ЛЕКЦИИ ГЕрменевтика Тариевой Л.У. МАГИСТР.8 ч. 2020 (1) (1). Лекция 1 Филологический анализ текста герменевтика план

• Название: Лекция 1 Филологический анализ текста герменевтика план
• Дата: 21.02.2022
• Размер: 73.9 Kb.
• Имя файла: ЛЕКЦИИ ГЕрменевтика Тариевой Л.У. МАГИСТР.8 ч. 2020 (1) (1).docx
• Тип: Лекция; #369246
• страница: 8 из 11

Нарратив в филологии

Что касается филологии, то ярким примером нарратива в науке специалисты по нарратологии считают тексты М.М. Бахтина, для которого каждая история и каждое слово являются «многоголосыми» (полифоническими); их смысл определяется многочисленными предшествующими контекстами, в которых они использовались. Бахтин называет это «диалогическим принципом» дискурса, внутренне присущей ему интериндивидуальности: каждое слово, предложение или повествование несет на себе следы всех тех субъектов, возможных и реальных, которые когда-либо использовали это слово, предложение или нарратив [Брокмейер, Харе 2000: 34].

Филология представляет перспективный простор для использования нарратива, поскольку повествовательность есть способность воспринимающего сознания воссоздать внутренний мир художественного произведения. Значительная часть нашего знания как о нарративных дискурсах, так и об интерпретативном мышлении, базируется на длительной традиции исследований, выполняемых лингвистами, теоретиками и историками литературы, семиотиками культуры. Для большого числа тем и проблем, поднимаемых в новом типе исследований нарратива, мир литературных текстов, язык беллетристики и поэзии, несомненно, останутся продуктивной точкой отсчета [Брокмейер, Харе 2000: 40].

Убедительным свидетельством эвристики нарратива служит исследование замечательного русского фольклориста Ю.И. Юдина (1938–1995) «Дурак, шут, вор и чёрт (Исторические корни бытовой сказки)» [Юдин 2006]. Любимый ученик В.Я. Проппа, прочитывая русские народные сказки о хитроумном и ловком воре, о шутах, о дураках, о чертях, о судах и судьях, о попах, строит повествования, в которых выясняются общие черты. Дурак и шут оказываются наиболее общими и универсальными типами бытовой сказки, в том числе и сказки о попах. Шут бытовой сказки легко перенимает роль дурака, и наоборот. На границе между этими ролями лежит ничейное пространство, где дурак и шут сливаются в один неразличимый тип хитрого дурака или придурковатого шута. Этого персонажа Ю.И. Юдин называет дуракошутом.

Нарративы Ю.И. Юдина подводят автора и читателя к выводу о том, что сказка, осмеивая поступки дурака, никогда не смеётся над его внутренним миром, исполненным добра, сочувствия к окружающим, честности. Этот вывод подтверждает тезис В.Я. Проппа о том, что дурак русских сказок обладает нравственными достоинствами, что важнее наличия внешнего ума. Шут всегда проявляет величайшее бескорыстие, даже в образе вора никогда не выступает стяжателем. Смех для него дороже всяких денег. Русская сказка очень дорожит двойственностью в обрисовке дурака и шута, поскольку в мире корысти, лжи, угнетения и произвола дурак и шут представляют идеалы добра, равенства и бескорыстия, навеянные прошлым родовой культуры и родовых отношений [Юдин 2006: 175, 200, 204].

Если художественный текст познаёт мир и человека, то почему научный текст не может делать то же? Премия Александра Солженицына была вручена литературоведу Сергею Бочарову с формулировкой: «За филологическое совершенство и артистизм в исследовании путей русской литературы, за отстаивание в научной прозе понимания слова как ключевой человеческой ценности». В ответной речи учёный сказал, что в формулировках жюри ему нравятся два слова — научная проза. Думается, что и жюри, и награждённый ощутили, что в основе «филологического совершенства» лежит нарративный способ порождения гуманитарного знания.

Считаем, что нарратив как способ социального взаимодействия составляет ключевой элемент образования.

Содержание и сам заголовок статьи Б. Булюбаша «Нарратив между наукой и образованием» весьма красноречивы. Современная нарратология вышла за рамки скромного подразделения теории литературы — поэтики повествования. Осуществляется «нарративный поворот» в эпистемологии, в общегуманитарном научном мышлении, при котором нарративность мыслится одним из наиболее фундаментальных механизмов текстообразования и функционирования культуры в целом. Нарративность становится междисциплинарным учением [Тюпа 2010: 22].

Повествование изучается не только литературоведением, но и историографией, историей искусств, психологией, философией, социологией. Складывается когнитивная нарратология, которая интересуется тем, как человеческое сознание воспринимает нарратив, и стремится описать модель этого восприятия. Внимание когнитивной нарратологии обращено на теорию схем и сценариев воспринимающего сознания, на читателя как со-творца повествования. Когнитивная нарратология с её ключевой теорией когнитивных структур, которые позволяют воспринимающему сознанию упорядочить события и описания, содержащиеся в тексте, становится междисциплинарной областью знания, смыкающейся с лингвистикой, информатикой, философией, психологией и др. [Драч, Конюхова 2010].

Специалисты, преподающие литературу за пределами филологических факультетов, уверены в том, что умение выстраивать сюжет, адекватно «прочитывать» коммуникативную ситуацию, создавать собственный или воспринимать чужой нарратив, весьма полезно будущим гуманитариям самого широкого профиля — социологам, историкам, психологам, журналистам [Сухотина 2010: 213–214].