Логика. Учебник. Н. в путь Гегеля к Науке Логике Формирование принципов системности и историзма. Мс Номер страницы следует за содержащимся на ней текстом Книга
 Скачать 1.4 Mb.
|
|
Что-нибудь из ее движения и образуется. Тот, кто сочтет нашу оценку оговором, должен вдуматься в смысл слов Гегеля: 18. Иными словами, деспот или хорошо пристроившийся конформист, которые впали бы в реалистический цинизм, должны были бы понять, что их сознание , чем оно о себе мнит. А почему лучше Всего лишь потому, что подчиняется течению. Автор, возможно, и забыл, что может быть превратен и безнравственен. Следующий появляющийся на сцене гештальт обобщенный. Он тут же рассыпается натри гештальта. Первый -. Перед нами предстают метания духа, страдания индивидуальности, обуреваемой поисками другой, других законов. Вместе с ней анализ уходит вглубь от облегчающей дело социальной, социально- психологической декорации. Он становится более абстрактным, ибо разум, каким бы еще несовершенным он ни был, снова делает попытку помериться силами совсем миром, с 194 . Тут обсуждаются такие проблемы, как цель действования и само действование - индивидуальность начинает усматривать способы такого своего внедрения в мир, которое поможет ему приблизиться к сути дела. Индивид что-то делает, нечто создает по мерке цели и индивидуального действия. Теперь сознанию приходится метаться не только между собой и природной вещью, между собой и другим сознанием- в число взаимодействующих элементов включаются собственные создания индивидов, которые увеличивает число сочетаний, возможностей для смятенного блуждания. Но и само по себе оно представляет труднейшую загадку индивид загадывает ее себе, дает отгадки, но отгадками вполне справедливо не удовлетворяется. Таким образом, стремясь при помощи набора искусственных средств перехитрить саму, разум, скажем заранее, запутывается ив сути дела, ив собственных хитростях. Однако Гегеля во всем разделе - не будем забывать этого - интересует скорее не познавательный аспект, не то, что (в виде законов бытия и познания) еще нераскрыта познанием. Он смотрит на проблему сточки зрения взаимодействий, переживаний, страданий индивидуальностей, устремившихся в поиски счастья. Вот о них-то и идет речь, когда Гегель рассуждает о, реализации цели и поиске средств. Индивид, что-то создавая, хочет выразить в произведении самого себя. Однако стоит только ему нечто создать, завести какое-то , как тут же. И уж во всяком случае им нет дела до первой индивидуальности, вложившей в создание самого себя. 19. Гегель не слишком драматизирует ситуацию, но, вообще говоря, перед нами возникает картина и индивида в условиях отчуждения. Царствуют равнодушие, корыстное, отчужденное поглощение вещи, вещный фетишизм, безраздельно предписанный Гегелем потребителю. Некоторые интерпретаторы опознают здесь капиталистическое общество, хотя гегелевские характеристики имеют более широкую значимость. 195 Два других гештальта - и, - суть обобщенные образы метаний индивидуального сознания в сферах широко понятого правосознания и предельно обобщенного моралистического и - а вдруг в полага- нии правовых и нравственных законов, в их корректировке и лежит великое счастье Кратко можно сказать, что и этот вид реформаторства (а поясняется он главным образом на примере нравственности) обреченна неудачу. Гегель задумывает оба гештальта столь обобщенно, что хочет обнять ими житейское творчество всяких заповедей (вроде ), и такие же общие моральные утверждения, но только включенные в религиозные доктрины (например ), и афористические философские постулаты типа категорического императива Канта. Результат такого творчества, такого служения сознания, согласно Гегелю, невелик, если иметь ввиду непосредственно реформаторскую цель, поиски счастья самим реформаторским сознанием следовать всеобщим простым заповедям оказывается в принципе невозможно, почему и находятся разнообразные уловки для отклонения от них. Разум оказывается неспособным реализовать поставленную цель он не может создать действенных правовых и моральных законов, ибо не затрагивает самого содержания действия, постулируя лишь, что, по Гегелю, делает Кант, формулируя категорический императив. Однако это, поясняет автор, тоже немалое деяние как бы ни был содержательно тавтологичен и формалистичен, он заключает в себе всеобщее, он оказывается своеобразным хранителем всеобщего морального духа. И все жене- удача не проходит даром. 20. Обратим внимание на то, что один гештальт ( ) как бы сам, из-за своего, из-за логики своего развития, не подстегиваемый внешними ухищрениями автора, перелился в следующий гештальт. (В разум, лишь) Ненадолго задержавшись на этих формообразованиях, Гегель подвел читателя к выводу, позволяющему оставить сферу и перейти в царство. Вывод этот сам по себе глубокий и для гегелевской системы, особенно для будущего ее облика, принципиальный. Гонимый поисками счастья и устремившийся в сферу правовых и нравственных законов, разум (который еще есть сознание, и сознание, которое уже есть разум) потому терпит поражение, что он идет на приступ крепости, о которой еще ничего толком не знает. Гегель дает ей имя -, имея ввиду сферы права, нравственности, религии, искусства, философии. \1 Гегель Г. В. Ф. Соч. М, 1959, т. 4, с. 130. 2 См Там же, с. 131 - 160. 3 См Там же, с. 160 - 187. 4 Там же, с. 188. 5 Там же. 6 Там же, с. 189. 7 Там же. 8 Там же, с. 190. 9 Там же. 10 Там же, с. 193. 11 Там же. 12 Там же, с. 196. 13 Там же, с. 199. 14 Там же, с. 200. 15 Там же, с. 206. 16 Там же, с. 207 - 208. 17 Там же, с. 208. 18 Там же. 19 Там же, с. 216. 20 Там же, с. 227. 197 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Загадки, страдания и высоты 1. Феноменологическое понятие духа и облик нравственности Каков предмет исследования в разделе и какая реальная проблематика здесь разбирается Как строится Как она соотносится с историей, в чем, следовательно, здесь проявляет себя историзм Гегеля? Какое значение все эти моменты приобретают для дальнейшего решения Гегелем проблем системности и историзма Вот вопросы, которые мы будем держать в поле зрения, обращаясь к заключительной части гегелевской (раздел ). Содержание понятия и образа - вот первая немаловажная и весьма сложная проблема. Самосознание, которое в форме разума стремилось внедрить себя, претворить в действительность, в конце концов натолкнулось на то, что духовное уже в действительном мире это какое-то родственное ему и все же другое духовное. Самосознанию дух первоначально является в виде сущности, точнее, в виде совокупности сущностей, которые. 1. 197 Установить, формы духа, действительно уже в принципе невозможно стерлись следы исторического происхождения его. И потому прямой и непосредственный исторический подход к решению проблемы тут невыполним. Однако возможно теоретически реконструировать генезис таких форм, их, рождение из. В разделе о духе общество уже представляет собой не заднюю, а ближнюю кулису, причем такую, которая приобретает способность оживляться и включаться вход действия. Гештальты духа и тут будут появляться на сцене. В чем-то они сродни формообразованиям разума та же типологическая обобщенность ив тоже время живость портретов, та же отрешенность от истории и вместе стем историческая насыщенность. Читатель, который не пожалеет труда вчитаться ив заключительный раздел, получит, несомненно, большое удовольствие от блестящего мастерства автора, продолжающего порт- ретировать гештальты духа и, подобно искусному режиссеру, оживляющего созданные им портреты- маски и выпускающего их на сцену феноменологического действия. (Не все гештальты одинаково ясны Гегелю, и на фоне яркого анализа тех, которые автору понятнее и ближе, некоторые формообразования выглядят бледно, что и сказывается на содержании соответствующих актов и мизансцен) Как и ранее, Гегель претендует на то, что привел формообразования духа в систему. Чтобы понять, каковы ее элементы и переходы, поставим первый вопрос откуда берется материал для этого этапа движения феноменологической системы В начальной части помогают некоторые ассоциации с теми этапами истории человечества, когда оно переходит от преимущественной ориентации на семью к новым типам социального регулирования - государственно-правовым. Но это, надо подчеркнуть, лишь смутно проступающая историческая подпочва, потому что и тема Гегеля значительно шире и имеет множество особенностей, которые было бы неверно отождествлять с догосударственной стадией истории или с историей Греции (что, однако, делают некоторые исследователи. Где Гегель самым прозрачным образом вводит исторические прообразы и надеется на широту исторических ассоциаций читателя (образованному современнику Гегеля вызвать их было очень просто, так это в подразделах, названных, и . Не изменяя феноменолого-типологической 198 манере и стремясь дать некоторые всеобщие характеристики поведения духовных гештальтов, Гегель наделяет их портретным сходством с реальными силами, определившими совсем еще недавнюю историю французской революции. Она, эта история, правда в ее постреволюционной фазе, только еще вводила в Германию наполеоновские войска, а мыслитель уже попытался дать раскладку ее духовных констелляций, зашифрованную в феноменологию формообразований духа. Но зашифровка эта в еще большей мере, чем в предшествующих разделах, соответствовала принципиальным убеждениям Гегеля. Он полагал, что, портретируя борьбу сил французской революции, в особенности борьбу Просвещения и веры, он создает галерею поистине бессмертных портретов и выводит на сцену неувядающие гештальты. Как только история сделает сколько-нибудь сходный поворот, они оживятся, вступят на сцену, пусть в несколько иных костюмах и обличьях. Ибо Гегель намеренно ведет речь непросто окон- фликте безнравственной правящей клики, королевского двора Франции и прислужников трона, с силами революционного протеста, апеллировавшими к разуму и нравственной чистоте, он повествует о вечном, как он считает, конфликте аморальности, суеверия и просвещения, конфликте непростом, по- своему жестоком, где каждой из сторон достается своя доля лжи и страданий. Гештальты духа, как и гештальты разума, будут страдать и причинять страдания. Тему духа, партию его, кроме автора, почти до самого конца вести будет некому. Ну уж зато под занавес, в последний раз опускающийся над феноменологической сценой, ее станет исполнять, пусть очень ненадолго. И пусть дух, в себе, будет иной раз являть свой сверкающий облик, но Гегель сам поставит на нем штамп бездействия. А всякое действие духа будет сопровождаться образами порчи, греха, отклонения, ужаса и, конечно, никак незабытым Гегелем, те. смертью. Надо приготовиться увидеть дух именно таким - это особенность и заключительного раздела, еще одно свидетельство ее своеобразной жизненной диалектики. Структурные духов будут по-прежнему обрастать живой плотью. Гегель умудрится связать каждый гештальт и с приметами реальной истории, и с понятными каждому человеку, часто совершаемыми им действиями, и с образами всеобщих форм, изобретенных человечеством, например нравственных принципов и юридических законов, 199 и с обобщенными чертами особых философских взглядов (например, философии Просвещения, различных вероучений (в разделе о религии, с типологией художественных форм (в разделе об искусстве, с изменением философских концепций (в главе ). Очень заметным , который будет то прямо выступать на сцене, то подверстываться к поведению других гештальтов духа, станет своего рода массовое сознание - например, в виде оно станет исполнять повелению Гегеля столь же мощную, сколь и зловещую партию. Системное движение в сфере духа открывает. Анализ здесь переходит в рассмотрение, так сказать, семейной нравственности. Можно спросить почему сфера собственно духа начинается именно с изображения - в определенном аспекте - семейных отношений В таком начале есть своя логика. Ведь Гегель стремится выявить бытийственные формы духа. А они в определенной степени идут параллельно формам бытия человеческих отношений, те. закрепленным формам организации, регулирования связей между индивидами, из которых семья - исторически первая и первая для каждого индивида клеточка социализации. Правда, для Гегеля иона, и все другие формы социальности сами по себе - в историческом происхождении или внутренней структуре - интереса не представляют. Философу существенно разглядеть, как дух, этих форм и тем самым, порождает определенные принципы жизни, общения, взаимодействия индивидов. Речь пойдет о (Sittlichkeit), об, и с самого начала следует учесть, что Гегель понимает нравственность весьма широко. Если она и не является у него синонимом общественных связей как таковых, то во всяком случае подразумевает духовные принципы, которые держат людей вместе, делая из собрания индивидов более или менее устойчивые сообщества. Слово происходит от слова, которое (во множественном числе) означает, что существенно для гегелевского толкования гештальта и всего подраздела. Во всяком случае первой в системе духа она становится, видимо, потому, что является одной из исторически первых форм социальной регуляции общественное рождается и первоначально является людям, как, наверное, полагает Гегель, в виде властно организующих совместную человеческую жизнь нравов, обычаев, традиций народа. 2. Теперь определена ситуация, в которой станет действовать гештальт, точнее, станет разворачиваться особое, процесс формообразования (Gestaltung) нравственности. Однако народ - это целостность, которая на первых порах действовать не будет. Действовать станет нравственность, поскольку она воплощается в семье, которая, несмотря на всю свою, сразу же провозглашается не природной, а. Нравственное же, согласно Гегелю,. Такова довольно простая, скажем прямо, упрощенная процедура обоснования, при помощи которой сложная объективная социально-историческая форма взаимодействия индивидов, в самом деле предполагающая сознание и самосознание, превращается в только духовную и нравственную сущность. семьи - вот что разбирает поначалу Гегель. Введя нравственность семьи в качестве первоначальной клеточки исследования бытийственных форм духа, Гегель поставил себя в нелегкую ситуацию. Ему приходится включать в рассмотрение какие- то реальные моменты, а по какому принципу Принцип оказывается во многом случайным. Содержательное развертывание системного анализа не определено, не продумано в его специфике, и система поглощает материал, который, что называется, подвернулся под руку. Раз нравственность - срезана- лиза, то с чего же начать, повествуя о семье В каком облике явится миру семейная нравственность Появляется она в мрачноватом виде, как гроб, погребение, и сопровождается выспренне комическими сентенциями Гегеля: 3 Ну а 201 раз уж индивид взял да и преставился, то чем должна ответить Gemeinwesen? Вполне понятно, на, как называет Гегель смерть индивида, общественность должна ответить достойным погребением. Вся эпопея смерти и погребения - пример метафизически-философского размазывания проблемы, которая сама по себе небезынтересна, если рассматривать ее на историческом, этнографическом и т. п. материале когда-то возникшее правило погребения покойников, вероятно, далось нашим давним предкам не сразу и означало возникновение зародышевых форм. Но как пишет об этом Гегель?! 4. Эта поэтизация погребения могла бы иметь одно оправдание - если бы Гегель переводил на язык философии начала XIX в. какие-нибудь погребальные мифологемы народов, которые поначалу, вполне возможно, таки обставляли для себя обряд погребения, надеясь, что захороненный покойник будет в, а не сделается, только уже под землей, добычей тех же. Но вот что опять повторяется только Gemeinwesen, общественное в новом обличии, появляется на сцене, как нового гештальта Гегель - к немалому восторгу экзистенциалистов - с роковым постоянством помещает зловещую старуху с косой И хотя через погребение Гегель хотел, пусть краешком, показать на сцене, уделив внимание , он в этом подразделе с задачей раскрытия явно не справился. Анализ сбивчив заговорив о природе, Ге- гель переходит к семье, потом вдруг напоминает о правительстве, называя 202 его, нравственной субстанции. И прежде чем читатель-зритель успеет пожаловаться, что ему ничего не стало ясно, Гегель опять возвращается к семье. Гегель здесь использует сопоставления с прежними структурными элементами системы. Так, отношения мужа и жены коррелируются с отношением . И более того, они проникаются. Правда, к бочке их медового благоговения примешивается капля дегтя ведь их благорасположение 6 Не лучше и тут дела портит одно у родителей, проще говоря, они видят (ну не ужас ли, что сами произвели отпрыска на свет. А вот отношения брата и сестры повергают Гегеля в умиление они, как выражается автор, 7. Гегель не забыл об общественном предназначении семьи 8. А женщина Ее начало, в которых она должна, не забывая, однако, о своей 9. Опять-таки исторически сложившиеся формы причастности мужчины и женщины к общественной деятельности возводятся во всеобщую структуру нравственного духа. Бесспорно, что в плане задуманного Гегелем исследования нравственности и ячейка семейственности, и роль женщины в хранении пенат (роль живучая и почетная, и мужчины (а в последующем историческом развитии также и женщины) - все эти и другие темы могли быть глубоко и интересно разобраны. Они, в самом деле, образуют как в становлении человеческого рода и отдельного индивида, таки в движении сознания, важные ячейки они способствуют созданию нравов и обычаев, благодаря которым совершается взаимообмен между и . Но Гегель таки не сумел органично включить материал этого рода в феноменологическое исследование он не справился ни с деталями, ни с сутью проблемы, в чем проявилась та же непродуманность общего системного начала, что в дальнейшем, как мы увидим, сказалось в отсутствии системного стержня исследования духа. В каждом подразделе или группе подразделов стержень обретается как бы вновь, и поэтому целое распадается наряд фрагментов. Гегель поспешно переходит от семейной нравственности к следующему гештальту нравственного сознания. Видно, что семейные мужчина и женщина совсем их благоговением друг к другу таки не помогли Гегелю решить, чем же заняться дальше. Тему нравственности, которая ведь объявлена, надо продолжать, точнее, начинать, и Гегель ищет на новую роль какую-либо. Автор даже посвящает читателя-зрителя в свое замешательство. Ему в общей форме ясно, что надо говорить о нравственности как всеобщем, как долге. Нов какой костюм ее одеть И что нравственному (долгу) противопоставить Страсть Слишком заезженная тема 10, в которой не было бы этой коллизии. Между долгом и долгом Такая коллизия, говорит Гегель, была бы 11. Так где же партнеры После некоторого колебания они автором найдены. 12. По сути дела, тема предполагает рассмотрение конфликта индивида, который по каким-либо причинам не желает подчиниться, те. нравственности, и противостоит ей. Ну что же, тема сама по себе достойная, пусть ее стык с проблемой семьи и прошит |