Международная заочная научная конференция (г. Челябинск, октябрь 2012 г.)
 Скачать 6.49 Mb.
|
|
7 трудиться, тем самым выполняя свое предназначение и обязанность перед Господом. Во-вторых, у сравниваемых нами религиозных течений не так сильно развит антагонизм и неприятие богатства, нежели в других верованиях и религиозных деномина- циях. Впрочем, требуется пояснить: наличие богатства не является греховным в том случае, если оно заработано честным путем, (то есть не является «хлебом позора» [5, c. 20]), и если богатство, равно как и чрезмерное стрем- ление к нему, не становятся целью существования чело- века, (иными словами не возникает поклонение «золотому идолу»). Богатство в классическом понимании староверов и протестантов всего лишь является результатом трудо- вого процесса, который и есть «мирская аскеза» и кото- рому следует отдавать все свои усилия, доводя свою про- фессиональную деятельность до совершенства. В-третьих, пренебрежительное отношение проте- стантов ко всем мирским рукотворным благам, в том числе и к результату собственной деятельности (такое, конечно же, наблюдалось в ранние годы развития протестантизма и Реформации) способствовало тому, что в протестант- ской предпринимательской среде установились «умерен- ность в личном потреблении, скромность, сдержанность, усердие, прилежание» [6]. В-четвертых, находясь длительное время на поло- жении «париев» в российском обществе, старообрядче- ские общности сплачивались и становились несколько от- страненными от остального мира, при этом, резко отличия «своих» и «чужих». Данная подозрительность к иноверцам нашла свое отражение и в экономическом поведении ста- роверов, в частности, при сужении денежных средств еди- новерцам, чаще всего членам общины, нельзя было брать процент за использованный капитал. Однако на предста- вителей других вероисповеданий данное правило не рас- пространялось. Правда, здесь имеет большее сходство староверов не с протестантами, у которых ссудный про- цент тоже не всегда поощрялся, а с иудеями. Сравните: «Когда деньгами будешь ссужать народ Мой, неимущего, который с тобой, – не будь ему притеснителем и не бери с него проценты» [1] также «Чужеземца можешь ты прите- снять, но долг брата твоего прости ему» [1]. В-пятых, можно отметить некоторые сходные черты в проведении религиозных ритуалов, устройстве церкви староверов и протестантов. Так, к примеру, для неко- торых протестантских (квакеры, меннониты) и староо- брядческих (беспоповцы) сект свойственна конгрегаци- ональная форма церковной организации; у староверов (беспоповцев) и протестантов (меннонитов) практикова- лась выборность служителей культа из членов общины; у некоторых старообрядческих (беспоповцы) и протестант- ских (баптисты, адвентисты) сект практиковалось «пере- крещение»: «…вследствие чего секта [беспоповцы] эта перекрещивает переходящих к ней от православия…» [2]. Тем не менее, при наличии большого числа схожестей между данными религиозными течениями не следует за- бывать и об их кардинальных различиях, неповторимых «родовых» характеристиках, (в данном случае имеется в виду то, что этика протестантизма а priori содержит в себе некоторые черты, определяющие деятельность людей, которые «дониконианское» православие приобрело в процессе своего становления). Так, одним их главных постулатов протестантизма является учение о предо- пределении, или партикуляризм [3, c.139], гласящее, что «избранные предназначены к спасению, отверженные к гибели; часть людей предопределена к блаженству, остальные же прокляты навек» [3, c. 167]. Возникает ре- зонный вопрос: как проверить предопределен ты к спа- сению и вечному блаженству или будешь гореть в адском пламени? Определить «свою богоугодность» посред- ством каких-либо мистических знаков, озарений и прочей потусторонней сущности не представляется возможным – finitum non est capax infiniti (лат. «конечное неспособно воспринять бесконечное»). В подобной ситуации единст- венным надежным «маркером», свидетельствующим об избранности, остается успех на профессиональном по- прище. По сути своей учение партикуляризма не яв- ляется чем-то кардинально новым: идея о том, что «от Бога можно ожидать воздаяния за праведность уже в этой земной жизни,…» [5, c. 22] встречается во многих ветхо- заветных книгах и близка к религиозному тезису иудеев о «богоизбранном народе». Возможно, отчасти под вли- янием данного учения о спасении лишь избранных сфор- мировалось, то сверхрациональное отношение к жизни, преобладания посюстороннего мира над потусторонним у современного западного общества. Что, в свою очередь, привело к возникновении «общества потребления», про- пагандирующего философию неолиберальных ценностей, сводящуюся к банальному гедонизму и вседозволенности. Ведь, если все заранее предрешено, – независимо от твоих действий ты будешь спасен или обречен на вечные муки, – и отсутствует сама возможность выбора, то на- иболее «рациональным» решением становится гонка за прибылью, безудержное потребление и пропаганда ничем не ограниченной свободы во всех сферах жизни. Для дони- конианского православия, как и для всего восточного хри- стианства, такое учение было и остается неприемлемым. Старообрядчество, хотя и приобрело черты ортопрак- тической религии [6] в процессе своего развития (об этом будет упомянуто позже), выражающиеся в активной жиз- ненной позиции и инициативности в хозяйственных делах, сохранило и черты ортодоксальные черты. В отличие от католицизма и протестантизма восточное христианство (в том числе и «дониконианское» и «никонианское» право- славие), сохранило свою некую эсхатологическую ин- дифферентность, (которой проникнуты многие про- изведения великих русских писателей: Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова, А.Н. Островского), предпочтение духовного начала, созерцательность по отношению к материаль- ному миру, а не передел его в соответствии со своими ути- литарными потребностями, характерное для католиков и протестантов (кальвинистов, пуритан, англиканцев). Данное обстоятельство наиболее ярко отражается через 2. История экономической мысли 8 Проблемы современной экономики (II) почитание религиозных праздников, к примеру, «… самым главным религиозным праздником в западном христиан- стве стало Рождество – начало человеческой жизни Бо- гочеловека, а в восточном христианстве – Пасха, торже- ство Его божественного начала. (Показательно в этом отношении и то, что отрывок из Евангелие от Иоанна «И слово стало плотью и обитало с нами» [Ин 1, 14] читается в Восточной Церкви на Пасху, а в Западной – на Рожде- ство)» [5, c. 37]. Кроме того, Русь подвергалась значительному влиянию восточных азиатских кочевых народов (хазар, половцев, печенегов, монголов), ведя на протяжении длительного времени не только войны, но и торгово-экономические, политические, социальные (заключение браков) отно- шения. В связи с этим, русской православной менталь- ности свойственен специфический восточный самоанализ, точнее «самопроникновение», опять-таки предпола- гающее отстранение от всего суетного и материального. Лучше всего об этом сказал Карл Густав Юнг: «Запад всегда ищет возвышения, вознесения. Восток – погру- жения и углубления» [6]. Также можно выделить еще одно кардинальное отличие протестантской этики от этики старообрядцев: если про- тестантская этика, подкрепленная учением о предопреде- лении, возводила в идеал личностный рост и крайнюю ин- дивидуализацию, плавно переходящую в эгоцентризм и отчужденность от своего окружения (вполне справедливо в данном случае такое суждение: «Происходит подмена индивидуализма протестантской этики отрицанием рели- гиозных ценностей вообще. Когда религия объявляется частным делом, то следование нравственным нормам ока- зывается необязательным. Наш современный лексикон определяет подобное состояние как «беспредел». Есть и научный термин «агрессивный секуляризм» – «расцер- ковление» [13, c. 12].), то старообрядческая этика сохра- няла твердый общинный строй, взаимопомощь и взаи- мовыручку. Предприниматель-протестант рассматривал своего контрагента, работника, партнера по бизнесу чаще всего с утилитаристкой точки зрения в качестве источ- ников, средств для получения прибыли. Предпринима- тель-старовер имел, если можно так выразиться, челове- ческое лицо: «Хорошим тоном почиталось по собственной инициативе отсрочить платеж попавшему в сложную си- туацию заемщику, простить долг, помогать сирым, убогим, вдовам и их содержание» [14]. К слову о благотворитель- ности, поскольку бедность и нищета согласно протестант- ской этике и партикуляризму носят крайне отрицательный характер, так как свидетельствуют об отверженности данных субъектов Богом, то и сама благотворительность считается зазорным, чуть ли небогоугодным делом. «Уже Кальвин строго запрещал просить милостыню, а голланд- ские синоды резко выступали против различного рода писем и аттестаций, разрешающих заниматься нищен- ством» [3, c. 257]. Одним из следствий подобного отно- шения к нуждающимся стало возникновение «в Англии к концу XVII века системы «workhouses» (работных домов) для безработных» [3, c. 257],условия проживания в ко- торых были подчас невыносимыми. На Руси до появления спецучереждений, и после их появления, о малоимущих, болезных, одиноких, убогих заботились монастыри, где часто организовывались специальные приюты, быт ко- торых не отличался роскошью, но был весьма достойным. Также иногда обеспеченные купеческие, боярские и дво- рянские семьи брали на себя заботу об «отверженных». После сравнительного анализа перейдем непосред- ственно к генезису и развитию старообрядческой хо- зяйственной этики, превращению староверов «из кон- фессиональной в конфессионально-экономическую общность» [14]. Как уже отмечалось, становление эко- номически активной жизненной позиции в старообряд- ческой среде происходило под влиянием скорее неблаго- приятных социальных и политических условий, в которых оказались староверы после никонианских реформ и «рас- кола»: «Таким образом, само социальное положение «изгоев» общества в определённой степени и в среде ста- роверов, как и в среде евреев, стимулировало к опреде- лённой хозяйственности. С другой стороны, здесь про- является и духовный фактор, в частности, своеобразие этики староверов» [8]. Анализируя историю развития Русской православной церкви, мы можем с уверенностью утверждать, что эта самая хозяйственная этика староверов начала заро- ждаться и развиваться за долго до «раскола», непосред- ственно в самом восточном христианстве. Более того, само восточное христианство, перенятое Русью у Визан- тийской империи, (по выражению П.Я. Чаадаева «пере- нятого из рук дряхлеющей Византии», хотя в X Византия была одним из сильнейших культурно и экономически развитых государств во всей Европе), впитало в себя мно- жество знаний античных эпох, а не чуралось их и не пре- давала греческих и римских мудрецов анафеме. Также, кроме сосредоточения на божественных сферах, вос- точное христианство содержало в себе довольно спе- цифическую черту, которую отвергало протестантское учение, названную М. Вебером «синергизм». Это «до- гматическая теория, согласно которой человек должен сам добрыми делами соучаствовать в своем спасении и способствовать нисхождению на него божественной бла- годати» [3, c. 102]. Поэтому, в рамках восточного христи- анства, деятельность индивида становится направленной на теоретическое познание, саморазвитие и конструк- тивное усовершенствование окружающего мира. Очень интересно мнение по данному поводу норвежского эко- номиста Эрика С. Райнерта, так он утверждает: «Когда Константинополь, …, пал под натиском турок в 1453 году, многие философы перебрались с Италию. В результате этого западная философия и западная Церковь попали под сильное влияние восточной Церкви. В ходе этого про- цесса в обществе утвердилась более динамичная версия Книги Бытия – история Сотворения мира. Люди стали рассуждать так: если человек создан по образу Божьему, его долг – стремиться сравниться с Богом. <…> Бог со- 9 здавал мир 6 дней, а оставшуюся созидательную работу оставил человечеству. Следовательно, создавать и вне- дрять инновации – это наша прямая обязанность» [12, c. 105–106]. В рамках рассматриваемой проблемы стоит упомянуть и о влиянии на «дониконианскую» православную хозяйст- венную этику знаменитой контроверзы между двумя тен- денциями в развитии русского монашества, пришедшейся на конец XV – начало XVI в.в. Как известно, именно в тот период разразился спор между «ниловцами» и «иосиф- лянами» («нестяжателями» и «стяжателями»), от- стаивающими противоположные позиции относительно накопления богатств духовенством и монастырями, и са- мого отношения к материальным благам. Нил Сорский, главный апологет «нестяжательства», выступал резко против сосредоточения в монастырях большого количества материальных благ, считая, что данное накопительство Deo placer vix potest (лат. «едва ли будет угодно Богу»). Он видел в «добровольной бедности условие праведности. Ему представлялась абсурдной сама возможность владения монастырем обширными име- ниями и богатством. Ведь, по его убеждению, только при полном отречении от мира и «беспопечении» можно сос- редоточиться на молитве, обрести, по его словам, «вни- мание в деле Божием»« [5, c. 46]. В противовес позиции Нила Сорского, лидер «стяжа- телей» прп. Иосиф Волоцкий стремился вовлечь духовен- ство и монастыри в активную хозяйственную деятельность, которая, конечно же, ни в коем случае не должна было стать самоцелью, поскольку противоречит lex naturalis (лат. «естественному порядку») церковной жизни, но по- зволила бы значительно укрепить монастырям свой авто- ритет среди мирян через помощь и благотворительность нуждающимся и добиться материальной независимости от властьимущих. «Заботы прп. Иосифа о хозяйстве мона- стыря, его экономическом процветании, превращении в могущественный и богатый духовно-религиозный и куль- турный центр объяснялись стремлением организовать как можно более масштабную благотворительность, устроить приюты, странноприимные дома и больницы, помогать людям во время голода и неурожаев, а также поднимать культурно-образовательный уровень иноков и мирян, приучать их к благочестию» [5, c. 47]. Противоборство «ниловцев» и «иосифлян» после Со- бора 1503 г. закончилось победой последних, что и опре- делило основной вектор развития хозяйственной этики «дониконианского» православия. В последующем на ос- нове данной этики появился знаменитый труд, авторство которого приписывается протопопу Сильвестру, (духов- нику самого Ивана VI), под названием «Домострой». В своем произведении, носящем назидательный характер, автор утверждает идеал православного христианина как домовитого и рачительного хозяина, тщательно ведущего все свои дела: «Счет всего – от денег до ложек – при- обретает у него характер христианской добродетели. Тот же, кто живет нерасчетливо, от безрассудства своего по- страдает, тому – «от Бога грех, а от людей насмешка»« [5, c. 47]. При этом учение «Домостроя», помимо практиче- ских бытовых и хозяйственных рекомендаций, делает упор и на развитие высокоморальных духовных качеств, при- знаёт «наличие трансцендентных ценностей за повсед- невными, в том числе экономическими, явлениями, что и придаёт обычной предметной деятельности человека особый духовный, нравственный смысл» [8]. Таким образом, можно сделать вывод, что «донико- нианская» православная экономическая этика, унасле- дованная староверами, по своему рациональному началу и отношению к хозяйственной деятельности не уступала этике протестантской, а в некоторых моментах, скажем, в уважительном отношении как к партнерам, так и к кон- курентам, отсутствии пренебрежения к малоимущим, стремлении трудиться на пользу обществу, превосходила ее. В связи с этим, логично и правомерно при изучении развития и становления старообрядческой хозяйственной этики в социально-экономических, политических и куль- турных условиях Российской империи использовать иде- ографический метод, то есть представлять объект ис- следования в качестве уникального, неповторимого временного и пространственного явления. Подробнее остановимся на исторических экзогенных констелляциях, давший толчок к формированию староо- брядческой хозяйственной этики. Крайне непривилегированное тяжелое социальное и политическое положение староверов находило свое отра- жение в фискальном гнете: так, после введения подушной подати с староверов взималась дополнительная плата «за раскол», составлявшая «с посадских по 40 алтын (1 руб. 20 коп.), а с крестьян по 70 коп. С женщин бралась поло- винная сумма (соответственно 60 и 35 коп.)» [9, c. 30], что превышало размер обычной подушной подати в 2 раза. В дальнейшем система налогообложения и размер дополни- тельной платы кардинально изменились: согласно «указу 30 августа 1732 г., дополнительная подать с «записных раскольников» из купцов стала исчисляться из величины их гильдейских окладов, определяемых внутримирской раскладкой общепосадского подушного оклада с учетом хозяйственной состоятельности тяглецов» [9, c. 30], что легло еще большим бременем на плечи купцов-старо- веров. Помимо официальных налоговых выплат, среди властьимущих, занимающих хоть сколь-нибудь значимый светский либо духовный пост, довольно часто практикова- лись и нелегальные поборы с «еретиков», за которые слу- жащие «закрывали глаза» на их подчас слишком бурную экономическую деятельность, обустройство молельных домов, возведения храмов и т.п. Причем размер подобных дополнительных нелегальных выплат, часто именуемых «подарками», иногда достигал грандиозных размеров, к примеру, в годы царствования Николая I «Лужин – обер- полицмейстер Москвы – поручил полицмейстеру Ве- рещагину закрыть Преображенское кладбище и увезти оттуда все древние иконы. Чтобы не дать прихожанам воз- можности спасти свои святыни, он решил нагрянуть спо- 2. История экономической мысли 10 Проблемы современной экономики (II) заранку и потому лег спать раньше обычного. Его, однако, подняли – пришли просители. Они сообщили, что знают о решении закрыть кладбище и попросили помедлить с прибытием, за что согласны были заплатить 50 тысяч рублей – за такие деньги можно было купить пароход и стать купцом второй гильдии. Верещагин отказался, но налет все равно пришлось отложить, так как рано утром неожиданно вызвали к обер-полицмейстеру. Долго про- держали в приемной. Когда он прибыл на место, икон там не оказалось...» [14]. Негативное отношение к старообрядцам большей части российского общества, наблюдавшееся в конце XVII – начале XVIII вв., гонения со стороны светской и духовной власти способствовали переселению больших масс ста- роверов в малозаселенные районы России: в Новгород, Пермь, Саратов, Ржев, в Поморье, на Урал, Дон, терри- торию современной Польши, Украины и Белоруссии, в глухие сибирские леса, где можно было скрыться от раз- личного рода агрессоров. Впрочем, некоторые особо вли- ятельные боярские и купеческие семьи, рискуя попасть в немилость, оставались в Москве и Санкт-Петербурге. Одной из известнейших старообрядческих общин в на- чале XVIII в. было поселение на острове Ветка, еще тогда территории Речи Посполитой. В скором времени это по- селение разрослось до 40 тысяч жителей и прославилось на всю России как крупный и весьма успешный реме- сленный и торговый центр: «Купцы-раскольники сбывали в Польше, Белоруссии и Украине продукцию местных ку- старей-ремесленников: бондарей, шапочников, портных, скорняков, шорников, красильщиков, рукавичников. На вырученные деньги купцы снабжали единоверцев сы- рьем и предоставляли кредиты. Ремесленное производ- ство стремительно расширялось. Коробейники с Ветки потеснили польских, украинских, белорусских и даже российских торговцев. Старообрядцы монополизировали торговлю на огромных территориях» [11]. Узнав о ком- мерческих успехах своих подданных, находящихся на по- ложении бесправных, русская императрица Анна Иоан- новна под видом «царской милости» пригласила вернуться членов ветской общины на родину, однако поучила отказ. Ответные меры не заставили себя долго ждать: в 1735 г. карательная экспедиция разграбила и сожгла дотла посе- ление на Ветке, впрочем, община в скором времени бла- гополучно восстановилась. Такая целенаправленная по- литика репрессий привела к формированию идеологии опоры лишь на собственные силы и общину. Динамичное развитие предпринимательской деятель- ности среди староверов и превращение их в капитанов русского капитализма началось со второй половины XVIII века, когда с подачи императрицы Екатерины II, после- довал ряд реформ, значительно упростивших жизнь рас- кольников: манифест, призывающий раскольников вер- нуться в Россию, отмена в 1782 г. доплаты «за раскол», введение более льготного налогообложения купцов-ста- роверов, снижение уровня дискриминации со стороны властей. Государыня во время поняла, что «плетью обуха не перешибить» [14], тем более, Екатерина II имела воз- можность наблюдать накопленные уже к тому времени значительные капиталы и амбициозные хозяйственные возможности старообрядцев, особенно проявляющиеся в развитии текстильных мануфактур, строительстве метал- лоплавильных заводов. Все это явно шло на пользу рос- сийской экономики. Хотя еще долгое время дамоклов меч в виде притеснений со стороны властей висел над голо- вами староверов: вновь и вновь крупные российские по- литические фигуры пытались любыми путями ограничить прогрессирующее хозяйственное благополучие расколь- ников. «Последнюю попытку сломить мощное движение старообрядцев предпринял Николай I. Царь приказал эк- спроприировать все имущество раскольников. Но вы- полнить волю самодержца в полной мере не удалось. Ог- ромные общинные капиталы были надежно укрыты» [10]. Долгие годы гонений, притеснений, откровенных гра- бежей со стороны государственных органов заставили тесно сплотиться предпринимателей-староверов, вырабо- тать своеобразные морально-этические качества, харак- теризующиеся, казалось бы, невозможным сочетанием проявления крайней индивидуальности в экономической деятельности и одновременно ощущением себя частью общины, которой ты служишь и которая всегда тебя за- щитит от внешних посягательств. Распространенным явлением у старообрядцев было то, когда община выбирала одного из самых активных, тол- ковых и грамотных членов для осуществления управлен- ческой деятельности имуществом, принадлежащим всей общине. Часто даже все общинные активы переписыва- лись на имя управленца и юридически были его собствен- ностью, однако сам он никогда не забывал, что имуще- ство это принадлежит не только ему, и поэтому трудился над его эффективным использованием с особым рве- нием («владельцы капитала в действительности не более как экономы, кассиры и приказчики, приставленные к общинной собственности» [14]). Так что, в российской экономике отделение собственности от управления су- ществовало, возможно, и до появления подобного в евро- пейских странах и США. Кроме того, в старообрядческой среде в процессе предпринимательской деятельности и частой необходи- мости в первоначальном капитале для открытия собст- венного дела успешно возникла и развивалась своя гу- манная система кредитов и займов, которые выделялись на открытие новых производств. «Они имели в своем рас- поряжении конфессиональную систему беспроцентных и безвозвратных ссуд, когда в стране еще не сложились ни национальная кредитная, ни вексельная системы» [14]. Большая часть заработанных средств шла на нужды об- щины: покупку земли для строительства домов, произ- водственных сооружений, сырья, материалов, возведение собственных храмов, предметов быта и проч. При этом, в связи с возможной угрозой изъятия или излишним вни- манием к богатствам раскольников со стороны властей, часто практиковалось вполне легальное сокрытие капи- |