Хрестоматия по тгп Радько. Хрестоматия по теории государства и права

• Название: Хрестоматия по теории государства и права
• Анкор: Хрестоматия по тгп Радько.doc
• Дата: 09.03.2017
• Размер: 3 Mb.
• Имя файла: Хрестоматия по тгп Радько.doc
• Тип: Документы; #3590
• страница: 7 из 73

§ 51. Три власти в государстве лишь в той мере, в какой они вытекают из понятия общности вообще (гез риЬНса 1а1шз сис1а), суть лишь отношения объединен­ной, а рпоп происходящей из разума воли народа и чистой идеи главы государства, имеющей объективную реальность. Этот глава (суверен) до тех пор остается лишь пустым порождением мысли (представляющим весь народ), пока еще нет физической личности, пред­ставляющей высшую государственную власть и обес­печивающей этой идее воздействие на волю народа. Отношение высшей государственной власти к воле народа можно мыслить трояким образом: либо одно лицо в государстве повелевает всеми, либо некоторые равные между собой совместно повелевают всеми остальными, либо, наконец, все вместе повелевают каждым, стало быть, и самим собой, иначе говоря, форма государства может быть либо автократической, либо аристократической, либо демократической. (Вы­ражение монархическая вместо автократическая не подходит к имеющемуся здесь в виду понятию: ведь монарх — это тот, кто обладает высшей властью, авто­крат же, или самодержец, —тот, кто имеет всю власть; последний — суверен, первый же лишь представляет его.) — Легко заметить, что автократическая форма государства самая простая, а именно это — (отноше­ние) короля к народу, стало быть, это (такая форма), где лишь один — законодатель. Аристократическая форма сложена уже из двоякого рода отношений, а именно из отношений знатных между собой (в каче­стве законодателей), цель которых — быть сувереном, и затем из отношения этого суверена к народу; демок­ратическая же форма самая сложная, а именно она должна сначала объединить волю всех, дабы из этого образовать народ, затем волю граждан, дабы образо­вать общность, и, наконец, поставить во главе этой общности суверена, который и есть сама эта объеди­ненная воля. Что касается применения права в госу­дарстве, то, пожалуй, наиболее простая (форма госу­дарства) есть и наилучшая, однако в отношении само­го права она и наиболее опасная для народа ввиду деспотизма, к которому она весьма сильно тяготеет. Правда, в механизме объединения народа посредством принудительных законов упрощение есть разумная максима, а именно когда весь народ пассивен и подчи­няется одному лицу, которое стоит над ним; но это не делает подданных гражданами; что же касается уте­шения, которым должен довольствоваться народ, а именно что монархия (здесь, собственно говоря, авто­кратия) — наилучший государственный строй, если монарх хорош (т. е. обладает не только волей к правле­нию, но и разумением такового), то такого рода утеше­ние принадлежит к тавтологическим изречениям и означает только следующее: наилучшее государствен­ное устройство — то, благодаря которому государь становится лучшим правителем, т. е. наилучшее.

■ Политика-территориальное устройство государства (союз госууарств как способ устанивления вечнлгв мира]

Кант И. К вечному миру. Философский проект. Вторая окончатепьная статья уигиввра и вечним мире

Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств.

Народы в качестве государств можно рассматри­вать как отдельных людей, которые в своем естествен­ном состоянии (т. е. независимости от внешних зако­нов) уже своим совместным существованием наруша­ют право друг друга, и каждый из них в целях своей личной безопасности может и должен требовать от другого совместного вступления в устройство, подоб­ное гражданскому, где каждому может быть обеспе­чено его право. Это был бы союз народов, который, однако, не должен был бы быть государством наро­дов. Последнее означало бы противоречие, ибо вся­кое государство содержит в себе отношение высшего (законодателя) к низшему (повинующемуся, т. е. наро­ду) . Многие народы в государстве (так как здесь мы рассматриваем право народов по отношению друг к другу, поскольку они образуют отдельные государства и не должны быть слиты в одно государство) образо­вали бы только один народ, что противоречит предпо­сылке [...].

Должен существовать особого рода союз, который можно назвать мирным союзом (Гоейиз расШсит) и который отличался бы от мирного договора (расШт рас1з) тем, что последний стремится положить конец лишь одной войне, тогда как первый — всем войнам и навсегда. Этот союз имеет целью не приобретение власти государства, а лишь поддержание и обеспече­ние свободы каждого государства для него самого и в то же время для других союзных государств, причем это не создает для них необходимости подчиниться (подобно людям в естественном состоянии) публичным законам и их принуждению. — Можно показать осу­ществимость (объективную реальность) этой идеи фе-дерации, которая должна охватить постепенно все го- /8 сударства и привести таким путем к вечному миру. Если бы какому-нибудь могучему и просвещенному народу выпало счастье образовать республику (кото­рая по своей природе должна тяготеть к вечному миру), то она явилась бы центром федеративного объедине­ния других государств, которые примкнули бы к ней, чтобы обеспечить таким образом сообразно идее меж­дународного права свою свободу, и путем многих та­ких присоединений все шире и шире раздвигались бы границы союза.

[...] В соответствии с разумом в отношениях госу­дарств между собою не может существовать никакого другого пути выйти из беззаконного состояния посто­янной войны, кроме как отречься подобно отдельным людям от своей дикой (беззаконной) свободы, приспо­собиться к публичным принудительным законам и образовать таким путем (безусловно, постоянно расши­ряющееся) государство народов (сМ1а5 деп1шт), кото­рое в конце концов охватило бы все народы Земли. Но, исходя из своего понятия международного права, они решительно не хотят этого, отвергая тем самым т ЬуроШез1 то, что верно ш Шез1. Поэтому не позитивная идея мировой республики, а (чтобы не все было поте­ряно) лишь негативный суррогат союза, устраняюще­го войны, постоянно и непрерывно расширяющегося, может сдержать поток антиправовых; враждебных намерений, сохраняя, однако, постоянную опасность их проявления.
Кант И. Метафизика нравов

Союз нескольких государств для сохранения мира можно назвать постоянным конгрессом государств, присоединиться к которому не возбраняется ни одно­му из соседних государств; нечто подобное (по край­ней мере в том, что касается формальностей междуна­родного права с целью сохранения мира) имело место еще в первой половине текущего столетия, а именно собрание Генеральных штатов в Гааге; на нем мини­стры большинства европейских дворов и даже самых маленьких республик жаловались на враждебные вы-

пады со стороны других; тем самым они мыслили себе Европу как единое федеративное государство, которое они рассматривали как бы в качестве третейского су­дьи в этих их публичных спорах; вместо этого в даль­нейшем международное право осталось только в кни­гах, полностью исчезнув из (министерских) кабинетов, или же, после того как была уже применена сила, оно было в форме дедукций доверено тайникам архивов.

Однако под конгрессом разумеется здесь лишь созываемое в свободной форме, в любое время могу­щее быть распущенным собрание различных госу­дарств, а не такое объединение, которое (подобно Аме­риканским Штатам) основано на конституции и пото­му не подлежит роспуску; только при помощи такого конгресса может быть осуществлена идея учреждения публичного права народов, разрешающего споры меж­ду ними так, как это подобает цивилизованным наро­дам, как бы судопроизводством, а не варварским (ди­карским) способом, т. е. войной.

ГЕОРГ ВИЛЬГЕЛЬМ ФРИДРИХ ГЕГЕЛЬ (1771-1831)
Родился в г. Штутгарте, в семье чиновника фи­нансового ведомства. В 1788- 1793 гг. учился в Тюбингенском теологическом институте (вмес­те с Шеллингом и Гельдерлином). В дальнейшем преподавал в ряде университетов Германии, был директором гимназии в Нюрнберге. С 1818 г. до конца своей жизни — профессор философии Берлинского университета. Произведения: «Наука логики», «Феноменология духа», «Энциклопедия философских наук», «Ос­нования естественного права и науки о государ­стве. Основы философии права».

| Учение о праве

[природа права, его законы и необходимость)

§1. [...] Необходимо рассмотреть: 1) право само по себе и 2) его существование в гражданском обществе.

§2. С точки зрения права следует исполнять толь­ко всеобщую волю, невзирая на намерение или убеж­дение единичного человека, и вообще человек являет­ся предметом права только как свободное существо.

§3. Право заключается в том, чтобы с каждым в отдельности другой считался и обращался как со сво­бодным существом, ибо лишь тогда свободная воля имеет в другом человеке самое себя в качестве пред­мета и содержания.

Пояснение. В основе права лежит свобода отдель­ного человека, и право заключается в том, чтобы я обращался с другим как со свободным существом. Разум требует соблюдать право. По своей сущности каждый является свободным человеком. В силу своих особенных состояний и свойств люди различны, но различие это не касается абстрактной воли, как тако­вой. Тут они суть одно и то же, и тут уважать друго­го — значит уважать самого себя. Именно это и при­водит к тому, что нарушением права одного человека наносится оскорбление всем в их праве. Здесь уже совсем иного рода сочувствие, чем то, когда сочувству­ют только ущербу другого, ибо 1) частичная или пол­ная утрата кем-нибудь своего имущества, хорошее состояние которого хотя и желательно, что само по себе не необходимо, огорчает меня, однако я не могу ска­зать, что его, как такового, не должно было быть; 2) подобные события относятся к особенностям человека. При всем сочувствии мы отделяем несчастные случаи от нас самих и рассматриваем их как нечто такое, что нас непосредственно не касается. Наоборот, когда нарушено право другого, каждый чувствует себя заде­тым за живое, ибо право есть нечто всеобщее. Следо­вательно, правонарушение мы не можем считать чем-то таким, что нас непосредственно не касается. Мы чувствуем себя тем более оскорбленными им, что пра­во есть нечто необходимое.

§4. Каждый, поскольку его признают свободным существом, есть лицо. Поэтому принцип права можно выразить и так: с каждым другой должен обращаться именно как с лицом.

Пояснение. Понятие личности включает в себя особенность Я (1сп пен.) или же отдельность как нечто свободное или всеобщее. Люди обладают личностью в силу своей духовной природы.

§5. Именно отсюда вытекает, что ни одного чело­века нельзя принуждать к чему-либо, кроме прекра­щения насилия, примененного им к другому.

Пояснение. Бывают ограничения свободы и зако­ны, допускающие, чтобы с людьми обращались не как с лицами, а как с вещью, например законы, разреша­ющие рабство. Однако последние являются лишь по­зитивными законами и правами, и притом такими, которые противны разуму и абсолютному праву.

§6. Поступок, стесняющий свободу другого чело­века или не признающий в нем свободную волю, явля­ется противоречащим праву.

Пояснение. В абсолютном смысле по отношению к человеку, строго говоря, невозможно никакое принуж­дение, потому что каждый представляет собой свобод­ное существо, ибо он может отстоять свою волю воп­реки необходимости и отказаться от всего, что имеет отношение к его наличному бытию. Принуждение происходит следующим образом. С наличным бытием человека соединяют что-нибудь в качестве его условия так, что, если он хочет сохранить первое, ему прихо­дится мириться и со вторым. А так как наличное бытие человека зависит от внешних предметов, то он может быть поставлен в зависимость именно со стороны сво­его наличного бытия. Человека принуждают только тогда, когда он хочет чего-то, с чем связано еще и другое, а захочет ли он того, а с ним и другого или же не захочет ни того, ни другого, это зависит от его воли. Уж если его принуждают, то, к чему его склоняют, тоже в его воле. Принуждение есть в этом смысле лишь нечто относительное. Оно является справедливым, если к нему прибегают для того, чтобы добиться признания отдельным человеком. Такое насилие с известной точ­ки зрения не является насилием и не противоречит достоинству свободного существа, ибо воля, какова она сама по себе, это и есть абсолютная воля каждого в отдельности. Свобода бывает вообще там, где господ­ствует закон, а не произвол отдельного человека.

§7. Дозволено, а потому и не предписывается пра­вом все, что не стесняет свободы других, иначе говоря, все, что не препятствует их актам.

Пояснение. Право содержит, собственно говоря, только запрещения, а не приказания, а что не запре­щается, то позволено. Но правовые запрещения могут быть выражены позитивно как приказания, например: ты должен соблюдать договор! Всеобщий правовой принцип, особенными применениями которого являют­ся все другие, гласит: ты должен уважать собствен­ность другого! Это не означает, что ты должен сделать для другого что-нибудь позитивное, произвести какое-то изменение в окружающих обстоятельствах, а требу­ет только не совершать нарушения [права] собствен­ности. Таким образом, если право и выражают как позитивное приказание, то это последнее лишь форма выражения, в основе которого по содержанию всегда лежит запрет.

§8. Подчиняя себе вещь, воля делает ее своей. Вла­дение и есть эта подчиненность вещи моей воле.

Пояснение. Для подчинения нужно двоякое: нечто всеобщее и нечто единичное. Я подчиняю нечто еди­ничное, если присваиваю ему всеобщее определение. Это подчинение вообще встречается в суждении. Под­чиняющее в суждении — это предикат, а подчинен­ное — субъект. Вступление во владение есть произне­сение суждения, что некоторая вещь становится моей. Подчиняющим здесь является моя воля. Я даю вещи предикат «моя». Воля есть подчиняющее для всех вне­шних вещей, ибо по себе она есть всеобщность. Все вещи, не относящиеся сами к себе, являются только необходимыми, а не свободными. Это обстоятельство дает, таким образом, человеку право завладевать все­ми внешними вещами и делать из них уже нечто иное, чем то, что есть они сами. Тем самым он поступает с ними лишь сообразно их сущности.

§9. Вещь, которой еще только намереваешься завла­деть, должна быть 1) гее пиШиз [ничьей], т. е. не быть такой вещью, которая уже подчинена другой воле.

Пояснение. Мне нельзя вступить во владение ве­щью, уже принадлежащей другому, не потому, что она вещь, а потому, что она его вещь. Ибо, вступая во вла­дение этой вещью, я уничтожаю в ней тот предикат, что она его, и тем отрицаю волю этого человека. Воля же есть нечто абсолютное, чего я не могу превратить в нечто негативное.

§10. 2) Во владение нужно вступить, т. е. нужно путем ли физического захвата, или путем формирова­ния, или хотя бы путем обозначения предмета сделать ясным для других, что я подчинил этот предмет моей воле.

Пояснение. Внешнему овладению должен предше­ствовать внутренний волевой акт, выражающий то, что вещь будет моей. Первый способ овладения — это физический захват. Он имеет тот недостаток, что захва­тываемые предметы должны быть такими, чтобы я мог непосредственно схватить их рукой или накрыть сво­им телом, а кроме того, он недолговечен. Второй, более совершенный способ — это формирование, состоящее в том, что я придаю вещи некоторую форму, например, возделываю поле, превращаю золото в бокал. Здесь та форма, что это мое, непосредственно соединена с пред­метом и потому в себе и для себя является знаком того, что материя тоже принадлежит мне. К формированию, между прочим, относятся также посадка деревьев, приручение и кормление животных. Несовершенный способ землевладения — это использование какого-нибудь района без его формирования, например когда кочевые народы используют территорию для выпаса скота, народы, занимающиеся охотой, — для охоты, занимающиеся рыболовством народы используют по­бережье моря или реки. Такое овладение еще поверх­ностно, так как имеющееся здесь использование явля­ется лишь временным, еще неустойчивое, не прикреп­лено к предмету. Овладение предметом путем одного только обозначения несовершенно. Знак, не составля­ющий одновременно, как при формировании, суть самого предмета, — это вещь, обладающая значением, которое не является, однако, ее собственной сущнос­тью и к которому эта вещь относится, следовательно, как чуждая. Но кроме того, она обладает также и своим собственным значением, которое не связано с приро­дой самого предмета, обозначенного этой вещью. Та­ким образом, обозначение произвольно. Знаком чего должна быть вещь — это в большей или меньшей мере дело соглашения (Сопуешепг).

§11. Владение становится собственностью, закон­ным, если все другие признают, что вещь, которую я сделал своей, моя, равно как и я признаю владение других их владением. Мое владение признается, пото­му что оно — акт свободной воли, которая внутри са­мой себя есть нечто абсолютное и в которой всеобщим является то, что веление других я тоже рассматриваю как нечто абсолютное.

Пояснение. Владение и собственность — это два различных определения. Отнюдь не всегда владение и собственность связаны. Можно иметь собственность и в то же время не владеть ею. Если я, например, кому-то другому ссудил что-нибудь, то оно остается моей собственностью, хотя я уже этим и не владею. Владе­ние и собственность входят в то понятие, что я имею господство над чем-нибудь. Собственность представ­ляет собой правовую сторону этого господства, а вла­дение — только ту внешнюю сторону, что нечто вооб­ще находится в моей власти. Правовое есть сторона моей абсолютной свободной воли, объявившей нечто своим. Эту волю другие должны признать, поскольку она существует сама по себе и поскольку ранее ука­занные условия соблюдены. Собственность имеет, та­ким образом, внутреннюю и внешнюю сторону. Пер­вая — это акт воли, который должен быть признан, как таковой, вторая же, взятая сама по себе, представляет собой вступление во владение. Будет ли вступление во владение признано другими, это кажется случайным, иначе говоря, произвольным. Однако оно должно быть признано, ибо такова природа самого дела. Признание основано не на взаимности. Я признаю не потому, что и ты признаешь, и наоборот, а природа самого дела служит основой этого взаимного признания. Я признаю волю другого потому, что она сама по себе должна быть признана.