Учебник по критике. Литературная критика конца 18801910х годов общая характеристика литературной критики Се

• Название: Литературная критика конца 18801910х годов общая характеристика литературной критики Се
• Анкор: Учебник по критике.docx
• Дата: 29.05.2018
• Размер: 445.2 Kb.
• Имя файла: Учебник по критике.docx
• Тип: Глава; #19781
• страница: 15 из 15

Чудакова М. О. Избранные работы. Том 1: Литература советского прошлого. М., 2001.

354
звать известного литератора по имени или ласковым домашним прозвищем, выбрать особенные стилевые конструкции, хорошо понятные лишь посвященным, вспомнить эпизоды личных встреч с кем-то из «своих» и т. п.

Вопреки этой моде существует и другая позиция в среде литературных критиков, считающих «тусовочный стиль» дурным тоном. Эти критики печатаются, как правило, в солидных журналах и выполняют свою миссию без оглядки наличные привязанности. У каждого из них свой литературно-критический почерк. Среди них есть авторы глубоких аналитических статей (И. Роднянская, Вл. Новиков, Л. Бахнов, К. Степанян, Д. Бак, Т. Касаткина, С. Боровиков, И. Ефимов, А. Зорин), представители жесткой, агрессивной критической эмоции (М.Ремизова), талантливые регистраторы литературной жизни, ведущие подробную летопись новых художественных явлений (Н.Елисеев, Е.Ермолин, С. Костырко, О.Славникова), пересмешники и пародисты, отслеживающие процесс появления и продвижения к читателю литературных поделок (Дм.Быков, Р. Арбитман).

Продолжает оставаться заметным творчество П.Вайля и А. Гени-са, писателей и критиков, анализирующих историю и современность российской словесности сквозь призму гражданской истории. В 1990-е годы зазвучал голос публициста и критика Б. Парамонова, автора текстов, включающих в себя элементы публицистических и психологических эссе, академического литературоведения и увлекательного разговора о жизни литературных героев, удивительно похожих на современных людей. Это критика дразнящая, эпатирующая, заставляющая взглянуть на известные литературные факты новыми глазами. Парамонова слушают по радио, читают в книгах и журналах, знакомятся с интеренет-версиями его статей.

Приметой литературной критики 1990-х годов вновь становится участие в ней известных литературоведов. Их оценки новых или давно известных художественных произведений по-особому интересны, поскольку сочетают в себе критическую дискуссионность и научную вы-веренность суждений. Так, в 1990-е годы примечательные литературно-критические опыты представляет известный петербургский историк литературы И. Сухих, опубликовавший (преимущественно в журнале «Звезда») множество неординарных суждений о современном литературном процессе и — под рубрикой «Книги XX века» — о «главных» книгах столетия — романах «Мы», «Чевенгур», «Конармия», «Мастер и Маргарита», «Василий Теркин», «Тихий Дон».

Писательская литературная критика в 1990-е годы воплощается
в жанрах литературного портрета, мемуарного очерка, литератур-
23* 355
но-критического эссе. Наиболее яркими публикациями этого род_а явились статьи и заметки И.Бродского, О.Седаковой, Ю.Кубланов-ского, Е. Рейна. Свою «Литературную коллекцию» печатает А. Солженицын, обратившийся к творчеству Ф.Светова, П.Романова, А.Ма-лышкина, И.Бродского, Е.Носова. Литературной премией А.Солженицына, призовой фонд которой образован из личных гонораров писателя (одна из непривычных для России форм литературно-критического признания), награждены литературовед В. Топоров, поэтесса И.Лиснянская, прозаики В.Распутин, Е.Носов, К.Воробьев (последний — посмертно).

К середине 1990-х годов в литературной критике складывается особенная ситуация, носящая отчетливые черты постмодернистского сознания. Такая критика оказалась востребованной известной частью читателей, которые сформировались постсоветской действительностью и вкусы которых отличаются примирительной эклектичностью. В ответ на «социальный заказ» появились и литераторы, для которых приблизительность мысли сопрягается с приблизительностью словесного выражения. Внешними знаками постмодернистского мышления в литературной критике становятся слова «как бы» и «на самом деле». В результате возникает «как бы» критическое слово о «как бы» писателе.

Постмодернистская эстетика выдвигает и очень яркие критические индивидуальности. Эти авторы оказываются исключительно притягательными для читателя своей эрудицией, чувством юмора, игривой легкостью письма. Уже сами названия статей привлекают неординарностью.

В сборнике «У парадного подъезда» (1991) А.Архангельский ал-люзивно соотносит заголовки своих статей с известными цитатами: «Чего нам не дано (отклик на «перестроечный» публицистический сборник «Иного не дано»), «Только и этого мало» (строка из Арсения Тарковского «только этого мало»), «Размышления у парадного подъезда», «Пародии связующая нить», «О символе бедном замолвите слово» и, наконец, перефраза печально известного заголовка статьи в «Правде», громившей оперу Шостаковича, — «Музыка вместо сумбура». Такие ориентиры на клише и цитаты недавно прошедшей эпохи, включенные в тексты литературно-критических статей, создают особенный, узнаваемый стиль девяностых.

Литературная критика 1990-х годов, находя новые и интересные формы диалога с литературой, одновременно утрачивает некоторые природные свойства. Писатели перестают реагировать на рецензии, читателям по большей части они становятся недоступны. Критики трудятся на собственном поле, осознавая свою профессию как способ

356
творческого самовыражения. По другому поводу, но очень кстати об этом размышляет А.Солженицын: «....самовыражение (курсив автора), модное словечко, высшее оправдание литературной деятельности. Какой ничтожный принцип. «Самовыражение» не предполагает никакого самоограничения ни в обществе, ни перед Богом. И — есть ли еще что «выражать»¹.

Каждый участник литературного процесса оказывается в замкнутом пространстве. Каждый сам себе делает имя в литературе. Поэт и критик Дм. Быков в статье «Мета-путь к квази-имени» дает иронические советы писателям, как стать знаменитыми. Он же отмечает существенные особенности новой литературной ситуации: «Лишенные настоящей прозы, мы воспитывались на литературной критике семидесятых, куда более точной и глубокой, чем объекты ее анализа. Не потому ли мое поколение имеет более определенное представление о литературном процессе, нежели собственно о литературе»³.

На протяжении всего десятилетия произносились слова о том, что литературная критика в очередной раз оказалась в кризисном состоянии. Особенно явственно эта мысль зазвучала в середине 1990-х годов в связи с тем, что наша критика, стремившаяся к иерархичности во взглядах на литературные явления, отчасти потеряла возможности классифицировать тексты. Так, в 1970—80-е годы критики делили литературу на «деревенскую прозу», «военную прозу», «литературу о молодежи», «о нравственных исканиях современников». Авангардные течения в литературе, постмодернистская эстетика, захватившая большие литературные пространства, лишают критиков привычных оснований для оценок и даже привычной терминологии. Критике пришлось осмысливать художественные тексты, выполненные по законам инсталляции, когда ускользает предмет литературного изображения, когда текст состоит из суммы цитат, клише, примет недавнего быта, фраз из анекдотов, высокопарных строк из стихотворений советского времени. При этом критик хорошо понимает, что литература утрачивает свою былую роль. «Душа с душою» уже не говорит. Литература уже не противостоит действительности, а является ее очень непростым продолжением. Привыкший искать основной смысл между строк, читатель не находит подтекста, потому что его нет или потому что он равен тексту. Трудности критического письма связаны с тем,

'Новый мир. 2000. № 6. С. 129—130. Литературная газета. 1991. 30 октября. Там же.

357
тафьеве, Ю. Буйде, М. Бутове, Г. Владимове, Л. Гурском, М. Палей, А. Рыбакове, А. Слаповском, С. Солоухе и т. д.

Эстетическим мерилом для многих молодых критиков и читателей является культурологический и филологический журнал «Новое литературное обозрение» (выходит с 1992 г.). Само название журнала — НЛО — указывает на связь новой литературы и новой критики с некими неопознанными пока еще объектами, требующими серьезного осмысления и внятного объяснения. По мнению многих читателей, «НЛО» соединяет в себе придирчивую строгость в отборе текстов, свойственную «Отечественным запискам», очевидную эстетизацию литературных явлений, воспринятую от «Весов», бескомпромиссность «Нового мира» эпохи Твардовского. Если бы в отделе рецензий не проскальзывала иногда грозная и безапелляционная интонация «напостовцев», журнал можно было бы считать достойным увенчанием литературно-критических исканий XX в.

На страницах «Нового литературного обозрения» появилось такое обозначение роли критики в современных условиях: «Критик теперь судит текст не раскрывая критериев той оценки, которую он выносит. Только эксплицирование этих критериев дает нам возможность принять или опровергнуть суждение интерпретатора по ходу более или менее рационального диалога с ним. Соглашаясь или не соглашаясь с чужим фундированным мнением, мы и сами вырабатываем мерку. В неавторитарной культуре критерии оценки затушевываются, замалчиваются, и мы более не обязаны разумно солидаризоваться с каким-либо критическим суждением или отрицать его — мы просто имеем дело с ценностным высказыванием, об обоснованиях которого приходится лишь гадать»¹.

Литературная критика сегодня уже пережила времена, когда ей можно было себя стыдиться. Заканчивается пора бесконечной перемены оценочных знаков. Очень медленно, но все же исчезает со страниц литературно-критических изданий «партийное» и «классовое», сопровождавшее нашу литературу многие десятки лет. Еще недавно появление новых скандально-возбуждающих материалов меняло полностью представление публики о писательской личности. Не без помощи литературной критики читатель был готов отказаться от Маяковского, Шолохова, Фадеева и даже М. Горького. Сейчас очевидно, что эти и другие советские писатели — прежде всего художники со своей драматической судьбой, со своим образным миром, до конца не прочувствованным и не понятым нами.

Игорь П. Смирнов — Надежда Я. Григорьева // Новое лит. обозрение. 2000. № 46. С. 353.

360
Сегодняшняя литературная критика восприняла и пушкинские уроки, поняв, что назначение критики — не в том, чтобы учить писателя и читателя:

Душа моя Павел, Держись моих правил: Люби то-то, то-то, Не делай того-то. Кажись, это ясно. Прощай, мой прекрасный.¹

Вплотную приблизившись к культурологии, литературная критика оказывается сегодня на пороге интересных открытий, переставая, наконец-то быть заложницей вечности «у времени в плену».

Литературная критика сегодня — это «открытая книга» (выражение В. Каверина). Она открыта не только для чтения и обсуждения, но и для разнообразных версий своего продолжения. Именно она сулит новые повороты литературной жизни. Отслеживать, фиксировать и объяснять происходящее предстоит филологам.

'Пушкин А. С. Кн. П. П. Вяземскому // Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. М., 1949. Т. 7. С. 37.