Смагин Б.А. КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ ПО ФИЛОСОФИИ. Конспект лекций по философии
 Скачать 3.2 Mb.
|
|
5.5. Культура и цивилизация Известно, что понятия «культура» и «цивилизация»58 восходят к латинским терминам: первое обозначало «искусственное» в противоположность «естественному», «натуральному» — «натуре», значение второго — «городское» в противоположность «деревенскому», «необразованному», «грубому» — «варварскому». Слово «цивилизация» в конечном счете восходит к латинскому civis - гражданство, городское население, граждане, община и civilis - достойный гражданина, подобающий гражданину, учтивый, приветливый, вежливый. Возникновение понятия «цивилизация» (близкое термину «культура») традиционно относимо к XVIII в. Как самостоятельные оба понятия формируются на идеях Просвещения: понятие культуры — в Германии, понятие цивилизации — во Франции. Различение содержания этих понятий стало необходимым в ХIХ в., когда его проблематизировал реальный процесс развития западного мира — стремительно изменявшие повседневную жизнь людей развитие материального производства с лежавшим в его основе научным познанием природы, столь же радикальные изменения в экономике, разрушившие традиционную для феодального общества разнесенность духовного и материального по «верхним» и «нижним» его сословным слоям, преобразования самого быта людей в связи с появлением железных дорог, электричества, телефона и радио, фотографии и кинематографии — и т. д. Только в ХХ в. эти понятия были противопоставлены друг другу О. Шпенглером и онтологически, и аксиологически, а широчайшая популярность «Заката Европы»59 и его влияние на философско-культурологическую мысль, сохраняющееся по сей день. Такой подход предполагает прежде всего признание разномасштабности культуры и цивилизации в истории человечества: ибо если культура сопровождает всю историю его существования, поскольку она вывела его из звериного состояния — творение творило своего творца, то цивилизация характеризует только несколько последних тысячелетий истории, после выхода людей из первобытного состояния, да и в эти эпохи охватывает не все формы социокультурного бытия, оно не стало цивилизованным у народов, поныне сохраняющих дикарский и варварский способы существования (кровную месть, суд шариата, запрет на образование женщины, обязательное ношение ею паранджи, а мужчиной бороды, наконец, терроризм религиозных фанатиков и по отношению к иноверцам, как у ваххабитов и талибов, и по отношению к самим себе, как в недавнем российском прошлом у скопцов и самосжигавших себя раскольников). С  хема «дикость – варварство – цивилизация», предложенная А.Фергюсоном, и развитая Л.Морганом и Ф.Энгельсом отнюдь не устарела. Историки по-разному определят «маркирующие» признаки цивилизации. Но ни у Моргана, ни у Энгельса нет строгой систематизации признаков цивилизации, эта систематизация впервые была сделана в середине XX в., когда известный английский археолог и историк культуры Гордон Чайлд (1892-1957)60 в 1950 году предложил ограничиться при определении цивилизации десятью признаками. Речь шла прежде всего о признаках, хорошо известных по работам Моргана и Энгельса. Но некоторые, с учетом новых достижений исторической науки, были развиты и дополнены. В число признаков цивилизации вошли:
Цивилизация находится не вне культуры, а внутри нее, и что, следовательно, отношения цивилизации и культуры двуплановы:
Итак, цивилизация реально предстает как система достижений, адекватная производящей форме хозяйствования, или, точнее: цивилизация – это определенный способ общественного бытия, складывающийся на базе крупномасштабных форм производящего хозяйствования. Вопрос о соотношении культуры и цивилизации весьма проблематичен. С одной стороны, нелепо исключать из содержательного состава цивилизации такие духовные явления, как наука, образование, средства коммуникации, с другой — столь же неосновательно закрывать глаза на то, что духовное не существует в культуре вне его материальных носителей, не говоря уже о значении материального начала в искусстве. Исходить следует из того, какую роль материализация играет в духовной деятельности людей, а духовная активность — в материальной практике. А определить эти меры их взаимодействия можно только при последовательно проводимом историческом подходе к выявлению взаимоотношений обеих субстанций, ибо оно не было постоянным. Цивилизация предстает функциональным подразделом культуры. Если культура – это система смыслов человеческого бытия (идеальных и материальных), то цивилизация – часть этой системы, которая связана с предметным ресурсом этой системы (т.е. культуры). В отличие от культуры в цивилизации отсутствуют духовные приоритеты. Более того, материальная сфера в цивилизационных процессах стоит на первом плане. Именно поэтому достижения цивилизации часто используются или даже создаются во вред человеку, в то время как феномены и процессы культуры в принципе не могут быть вредными для человека ни в каком плане. Цивилизация, имевшая в основе своей развитие интеллекта на всех уровнях культуры и одухотворение инстинктивно-физиологической мотивации поведения людей, социального и сексуального, привела к вытеснению интеллекта из культуры и к активизации унаследованных человеком от его звериных предков физиологических реакций. Первый значительный «рывок» в развитии цивилизационных механизмов был сделан, как известно, античным полисом, который и стал впоследствии, начиная с эпохи Возрождения, отправным пунктом формирования западной цивилизации. Данное соотношение сил культуры и ее цивилизационного слоя можно обозначить формулой «цивилизация в культуре». История последних столетий показывает, что решающее значение имеют уже не непрекращавшиеся в жизни человечества войны и революции — традиционные средства разрешения экономических и идеологических противоречий, политических и религиозных конфликтов, а единый для социальных и конфессиональных антагонистов уровень науки и ее воплощений в технике, технологии, средствах массовой коммуникации. Трагические события нашего времени, связанные с человеческой агрессивностью и технологическими промахами подтверждают ту истину, что решающую роль в судьбах человечества начинают играть не ценностный потенциал культуры, не политические идеалы и религиозные верования, и тем более не кажущаяся сейчас до смешного наивной надежда, что «вера спасет мир» или что «красота спасет мир», а уже сделанные и еще предстоящие открытия науки и их технические воплощения — т. е. инструменты цивилизации. Разумеется, весь ценностный потенциал культуры продолжает влиять и на работу ученых, и на характер промышленного производства и военной техники, тем самым реализуя свои возможности как имманентных цивилизации регуляторов ее саморазвития, однако возможности эти уже не те, что в Средние века, — потому эту историческую ситуацию можно обозначить формулой «культура в цивилизации». Таблица Историческая динамика соотношения культуры и цивилизации
В XIX веке во Франции родилась и распространилась по всему миру «бульварная литература» — литература завсегдатаев парижских бульваров, т. е. капиталистического «демоса»61, но XX век довел раскол культуры до уровня институционализированной автономности двух сфер духовного производства. Дело в том, что именно в это время капитализм поднял материальное производство и потребление на уровень, который буржуазная социология зафиксировала в неизвестных до того понятиях «массовое общество» или «общество потребления». Такое общество требовало организовать массовое производство не только материальных продуктов, но и квази-духовных, и соединявших эта качества воедино квази-художественных предметов. Подобная продукция приобретала небывалые масштабы, устойчивость и разнообразие, с одной стороны, потому, что ее создание опиралось на неизвестные прошлым фазам развития буржуазной цивилизации мощные «масс-медиа» — высококачественную полиграфию, обеспечившую широчайшее развитие и сильное психологическое воздействие периодической печати и рекламы, радио, кинематограф и быстро завоевавшие господствующее положение в массовой культуре телевидение, фоно- и видеотехнику; с другой стороны, значение массовой культуры объясняется тем, что она слилась с молодежной субкультурой, став и самовыражением новых поколений, — чрезвычайно широкого и активного в нетрадиционном обществе социального слоя. Для истории культуры суть проблемы не в самом ее раздвоении на «массовую» и «элитарную», а в их взаимоотношениях Однако социальным явлением драматического значения такое раздвоение культуры могло стать только тогда, когда технический прогресс предоставил массовой культуре средства, оттеснившие литературу на обочину, а в центр поп-арта выдвинувший новые типы зрелищ — эстрадных, кинематографических, телевизионных, рекламных, способных воздействовать на массы людей эмоционально, а не интеллектуально, поэтому обращенных не к левому полушарию и в одиночестве воспринимаемому словесному тексту, а к объединенным на стадионах или в колоссальных концертных залах массам молодых людей, жаждущих эмоционального возбуждения, которое наиболее действенно при соединении зримых и как можно громче звучащих образов; к тому же здесь актуализируются самые чувствительные физиологические ощущения — сексуальные и агрессивные чувства, на возбуждение которых направлены три главных жанра теле-, кинопродукции — эротические фильмы, охотно переходящие грань между эротикой и порнографией, триллеры с непрерывными драками и перестрелками бандитов с полицией и возбуждающие ужас смеси фантастики и мистики. Продукция такого рода приобретала небывалые размах, устойчивость и разнообразие — с одной стороны, потому, что ее создание опиралось на неизвестные прошлым фазам развития буржуазной цивилизации мощные «масс-медиа» — высококачественную полиграфию, обеспечившую широчайшее развитие и сильное психологическое воздействие периодической печати и рекламы, и в особенности радио, кинематограф и быстро завоевавшие господствующее положение в массовой культуре телевидение, фоно- и видеотехнику; с другой стороны, значение массовой культуры объясняется тем, что она слилась с молодежной субкультурой, став и самовыражением новых поколений, образовывавших чрезвычайно широкий и активный в нетрадиционном обществе социальный слой, и средством его целенаправленной психологической и идеологической обработки в интересах укрепления буржуазного общества, его образа жизни, образа мысли и образа чувствования. Французский социолог Жан Бодрийяр писал: «Очевидно, что проблема потребления культуры не связана ни с собственно культурным содержанием, ни с «культурной публикой» (и с ложной проблемой «вульгаризации» искусства и культуры, жертвами которой одновременно являются практики «аристократической» культуры и чемпионы массовой культуры). Существенным является не то, что только несколько тысяч или миллионы участвуют в этом деле, а то, что культура, как автомобиль года, как природа зеленых пространств, осуждена быть только эфемерным знаком, потому что произведена, обдуманно или нет, в том ритме, который сегодня является универсальным ритмом производства, — в ритме цикла и повторной обработки. Культура больше не создается для длительного существования. Она сохраняется, конечно, как универсальная инстанция, как идеальный эталон, и тем более, чем более она утрачивает свою смысловую субстанцию (так же как природа никогда так не прославлялась, как с момента ее повсеместного разрушения), но в своей действительности, в своем способе производства она подчиняется тому же зову «актуальности», что и материальные блага»62. Вместе с тем должна быть особо оговорена одна существенная особенность данного исторического состояния отношений культуры и цивилизации: речь идет о хорошо известном, но обычно поверхностно характеризуемом, явлении — о раздвоении культуры на пике научно-технического прогресса на «элитарную» («креативную») и «массовую» («консьюмерную»). Характерно, что сама общепринятая терминология говорит о данном явлении как о состоянии культуры, а не цивилизации — ибо мы имеем здесь дело с парадоксальным влиянием цивилизации на покоренную ею культуру! Вопросы и задания для самоконтроля
Лекция десятая. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ Антропология как наука о человеке была предложена еще в XVII столетии и представляла собой религиозно-философское учение о двойственной духовно-телесной природе человека. Затем это название было заимствовано биологией, которая под влиянием дарвинизма вплотную занялась проблемой происхождения человека. Археологические раскопки останков первобытных людей, скелетов так называемых неандертальцев возбуждали всеобщий интерес, и в XIX веке во всех европейских центрах появились антропологические общества, где предпринимались попытки реконструкции истории гоминидов. Еще одним источником антропологии стала этнология, которая получила распространение во Франции и в англосаксонских странах, осуществлявших политику колонизации. Этнологи начинают заниматься праисторией, а затем и осмыслением культур народов, колонизированных европейцами. Хотя их исследования страдали европоцентризмом, ибо их авторы принимали в качестве масштаба оценки чужих культур стандарты собственной культуры, тем не менее ими были получены важнейшие результаты, которые сохранили актуальность и для сегодняшней социальной и политической антропологии. В XX веке в относительно спокойное развитие наук о человеке вторглась философия, не только заявившая свои права на изучение человека, но и подвергнувшая резкой критике естественно-научный подход к его природе. Вначале притязания философии на открытие уникальности положения человека в мире встретили резкий отпор со стороны ученых, которые считали, что человек отличается от животного не более, чем прочие существа отличаются друг от друга. Однако их споры оказались плодотворными, так как привели к осознанию односторонности обеих позиций: если наука игнорировала специфику человека и его уникальное положение в ряду других живых существ, то философия, ориентированная на идею человека, оставляла вне поля внимания интересные данные и оригинальные программы исследования, разработанные представителями биологической антропологии и этнологии. 1. Человек как проблема Человек — это такое существо, которое, формируя идеальное представление о собственной сущности, строит свою жизнь в соответствии с этим идеалом. Будучи незавершенным природой, он реализует себя в культуре и даже самые простейшие жизненные акты осуществляет не инстинктивно, а в соответствии с общественными образцами, — отсюда многообразие форм хозяйства, семьи и общения. Чтобы творить, необходимо иметь образ творимого, поэтому человек вынужден постоянно спрашивать себя: «Что он есть?». Он изменяет себя благодаря познанию, и в непонимании этого обстоятельства коренится причина недостаточности объективистского подхода к человеку. Если вещи равнодушны к познанию, ибо познание не меняет их сущности и они движутся по своим законам, то человек, не имеющий фиксированного и заданного места в мире, сам должен определить себя и свою позицию, чтобы реализовать и утвердить себя. Идея человека не является чем-то совершенно нереальным. Ситуация, в которой оказался человек в XX столетии, хорошо выражена словами Макса Шелера: человек сегодня не знает, что он есть, но он знает, что он этого не знает. Путь его проблематичен, и в этих условиях уже бессмысленно пытаться определить вечную идею человека. Отвечая на вызов времени, он сам должен осознать свое назначение в мире. Но неспециализированность и незавершенность человека, отличающие его от других существ, означают и нечто позитивное, а именно — открытость миру: только человек имеет мир, тогда как животное лишь среду обитания. Это дает возможность свободы и творчества: отсутствие готовых инстинктов вынуждает создавать собственный порядок. При этом человек может стать не только выше, но и ниже животного, и его путь полон опасностей. Если животное царство, несмотря на его видимую жестокость, устроено в целом достаточно гармонично и соответствует условиям окружающей среды, то мир людей полон противоречий, источником которых выступает автономность человека: он является такой частью целого, которая одновременно репрезентирует весь род, и поэтому склонен к самовозвышению. Каждый человек должен заново познавать окружающий мир и находить свое предназначение. Он всему должен научиться, так как ни один из заложенных в нас природой инстинктов не обеспечивает «автоматического» выживания. Следовательно, фундаментальное значение приобретает вопрос о культурном наследии и научении. Каждый человек самостоятельно накапливает знания и опыт, но этот процесс освоения знаний, технических навыков, культурных ценностей обеспечивается не наследственным путем и не путем непосредственной передачи из рук в руки, как в случае жизненно-практического опыта, а специальными институтами образования. Чем раньше человек приобщается к культуре, тем полнее и глубже он ее постигает. |