Трынкин В.В. Мерцания правового поля. Трынкин_Мерцание_правового_поля. Москва 2020 В. В. Трынкин мерцания правового поля удк 34. 01 Ббк 67. 0 Т 80
 Скачать 4.96 Mb.
|
|
Основные права личности По поводу основных прав личности явно нет единого понимания. Верно отмечается, что в правом поведении переплетаются сложные соци- ально-психологические процессы: действия внутренние и внешние, воле- 282 вые и эмоциональные, фактические и юридические [см. Кудрявцев, с. 6]. В более развёрнутом виде правовое поведение, в связи с отношением права к закону, обусловлено напряжением, возникающим на пересечении и вза- имодействии следующих оппозиций: души и земного «Я»; разума (следо- вание душе и духу) и неразумия (забвения души и духа, противостояния им); нравственного и безнравственного; справедливого и несправедливо- го. Отчасти и косвенно на это обращает внимание и Кудрявцев, считая не- обходимым изучать поведение гражданина, должностного лица, коллекти- ва в физическом, социальном, психологическом, правовом, этическом и других аспектах [см. 118, с. 7]. Поскольку правовое поведение присуще личности (личностям), вышеназванные оппозиции характеризуют её раз- ные состояния и проявления. Нередко вся сложность данных состояний и проявлений, присущих личности, упрощается. В одном из таких случаев личность связывают с её социальным бытием, с местом и ролью в обще- стве. Параллельно личности вводится понятие «гражданин», должное ха- рактеризовать человека с юридической стороны, в правовой связи с кон- кретным государством [см. 104, с. 168]. При таком различении, когда и личность, и гражданин обусловлены отношением к государству, суще- ственной разницы между данными понятиями нет. Трудно представить, что у личности нет никаких юридических прав, что она находится в некото- ром параллельном пространстве в отношении к государству. Ведь даже в юриспруденции используется словоформа «юридическое лицо», которое, как отмечено, неправомерно отнесено к организациям. В то же время, личность, названная гражданином, может обладать и обладает неотъем- лемыми (естественными) правами. Тем не менее, юриспруденция в отно- шении к личности применяет гражданское право (отсюда, видимо, понятие «гражданин»). К нему относят проблемы неприкосновенности личности, защиты частной собственности. Не совсем к месту в его область включают свободу договора, так как это уже тип межличностного отношения. Граж- данское право увязывают с возможностью индивидуального принятия ре- шений по поводу способов использования собственных прав [см. Бибило, с. 130], оно может восприниматься и в виде личностного решения. В целом гражданское право совпадает по объёму с естественным и личностным правом каждого: на собственную личность, на саморазвитие, на неотъем- лемую собственность, на продолжение рода и т.п. В более широком кон- тексте смотрит на данную проблему Шершеневич, беря за точку отсчёта живого человека. Ему, полагает он, необходима широкая правоспособ- ность, чтобы, опираясь на неё, ставить своей волей различные цели и до- стигать каждой из них [см. 224, с. 123]. Стоит лишь добавить, что такое возможно при условии отсутствия препятствий со стороны разных органов, а также в случае соблюдения ими прав, зафиксированных в правопорядке. Пухта, оценивая совокупность прав личности, связанных с внешними благами, именует их имуществом [см. 146 , с. 471]. Для лица, помимо внешних имущественных благ, не менее, а часто более важны права, от- носящиеся к правоспособности и его полномочиям. Личность довольно ча- сто незаслуженно лишают прав, либо не предоставляют их тогда, когда к ним есть безусловная готовность лица, и достаточные внешние условия. На лицо, тем самым, оказывается нравственно-юридическое и волевое давление. В отличие от вещей, которые можно заменить, приобрести за- ново, душевные травмы остаются надолго и приводят к душевным заболе- ваниям. Они иногда незаметны, хотя отзываются посредством тех или иных искажений в работе организма; иногда они предельно чувствитель- ны, и человек со слабой психикой способен заболеть психической болез- 283 нью. Потому личностные права, во-первых, должны быть выделены в от- дельную категорию прав. Во-вторых, им должен отдаваться больший при- оритет на фоне прав, связанных с внешними благами и действиями. Нередко личностные права предают забвению, выдвигая на первое место права государства или общества. Так Дюги полагает, что стоит ис- пользовать понятие «социальное право», в связи с выдвижением на пер- вое место интересов общества. Причём, социальные интересы рассмат- риваются, как основополагающие, предопределяющие поведение челове- ка [см. 71 , с. 11]. Примерно также думает Йеринг, определяя общество, как вид организации отношений между людьми. И допуская, что человек все- цело обусловлен жизнью в обществе, будучи обязан лучшими сторонами своего бытия исключительно с другими [см. 89 , с. 70]. Такое определение сути общества стирает роль индивидуальности, роль самобытности лич- ности, её особенный вклад в общее дело. Разумеется, многое в нашей жизни получено от труда других людей. Но основное достояние привно- сится в мир каждым из нас. Это обстоятельство особенно ярко проявляет- ся в делах талантов и гениев. Именно поэтому личностные права не менее важны, нежели права общественные. В отстаивании приоритета общества над личностью приводится в пример жизнь китайцев. Они, следуя учению Конфуция, настроены на глубоко нравственные отношения друг к другу. В то же время, отдавая почести другим, заботясь о поддержании согласия, они стараются забывать о себе [см. Давид , с. 244]. Что любопытно, в том же духе думает Ильин, полагая, что в нормальном правосознании первен- ствуют не личные права и не частные интересы, а основная единая все- общая правовая цель [см. 86 , с. 217]. Логика, описывающая поведение лю- дей в Китае, внешне понятна: целое больше части, человек – единица, его предназначение забыть о своих правах и заботиться только о целом. Од- нако при отсутствии собственных прав человек становится лишь винтиком в некоем механизме, большом или малом. Без основного набора личност- ных прав он существовать не может. Забвение личностных прав приводит к нивелированию личности. В целом при оценке правовых состояний все- гда приходится учитывать три основных полюса. На одном оказывается общество и государство; на другом – личность; в правовом пространстве связывает их между собой организация или корпорация. Каждый из дан- ных полюсов содержит в себе свои необходимые права и круги действия. Разумеется, по своим масштабам и мощи общество, государство и корпо- рация превосходят человека. Но сами эти структуры состоят именно из людей и развиваются благодаря их способностям, умениям, силе, воле и уму этих людей. В этом, качественном плане общество не может пред- определять поведение и персональные права человека. Правосознанию, таким образом, необходима гармония между общими, особенными (корпо- ративными) и личностными состояниями права. Личность и система законов Юридическое мышление так расписывает признаки и достоинства личности, как будто она обретает себя в социальном вакууме. Помимо неотъемлемого права на личностное достоинство, которое мало где со- блюдается, личности приписывается необходимость развиваться, осозна- вать свою свободу, равенство и защищённость со стороны закона. Также обращается внимание на главную особенность достоинства, якобы, пре- вращающего человека в активного субъекта в правовом государстве. До- стоинству личности приписываются, кроме прочего, принципы гуманизма и 284 справедливости, его связывают с правами, защищаемыми государством [см. Баглай, 13, с. 212]. Все данные перечисления могли бы иметь место, если бы отсутствовали многочисленные формы принуждения личности. Кроме того, важней говорить не просто о юридическом, а о личностном, профессиональном и гражданском видах достоинства. Три эти достоин- ства постоянно нарушаются в связи с подчинённым положением большин- ства профессионалов, превращаемых, по сути, в подданных тех или иных начальников. Тогда как основное условие сохранения и поддержания лич- ностного, профессионального и гражданского достоинства состоит в праве большинства профессионалов на со-управление в каждой компании или организации. Йеринг выступил сторонником борьбы людей за свои права. Он, при- нимая во внимание формы принуждения воли человека, указал на вре- менный период их существования. Тем не менее данные права, даже в полосе принуждения, всегда остаются на стороне личности. Именно по- этому факт принуждения и его сила полностью осознаются. Не будь такого осознания, личность воспринимала бы своё угнетение, как должное (так происходит со слабовольными людьми). Гегель также выступал против притесняемого достоинства личности и лишения её прав. Он отмечал: как живое существо, человек может быть подвергнут принуждению, подчине- нию власти другого человека. Но его внутреннее достоинство, его свобод- ная воля сама по себе не может быть принуждена никогда [см. 44, с. 112]. Сенека считал примерно также, но более чётко в отношении к проблемам, окружающим человека: кто научился преодолевать самые большие беды, он словно поднялся над любыми угрозами власти. Что ему затворы, стра- жа и тюрьма? Выход для него всегда открыт [см. 163, с. 50]. Одновременно Гегель установил пределы действия законодательства. Он отметил, что законодательство, и даже принуждение, не имеют возможности распро- странить своё влияние на умонастроение человека, так как во внутренней нравственной (я добавлю – и правовой) жизни человек остаётся хозяином своих критериев справедливости и прав [см. 44, с. 114]. Стоит добавить, что законодательство имеет ограничение и в отношении к правовым чув- ствам и личностным правам человека потому, что они дарованы человеку свыше, а на эту инстанцию никакие земные законы не распространяются. Юриспруденция, верная привычке идеализации прав личности, рас- писывает их в полном объёме, в полном отрыве от реального положения людей. Отмечается, в частности, что права личности на жизнь, свободу совести, собственное достоинство, неприкосновенность, право на участие в общественно-политической жизни должны быть признаны и безогово- рочно охраняемы государством [см. 151, с. 7]. В этом перечислении, кроме прочего, не отделены права, данные личности не государством, а Богом и природой, от прав, которые может предоставить личности верховная власть (не государство). Странно было бы, если бы в современном госу- дарстве беспричинно подвергалось угрозе право на жизнь, или право на человеческое достоинство, которые людям властью не даны. Хотя это иногда происходит со стороны наиболее бесшабашных органов правопо- рядка. К праву к профессиональному достоинству власть причастна лишь отчасти, изредка субсидируя процесс образования. Хотя в гораздо боль- шей степени профессиональное достоинство возникает в силу призвания и силы воли человека, и они существуют, даже если социальное окруже- ние, тем более, начальство с ним не считается. Право на свободу мнений ныне всё более сужается (в связи с появившимся законом о запрете фэй- 285 ковых 140 новостей). Право на участие в общественно-политической жизни формально признаётся, фактически принципиально пресекается органами власти. Несмотря на совершенно иные факты социально-политической жизни, юридические идеализации всё множатся. На щит поднимается пра- во на достойное обращение не только с обвиняемыми, но и осужденными, пребывающими в местах заключения [см. Баглай, 13, с. 213]. В жизни дан- ное право в большинстве случаев не соблюдается, особенно в следствен- ных изоляторах, когда лицам, находящимся там по разным причинам, при- ходится спать по очереди из-за переполненности камер. Иногда появляют- ся свидетельства о пытках в отношении к задержанным. Нередко специалисты юриспруденции используют в своих работах понятия, выработанные в других дисциплинах. Не обладая желанием и способностью их критического анализа, в тексты юриспруденции вводятся чужеродные определения, не проясняющие, а затемняющие суть дела. Например, указывается, что ряд деяний, предписанных субъекту законом, для него самого не необходим. В этой связи, конкретизируется юридиче- ский мотив с использованием категории негативной потребности, взятой из труда по психологии. Под негативной подразумевается потребность в нелишении условий. 141 Индивид, мол, исполнен желания сохранить Status Quo , удержать, не потерять нечто достигнутое в жизни [см. 132, с. 245- 246]. В реальности психологом описывается стремление сохранить до- стигнутый уровень развития, или совершенства, или жизненного благопо- лучия, или имеющегося счастья и т.п. Такое стремление возникает в слу- чае, если данному уровню, или состоянию что-либо угрожает – старость, соперник, враг и т.п. Специалист юриспруденции приводит пример обязан- ность платить налоги, дабы избежать больших неприятностей. Он отмеча- ет также, что мотивация в связи с «негативной потребностью» возрастает в случае попадания человека на каторгу или в тюрьму и т.д. [см. Мальцев, 132, с. 246]. Отмечу, что с психологической точки зрения понятие «нега- тивная потребность» используется неточно. Потребность – то что нужно. Уплата налогов – это властями вменная обязанность, а не потребность. В тюрьме или на каторге существует естественная потребность в свободе воли. Не из-за негативной потребности, а вследствие худой традиции, или зловредного характера может быть жажда мести, либо желание нанесения вреда другому человеку. В целом личности пока очень неуютно в сложив- шейся законодательной практике. Метод дробления в юриспруденции Рост числа законов В какой степени множатся отдельные категории юриспруденции, в чуть меньшей степени, но всё же постоянно возрастает объём законов. Оценивая процесс их возрастания, невольно возникает ощущение без- остановочно работающего принтера. Словно лица, создающие законы, ставят перед собою цель покрыть законодательными правилами и норма- ми все возможные и невозможные типы и виды поведения. Случись какая- то проблема, и тотчас законодательный орган создаёт соответствующий закон. Хотя ухищрения ловкачей и спекулянтов в жизни настолько изощ- 140 Faces (англ.) – кал, фекалии. 141 Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения. В 2 т. – Т. 2. – М., 1983. – С. 241. 286 рённы, что на всякий новый закон находится несколько новых способов его обойти. С социально-философской и с философско-правовой точек зрения нужны принципиально иные методы и способы регулятивных отношений, когда функции регуляции и контроля находятся в руках самоуправляюще- гося общества. Пока этот метод и способы отсутствуют, постоянно будет воспроизводиться апория Зенона «Ахиллес и черепаха», согласно которой Ахиллес-законодатель всегда будет отставать от черепахи – практики по- стоянно обновляющихся отношений. Синдрому умножения законов подвержены практически все страны. США, как наиболее развитая страна, славящаяся своей невероятно крат- кой конституцией, создавала и продолжает создавать немыслимое коли- чество законодательных актов. Федеральные законы из всего их массива – лишь малая толика. Параллельно с законодателями неостановимо тру- дятся суды, внося в систему законов многочисленные прецеденты. Напри- мер, на описание ответов по делам, рассмотренных в Верховном суде, по- требовалось дополнительных 450 томов. Помимо их накопились и дальше копятся тома федеральных инструкций, решения трибуналов и админи- стративных учреждений, в которых затронуты проблемы гражданских прав, налогов, ценных бумаг, продовольствия и т.п. Всё перечисленное обилие законодательных и судебных актов дополняется местными законодатель- ными актами и постановлениями [см. Фридмэн, с. 117]. Законодательство Англии – не исключение. В данной стране каждый год принимается до 80 законов. Во второй половине XX в. активизировался процесс парламент- ского нормотворчества. Уже к окончанию второй мировой войны в Англии существовало около пяти тысяч (!) законов. В последующие 35 лет это ко- личество возросло ещё на 2399 законодательных актов. В этой связи по- требовалось резко сократить число уже имеющихся законов. Но даже по- сле сокращения их осталось 2171 [см. 28, с. 102-103]. Однако вроде бы со- зданную благостную картину вновь портят постоянно умножающиеся пре- цеденты. Благодаря их возрастающему количеству, а также толкованиям прецедентов, которые тесно переплелись между собой, целостная картина системы законов отчасти напоминает джунгли [см. 28, с. 114]. Думается, и в России, даже при отсутствии ярковыраженной практики создания преце- дентов, происходит столь же неостановимое накопление законов, админи- стративных актов и инструкций разных ведомств и служб. Ясно, что чудовищную массу законодательно-инструктивного мате- риала нужно каким-то образом организовать. Но как это сделать, если весь огромный массив писаных законов подобен гигантской библиотеке? Разобраться не с отдельными текстами, а лишь с совокупностью разделов и рубрик в состоянии только специалист высшего класса, используя ос- новные принципы законодательства, а также ключевые значения и наибо- лее ходовые термины. Помимо юристов-теоретиков, придумывающих формы систематизации этой массы, встаёт проблема адвокатской практи- ки. Сколь бы ни был образован адвокат, у него нет никаких возможностей изучить всё законодательство, созданное к настоящему времени и про- должающее создаваться. По этой причине появляется проблема адвокат- ской специализации, когда в поле зрения адвоката попадает лишь некото- рый срез из общего количества законов [см. Фридмэн, с. 118]. Определённую помощь юристам-теоретикам оказывают прошлые опыты кодификации законодательного материала. Одной из них стала ко- дификация законов юристами наполеоновской эпохи, основанная на раз- работанной в то время системе уложения законов в некую матрицу. Наиболее активно поработали юристы европейского континента, предпри- 287 няв ряд опытов по сведению множества законов в достаточно завершён- ный компендиум. Вследствие этого данный компендиум приобрёл относи- тельно систематизированный вид, позволяющий специалистам юриспру- денции находить в нём нужные части и разделы [см. Фридмэн, с. 119]. На американском континенте нечто подобное удалось Н. Дейну, создавшему в начале XIX века «Конспект американского права». В этой связи, в ряде штатов были созданы гражданские кодексы. Наибольшим интересом поль- зовались гражданско-процессуальные кодексы, появившиеся в 25 штатах. Параллельно с ними возникли уголовные и уголовно-процессуальные ко- дексы. Современные адвокаты опираются на многотомные правовые эн- циклопедии, в частности, на «Corpus Juris», содержащий большинство норм американского прецедентного права. Не имея возможности подо- брать системный ключ к огромному набору норм и правил, составитель использовал принцип алфавита, в реальности, ничего не говорящий об ос- новополагающих принципах системы права. Английское право практически бессистемно. Существенная библиография нём отсутствует. Английские юристы опираются в своей работе на отдельные книги, в каждой из кото- рых представлены условные рубрики прецедентов: конфликт законов, ре- альная собственность, местное самоуправление, договор, квазидоговор, траст, залог и т.п. [см. Давид, с. 156]. Оценивая сложившееся положение дел с опытом кодификаций, едва ли можно признать сложившейся систему мирового позитивного права в виде строго организованного формата. Наиболее законченный вид в отношении к уже имеющимся законам имеет отчасти система романского права. В ряде отношений уязвима система американского права. И наконец, полностью отсутствует фактор системно- сти в английском праве. |