Типология лексических систем и лексико-семантических универсалий. Монография2004. Министерство общего и профессионального образования российской федерации башкирский государственный университет
 Скачать 1.34 Mb.
|
|
Раздел 1. ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ 1. Непосредственно и опосредованно выраженная коннотация Объектом внимания автора настоящей работы является проблема универсалий в сфере лексического значения. При этом в фокусе внимания предыдущего изложения находится лексическое значение, точнее говоря ядерный компонент лексического значения, который называется обычно денотативным значением. В целом же лексическое значение определяется, с одной стороны, информацией внутреннего содержания языка (контенсионал) вместе с информацией внешнего содержания языка (импликационал), а, с другой стороны, коннотативным компонентом лексического значения. В настоящем разделе рассматривается коннотация как вид прагматической информации, относящейся к лексическому уровню, которая, так же как контенсионал и импликационал, может быть объектом типологического сравнения. Лексическая прагматика (коннотация) имеет различную степень распределения в разных типах лексического значения (за выключением междометных и служебных единиц, характеризующихся однокомпонентностью значения, то есть либо сугубой прагматичностью, либо полным отсутствием прагматического компонента). В психологическом плане коннотация выражает заинтересованность человека в объекте восприятия, которая может носить рационально-оценочный, эмоционально-чувственный, а также чувственно-образный характер. При этом основой рационально-оценочного и эмоционально-чувственного типов коннотации служит стремление человека подвести весь чувственный опыт под прагматические категории, то есть систему двойственных смыслов, что, в конечном счете, ведет к оценочному градуированию любого воспринимаемого объекта по шкале с положительными и отрицательными значениями, то есть по принципу «лучше для меня»/«хуже для меня». Градуирование основано на категоризации, то есть подведении явления, объекта, процесса и т.п. под определенную рубрику опыта (категорию). Между внутриязыковой прагматической информацией и соответствующей информацией, относящейся к внешнему содержанию языка, отсутствует жесткая граница: механизмом, регулирующим взаимоотношение между коннотацией и прагматическим импликационалом, служат обычно контекст и значимостные характеристики языковой единицы. При этом признаки, образующие прагматический импликационал значения, имеют характер индивидуальных, групповых культурных и универсальных (общечеловеческих) представлений оценочного вида. Типологически различается непосредственно выраженная коннотация, характеризующая значения немотивированных номинаций, и опосредованно выраженная коннотация, характеризующая значения структурно и/или семантически мотивированных номинаций (эта типология пересекается с выделением коннотации рационально-оценочного, эмоционально-чувственного и чувственно-образного характера). Как указывает Ю.П.Солодуб, первый тип встречается в первичных значениях слов, таких как городок, негодяй, ах (примеры отражают виды непосредственно выраженной коннотации, расположенные по мере убывания номинативного и прироста коннотативного компонентов); второй тип встречается во вторичных значениях слов, таких как медведь (ты медведь), голубой (голубая мечта), серебряный (серебряный звук), погрузиться (погрузиться в работу), представляющих различные виды свободных и связанных [Солодуб 1988]. С этой типологией можно в целом согласиться. Однако если понимать образность более широко, то есть как ассоциацию, вызванную первичным, «отсылочным» элементом, то значения номинаций типа городок и негодяй следует признать столь же образными, как и значения номинаций типа медведь «неуклюжий человек» и златокудрый. Поэтому к непосредственно выраженной коннотации следует относить только коннотативные значения структурно простых единиц, обладающих «естественной» экспрессивностью типа сволочь, прекрасный, свобода и т.д., а к опосредованно выраженной коннотации - значения всех мотивированных номинаций независимо от вида мотивированности и способа представления внутренней формы. 2. Внутренняя форма лексической единицы как часть языкового значения Из предыдущего изложения следует, что коннотация может выражаться непосредственно или опосредованно. Объектом дальнейшего рассмотрения служит опосредованно выраженная коннотация, которая представляет собой чувственно-образное переживание, заключающее в себе одновременно интеллектуальную и эмоциональную оценку означаемого. Такая коннотация характеризует определенную часть лексики, обычно слова-названия, сохраняющие в языке «живую внутреннюю производность, мотивированность и внутреннюю форму» [Сетаров 1988, 29]. Таким образом, рассмотрение этого вида коннотации приводит к исследованию категории внутренней формы означающего, которая связана с важнейшими аспектами номинации, такими как мотивация, мотивирующий признак, мотивированность. В качестве такого важнейшего аспекта номинации внутренняя форма обычно определяется как «признак номинации, выражаемый словом и входящий в качестве особого компонента в состав лексического значения слова» [Варина 1976, 242]. Этот признак делает язык более выразительным и сочным, придавая ему национальный характер. Вместе с тем в разных языках прослеживается значительное типологическое сходство, свидетельствующее об относительном единстве основных моделей номинации во многих языках. Поэтому принцип «единство в многообразии», безусловно, применим и в отношении языковой мотивации, указывающей на «универсальное единство человеческой фантазии» [Сетаров 1988,86]. Понимание внутренней формы как составной части языкового значения, не исчерпываемой содержанием интенсионала и не исчерпывающей его, позволяет рассматривать эту категорию как особый вид коннотации, который связывает семантику, форму и выбор формы в единое целое. Несмотря на данное выше определение, в традиционной лексикологии до сих пор отсутствует единство взглядов на понимание природы внутренней формы языковой единицы. Понятие внутренней формы языка впервые встречается еще у В.Гумбольдта. Однако выражение внутренняя форма слова связано с именем известного русского языковеда А.А.Потебни, понимавшего его как «отношение содержания мысли к сознанию» [Потебня 1913, 83] . Вслед за Потебней большинство исследователей указывает, что внутренняя форма слова связывает план выражения слова с планом содержания. Основные расхождения в понимании внутренней формы можно классифицировать следующим образом. Внутренняя форма понимается: 1) как связь этимологического значения с его звуковой формой [Будагов 1956, 73]; 2) как связь актуального значения слова с его звуковой формой [Серебренников 1977, 172]; 3) как одновременно этимологическое и актуальное содержание слова, связанное с данной звуковой формой [Потебня 1913]; 4) как умственный образ именуемого объекта [Кияк 1987, 6]; 5) как системно-языковая мотивированность слова [Маслова-Лашанская 1973, 59]. Представляется достаточно очевидным, что внутренняя форма слова не может отождествляться с его значением, так как «новое слово, созданное на основе звуковой оболочки, соотнесенной с каким-либо его признаком, с самого начала богаче по сравнению с содержанием, воплощенным в признаке» [Серебренников 1977, 176]. Мотивирующий признак есть, таким образом, «лишь точка для фиксации взгляда, стержень для нанизывания на него истинного, главного, а не только кажущегося значения» [Комлев 1969, 69], то есть своеобразный «технический прием» для выражения смысла номинации, который принципиально не совпадает со смысловым содержанием внутренней формы. Так, внутренней формой английского слова headв значении «руководитель» служит его основное значение «голова»; английское слово blackboard буквально означает «черная доска», что соответствует его внутренней форме, содержательно не совпадающей с его значением («классная доска»). Нельзя также путать внутреннюю форму слова с его этимологией, так как этимология слова может быть затемненной, тогда как внутренняя форма всегда есть «живой признак», «осознание основы наименования» [Серебренников 1977, 172]. Например, слово береза, образованное по признаку «белый», в результате фонетического изменения утратило связь с наименованием признака и поэтому имеет затемненную внутреннюю форму. Т.Р.Кияк выделяет имплицитные и эксплицитные внутренние формы, указывая, что первые представлены простыми, а вторые производными словами; при этом импликационная внутренняя форма толкуется как «умственный образ объекта», например, внутренней формой слова газета признается мысль о периодическом издании в виде больших листов [Кияк 1987, 61]. Здесь, очевидно, явное недоразумение. Внутренняя форма может быть только эксплицитной и никакой другой. Что же касается того, что называется имплицитной внутренней формой, то это, очевидно, прототип, наиболее типичный образ объекта, представляющий всю категорию в целом. При этом остается непонятным, почему «умственный образ объекта» должен характеризовать только простые номинации, поскольку, без сомнения, говорящий может иметь своеобразное умственное представление как о газете, так и о газетчике, и в этом смысле нет никакой разницы между простым и производным словами. Следует также отличать внутреннюю форму как содержательную категорию от мотивированности, связанной с деривационной значимостью языковых единиц (см. ниже). Противоречия в понимании внутренней формы связаны со сложностью и тесной взаимосвязанностью разных сторон процесса номинации. Можно выделить два основных аспекта номинации: 1) выбор признака, объясняющего наименование, 2) способ выражения этого признака в структуре наименования. Первый аспект представляет собой внеязыковой момент, связанный с познавательной деятельностью человека, а второй - внутриязыковой момент, связанный с языковым выражением признака, выбранного в качестве «технической метки» для лексического значения. Таким образом, процесс номинации сводится к проблеме выбора признака (мотивация) и проблеме его выражения в наименовании (мотивированность). Осознание связи между этой формой и значением наименования и есть внутренняя форма (мотивировка). 3. Мотивация и мотивированность Теория, рассматривающая проблему связи значения и формы языковой единицы (теория мотивированности), сейчас находится еще в стадии формирования, хотя эта проблема уходит своими корнями в глубокую древность. Например, в античную эпоху философы языка придерживались двух противоположных точек зрения. По одной точке зрения между вещью и названием существует необходимая внутренняя связь, так что слово возникает «естественным образом», как «тень вещи», по выражению Гераклита [Античные теории языка и стиля 1936, 331]. По другой точке зрения такая связь отсутствует, и название присваивается вещи условно, то есть по произволу (по разумной договоренности людей между собой), так что, по выражению Аристотеля, «имя получает условное значение тогда, когда становится символом» [Там же, 60]. В известной мере эта полемика продолжается до сих пор, хотя в целом доминирует позиция Аристотеля. Ф. де Соссюр говорит, что языковой знак произволен, хотя и не в том смысле, что «означающее не мотивировано, то есть произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи» [Соссюр 1977, 101]. Э.Бенвенист уточняет, что с внутриязыковой точки зрения связь между планом выражения и планом содержания вовсе не произвольна; произвольность «существует лишь по отношению к явлению или объекту материального мира и не является фактором во внутриязыковом устройстве языка» [Бенвенист 1974, 94]. Таким образом, произвольность как условность связи между планом выражения и планом содержания отражает некий общий принцип, который обнаруживает себя в каждом языке и без которого невозможно свободное развитие языка. В этом смысле произвольность языкового знака есть универсальная тенденция языка, которая образует диалектическое единство с не менее важной противоположной тенденцией, направленной на установление рациональной связи между означающим и означаемым. Можно, следовательно, говорить о дихотомической универсалии языка (произвольность/мотивированиость). Рациональность связи между формой и значением есть проблема мотивации, то есть выбора мотивирующего признака. Этот выбор может объясняться случайной ассоциацией или, напротив, существенными признаками именуемого объекта. Например, чисто ассоциативный и, следовательно, малоинформативный признак объясняет этимологию слова окно исходя из подобия с глазом око (ср. этимологию эквивалентного английского слова window из древнеанглийского wind-auga (буквально «глаз ветра»); наоборот, информативно мотивированным является выбор признака в слове регулировщик. В целом же следует признать, что мотивация ограничивается разными факторами, связанными как с признаками номината, вызывающими наиболее характерные ассоциации, так и с языковой системой, обеспечивающей фиксацию этих признаков. Объект восприятия предстает в сознании человека как целостный гештальт, обладающий комплексом признаков. Более близкое знакомство с этим объектом в процессе номинации приводит к выбору из этого комплекса обычно одного, кажущегося наиболее характерным признака, уже имеющего свое название в языке, и использованию его для именования нового объекта. Этимология лексических единиц, многие из которых уже утратили свою внутреннюю форму, как раз свидетельствует об этой первоначальной связи содержания слова с мотивирующим признаком (ср., например, англ. hare«заяц» и др.англ. hasu «серо-коричневый»; нем. fliegen«летать» и нем. Fliege «муха»; нем. Hahn«петух» и лат. cano«пою» рус. соловей и рус. соловый, то есть «желто-серый»; англ. town «город» и рус. тын, рус. дерево и лат. durus«твердый»; рус. рынок и нем. Ring «круг» и т.д.). При этом мотивирующий признак может быть более или менее объективным в смысле важности выделяемого свойства, хотя в функции отражения объективной реальности этот признак всегда объективен. Различие объективного и субъективного в номинации особенно ярко проявляется при межъязыковом сопоставлении эквивалентных наименований (ср., например, рус. окно в значении «промежуток между занятиями» и нем. Springstundeбуквально «прыгающий час», рус. подошва в значении «подножье горы» и нем. Fuss «нога»; название свитера в английском языке (pullover) указывает на способ надевания, а во французском языке (tricot) на материал изделия и т.д. Мотивация межъязыковых эквивалентов может и совпадать, хотя полное совпадение встречается редко. Гораздо чаще совпадение общей мотивации сопровождается различием в языковом выражении мотивирующего признака. Например, мотивирующим признаком в названиях плаща в английском и французском языках служит признак непромокаемости (англ. waterproof, фр. impermeable), однако структура английского эквивалента содержит дополнительный признак, указывающий на свойство водонепроницаемости, поэтому мотивировка этого наименования информативнее мотивировки французского эквивалента. В отличие от мотивации, обеспечивающей связь мотивированного слова с реалией, мотивированность обеспечивает его внутрисистемную связь. Мотивация предшествует номинации, являясь необходимым и достаточным условием для номинативного акта, в то время как мотивированность есть следствие этого номинативного акта. В специальной литературе не всегда проводится ясное различение этих понятий; напротив, они часто смешиваются друг с другом и с понятием внутренней формы слова. Например, Д.С.Сетаров объясняет мотивацию как «отражение одного из признаков предмета (понятия) при номинации», а мотивированность - как «оправданность связи звуковой оболочки с идеальным содержанием существующего в языке слова, отражение словом какого-либо признака (или процессов) обозначаемой реалии» [Сетаров 1988, 29]. Такая интерпретация лишь затуманивает существо дела, так же как введение дублирующих терминов. Так, Н.Д.Голев различает внеязыковую и внутриязыковую мотивированность, объясняя это различие на примере лексем безымянный палец и мизинец; первое наименование трактуется как мотивированное со стороны внеязыкового содержания «минимально», а «с внутрисистемных позиций его мотивированность безупречна»; второе наименование, как считает автор, системно мотивируется слабо, то есть слабо связано с малоупотребительным и стилистически-маркированным словом мизерный, однако внутренняя форма этого наименования фиксирует более значимый признак, чем внутренняя форма первого наименования [Голев 1989, 13]. Гораздо проще, однако, сказать, что мотивация наименования мизинец более объективна, чем мотивация наименования безымянный палец, хотя первое наименование не мотивировано, а второе структурно мотивировано; при этом мотивированность осуществляется по «сильному» типу, так как мотивированы все составляющие этой номинации. Такое понимание позволяет органично соединить взаимосвязанные аспекты номинации в единой целое. Мотивация указывает на внеязыковой признак объекта (номинат), мотивированность на зиачимостные связи мотивированного наименования (мотиват) в языковой системе, а внутренняя форма (мотивировка) - на способ представления внеязыкового признака в структуре мотивата. Таким образом, мотивированность выражает связь структуры мотивата с его значимостными функциями в языковой системе, указывая на характер и тип этой связи; поэтому мотивированность характеризует любую языковую единицу, в отличие от мотивировки, о которой можно говорить лишь в случае мотивированного наименования. В этой связи неоправданным представляется расширение понятия «мотивированность». Так, Н.Д.Голев говорит о супплетивной мотивированности в парах слов типа стирать и прачка, хотя представляется очевидным, что здесь речь идет о связи семем, а не о связи мотиватора с мотиватом. Отношение мотивированности отсутствует также в другом примере автора, описывающего связь между фамилией Калач и прозвищем бублик, относящимся к одному и тому же лицу. Утверждается, что в прозвище бублик «материальная мотивирующая база оттесняется на второй план», заменяясь «прозрачной семантической базой», и «поэтому есть все основания, несмотря на супплетивизм мотивата и мотиватора, считать бублик мотивированным фамилией Калач» [Голев 1989, 26]. С этой интерпретацией трудно согласиться, поскольку супплетивизм есть выражение системной произвольности, характеризующей определенную парадигму, и по своей природе противоположен мотивированности. В противном случае можно рассматривать, например, глагол пнуть как мотивированный словом нога, так как пнуть можно только ногой, а существительное шляпа можно считать мотивированным словом голова только на том основании, что шляпа носится только на голове. 4. Типология внутренней формы лексической единицы Исходя из изложенного выше внутренняя форма понимается как способ представления внеязыкового признака в структуре мотивированного наименования. Представление внеязыкового признака есть образное осознание говорящим связи между лексемой и семемой, имеющее определенную информативную силу. Информативная сила внутренней формы, то есть предсказуемость содержания семемы содержанием мотивирующего признака зависит от наличия, ее типа и вида, а также структуры внутренней формы. Следовательно, типология внутренней формы должна строиться с учетов факторов, рассматриваемых в качестве параметров соответствующей категории: 1) степень мотивированности, 2) типология мотивированных наименований, 3) типология структурно-мотивированных наименований, 4) структура внутренней формы мотивированных наименований [Шафиков 1996, 147]. Эти параметры соответствуют универсалиям внутренней формы, то есть изоморфным свойствам языков, характеризующим представление внеязыкового содержания в структуре наименования. Представление этого содержания, осознаваемое говорящим как связь между лексемой и семемой (фразой и фразеологическим значением), обладает определенной информативной ценностью. Информативная ценность наименования тем больше, чем лучше его форма предсказывает его содержание, что зависит от типа и вида мотивированности, а также структуры внутренней формы. Степень мотивированности наименований. Лексическое поле всякого естественного языка характеризуется наличием двух типов номинаций - мотивированных и немотивированных - в зависимости от наличия или отсутствия внутренней формы. Соотношение этих типов позволяет определить степень мотивированности лексикона данного языка в отличие от других языков. Поэтому количественное соотношение мотивированных и немотивированных номинаций есть важнейшая типологическая характеристика языка [Ullmann 1964, 41], которая обусловливает деление языков на «лексические», то есть такие, в которых мотивированность достигает своего минимума, и «грамматические», то есть такие, в которых мотивированность максимальна [Соссюр 1977, 164]. К числу «лексических» исследователи традиционно относят, например, французский язык [Балли 1954,374], отмечая также сходство между английским и французским языками [Ullmann 1952, 130]. Языки различаются по степени мотивированности своих лексиконов. Репрезентанты эквивалентных лексических полей располагаются в следующем порядке по мере убывания степени мотивированности, исчисляемой от общего числа номинаций в процентах: 1) соматизмы (46 семем): рус. и тат. (по 22,5%) - фр. (17,5%) - англ. (12,5%); 2) зоонимы (64 семемы): тат. (58,5%) - рус. (58%) - фр. (51,5%) - англ. (42%); 3) имена деятеля (95 семем): англ. и фр. (по 90%) - рус. (76,5%) - тат. (67%); 4) термины физического восприятия (66 семем): тат. (83%) - англ. (80%) - фр. (71%) - рус. (30%); 5) термины родства (35 семем): рус. и тат. (по 55%) - англ. и фр. (по 50%); 6) термины свойствá(31 семема): англ. и фр. (по 87%) - рус. (18%) - тат. (56%) - рус. (29%). Таким образом, в большинстве рассматриваемых полей степень мотивированности в разных языках колеблется незначительно. Значительные расхождения в терминах свойствá объясняются, очевидно, культурно-генетическим фактором влияния на глубину таксономии и, как следствие, ее эксплицитность. Среднеарифметическая степень мотивированности номинаций позволяет расположить репрезентанты в следующем порядке по убыванию мотивированности: татарский язык - французский язык - английский язык - русский язык. В целом, однако, разброс в степени мотивированности репрезентантов весьма невелик: русский язык 45% - английский язык 60% - французский язык 61% - татарский язык 57%. Кроме генетического фактора степень мотивированности поля зависит также от меры абстрактности обозначаемого понятия. Чем конкретнее смысл каждой ячейки семантического поля, тем менее мотивировано соответствующее лексическое поле. Наоборот, чем больше классификационная способность человеческого ума вторгается в лексику, например в сферу агентивных имен и имен восприятия, чем абстрактнее, интеллектуальнее общее понятие, под которое подводится наименование, тем выше степень мотивированности. В большинстве рассматриваемых полей степень мотивированности колеблется незначительно. Значительные расхождения в других полях, например терминах свойства, объясняются, очевидно, культурно-генетическим фактором, влияющим на глубину таксономии и - как следствие - ее эксплицитность. Типология мотивированных наименований. Лексическое поле любого естественного языка характеризуется наличием двух типов номинаций в зависимости от способа образования - структурно-мотивированных и семантически-мотивированных номинаций. Языки различаются соотношением типов мотивированных номинаций. Во всех языках сравнения преобладает тип структурно-мотивированных номинаций. Очевидно, для бесконечно большого числа языков эта черта является лексико-семантической универсалией. Создание первого типа номинации сопровождается изменением планов выражения и содержания; при этом ее внутренней формой служит морфологическая (синтаксическая) структура наименования [Кубрякова 1977, 243]. Создание второго типа номинации сопровождается изменением только плана содержания; при этом в качестве ее внутренней формы выступает значение исходной единицы [Телия 1977, 159] мотивированности. По степени убывания межъязыкового сходства пары языков сравнения располагаются в следующем порядке: английский - французский, русский - татарский, русский - английский, русский - французский, английский – татарский. Наибольшее сходство, таким образом, обнаруживается между английским и французским языками. По признаку членимости структуры номинации делятся на простые (отрицательная членимость) и сложные (положительная членимость). Соответственно, пересечение номинаций по признакам внешней членимости и мотивированности образует четыре группы наименований, из которых одна включает немотивированные, а три другие группы в мотивированные номинации. Таким образом, число членимых номинаций не когерентно числу структурно-мотивированных номинаций, а число нечленимых номинаций не когерентно числу немотивированных номинаций (см. следующую схему). Схема №9
Типология структурно-мотивированных наименований. Лексическое поле любого естественного языка характеризуется варьированием видов структурной мотивированности в зависимости от степени мотивированности и суверенности частей данного типа мотивированной номинации. Языки различаются соотношением разных видов структурной мотивированности, которые включают две оппозиции: 1) полностью- и частично-мотивированные номинации, 2) прямо- и косвенно-мотивированные номинации. Вид мотивированности в первой оппозиции зависит от полной или частичной членимости номинации, когда структурная и семантическая выделимость касается всех или только некоторых частей ее внешней структуры. Например, мотивированность всех частей структуры татарской номинации дунґыз баласы «поросенок» (дунґыз «свинья» + бала «детеныш») делает эту номинацию полностью мотивированной. В другом случае часть внешней структуры остается немотивированной, например, выделяется только суффикс (фр. veterinaire«ветеринар» - агентивный суффикс –aire) или только корневая морфема (тат. онықа «внучка» - корневая морфема онық «внук», тат. қодаґый «сватья» - корневая морфема қода «сват»); поэтому такие номинации считаются частично мотивированными. Вид мотивированности во второй оппозиции зависит от совпадения частей номинации с лексемами с учетом их грамматического оформления. В прямо-мотивированной номинации все части совпадают с лексемами, в то время как в косвенно-мотивированной номинации определенная часть с лексемой не совпадает, и ее значение определяется через сопоставление с лексемами, в составе которых она встречается. Так, татарская лексема қулбаш «плечо» соответствует прямо-мотивированной номинации, поскольку ее части қул «рука» и баш «голова, начало» могут встречаться в виде лексем. В другом случае часть внешней структуры наименования не встречается в виде лексемы, поэтому такое наименование мотивировано косвенно: фр. ânesse «ослица» (âne«осел» - esseсуффикс), фр.levraut «зайчонок» (lièvre«заяц» - autсуффикс), рус. пастух (пасти – ух суффикс). В оппозиции полностью- и частично-мотивированных номинаций во всех языках сравнения преобладает тип полностью-мотивированных номинаций. Первый тип представлен во всех, а второй - не во всех полях. В оппозиции прямо- и косвенно-мотивированных номинаций наблюдается существенное различие между англ. и тат. языками, с одной стороны, где господствуют прямо-мотивированные номинации, и русским и французским языками, с другой стороны, где господствуют косвенно-мотивированные номинации. Как первый, так и второй типы представлены не во всех семантических полях. Указанное различие между языками отражает важную типологическую характеристику, а именно аналитические и синтетические тенденции в языке, а также характер мотивированности языка. Очевидно, что прямо-мотивированная номинация менее подвержена демотивации, более информативна по внутренней форме, чем косвенно-мотивированная номинация, поскольку все ее части совпадают с лексемами. По степени убывания межъязыкового сходства пары языков располагаются следующим образом: английский - французский, английский - русский, французский - татарский, французский - русский, английский - татарский. Наибольшее сходство обнаруживается, таким образом, между англ. и франц. языками. 5. Структура внутренней формы: типология номинаций, варьируемых по структуре внутренней форме Номинации каждого лексического поля характеризуются варьированием мотивирующих признаков в структуре наименования, которая отражает общее (родовое) и/или индивидуальное (видовое) в объекте именования и обладающей большей или меньшей ясностью. Языки различаются по степени ясности внутренней формы, которая зависит от того, насколько полной или неполной является ее структура. В ономасиологической структуре производного, то есть мотивированного наименования можно выделить, вслед за чешскими лингвистами, ономасиологический базис и ономасиологический признак. Первый компонент выражает «понятие, которое кладется в основу обозначения», а второй - «понятие, которое так или иначе уточняет основное содержание обозначаемого, ограничивая его, то есть конкретизируя, или модифицируя основу названия» [Кубрякова 1977, 265]. При этом экспликация базиса и признака в структуре номинации есть факультативная характеристика, то есть либо базис, либо признак может не выражаться формально. В случае выражения хотя бы одной из двух величин - базиса или признака - наименование считается мотивированным [Там же, 278]. Такое понииние внутренней формы как структуры совершенно справедливо, хотя термины базис и признак представляются малоудачными, поскольку, во-первых, и тот и другой обозначают мотивирующие признаки, во-вторых, в этих терминах не учитывается пóлевая значимость наименования. Следует, вероятно, исходить из того, что базис мотивированной номинации, соответствующей семеме определенного семантического поля, есть имя интегральной семы этого поля. Эта сема формирует понятие, которое кладется в основу обозначения. Имя интегральной семы (базис мотивирующего признака) есть идентификатор, а мотивирующий признак, который обогащает содержание идентификатора, модификатор. Внутренняя форма мотивированной номинации представляет собой в идеале структуру, выражаемую обоими типами мотивирующих признаков. Идентификатор относит наименование к данному и только данному семантическому полю (ср. рус. предплечье → плечо → поле соматизмов, медвежонок → медведь → поле зоонимов, учитель → -тель → поле наименований деятеля и т.д.). Модификатор соотносит наименование с полем другого именования, поскольку его именем является наименование любого иного (кроме данного) предмета, действия, признака и т.д. (например, тат. килен "сноха" → килу "приходить в дом" → поле глаголов движения). В зависимости от различной экспликации мотивирующих признаков в структуре номинации можно выделить 4 группы наименований. В первой группе номинаций внутренняя форма образуется комбинацией обоих мотивирующих признаков и поэтому является полной (например, во внутренней форме номинации учитель идентификатор представлен суффиксом, а модификатор - корнем). Во второй группе номинаций внутренняя форма представлена только идентификатором и поэтому является неполной (например, во внутренней форме номинации прачка выделяется только агентивный суффикс).В третьей группеноминаций внутренняя форма представлена только модификатором и поэтому также является неполной (например, рус. парикмахер = парик → "стрижка волос" + махер → ?). В четвертой группе номинаций внутренняя форма отсутствует, и эта группа выделяется только потому, что может служить деривативной базой мотивированных номинаций, образуя группу обобщенных номинаций, противопоставимых индивидуализирующим номинациям (ср., например: тат. эт "собака": ана эт "самка собаки, сука", англ. goat "коза, козел": he-goat "самец козла, козел", фр. chien "собака": jeune chien "детеныш собаки, щенок"). Таким образом, обобщенная номинация относительно индивидуализирующей имеет более широкий объем, выступая как гипероним, а индивидуализирующая номинация относительно обобщенной имеет более узкий объем понятия, выступая как гипоним. Языки различаются по структуре внутренней формы наименований; так, английская номинация в целом характеризуется тенденцией к полной, то есть относительно более ясной внутренней форме, связанной с преобладанием номинаций первой группы по сравнению с другими языками, в частности французским. Резюмируя вышеизложенное, можно заключить следующее: - опосредованно выраженная коннотация характеризует часть лексики (обычно слова-названия), в которой сохраняется внутренняя форма; - с точки зрения говорящего субъекта внутренняя форма есть осознание основы имени, а с точки зрения языковой техники - признак, положенный в основу номинации и составляющий часть ее значения; - внутренняя форма должна рассматриваться в двух планах, составляющих два аспекта номинации: с точки зрения выбора внеязыкового признака, объясняющего наименование (мотивация) и с точки зрения выражения этого признака в структуре наименования (мотивированность); - мотивация ограничивается факторами, связанными как с онтологическими свойствами именуемого объекта, вызывающими наиболее характерные ассоциации, так и с языковой системой, обеспечивающей их фиксацию; - мотивированность обеспечивает внутрисистемную значимость мотивированного слова, обладающего внутренней формой; - информативность внутренней формы определяется предсказуемостью содержания слова содержанием мотивирующего признака и зависит, в конечном счете, от наличия мотивированности, ее типа и вида, а также структуры мотивирующего признака; - внутренняя форма может выражаться двумя типами мотивирующих признаков - идентификатором и модификатором; при этом первый относит наименование к данному и только данному семантическому полю, а второй соотносит его с полем другого именования; - в зависимости от реальной экспликации мотивирующих признаков в структуре номинации можно выделить разные группы наименований, варьируемых по степени ясности внутренней формы, то есть предсказательной ценности внутренней формы для значения наименования. |