Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография
 Скачать 1.82 Mb.
|
|
Глава 5. Вторая глобализация и идентичность отходят на второй план в сравнении с невозможностью людей и обще- ства ответить на вопрос: «Кто я?» и следующие отсюда вопросы о целях, смыслах, ценностях и выборе пути. З. Бауман отмечает, что «впечатляю- щее возрастание интереса к “обсуждению идентичности” может сказать больше о нынешнем состоянии человеческого общества, чем известные концептуальные и аналитические результаты его осмысления» 1 Нетождественность вещей и людей самим себе, их быстрые измене- ния, распад представлений о том, чем являются люди и страны, и есть тот кризис идентичности, о котором упомянуто выше. Появление индивидуализма в России не состоялось в форме пози- тивного самоутверждения личности. Как отмечают некоторые авторы, здесь родился «негативный индивидуализм», поставивший человека наедине с собственными проблемами, заставляющий его видеть в других людях опасность и ощущать отчуждение от общества. Под идентичностью понимают интегрированность человека и обще- ства, его способность к осознанию своей самотождественности к от- вету на вопрос: «Кто я такой?». Идентичности иногда противопостав- ляется мультикультурализм — культурное многообразие, трактуемое в духе ролевой теории 2 Напомним, что под глобализацией понимают процесс социальных изменений последних двух десятилетий, заключающийся в формировании единого всемирного рынка (т.е. победы либерализма в общемировом мас- штабе), всемирной информационной открытости (Интернет), появ- лении новых информационных технологий, а также увеличения глобаль- ной культурной связи между людьми и народами. По мнению Гидденса, под глобализацией следует понимать интенсификацию социальных от- ношений, которые связывают отдаленные районы таким образом, что локальные феномены формируются под влиянием событий, происходя- щих на очень большом от них расстоянии, а глобальные — в большой степени определяются локальными изменениями 3 Глобализация представляет собой не столько изменения в движении людей и вещей, сколько способ идентификации этих относительно по- стоянных явлений участниками мировой системы. В конечном итоге, 1 Бауман З. Идентичность в глобализирующемся мире // Бауман З. Инди- ви дуализированное общество. М., 2002. С. 176–177. 2 Малахов В.С. Скромное обаяние расизма. М., 2001. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. Под ред. В.С.Малахова и В.А.Тиш кова. М., 2002. 3 Giddens A. Modernity and Self-Identity. P. 64. 390 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) при всех вариациях термина, под глобализацией понимают процесс, который приводит к всеобъемлющему, всемирному связыванию струк- тур, институтов и культур 1 По мнению известного английского социолога Р. Робертсона, гло- бальное не может быть противопоставлено локальному, универсальное — частному. Локальное является аспектом глобализации, глобальное создает локальное. Глобализация имеет институциональный характер. Традиционные виды деятельности локальных обществ исчезают, на их место приходят другие виды деятельности, далекие от этих локальных контекстов. Поэтому Робертсон предлагает заменить для большей точ- ности термин «глобализация» « глокализацией» 2 . Он составлен из двух слов — «глобализация» и «локализация» для подчеркивания их взаим- ного осуществления. Глокализация — это своего рода метафора, указы- вающая на то, что глобальное не исключает локального, и наоборот. Существует много способов практической глокализации, включающей комбинации локального и глобального. Было бы неверным считать, что глобальным является только то, что исходит исключительно от обладающего властью Запада. Скорее всего, влияние локальных культур на глобальные процессы сильно недооцени- вается, ибо «локальные культуры приговорены к свободе» 3 . Локальные культуры придерживаются традиции, которые, вместе с тем, связывают с глобализацией. Например, в 1982 году ООН признала существование туземцев, то есть установила критерии, благодаря которым мы можем идентифицировать туземцев и им следует идентифицировать себя. Ло- кальное сделалось фактором глобального мира, было понято и зафик- сировано всеми. Тогда, говорит Робертсон, встал вопрос о разнообразии не только на «мировом пространстве» — глобальном уровне, но и на локальном уровне. Общая идея мирового пространства дала исследова- телю возможность рассматривать локальное как микропроявление гло- бального в противоположность идее, что локальное обозначает анклавы культурной, этнической или расовой замкнутости. При таком подходе глобализация «сжимает мир» именно потому, что включает создание и инкорпорирование новых локальностей. 1 Archer M.S. Sociology for One World: Unity and Diversity // International Sociology. 1991. V. 6. P. 133. 2 Robertson R. Glocalization: Time-Space and Homogeneity-Heterogeneity // Global Modernities / Ed. by M. Featherstone, S. Lash, R. Robertson. L. 1995. P. 30. 3 Ibid. P. 39. 391 Глава 5. Вторая глобализация и идентичность Наиболее распространенной версией глобализации является утверж- дение, что информационные технологии инструментально делают мир глобальным. Корни идентичности людей при формирующемся вирту- альном сообществе видятся одновременно в истории и географии, в религии и национальных основах, но вместе с тем высказывается пред- положение, что могут возникнуть новые пути формирования сознания, которые способны делать его фрагментарным. Поэтому «в исторический период, характеризуемый широко распространенным деструктуриро- ванием организаций, делегитимацией институтов, угасанием крупных общественных движений и эфемерностью культурных проявлений, иден- тичность становится главным, а иногда и единственным источником смыслов», при этом «люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются» 1 . Под идентичностью понима- ется процесс, при котором социальный актор распознает себя и кон- струирует свое сознание исключительно на основе данного культурного атрибута или сети атрибутов, чтобы обрести более широкую отнесен- ность к остальным социальным структурам. То есть в перспективе ин- формационно связанный мир будет обладать новым сознанием. Главным противоречием процесса глобализации Кастельс считает противоречие между сетью и идентичностью (self), сетью и «Я». (Это противоречие, создающее одновременно и глобализацию, и фрагмен- тацию). Проблема может быть разрешена поиском новой идентичности, но пока среди этих попыток есть и искусственные коллективные кон- струкции типа Аум Синрике и других сект, где нехватка исторически сложившихся типов идентичности подменяется причудливыми, стран- ными и опасными конгломератами сознания. Информационная революция сливается с экологической и составля- ет суть институциональной и культурной трансформации в мире. Куль- тура становится во многом виртуальной и многоликой. В этом, по мне- нию Кастельса, — дух информатизации, отличающий западную культу- ру от тех ее начал, которые были описаны М. Вебером в «Про тестантской этике и духе капитализма». Кастельс озабочен пафосом защиты смысла человеческой жизни и разума, способных, по его мнению, вдохнуть жизнь в новые процессы: «Я верю в рациональность, в возможность предоста- вить слово разуму, не впадая в поклонение этому божеству. Я верю в возможность осмысленного социального действия, в политику преобра- зований, не обязательно дрейфующих к смертоносным обрывам абсо- лютных утопий. Я верю в освобождающую силу идентичности, не прини- 1 Ibid. P. 27. 392 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) мая необходимости ее индивидуализации либо ее поглощения фунда- ментализмом. И я предлагаю гипотезу, гласящую, что все главные тен- денции изменений, составляющие наш новый, сбивающийся с толку мир, соотнесены между собой и мы можем извлечь смысл из их взаи- моотношений» 1 Вместе с глобализацией, однако, наступает эпоха усиливающегося беспорядка, имеющего глобальную природу. Одной из причин этого является поворот от модернистской политики, основанной на идеалах всеобщего прогресса и развития, к политике мультикультурализма как поддержки новых культурных идентичностей: этнических, националь- ных, религиозно-фундаменталистских и др. Начавшаяся глобализация повлияла на ситуацию. Идентичность в глобализирующемся мире становится основным дискурсом как науки, так и повседневной жизни. Во-первых, потому, что идентичность в ходе глобализации меняется из-за усилившегося взаимодействия культур. Во-вторых, потому, что не только Россия, но и многие другие обще- ства, народы и индивиды испытывают кризис идентичности. Сегодня перед национальным государством встает много проблем: каждый ре- гион и страна сталкиваются с переопределением своей коллективной идентичности в свете множества внутренних и внешних факторов. Про- блема смены и поиска идентичности характерна как для стран бывшего советского блока, так и для западных демократических стран, она, по-ви- димому, универсальна на этом этапе перехода, когда старые идентично- сти потеряли смысл для большинства людей, а новые еще не созданы. В-третьих, видение глобализации и участие в ней зависит от того, из какого места планеты мы рассуждаем о ней. Одно дело, говорящие по-английски и путешествующие люди из десятка развитых стран, дру- гое дело — человек, не покидавший своей страны и судящий о мире по телевидению, совсем иначе — люди в беднейших странах Африки, хотя даже там уже пользуются Интернетом. Дж. Шолте приводит три «моментальных снимка» глобализации: 1) Институт социальных исследований в Гааге. Люди из разных стран. Го- ворят на глобальном — английском — языке. Смеются «глобальным шуткам», которые все понимают. 2) Разговор в Бухаресте с девятилетней девочкой, никогда не ездившей за пределы Румынии. Жизнь ее протека- ла в локальных рамках. Она рассуждает на не очень правильном англий- ском. Спутниковый ТВ показывает что-то в углу комнаты И она описыва- ет свою «глобальную мечту», в которой она парит над землей, пролета- ет над Эмпайр стейт Билдинг или над Эйфелевой башней. 3) Прогулка 1 Ibid. P. 28. 393 Глава 5. Вторая глобализация и идентичность около палаточного городка в Кампеле, столице Уганды. Эта страна за- нимает 150-е место из 175 в индексе жизненного уровня, но на обочине старой дороги написано «Компьютер. Интернет. Обучение и консульта- ция», и прилагается список последних программ Майкрософта. Далее кинотеатр с объявлением об участии С. Сталлоне в фильме, а внутри кинотеатра кто-то переводит фильм на язык Уганды 1 . Автор везде видит приметы глобализации, но вряд ли может игнорировать тот факт, что глобализация приносит в Америку ее мировое могущество, в Румынию — ТВ и некоторые знания, а в Уганду, несмотря на вестернизацию, эко- логические проблемы и бедность. Остается еще много людей, кто не испытал международного опыта, но ощутил надтерриториальность гло- бальности в виде товаров и продуктов со всего мира, телевидения и радио, телефонов, глобального изменения климата и пр. Гидденс показал, что идентичность в обществах поздней современ- ности не достигается одномоментно и беспроблемно, а предстает как ряд дилемм самоопределения. Он выделил четыре таких дилеммы. — унификация и фрагментация; — беспомощность (отсутствие возможностей) или их многообразие; — устойчивые авторитеты или самоопределение в условиях их от- сутствия; — индивидуальный опыт или стандартизированное, уподобляемое товарному рынку поведение 2 Этот предшествующий сегодняшней глобализации период уже по лон непредсказуемости и трудностей преодоления крайностей. Глобализация усиливает процессы фрагментации, многообразие возможностей, самоопределение в отсутствие авторитетов и стандарти- зированное квазирыночное поведение. Именно таковы рамки глобаль- ной идентичности, тогда как на уровне локальной идентичности мы видим унификацию, меньше возможностей, веру в авторитеты и преоб- ладание индивидуального опыта. Как сочетаются эти полюса идентич- ности при глобализации, если, как уже было отмечено, нет глобального без локального? «Какова политика идентичности после идентичности?» — задаются вопросом редакторы книги с почти одноименным названи- ем 3 . Иными словами, когда идентичность тонет в многообразии возмож- 1 Sholte J.A. Can Globality Bring a Good Society? // Rethinking Globalization(s). From Corporate Transnationalism to Local Interventions. P. 15. 2 Giddens A. Modernity and Self-Identity. 3 After Identity. A Reader in Law and Culture / Ed. by D. Danielsen and K. Engle. N.Y., L., 1995. 394 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) ностей ее плюралистического определения. Их ответ состоит в том, что новые возможности идентификации, поддерживаемые политически, должны ассоциироваться с прогрессивным взглядом на теорию, культу- ру, стратегию. Данное замечание очень важно, оно показывает, что из- менение границ девиантного поведения и отношений, следующих из расширения сферы возможного, не может быть бесконечным и ограни- чивается позитивной направленностью деятельности человека. Мораль как часть идентичности играет при этом решающую роль. Таким образом, глобализация как новый процесс социальных транс- формаций и серьезные социальные изменения в мире вызвали кризис идентичности, затруднения в ответе на вопросы: «Кто я такой?», «Куда иду?». Этот кризис многими трактуется как исчезновение проблемы идентичности, нахождения себя и замены ее мультикультурализмом (в ряде случаев говорят о плюралистической идентичности). Мы признаем наличие многообразия культур и возможностей в усло- виях глобализации и появление плюралистической идентичности на операциональном уровне. Однако считаем, что при этом значение по- исков идентичности не только не уменьшилось, но и приняло характер поисков сакрального, сокровенного на уровне религиозной жизни, а также сакрального в религиозном смысле. Источником этих смыслов выступают локальные культуры. По мнению З. Баумана, «… проблема, мучающая людей на исходе века, состоит не столько в том, как обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, сколько в том, какую идентичность выбрать и как суметь вовремя сделать другой выбор, если ранее избран- ная идентичность потеряет ценность… Главной и наиболее нервирую- щей проблемой является не то, как найти свое место в жестких рамках класса или страты и, найдя его, сохранить и избежать изгнания; чело- века раздражает подозрение, что пределы, в которые он с таким трудом проник, скоро разрушатся или исчезнут» 1 . Это совпадает с описанным Вагнером способом нахождения идентичности в Третьей современности как избранного. А значит, перед человеком в условиях глобализации встает постоянная задача воспроизводства сакрального уровня иден- тичности и восстановление его при всех разрушениях, которые его иден- тичность может претерпеть. Так же, как человек находится в ситуации непрерывного образования, ему потребуется непрерывная переиденти- фикация, но без сакрального уровня идентичности он теряет все жиз- ненные смыслы, а значит, должен будет находить их вновь и вновь. 1 Бауман З. Идентичность в глобализирующемся мире// Бауман З. Инди- ви дуализированное общество. М., 2002. С. 185–186. 395 Глава 5. Вторая глобализация и идентичность г) Два типа сообществ, появление проблемы идентичности и кризис идентичности Самотождественность как исходная позиция определения идентичности в традиционных обществах, нелегкий процесс самоконструирования идентичности при обеспечении базовых параметров в Первой либераль- ной современности, конвенциональная природа идентичности во Второй организованной современности и стремление к образованию новых конвенций на фазе ее дезорганизации, вера в свободное избрание иден- тичности и возникающие при этом проблемы Третьей современности составляют довольно четкую концептуальную рамку для понимания идентичности и, вместе с тем, рамку для понимания ее кризисов. Связь более эмпирически представленного мультикультурализма с более скрытым фактором идентичности привела к тому, что идентич- ность стала проблемой социологии и других наук. Известный социолог З. Бауман считает, что существуют два типа сообществ, определяющих собой идентичность: сообщества «жизни и судьбы» и сообщества, связан- ные только идеями или различными принципами. В сообществах первого типа нет проблемы идентичности. Если че- ловек живет в сообществе первого типа, он не сможет ответить на вопрос о своей идентичности, ибо он перед ним не стоит и будет ему непонятен. Не задается этим вопро сом и общество или страна. В XVIII веке общество как наивысшая интегративная тотальность соответствовало месту, живя в котором, че ловек знал остальных его представителей. И определение места, занимаемого данным человеком, не было проблематичным. Не была проблемой и идентичность обществ и стран. Сообщества, принадлежность к которым — судьба, дают однознач- ный ответ на вопрос о том, в чем их «смысл себя». Идентичность пред- стает как данная самотождественность. Вопрос об идентичности воз- никает только в сообществах второго типа, поскольку существует мно- жество идей, которые способны объединять и разделять людей. Люди здесь определяют самотождественность в разных системах идей и смыс- лов, и ответы на вопрос об идентичности становятся отличающимся друг от друга 1 Проблема идентичности рождается тогда, когда происходит разру- шение старой социальной структуры. В этом случае необходимо задать вопрос об идентичности, т.к. более не существует очевидного ответа. Она рождается как проблема, как задача 2 1 Bauman Z. Identity. Cambridge, Malden. 2004, P. 11. 2 Ibid. P. 18. 396 Третья великая трансформация: новая глобализация ( 1989 — настоящее время) С. Хантингтон отмечает: «Японцы испытывали подлинную агонию, решая вопрос, делает ли их место, история и культура Азией или их богатство, демократия и современность Западом». Иран был описан как «нация в поисках идентичности», Южная Африка характерна «поиском идентичности», Китай — вопросом «о национальной идентичности», в то время, как Тайвань был вовлечен в «распад и пересмотр национальной идентичности». Сирия и Бразилия, со своей стороны, находятся перед лицом «кризиса идентичности», Канада — в «продолжающемся кризис идентичности», Дания — в «остром кризис идентичности», Алжир — в «деструктивном кризисе идентичности», Турция имеет «уникальный кризис идентичности», ведущий к жарким дебатам «о национальной идентичности», и Россия — в «глубоком кризисе идентичности», заново открывающем классические дебаты девятнадцатого века между славя- нофилами и западниками относительно того, является ли Россия «нор- мальной» европейской страной или отчетливо отличной от них евра- зийской державой». Не установилась единая идентичность Германии, сомневаются в своей общей идентичности британцы. «Кризис нацио- нальной идентичности стал глобальным феноменом» 1 . Некоторые из отмеченных черт кризиса понятны, но в чем, например кризис идентич- ности Дании, одной из богатейших стран мира? Или Турции, единствен- ной мусульманской страны с успешной модернизацией, проведенной К. Ататюрком? Или Китая, рвущегося в мировые лидеры? Дания, зани- мавшая прочное место среди европейских народов в условиях европей- ской интеграции превратилась в небольшой кусочек европейской терри- тории. Ее богатство и развитость при ослаблении датской традиционной идентичности не обеспечивают ей в той же мере признанной населением европейской идентичности. Сказки Андерсена и русалочка — носталь- гические точки былого, но исчезающего смысла себя. Турция снова ока- залась на перекрестке культур, ведущем сегодня к усилению традицио- нализма и ослаблению европейского начала, в связи с ростом исламских движений и приходом исламского по своим ценностям правительства, не отказавшегося, тем не менее, от надежды для Турции быть принятой в ЕС, на перекрестке культур, Китай стоит перед проблемой превращения цивилизационной идентичности в национальную, Россия — между им- перской и национальной идентичностью, между традиционализмом (славянофильством, евразийством) и западничеством. Хантингтон утверждает, таким образом, что экстремальные соци- альные ситуации могут разрушить идентичность или резко изменить 1 Huntington S. Who are we? The Challenges to America’s National Identity. N.Y., L., Toronto, Sydney. 2004. P. 12–13. |