Михаил Эпштейн философия возможногомодальности в мышлении и культуре
 Скачать 1.85 Mb.
|
|
хотеть, особенно по сравнению с желать, состоит в том, что он указывает на действенность воли субъекта. Иными словами, помимо чистого желания он предполагает еще и готовность субъекта прилагать усилия для его реализации. /.../Готовность действовать в свою очередь мотивируется тем, что субъект ощущает нужность предмета желаний для поддержания нормальных условий своего существования, включая простейшие из них, такие, как еда, сон и т.п." (Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск, под общим руководством академика Ю. Д. Апресяна. М., Школа "Языки русской культуры", 1997, с. 457). Таким образом, желание - это хотение, очищенное от действенно-волевого позыва к удовлетворению, так сказать, желающее само себя. ----------------------------------------------------------------------------------------------------- 5. ИТОГОВЫЕ ТАБЛИЦЫ Все ранее очерченные модальности выстраиваются в следующие таблицы, где каждая из категорий соотносится со всеми другими как по вертикали, так и по горизонтали. Первая таблица показывает все возможные сочетания модальных предикатов ("мочь", "быть" и "знать"), а вторая представляет на их месте соответствующие модальные категории. ТАБЛИЦА МОДАЛЬНЫХ ПРЕДИКАТОВ МОДАЛЬНОСТИ Бытийная Познавательная Чистая (потенционная) 1-членный предикат 2-членный предикат актив. залог пассив. залог 242 Предмодальности быть знать не быть не знать Собственно модальности может быть может знать может можно может мочь не может быть не может знать не может нельзя не может мочь не может не быть /не может не знать /не может не /обязательно не может не мочь может не быть может не знать может не необязательно может не мочь Сверхмодальности не может быть, но есть не может знать, но знает не есть, но не может не быть /не знает, но не может не знать -------------------------------------------------------------------------------------------------- - ТАБЛИЦА МОДАЛЬНЫХ КАТЕГОРИЙ МОДАЛЬНОСТИ Бытийная Познавательная Чистая (потенционная) 1-членный предикат 2-членный предикат актив. залог пассив. залог Предмодальности 243 бытие знание небытие незнание Собственно модальности возможное предположение способность позволение воление невозможное непостижимость неспособность запрещение безволие необходимое уверенность потребность принуждение желание случайное сомнение неприхотливость попущение воздержание Сверхмодальности чудесное вера должное мудрость --------------------------------------------------------------------- Обращает на себя внимание более длинный ряд бытийных и познавательных модальностей по сравнению с потенционными. Действительно, онтический и эпистемический ряды включают в себя "нулевые" модальности "быть" и "знать" (и их отрицания), которые лишены предиката "мочь" и потому приобретают модальные характеристики лишь по отношению к тем категориям, где они с ним сочетаются. "Бытие" как таковое - это онтологическая категория, и лишь по отношению к "может быть" или "не может не быть", т.е. по отношению к возможному или необходимому, оно выступает как модальная категория действительного. Мы называем "предмодальностями" такие "нулевые модальности", в которых модальный признак выражен отсутствием предиката "мочь". Вместе с тем эти два ряда, бытийный и познавательный, включают и сверхмодальности, в которых предикаты "быть" и "знать" выступают уже дважды. Чудесное: то, чего не может быть, но что есть. Вера: то, чего не могу знать, но что знаю. Таким образом, предмодальности и сверхмодальности удлиняют собой ряды онто-модальных и эпистемо-модальных категорий именно потому, что состоят либо из одиночных предикатов бытия и знания (при отсутствии предиката "мочь"), либо из удвоения этих же предикатов (парадоксально исключающих друг друга). Ряды чистых, или потенционных модальностей, построенных только на предикате "мочь", оказываются, короче по вертикали, но шире по горизонтали. Вместо одного ряда здесь целых три. Это связано со спецификой предиката "мочь", способного выступать в двух залогах, а кроме того и сочетаться с самим собой в двучленные предикаты. 244 Закономерно, что наибольшее число категорий - 12 из 20, или три колонки из пяти - образуется именно внутренними подразделениями основного модального предиката "мочь", от которого и все прочие предикаты получают модальную специфику. Итак, принятое за основу нашей классификации определение модальности позволяет выделить двадцать собственно модальных категорий, образующих четыре строки по пяти рядам. Еще четыре категории мы называем предмодальными, и четыре - сверхмодальными. Этот список, особенно в части сверхмодальных категорий, мы не считаем исчерпанным, и, возможно, самые интересные открытия нас ждут именно в области сверхсильных модальностей, где парадоксально сочетаются невозможное и необходимое, действительное и невозможное, необходимое и несуществующее. Если судить по таблице, категория возможного, которой посвящено наше основное исследование, занимает весьма скромное место в системе модальностей: это слабая (по степени интенсивности) категория бытийной (онтической) модальности. Но если рассмотреть более пристально соотношение модальных предикатов "мочь" и "быть", то возможное выступает именно как центральная, осевая категория, которая соединяет оба предиката в их прямой положительной форме: "мочь быть". Возможное, таким образом, есть точка скрещения интересов двух важнейших философских дисциплин: теории бытия (онтологии) и теории модальности. Следует также учитывать, что понятие "возможности" охватывает не только "бытийно возможное", "то, что может быть", но употребляется и для номинативного обозначения свойства "мочь" вообще, как существительное с самым широким кругом значений (более точным термином в узко-философском смысле является "можествование"). Если категория "возможное" онтологична, включает предикат "быть", то "возможность" в широком смысле, как свойство "мочь", сочетается с любым предикатом ("возможность быть, знать, иметь, действовать, работать" и т.д.). Поэтому все другие модальности могут быть описаны в терминах возможности, как преобразования этой основной категории: возможность: возможность быть невозможность: невозможность быть необходимость: невозможность не быть случайность: возможность не быть предположение: возможность знать непостижимость: невозможность знать уверенность: невозможность не знать сомнение: возможность не знать способность и позволение: возможность делать неспособность и запрет: невозможность делать потребность и повеление: невозможность не делать неприхотливость и попущение: возможность не делать воление: возможность мочь безволие: невозможность мочь 245 желание: невозможность не мочь воздержание: возможность не мочь 6. МОДАЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ В РАЗНЫХ ДИСЦИПЛИНАХ Если в предыдущих главах Приложения мы описывали собственно систему модальностей, последние две главы будут посвящены системе изучения модальностей. Модальные категории связаны с самыми универсальными свойствами мироздания и человеческого поведения. Практически внутри каждой дисциплины может быть выделен особый раздел, изучающий модальные аспекты ее основных категорий. Выше уже говорилось о категории возможного в этике, психологии, теологии... Но модальные разделы соответствующих дисциплин охватывают не только возможное, но и самые разные аспекты можествования, включая необходимость и случайность, способность и потребность, воление и желание. Мы приведем примеры из двух дисциплин, расположенных на противоположных концах в системе научного знания: экономики и эсхатологии. а. Мочь - иметь - стоить. Модальность в экономике. Центральные категории хозяйства и права: "собственность" и "стоимость"- содержат в своей основе знакомые нам модальные категории способности и потребности. Собственность - это юридически узаконенная форма можествования, предметом которой являются материальные объекты. Сам предикат "владеть", "обладать", как показывает этимологическая связь этого глагола в ряде европейских языков с корнем "мочь", содержит модальное значение можествования. В латыни эта связь видна особенно ясно: posse - мочь; possidere - владеть (ср. английскоe "possess" - владеть, обладать). Обычно предикат "мочь" относится к действию и присоединяется к другим глагольным предикатам: "быть", "знать", "делать"... Особенность собственности как модальной категории в том, что объектом можествования выступает не действие, а вещь. Значение предиката "иметь" описывается как "мочь + наименование какого-то объекта", причем "мочь" здесь выступает как отношение чистой потенциальности, в отличие от "мочь делать", т.е. актуально пользоваться каким-то объектом. "Иметь" - это значит не производить с вещью какие-то операции и манипуляции, не пользоваться ею определенным способом в определенных целях, а мочь ее во всем объеме потенциальных действий по отношению к ней. Известная дихотомия двух предикатов "быть" и "иметь" является не чем иным, как проявлением более общей дихотомии "быть" и "мочь". Иметь - это "мочь" как характеристика целостного отношения субъекта к объекту можествования. Одно дело - "мочь делать", например, способность играть на флейте, и совсем другое - "мочь саму флейту", т.е. иметь ее в качестве собственности, "posse" как "possidere". Собственность - более абстрактная форма можествования, которая относится, однако, к более определенному, индивидуальному объекту. Флейтист может играть на всех флейтах, но, с другой стороны, он может только играть на них. Напротив, собственник может владеть только определенной флейтой (или флейтами), но он может делать с ней все что угодно: играть, обменять, продать, подарить, уничтожить. Владение той или иной 246 вещью (флейтой, часами, домом, заводом) ничем не отличается от владения другими вещами, но каждая из них требует особого мастерства, особого приема использования. Собственность на вещь относится к ее использованию как потенция к акту. Категория собственности охватывает все потенции данного субъекта по отношению к объектам, подобно тому как категория власти охватывает все его потенции по отношению к другим субъектам. (В рабовладельческом или крепостническом обществе нет четкого различения между сферами власти и собственности; последняя может распространяться и на субъектов). Владение - это потенция, которая может реализоваться или не реализоваться в практике пользования вещью, это чистая форма можествования, которая именно своей абстрактностью родственна власти, когда один субъект "можествует" другого субъекта. Управление людьми так же отличается от власти над ними, как использование вещи - от владения ею. Заметим, что в русском языке хорошо прослеживается родственность "власти" и "владения", быть может, как результат смешения экономики и политики, характерного для тех обществ, где одни люди могут не только властвовать, но и владеть другими. Если собственность определяется формулой "я могу данную вещь", то стоимость вещи определяется тем, насколько "я не могу без нее". Стоимость - модальная категория, которая характеризует уже не потенцию субъекта в отношении объекта, но потенцию объекта в отношении субъекта - либо прямо (потребительская стоимость), либо косвенно, в сравнении с потенциями других объектов (меновая стоимость). Иметь и стоить - это в какой-то мере обратимые категории, которые соотносятся примерно так же, как способность и потребность: "то, что я могу", и "то, без чего я не могу". Собственность - это моя власть над вещью; стоимость - это власть вещи надо мною, то, насколько она "может" меня. Если собственность соотносится с модальностью возможного (потенциального), то стоимость определяется в категориях необходимости: вещь имеет стоимость лишь постольку, поскольку люди хотят ее, нуждаются в ней, не могут ее не иметь. Такого субъективного отношения, однако, недостаточно для экономического определения стоимости, которое включает в себя и иной аспект необходимости, а именно: общественно необходимый труд и общественно необходимое рабочее время, требуемое для изготовления товара при "нормальных", "средних" условиях производства и техническом уровне данного общества. Стоимость выступает как соотношение потребительской необходимости: насколько в данной вещи нуждаются люди - и производительной необходимости: сколько времени требуется для ее изготовления. Если одна из этих необходимостей отсутствует, вещь ничего не стоит - как ничего не стоит воздух, который всем нужен, но не требует времени для своего производства, или свалка мебели, производство которой потребовало огромных затрат времени, но которая никому не нужна. Таким образом, собственность и стоимость так же взаимосвязаны в мире экономических отношений, как возможность и необходимость - в сфере онтических модальностей. б. Необходимость и бессмертие. Модальная эсхатология. Далее мы обратимся к области, максимально далекой от законов материального производства и потребления. Самой "бестелесной", отвлеченно спиритуальной дисциплиной теологического цикла считается эсхатология, которая 247 рассматривает перспективы посмертного бытия человека, а также бытия человечества после конца мира. Модальная постановка эсхатологических вопросов вытекает из того факта, что конец физического существование человека может означать и выход за предел самой модальности существования. Жизнь и смерть обычно противополагаются друг другу в рамках актуального, как бытие и небытие. Но как тогда сформулировать проблему бессмертия? Есть ли это категория действительной модальности, бесконечное (хотя и незримое) продолжение актуального бытия, каким мы его знаем при жизни? Или бессмертие есть переход в другую модальность, которая определяется как необходимое, - уже не то, что есть, но то, что не может не быть? Человек постепенно превращает себя из случайного, каков он акте своего рождения, через возможности, предоставленные ему жизнью, в необходимое существо, которое, даже переставая быть, уже не может не быть. Традиционно вопрос о бессмертии решался в теологии субстанциально, т.е. выделением особой субстанции в составе человека, которая именуется душой и наделяется свойством бессмертия, в отличии от преходящей, смертной субстанции тела. Но в Священном писании модальный язык используется по крайней мере столь же часто и значимо, как и субстанциальный язык. Говорится не столько о бессмертии души в отличии от тела, сколько о том, что надлежит человеку сделать и каким надлежит быть, чтобы обрести Царство Божие. Апостол Павел: "....Мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие" (1 Коринф., 15: 52-53). Здесь ясно сказано о том, что нетленность и бессмертие - это категории надлежания, долженствования, которые относятся не к определенной бессмертной субстанции в человеке, а именно к человеку как таковому, в его тленности и смертности. В "Деяниях апостолов" Павел и Варнава обходят учеников, "увещевая пребывать в вере и поучая, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие" (Деяния апостолов, 14:22). И здесь о бессмертии говорится в модальных, а не субстанциальных терминах: обрести царство Божие надлежит "нам", человекам, а не какой-то части из состава человеческого. Не отрицая субстанциальных разделений, следует все-таки допустить, что бессмертие есть категория надлежания, которая относится к человеку в его целостности. Поэтому не только душа, но и тело подлежат воскресению. Вопрос не в том, что обретает бессмертие, а в том, как его обрести: бессмертие есть надлежание, то, чему должно быть в человеке, что необходимо стяжать человеку. Каждый индивид бессмертен в той степени и форме, в какой он сделал себя "надлежащим", т.е. превратил свое "есть" в "не может не быть". Дело не в бытии самом по себе, а в многажды бытии, проходящем через ряд модальных превращений и отрицаний: "мочь быть" (возможность рождения), "быть" (жизнь), "мочь не быть" (случайности и превратности жизни), "не быть" (смерть), "не мочь быть" (невозможность вечного продления жизни), "не мочь не быть" (невозможность уничтожения, необходимость бессмертия). Последнее называют "паки бытием", т.е. опять-бытием, дважды-бытием - в полном согласии с модальной предикацией того, что не просто есть, но не может не быть.[1] В модальном смысле бессмертие - это форма предикации. Допустимо предположить, что после прекращения актуального существования индивиды пребывают именно в тех модальных мирах, которые они сами для себя создают формами своей прижизненной предикации. Со смертью остается все, как оно есть: индивиды и их предикаты, только из списка предикатов, доступных для индивидов, вычеркивается один: "быть". От того, как 248 индивиды определяются в отношении своего земного существования, зависит в каких модальностях они будут пребывать за его пределом. Одни индивиды пребывают в форме должного, другие - возможного, третьи - волящего, четвертые - желающего,что в субстанциальных терминах проецируется как разные уровни и пространства загробного мира, картины ада, чистилища, рая.[2] Мы привели только два примера того, как модальные темы возникают на материале и в проблематике различных дисциплин. Вполне уместны были бы модальные разделы и в таких дисциплинах, как физика и биология, история и политология, психология и юриспруденция. Например, модальное изучение истории было бы направлено на ее "упущенные" возможности и их смыслообразующую роль в понимании событий прошлого инастоящего. А соответствующий раздел юриспруденции имел бы дело с модальной природой и структурой таких категорий, как право, закон, разрешение и запрет, свобода и принуждение. [50] Выше (в Заключении) говорилось о том, что "иной мир" может быть понят как совокупность чистых возможностей, которые существуют вечно именно в силу своей неосуществимости. В принципе между этими двумя пониманиями нет противоречия. Если вечное - это континуум возможностей, не находящих себе реализации, то пребывание того или иного субъекта в этом континууме определяется уже другим модальным предикатом - необходимого. В области всего того, что только может быть, обитает только то, что не может не быть. Это вытекает из существенной разницы между размерностью "вместилища" и "вместимого", среды и ее обитателей: "возможное" - критерий включающий, собирательный, а "необходимое" - исключающий, избирательный. Вообще проблема соотношения возможного и необходимого настолько сложна, особенно в применении к эсхатологическим вопросам вечности и бессмертия, что нуждается в отдельном рассмотрении. [51] Например, то, что называется адом, можно представить как модальность чистого воления, которое в отсутствие объектов есть страдание дурной бесконечности - "червь неутолимый, огнь неугасимый"... О том, что усиление воли ведет к страданию, писал такой ее несравненный знаток, как А. Шопенгауэр; тем более безысходна и мучительна воля к жизни, вырвавшаяся за предел самой жизни, т.е. ставшая предикатом без объекта. "Чем напряженнее воля, тем ярче явление ее разлада, и, следовательно, тем сильнее страдание. Мир, который был бы явлением несравненно более напряженной воли к жизни, чем настоящий, являл бы тем больше страдания: он был бы, следовательно, адом". Мир как воля и представление, кн. 4, раздел 68. Собр. соч. в 5 тт., т. 1, М., "Московский клуб", с. 365. ----------------------------------------------------------------------------------------------------- 7. ПОТЕНЦИОЛОГИЯ Как становится ясно из системного описания модальностей, предикат "мочь" входит в 249 определение таких важнейших свойств и отношений мироздания, как вера и надежда, желание и воление, разрешение и запрет, способность и потребность, случайность и необходимость, чудо и долг, власть и любовь, собственность и стоимость... "Мочь" составляет один из трех важнейших предикатов, на которых строится весь мыслимый универсум, наряду с предикатами "быть" и "знать". Модальная вселенная даже более обширна по своему охвату, чем вселенные бытия и знания, поскольку включает множество только-возможных миров, для которых релевантен именно предикат "мочь". Между тем история философии обнаруживает сильную диспропорцию интересов к этим трем "китам" мироздания. Если теория бытия и теория познания составляют два основных раздела философии, онтологию и эпистемологию, то теория можествования, которую можно было бы назвать потенциологией, еще не приобрела сколь- нибудь определенных и последовательных очертаний. Нет исторической преемственности в изучении "можествования", нет осознания потенциологии как единой теоретической области, нет общепринятой терминологии - есть только отдельные философские учения, где отводится то или иное место категории "мочь". Но связь этих учений еще не обрела той регулярности, которые позволила бы им сформироваться в устойчивую философскую дисциплину. Можно выделить по крайней мере шесть типов учений, шесть разрозненных областей, где обсуждаются проблемы можествования: 1). Метафизические учения об акте и потенции, о возможном и необходимом, восходящие к Аристотелю и получившие развитие у стоиков, схоластиков, Лейбница, Канта. 2). Модальная логика, также восходящая к Аристотелю, и современные учения о формальном исчислении модальных предикатов, о квантификации возможных миров - Кларенс Льюис, Рудольф Карнап, Яакко Хинтикка, и др. 3).Теологические учения о вере и надежде, о спасении верой, о соотношении веры и разума, о законе и благодати, воле и провидении - от Тертуллиана, Бл. Августина и Фомы Аквинского до К. Барта, П., Тиллиха, Ж. Маритена, Э. Блоха. 4).Волюнтаристские учения Шопенгауэра и Ницше, в основе которых лежит концепция "мировой воли" и "воли к власти", царства человеческого "могу"; к этому жеразряду можно отнести и психоаналитические учения о либидо, желании, бессознательном, воле к наслаждению и господству - З. Фрейд, А. Адлер, В. Райх, Ж. Батай. 5). Политическая философия, изучающая общественно-исторические формы власти и господства, и связанная с нею философия права и законодательства, в центре которой категории позволения и запрета, - от Платона и Аристотеля до Гоббса, Гегеля, Маркса, Джона С. Милля, Дьюи, Маркузе. 6). Философия и методология математики, кибернетики и естественных наук, изучающих вероятностную природу вселенной, статистические закономерности микромира, случайностные и хаотические процессы, числовые модели передачи информации и т.п. - от Паскаля до Н. Бора, В. Гейзенберга, Н. Винера, И. Пригожина. Все эти интеллектуальные традиции, сами по себе достаточно сильные и влиятельные, тем не менее обнаруживают свою фрагментарность в отношении главного понятия, которое могло бы их объединять, - понятия "мочь". Все указанные области подходят к категории "можествования" независимо друг от друга и часто даже не подозревают об общности своего предмета. Политическая философия ничего не знает, да и вряд ли хочет знать о теории вероятностей, а модальная логика - о волюнтаристских концепциях Ницше. Лейбницевская метафизика возможных миров никак не соприкасается с фрейдовским учением об эросе и либидо. С трудом прослеживается 250 какая-либо историческая или интеллектуальная связь между философией воли Шопенгауэра и вероятностным подходом Н. Бора к квантовым величинам, или между исчислением модальных предикатов у К. Льюиса и "мужеством быть" у П. Тиллиха. Между тем и воление, и возможность, и вероятность, и потенция, и желание, и власть, и вера - все это это разнообразные формы можествования, его политические, этические, психологические, физические, теологические и другие дисциплинарные проекции. Предикат "мочь" неизбежно входит в структурное описание всех этих феноменов. Идет ли речь о мощи государства, о господстве определенного класса, о юридических или моральных запретах, о силе индивидуальной воли, об эротических желаниях, о вере в божественное откровение, о возможности существования иных миров или о вероятности столкновения элементарных частиц, - перед нами всюду выступает "мочь" как универсальное свойство, всеобъемлющая "потентность" человека и мироздания, которая еще не нашла для себя объединяющей дисциплины в системе знаний. И подобно тому как разные формы и методы познания охватываются философской дисциплиной эпистемологией, так разные формы можествования нуждаются в объединяющей философской дисциплине, которая могла бы называться потенциологией. Индо-европейский корень "pot", означающий "мочь", приобрел разветвленную систему производных в латинском (posse, мочь; potens, могучий; possidere, владеть; potentatus, власть), а затем и в новых европейских языках. В английском языке, претендующем в наше время на статус международного, к этому продуктивному корню восходит ряд слов, обозначающих основные формы и аспекты можествования: possible (возможный), possibility (возможность), potency (потенция, мощь), potent (мощный, сильный), potential (потенциальный), potentiate (делать возможным, придавать силу), possess (владеть, обладать), possession (владение, имущество, собственность), power (власть, сила, мощь, мощность, могущество, энергия), powerful (сильный, мощный, могучий).[1] Некоторые заимствования из европейских языков вошли и в русский: "потенция", "потентный", "потенциал", "потенциальный", "поссибилизм". Таким образом, корень "pot" охватывает основные группы значений, выраженных в русском языке корнем "мочь" ("возможность", "мощь", "могущество"). Правда, в отличие от русского "мочь", "pot" не выражает глагольных форм "можествования" ("мочь", "могу", "может", "может быть"), но, с другой стороны, охватывает ряд значений, выраженных в русском языке корнем "вла" ("владеть", "владение", "власть", "властелин"). В целом, название "потенциология" обнаруживает корневую связь с основными аспектами можествования - политическими (власть, могущество), юридическими (владение), модальными (возможность), волевыми (мощь), физико-метафизическими (потенциальность)... Потенциологию мы определяем как дисциплину, которая по своему статусу соотносима с двумя другими главными философскими дисциплинами- онтологией и эпистемологией. Традиционно основной вопрос философии определялся в сфере соотношения бытия и знания (действительности и сознания), который по-разному решался в таких господствующих направлениях, как монизм и дуализм, реализм и номинализм, идеализм и материализм. Теперь, в развитие этой традиции, можно вычленить еще две группы основных вопросов, которые пунктирно прослеживаются в истории философской мысли, но еще нуждаются в методическом изучении. Это вопросы о соотношении (1) бытия и можествования и (2) знания и можествования, т.е. вопросы онтической и эпистемической модальности. В первой группе вопросов, возникающих на скрещении онтологии и потенциологии, рассматривается соотношение реального и 251 возможных миров, акта и потенции, необходимости и случайности, детерминизма и волюнтаризма, влияния среды и волевого самоопределения личности. Во второй группе вопросов, возникающих на скрещении эпистемологии и потенциологии, рассматривается соотношение знания и веры, разума и откровения, теории и гипотезы, опыта и интуиции, достоверности и свидетельства, эмпирических и вероятностных моделей в науке и культуре, в средствах информации и коммуникации. Как видим, эти вопросы, относящиеся к области потенциологии и ее взаимодействия с теориями бытия и познания, принадлежат к числу не менее фундаментальных, чем вопросы,возникающие на границе онтологии и эпистемологии.[2] Трудно дать однозначное объяснение тому, почему потенциология приходит к самосознанию и формируется как единая дисциплина позже, чем онтология и эпистемология, которые определились как особые философские дисциплины уже в 17-ом веке (у Декарта, Лейбница, Вольфа). Быть может, сама сложность и многообразие отношений, связанных с предикатом "мочь", предопределили их разбросанность по ответвлениям разных философских и нефилософских дисциплин. Особенно трудно оказалось установить связь между модальностями бытия (действительное, возможное и необходимое) и познания (знание и вера, аксиома и гипотеза, свидетельство и предположение, выражение уверенности и неуверенности), и между ними обеими - и областью политической, правовой и моральной философии, где модальность выступает как воление и желание, владение и власть, позволение и запрет. Все эти разновидности "мочь" оказались рассеянными по разным дисциплинам, поскольку лишь в 19-ом и особенно в 20-ом веках обнаружилась объединяющая их тенденция к возрастанию самого статуса "мочь" как в гуманитарных, так и в естественно научных дисциплинах. При этом свойство "мочь", начиная с Шопенгауэра и Ницше, Кьеркегора и Штирнера, Фейербаха и Маркса, выступало как критическая, подрывная сила в отношении политических устоев бытия и теоретических устоев знания. Как уже показывалось в этой книге, возможностные и вероятностные методы и морально- психологической ориентации оказались в центре культуры и мышления на исходе 20-го века. Это движение от сущего к возможному, от традиции к эксперименту, от реального к виртуальному, от теории к гипотезе, от детерминизма к вероятностным и случайным процессам, создает общественно-методологические условия для создания новой философской дисциплины. В этом смысле потенциология - не просто сумма раннее разбросанных по разным дисциплинам учений о можествовании: это выражение духа 20-го века, который ставит под вопрос категории "реальности", "знания" "истины" - и ставит знак "может быть" над входом в третье тысячелетие. |