреждение, содержащееся в уголовном законе, действуя устрашающим образом на всех граждан; далее, оно доставляет удовлетворение лицу, потерпевшему от преступления, и тем устраняет потребность в самоуправстве; наконец, оно оказывает действие и на самого преступника. Это действие, в свою очередь, может быть различно: наказание может иметь целью исправить преступника, устрашить его на будущее время или сделать его безвредным для общества, отняв у него физическую возможность к повторению преступления. Какими именно свойствами должно отличаться наказание, налагаемое в каждом определенном случае, это зависит, с точки зрения правильной законодательной политики, и от свойств преступления, и от личных свойств преступника. Кроме неправды гражданской и уголовной, различается еще так называемая административная неправда. О ней мы говорим в том случае, если какой-либо административный орган при исполнении своих обязанностей выходит за пределы, установленные нормами права для его деятельности. Соответственно этим трем видам неправды различаются и три вида судопроизводства: 1) гражданское судопроизводство, 2) уголовное и 3) административное. АЛЕКСЕЕВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ (1879-1904] В 1906 г. закончил Московский университет, затем стажировался в Берлине, Гейдельберге и Париже. С 1912 по 1917 г. — профессор права в Москве, в 1922-1931 гг. — в Праге и Берлине. В 1931 -1948 гг. преподавал в Страсбурге, в Белграде, а с 1948 г. — в Женеве. Автор основатель государственно-правового учения евразийцев. Он считал, что наиболее оптимальным устройством России должна быть федерация, однако, очищенная от коммунистической идеологии. ■ Предмет и метод науки о государстве (состав предмета общей теорио госддарства; зависимость методологии от предмета надки] Алексеев Н.Н. Очерки во общей теории гисддарства [...] Современные учебники государственного права обычно уделяют немало внимания вопросам методологическим. Юристов, публицистов и государственников не смущает мысль, что метод науки должен зависеть от ее предмета и что всякая методология, стремящаяся определить предмет, тем самым стоит под угрозой беспредметности. Поэтому они считают наиболее важным и плодотворным изучить сначала самый процесс познания и выяснить те постулаты и нормы, которые наш познающий ум ставит в качестве познавательных средств или орудий, служащих для познавательных целей. Эти цели и являются, по мнению современных методологов, определяющими моментами всякого научного исследования,- различия методов зависят от того, какие цели ставит перед собой ученый, а вовсе не обусловлены различиями самих предметов. Предмет науки есть результат известной «обработки» действительности, известной ее стилизации, и сколько есть научных стилей, столько существует и предметов. Одна и та же «действительность» (например, Бетховен-ская соната) для естественно-научного рассмотрения является суммой механических движений, для эстетического — полным смысла и значения музыкальным произведением. Состав предмета зависит, следовательно, от того, с какими целями мы подходим к действительности и что мы от нее требуем. Методология в таком понимании и есть предварительная наука о целях познания или о тех принципах, которые не только предшествуют образованию предмета, но и впервые его оформляют и строят. Если современная наука о государстве находится в периоде кризиса, это происходит от недостаточной выясненное™ научных ее целей и заданий. Вывести науку из кризиса может только правильно поставленное изучение методологии. Возрождение всякой науки зависит от нахождения правильного метода, если и не вполне нового, то, во всяком случае, обладающего особой и новой точностью. Современные методологические искания в науке о государстве создались под преимущественным влиянием практической философии Канта. «Вообще — как говорит один известный государственник, большая часть юридических контроверз во всех случаях науки о праве неизбежно проистекает от того, что в юриспруденции до сей поры не было Канта, которому она была обязана созданием юридической способности суждения». Следуя заветам критической философии, современная методология не смущается предположением, что формы мысли нельзя изучить, не приступая к самому познанию предмета, как нельзя выучиться плавать, не входя в воду. Давно уже сказано, что «другие элементы могут быть исследуемы и изучаемы другим образом, кроме производства работы, для которой они предназначены, но что всякое исследование, касающееся знания, может быть совершено, только познавая, и что обратить свои изыскания на этот так называемый инструмент знания значит не что другое, как познавать» (...}. Не так далеко ушло время, когда в науках социальных и в частности в государствоведении, признано было исключительное государство естественнонаучных методов. В этом смысле и состоялись методологические введения в изучение общественных наук, ровно как относящиеся сюда главы из общей логики. Формулировав основные пути, ведущие к познанию общих законов природы, исследователи переходили затем к рассмотрению вопроса о том, какие из методов естествознания применимы к изучению общества, какие неприменимы и как изменяются эти методы в зависимости от новых задач, возникающих перед социологом и государствоведом [...]. Современная юридическая теория государства имеет довольно обширную методологическую литературу и своих различных толкователей. Но как бы ни были велики различия у отдельных сторонников применения юридических методов в науке о государстве, всех их объединяет основной взгляд, сводящийся к тому, что сам предмет, сама внутренняя природа государства теснейшим образом связаны с правом. Это умственное усмотрение юридической природы государственных явлений, мы бы сказали даже — своеобразная правовая интуиция, составляет душу юридической методологии. Юристы в конце концов просто видят то, что недоступно взору многих из крайних и односторонних последствий натуралистической социологии: совершенно особое и в понятиях природы невыразимое лицо государства. По мнению одного из новейших сторонников юридического метода, «юридический анализ тем более необходим, что только он позволяет выявить существенные и постоянные элементы государства, построить, другими словами, ту часть учения о государстве, которая в настоящее время является фактической и идеальной основой государственного бытия: и все это потому, что, несмотря на все постоянные и бесчисленные, разнообразные формы, постоянно воспринимаемые государственным организмом под влиянием политических изменений, существует, в качестве постоянной основы государства, некоторое невыводимое начало, составляющее его жизненный нерв и в то же время силу, при помощи которой государство во временном процессе своего бытия сохраняет свою целостность и противодействует враждебным политическим влияниям». С этой точки зрения юридическая теория государства и имеет целью своей постигнуть этот жизненный принцип государства, «без которого нет науки, но есть только бесформенная и лишенная органического характера куча фактов и эмпирических обобщений». И чтобы достигнуть такой цели, наука о государстве «должна руководствоваться в своих изысканиях методом, существенно ей свойственным, чуждым всяким социологическим, историческим и политическим влияниям; этот метод может быть «только методом юридическим». Бесспорно, что не всегда высказывалась и признавалась так открыто предметная, мы сказали бы даже, субстанциальная сила юридической методологии. Но не уверенностью в эту силу вдохновлялись исследования тех юристов, которые построения юридической теории государства сделали своей основной жизненной задачей? Так, по мнению Гербера, правовая сторона государственного бытия, конечно, не покрывает собою государственного целого. Право подчиняет себе только одну часть культурной жизни государства, однако часть эта по своей интенсивности имеет огромнейшее значение, так как она определяет собою условия жизни государства. Именно волевая мощь государства, государственная власть есть его право. Государственное право есть, стало быть, учение о государственной власти, и оно решает основной вопрос: каково может быть содержание государственной воли? [...]. Следует отметить, что плюралистическое направление в изучении государства и права было предвосхищено и некоторыми предшественниками неокантианцев. Весьма многие из юристов и государственников, обсуждая проблемы методологии, не раз указывали на недостаточность применения какого-либо одного метода к изучению столь сложных явлений, требуя пополнения другими вспомогательными точками зрения [...]. Полное познание государства может быть достигнуто в результате образования целого ряда самостоятельных наук о государстве, из которых каждая идет своим путем и осуществляет свои, только ей свойственные цели. |