Исследования Американской академии по проблемамглобальной безопасности
 Скачать 1.52 Mb.
|
|
ПРЕПЯТСТВИЯ НА ПУТИ РЕФОРМ Российское государство появилось на свет в обстановке, на( стоятельно, мощно и, казалось бы, безусловно требовавшей про( ведения военной реформы. В новой России, как мы уже видели, появилась вполне разумная, комплексная и последовательная про( грамма военной реформы, нацеленная на решение различных проблем и преодоление недостатков, которые, как казалось, мог( ли быть устранены только с помощью реформы. И все же из того, что произошло после 1991 года (и о чем убедительно свидетель( ствуют нижеследующие главы), приходится сделать поразитель( ный вывод, что в отношении реформы достигнуто очень мало. Конечно, в российских вооруженных силах произошли заметные перемены – прежде всего, их вынужденное сокращение в силу финансовых затруднений. Но результатом этого явилась не новая российская армия, а уменьшенная и деформированная версия советской армии. Стивен Бланк приходит к выводу, что Россия в целом не восприняла всерьез аргументы в пользу проведения военной реформы: "Россия не сумела создать надлежащую госу( дарственную структуру, которая взяла бы на себя выработку и проведение действенной и разумной оборонной политики. Она не поставила под эффективный гражданский демократический контроль свои многочисленные военные организации и множа( щиеся полувоенные формирования, находящиеся под частным контролем. Она не выработала и не поддержала концепцию наци( ональных интересов России или стратегию их защиты, соответ( ствующую реальному потенциалу и вооруженным силам страны. Ей не удалось создать вооруженные силы, которые были бы спо( собны отразить угрозы национальным интересам России или хотя бы определить как сами эти угрозы, так и эти интересы" 34 . Ни политические перемены внутри страны, ни фундаментальное из( 34 Blank. Russia’s Armed Forces on the Brink of Reform, p. 1. См. также Stephen Blank. This Time We Really Mean It: Russian Military Reform. – Russia and Eurasia Review, January 7, 2003, p. 5, где он приходит к сходному выво( ду: "Несмотря на семнадцать лет призывов к проведению военной рефор( мы, восходящих еще к временам Михаила Горбачева, ничего существенно( го не произошло. Напротив, многочисленные военные организации воспротивились всем попыткам создать профессиональную, демократиче( ски подотчетную и технологически боеспособную армию, способную оце( нить и отразить реальные угрозы сегодняшнего дня". В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 31 менение баланса сил на международной арене, ни катастрофи( ческое сокращение бюджета, ни военное поражение не привели к проведению глубоких военных реформ в России. Это дает осно( вания предполагать, что даже кажущихся бесспорными аргумен( тов в пользу проведения реформ недостаточно для того, чтобы преодолеть мощное противодействие. Очевидно, что стойкое сопротивление переменам со сторо( ны консервативных военных служит главным объяснением про( вала военной реформы в России на сегодняшний день. Согласно одной из оценок, российские военные "завязли в трясине попы( ток сохранить прошлое", "желая сберечь армию советского об( разца и как можно больше из наследия старой советской систе( мы" 35 . Но сама по себе оппозиция военной реформе со стороны российских военных не в состоянии разумно объяснить неудачу попыток реформирования. Почему российским военным уда( лось сорвать проведение реформы? Как им удалось преодолеть факторы, которые, казалось бы, вынуждали заняться реформа( ми, а также восторжествовать над теми, кто отстаивал необходи( мость их проведения? Почему более чем через десять лет после крушения Советского Союза российскому военному истеблиш( менту все еще позволяется существовать в ущербном и демора( лизованном состоянии и одновременно отвергать все серьезные попытки его реформирования? Как могло получиться, что един( ственные значимые победы российских генералов были достиг( нуты ими в борьбе со сторонниками реформ внутри страны? На пути военной реформы стоят многочисленные и мощные потенциальные препятствия (что вполне понятно, учитывая, что им удалось опровергнуть убедительные аргументы в пользу ре( форм). В ходе дебатов по этому вопросу выявились как минимум десять объясняющих это причин, которые почти всегда дополня( ют, а не исключают друг друга. Следующие соображения позво( ляют понять причины провала реформ, несмотря на все аргу( менты в их пользу. Одна группа таких причин затрагивает внутренние полити( ческие факторы и связана с недостатками политической власти и политических элит, которые оказались неспособны объеди( 35 Colin Robinson. Russian Armed Forces: Reaching Fitfully toward a Professional Force. Washington, DC: Military Reform Project, Center for Defense Information, July 26, 2002, http://www.cdi.org/mrp/russian(mr, p. 1 сетевой версии. Стивен Э. Миллер 32 нить силы в своих собственных рядах и добиться решающего перевеса по этому кругу вопросов. Слабость российской политической власти Преодоление оппозиции со стороны российских военных потребует мощного вмешательства российского политического руководства. Только это может сломить сопротивление верхов( ного военного командования и заставить его принять перемены, которые ему ненавистны и которые приведут к разрушению тех вооруженных сил, которые оно хотело бы сохранить. Но в усло( виях нестабильности политической ситуации, сложившихся в России после развала Советского Союза, ни один из лидеров не хотел вступать в конфронтацию с военными. Согласно этому аргументу, российские политические лидеры были слишком сла( бы, а российские военные слишком политически сильны, чтобы допустить такое вмешательство в военные дела со стороны граж( данской власти, которое привело бы к глубоким реформам. По заключению одного из экспертов, "неудача российской военной реформы коренится в слабости гражданского контроля, в ущер( бности процесса демократизации в России" 36 Поскольку внутренняя политическая переменная столь важ( на для определения судьбы военной реформы в России, при оцен( ке хода дискуссий о реформе необходимо в первую очередь учи( тывать перемены в руководстве и изменения в статусе и влиянии ключевых фигур. Так, когда Владимир Путин неожиданно и вне( запно вознесся на вершину власти в России (сначала как премьер( министр, а затем как президент), в литературе о военной рефор( ме стали широко обсуждаться последствия этого события для российских вооруженных сил. Некоторые утверждали, что Путин будет достаточно силен и решителен, чтобы двинуть реформы вперед. Херспринг, например, утверждает, что "Путин движется по пути реформирования вооруженных сил... Сейчас он сосредо( точил внимание на выборе модели фундаментальной реформы, столь важной для будущего России" 37 . Другие отмечают близость Путина к российским военным и его желание поддерживать хо( рошие отношения с высшим командованием (не в последнюю 36 Zoltan Barany. Defense Reform, Russian Style: Obstacles, Options, Opposition. University of Texas, Austin, February 2004, p. 4. 37 Herspring. Putin and Military Reform, p. 1. В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 33 очередь ввиду его стремления начать вторую чеченскую войну, что сделало военных важнейшим элементом его политики); из этого можно было заключить, что он вряд ли потребует от воен( ных проведения глубоких реформ вооруженных сил, по крайней мере в ближайшее время. Напротив, Путин и военные пережива( ли свой "медовый месяц" 38 . Но в целом очевидна тенденция ука( зать на мощные факторы, делающие маловероятным успешное проведение Путиным политики военной реформы. Какими бы ни были намерения Путина, утверждает Кимберли Зиск, "процесс реформ тормозится" 39 . Брайан Тейлор приходит к аналогичному выводу, что "на пути возрождения российских вооруженных сил не исчезли многочисленные и серьезные препятствия" 40 Одним из таких препятствий на пути введения гражданско( го контроля является необходимость для политических лидеров России периодически опираться на военных в борьбе с внутрен( ними противниками, как это было с президентом Ельциным в начале 1990(х годов. Другое препятствие такого рода связано с опасением, что активное наступление на интересы военных мо( жет спровоцировать их вмешательство во внутреннюю полити( ку с возможными роковыми последствиями такого развития со( бытий. Как отмечает Тейлор, на всем протяжении ельцинского десятилетия "возможность [военного] переворота... оставалась реальной" 41 . Военные (особенно в широком понимании, включа( ющем оборонную промышленность), как минимум, образуют многомиллионную группу влияния, группу слишком большую, чтобы ей могли с легкостью противостоять демократически на( строенные и ответственные политики. Короче говоря, в сфере внутренней политики для политического лидера, решившегося на прямую конфронтацию с российскими военными по поводу 38 Образ "медового месяца" присутствует, например, в: Brian Taylor. Putin and the Military: How Long Will the Honeymoon Last? PONARS Policy Memo no. 116. Cambridge, MA: Harvard University, April 2000. 39 Kimberly Marten Zisk. Putin and the Russian Military. PONARS Policy Memo no. 155. Cambridge, MA: Harvard University, October 2000, p. 2. 40 Taylor. Putin and the Military, p. 5. 41 Brian D. Taylor. Politics and the Russian Army: Civil(Military Relations, 1689(2000. Cambridge: Cambridge University Press, 2003, p. 318. Тейлор ут( верждает, что сложившаяся в течение долгого времени организационная культура российских военных решительно свидетельствует против воз( можности военного переворота, но опасения такого рода все равно накла( дывают свой отпечаток на внутреннюю политику. Стивен Э. Миллер 34 реформ, выигрыш был проблематичен, а проигрыш потенциаль( но мог быть очень велик. Недостаточная приверженность демократии Считалось, что российские вооруженные силы советского образца несовместимы с подлинными демократическими преоб( разованиями в России. Следовательно, политические реформы неизбежно должны были привести к военной реформе. Однако движение России к подлинной демократии было прерывистым, неуверенным и неполным. Рабочая группа Фонда Карнеги за меж( дународный мир пришла к выводу, что "политическая система России не является ни полной диктатурой, ни консолидирован( ной демократией, а чем(то промежуточным" 42 . Поэтому ветры демократии никогда не дули с достаточной силой, чтобы двинуть вперед проведение военной реформы. Кроме того, тенденции последних лет в России, особенно с усилением властных позиций президента Путина, похоже, указывают на прямо противополож( ное. Например, Джеймс Голдгейер считает, что "Россия становит( ся все более авторитарной при президенте Владимире Путине" 43 Рабочая группа Фонда Карнеги также недвусмысленно утвержда( ет, что "Россия движется в сторону автократии" 44 После президентских выборов 2004 года, на которых у пре( зидента Путина не было серьезных соперников, его власть ка( жется прочной и непоколебимой. Как признает Алексей Арба( тов в написанной им главе, складывается впечатление, что все больше внимания уделяется созданию сил внутренней безопас( ности для контроля над инакомыслием и оппозицией, даже за счет потребностей национальной безопасности. Арбатов указы( вает также, что такие нормы для демократического общества, как прозрачность, подотчетность и публичное обсуждение воп( росов военной политики, еще по(настоящему не укрепились в России – несомненно, по той причине, что движение в сторону 42 Michael McFaul, Nikolai Petrov, and Andrei Ryabov. Between Dictatorship and Democracy: Russian Post(Communist Political Reform. Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace, 2004, p. 1. 43 James Goldgeier. A New European Divide. – Washington Post, March 28, 2004. На ту же тему см. Alex Rodriguez. Russia’s Putin: Monarch in All But Name. – Chicago Tribune, March 28, 2004. 44 McFaul, Petrov, and Ryabov. Between Dictatorship and Democracy, p. 2. В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 35 демократических реформ шло таким извилистым путем. Короче говоря, отсутствие стабильного продвижения по пути демокра( тических преобразований привело к тому, что не сработал, как ожидалось, один из стимулов проведения военной реформы. Недемократические вооруженные силы в большей степени со( ответствуют более автократическому режиму, который, возмож( но, вызревает в России. Иные приоритеты насыщенной политической повестки дня Если бы российским лидерам приходилось думать только о военной реформе, тогда, вероятно, к настоящему моменту нечто существенное было бы уже сделано. Однако они были поглоще( ны решением и других серьезных и масштабных задач. Это было время глубочайших преобразований, когда перед российской элитой во весь рост встали такие проблемы, как политические потрясения, повсеместные социальные неурядицы, острые эко( номические проблемы и периодические экономические кризи( сы, коренные изменения во внешней политике, не говоря уже о жестокой и затяжной гражданской войне. Военная реформа была далеко не единственным приоритетом и редко когда при( обретала, если когда(либо приобретала вообще, первостепенное значение. В этом более широком контексте вовсе не удивитель( но, что российские лидеры уходили от задачи проведения воен( ной реформы. У них было много других безотлагательных забот. Безразличие политического класса к военной реформе Если бы политическая элита России рассматривала военную реформу как задачу высшего порядка и срочности, эта реформа занимала бы более прочное место в иерархии приоритетов и более серьезные усилия были бы предприняты для проведения столь необходимых инноваций. Однако российская элита все более утрачивала интерес к военным проблемам 45 . Частично это можно объяснить перегруженностью политической повестки дня проблемами более широкого значения, требующими не( медленного решения. Отчасти это проистекает из убеждения в том, что громадные вложения Советского Союза в военную 45 Этим наблюдением я обязан Дмитрию Тренину, который высказал его на совещании рабочей группы в Лондоне в мае 2003 года. Стивен Э. Миллер 36 мощь не предотвратили его упадка и крушения; напротив, стрем( ление во что бы то ни стало поддержать военную мощь, возмож( но, ускорило распад Советского Союза. Отчасти это объясняет( ся ощущением того, что в обозримом будущем России не грозит серьезная опасность (угрозы безопасности России вдоль ее южных границ реальны и тревожны, но они исходят от неболь( ших стран и связаны с конфликтами малой интенсивности). Частично это можно объяснить убеждением (которое склонно к самореализации), что серьезная крупномасштабная военная ре( форма невозможна в нынешних политических и экономических условиях, существующих в России. Каким бы ни было объясне( ние, военные проблемы не захватывают умы широких кругов политической элиты России, и это обстоятельство сужает поли( тическую поддержку военной реформы и ослабляет импульсы к ее проведению. Отсутствие консенсуса относительно военной реформы Еще одним политическим фактором, ослаблявшим стимулы к проведению военной реформы, явилось то, что ни одна из реформистских идей не пользовалась единодушной поддержкой сколько(нибудь значительной части российского общественно( го мнения. Уже говорилось, что самая глубокая пропасть пролег( ла между крайне консервативными военными, стремящимися сохранить как можно больше из наследия прошлого, и граждан( скими сторонниками реформы, которые хотят создать новые вооруженные силы для новой России. Результатом этих разно( гласий стали нескончаемые острые споры о доктрине, предвари( тельных условиях реформы, ее целях и т. д., которые, однако, не привели к продвижению вперед, а завели в "тупик". Реформа застопорилась, разногласия не были преодолены 46 . Кроме того, несмотря на наличие многих общих элементов в предложениях реформаторов, нет какого(либо единого плана реформы, кото( рому было бы полностью привержено любое российское прави( тельство, а также какой(либо единой программы, вокруг кото( 46 Tonya Putnam and Alexander Golts. The Vestiges of State Militarism: Why Military Reform Has Failed in Russia. Center for International Security and Cooperation, Stanford University, October 27, 2003. Путнам и Гольц опре( деляют эту ситуацию как "тупик", но приходят к выводу, что это не вполне удовлетворительное объяснение провала реформы. В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 37 рой могли бы объединиться реформистские силы из разных партий и с разными убеждениями. Поэтому стойкая решитель( ность российских военных успешно сопротивляется реформа( торским силам, которые в гораздо меньшей степени сплочены, менее связаны общностью взглядов и менее способны взять верх в спорах о политике в сфере безопасности. На фоне этих политических факторов, предопределяющих ог( раниченность, слабость и размытость поддержки военной рефор( мы, преимущество российского военного истеблишмента в этой схватке за будущее российской политики в сфере безопасности становится особенно рельефным, и тому есть ряд объяснений. Традиция уважительного отношения к военным К этим внутриполитическим обстоятельствам можно добавить более фундаментальный фактор: давнюю, уходящую корнями в царские времена, российскую традицию уважительного отноше( ния к военным и выведения их за рамки легитимного гражданско( го контроля. Со времен Петра Великого и становления России как великой державы военные считались "краеугольным камнем Рос( сийского государства". Отношение к военным как фундаменту го( сударства глубоко пронизывает российскую историю и политиче( скую культуру, оно сохраняется на протяжении нескольких столетий, несмотря на политические потрясения, в результате ко( торых царский режим сменился советским, а тот, в свою очередь, современным посткоммунистическим порядком. Этот, по словам Тони Путнам и Александра Гольца, "государственный милитаризм" создает прочно устоявшуюся модель высокого авторитета и широ( кой самостоятельности российских военных, весьма эффективно противодействующую усилиям, направленным на проведение не( желательной для них реформы 47 Никаких реформ во время войны в Чечне? Трудности и неудачи российских вооруженных сил в Чечне выдвигаются в качестве сильного аргумента в пользу реформ. Но, по горькой для реформаторов иронии, на войну в Чечне часто 47 Ibid. Это краткое изложение суммирует точку зрения Путнам и Гольца, считающих данный аргумент самым исчерпывающим объяснением провала военной реформы в России. Первая цитата взята со с. 25 их рукописи. Стивен Э. Миллер 38 ссылаются как на причину, в силу которой реформу следует по меньшей мере отложить. Насколько это мудро, спрашивают кри( тики, проводить фундаментальную военную реформу в разгар войны? Можно ли ожидать от российских военных, что они энер( гично займутся реформой, когда они втянуты в затяжной конф( ликт? И разве можно ожидать от российского политического ру( ководства, что оно будет "продавливать" военную реформу против воли неподатливого военного командования, при этом одновре( менно требуя, чтобы военные сражались, погибали и побеждали в Чечне? "Унизительный, тяжелый характер первой чеченской вой( ны, – утверждает Брайан Тейлор, – уничтожил все шансы на проведение серьезных военных реформ" 48 . На то же указывает и Дмитрий Тренин: "Пока продолжается война, у верховного коман( дования будет сильнейший политический контраргумент в ответ на требование проведения радикальной военной реформы... Раз( рушительное, разлагающее воздействие чеченской войны на рос( сийское общество в целом становится серьезным препятствием на пути модернизации и трансформации России. Военная рефор( ма застопорилась" 49 . Таким образом, и сторонники, и противники реформы используют войну в Чечне для обоснования своей пози( ции, и пока война продолжается, нет оснований полагать, что реформаторы возьмут верх в этом споре. Порочное следствие такого положения состоит, однако, в том, что российские воен( ные не торопятся урегулировать чеченский конфликт, коль скоро он служит мощным препятствием на пути реформы, на их взгляд, крайне нежелательной. Политика Запада как опора для российских военных На российские споры о военной реформе, разумеется, ока( зывают влияние события в сфере международной безопасности. В частности, аргумент российских военных в пользу того, что 48 Taylor. The Duma and Military Reform, p. 1. 49 Dmitri V. Trenin. The Forgotten War: Chechnya and Russia’s Future. Policy Brief no. 28. Washington, DC: Carnegie Endowment for International Peace, November 2003, p. 5. На то, что Чечня стала важным инструментом российских военных в их борьбе против реформ, указывает и Павел Баев: Pavel Baev. The Russian Army and Chechnya: Victory Instead of Reform, in Stephen Cimbala, ed. The Russian Military into the Twenty(first Century. London: Frank Cass, 2001, pp. 75(96. В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 39 они должны сохранять способность отразить потенциальную угрозу со стороны Запада – НАТО и Соединенных Штатов, – подкрепляется целым рядом политических шагов США и Запада, которые многие в Москве воспринимают как враждебные или явно противоречащие российским интересам. Например, в аме( риканской политике в сфере безопасности настойчиво звучит тема поддержания военного потенциала для обеспечения "щита" против возможного возникновения новой угрозы со стороны России. Поэтому в силе остается ядерная стратегия, по(прежне( му в основном направленная против России, и это только один яркий пример. Подобным же образом столкновение политики Запада и России на Балканах заставило многих русских прийти к выводу, что НАТО готово действовать, не считаясь с россий( скими предпочтениями и интересами, и способно начать "агрес( сию" (так это воспринималось русскими) в Европе. В этом кон( тексте особенно пагубной представляется политика расширения НАТО в Восточную Европу, приблизившая границы НАТО к рубежам России. Такая политика оказала заметное влияние на настроения русских и на их формулировки в области безопасно( сти. Концепция национальной безопасности 2000 года, напри( мер, звучит гораздо жестче, в ней намного больше недоверия в отношении Запада, и в сформулированной российской доктри( не восстанавливается прежний сценарий отражения агрессии с Запада. Эта эволюция, писал Марк Креймер, была спровоциро( вана такими событиями, как "косовский кризис, предложения о дальнейшем расширении НАТО, разногласия по вопросу о кон( троле над ядерными вооружениями" 50 . Аналогичным образом Тейлор приходит к более общему выводу, заключающемуся в том, что "американская политика, касающаяся расширения Организации Североатлантического договора, Косова и нацио( нальной противоракетной обороны, заглушила голоса русских, призывавших к более решительной военной реформе" 51 . Короче говоря, отстаивая свои аргументы и предпочтительную для них политику, российские военные используют в качестве оружия поведение иностранных держав. Этот факт влияет на ход споров о военной реформе в России. Итак, вырисовывается следующая картина: слабо мотивиро( ванной и в высшей степени непоследовательной гражданской 50 Kramer. What Is Driving Russia’s New Strategic Concept?, p. 1. 51 Taylor. Putin and the Military, p. 5. Стивен Э. Миллер 40 власти противостоят высокомотивированные, находящиеся в бо( лее выигрышном положении российские военные. В значитель( ной мере это объясняет политическую динамику военной рефор( мы в России за последние десять с лишним лет. Но остаются еще, по крайней мере, два соображения, важных для понимания при( чин торможения радикальной военной реформы, одно из кото( рых представляет собой существенное ограничение, а другое – существенную альтернативу. Нехватка финансовых ресурсов Упомянутое выше ограничение связано с постоянными финан( совыми трудностями России. Как ни парадоксально, но острая не( хватка финансовых ресурсов, в силу которой военная реформа кажется необходимой, одновременно делает ее вроде бы невозмож( ной. Один из аналитиков пришел к выводу, что "основной барьер на пути серьезной реформы – отсутствие денег" 52 . Александр Коновалов и Сергей Ознобищев также считают, что финансовые ограничения являются "главным препятствием на пути военной реформы" 53 . Это справедливо, потому что военная реформа как способ построения совершенно других вооруженных сил России не равносильна самому дешевому способу. В самом деле, некото( рые элементы программы реформ – переход к профессиональной армии, оснащение ее передовой техникой, модернизация вооруже( ния и оптимизация инфраструктуры, – стоят весьма дорого. Кроме того, России придется столкнуться со значительными издер( жками переходного периода. Переход к гораздо меньшей по чис( ленности армии, например, приведет к увольнению множества офицеров и потребуются значительные средства на выплату им выходного пособия. Противники военной реформы, исходя из дан( ных соображений, утверждают, что реформа просто нереальна при нынешнем и прогнозируемом уровне бюджетного финансирова( ния. Сторонники реформ пытаются представить такой их вариант, который был бы России по карману даже в рамках существующего бюджета (об этом рассуждает Арбатов в своей главе). Однако мно( гие, пожалуй, согласны с тем, что финансовые возможности Рос( сии серьезно затрудняют проведение реформ. 52 Frank Umbach. Dilemmas of Russian Military Modernization. – Transatlantic International Politik, January 2002, p. 26. 53 Konovalov and Oznobischev. Russian Armed Forces, p. 29. В ВЕДЕНИЕ Военная мощь Москвы: Россия в поисках безопасности 41 Ядерная альтернатива При всех затруднениях постсоветского периода Россия ос тается ядерной сверхдержавой. (Собственно говоря, именно в этом единственном отношении Россия может по прежнему пре тендовать на статус сверхдержавы.) Это значит, что у России есть альтернатива в конечном счете использовать в качестве обеспечения своей безопасности ядерную угрозу и иные вари анты применения ядерного оружия. В случае любых крупномас штабных конфликтов ядерный потенциал России наверняка бу дет важнейшим фактором и обеспечит ей возможность весьма серьезной эскалации. Поэтому одним из решений проблемы неадекватности российских обычных вооруженных сил может стать концепция безопасности, в значительной мере опирающа яся на ядерное оружие. И действительно, Россия в известной мере пошла этим путем, о чем свидетельствует глава, написан ная Роуз Готтемеллер. Россия недвусмысленно отказалась от доктрины неприменения первой ядерного оружия, которую про возгласил Советский Союз, – на том основании, что слабость ее обычных вооружений делает вероятной необходимость исполь зования ядерного оружия первой для отражения широкомасш табного нападения обычных сил. Эта концепция является пря мым отзвуком доктрины, некогда принятой НАТО, когда ядерное оружие рассматривалось как некая компенсация неполноценно сти обычных вооруженных сил. Россия утверждает, что финан совые трудности вынуждают ее в значительной мере полагаться на ядерное оружие (хотя поддержание российских ядерных сил недешево и может потребовать больше средств, нежели содер жание и модернизация обычных вооруженных сил) 54 . В самом деле, Готтемеллер отмечает расширенную "ядернизацию" российской политики. Как заметил Франк Умбах, "многие рос сийские эксперты по проблемам обороны и безопасности при зывают больше опираться на ядерное оружие в качестве ком 54 См., например, Nikolai Sokov. Kosovo Syndrome and the Great Nuclear Debate of 2000. PONARS Policy Memo no. 181. Cambridge, MA: Harvard University, December 2000, где говорится об острых спорах в России между теми военными, кто отстаивает приоритет ядерного оружия, и теми, кто стоит за модернизацию обычных вооруженных сил. Однако Соков приходит к выводу, что экономические соображения "обусловливают б óльшую опору на ядерное оружие" (p. 5). Стивен Э. Миллер 42 пенсации за неадекватность обычных вооруженных сил страны. Не только стратегическое, но и тактическое ядерное оружие играет значительно более важную роль в оборонной стратегии России, особенно на Дальнем Востоке против Китая... Этот но( вый акцент... свидетельствует о чрезмерной опоре на ядерные силы в случае чуть ли не любых военно(политических конфлик( тов" 55 Доступность этой ядерной альтернативы ослабляет стимулы к проведению военной реформы. Многочисленные недостатки обычных российских вооруженных сил представляются терпи( мыми, если есть возможность положиться на ядерное оружие. Острая необходимость в военной реформе исчезает, потому что в конечном счете существует ядерная гарантия безопасности России. Итак, имеется целый ряд объяснений провала военной ре( формы в России. Не все девять объяснений полностью принима( ются экспертами, пытающимися объяснить ход военной рефор( мы после 1991 года. Действительно, некоторые специалисты не считают кое(какие из этих объяснений достаточно убедитель( ными. Наша цель состоит не в том, чтобы сравнить убедитель( ность предложенных версий, а в том, чтобы свести воедино те, что возникли в ходе дискуссии по затронутому вопросу, причем ни одна из них не исключает другие. Неоспоримо то, что в своей совокупности эти факторы сумели заблокировать существенное продвижение в сторону радикальной военной реформы в Рос( сии. Несмотря на наличие мощных, казалось бы, стимулов для проведения реформы, препятствия на ее пути пока сильнее стремления к ней. |