Социология Дж. Машоунис. Оглавление Джон Масионис Социология 9е издание
 Скачать 11.25 Mb.
|
|
Революция По утверждению Маркса, единственным выходом из капкана капитализма является кардинальное изменение общества. Он предсказывал рождение более гуманной с истемы производства, когда все люди будут равны. Ее он назвал социализмом. Хотя Маркс понимал препятствия к социалистической революции, он тем не менее, был разочарован, что ему не дожить и не увидеть восстания английских рабочих. Убежденный в аморальности капитализма, он был уверен: со временем трудящееся большинство осознает, что обладает ключом к лучшему будущему. Это изменение будет, безусловно, революционным и, видимо, даже насильственным. В итоге же, как верил Маркс, социалистическое общество сумеет удовлетворить потребности всех и каждого. В главе 10 подробнее освещены перемены, произошедшие в индустриальных капиталистических обществах со времен Маркса, а также объясняется, почему столь желанная революция так никогда и не случилась. Кроме того, как показано в главе 16, революция, которую воображал основоположник марксизма, обернулась установле-  В США годами бытовало мнение, согласно которому социализм, как только он устанавливается, подавляет оппозицию, в результате чего правительство невозможно свергнуть. Но это представление потерпело крах, как и сами социалистические режимы Восточной Европы и Советского Союза. Политическую трансформацию этих стран в 1990-е гг. символизировал - из города в город - демонтаж памятников ■J 56 Часть II. Основы общества нием репрессивных режимов, таких как правление Сталина в Советском Союзе, и они унесли жизни десятков миллионов людей (Hamilton, 2001). Однако Маркс смотрел в будущее с надеждой (Marx & Engels, 1972; p. 362; первое изд. - 1848): «Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир». Макс Вебер: рационализация общества Будучи знатоком права, экономики, религии и истории, Макс Вебер (1864-1920) предложил концепцию, которая многими расценивается как величайший вклад в социологию. Этот ученый, родившийся в зажиточной германской семье, выдвинул немало идей, поэтому в предлагаемом обзоре возможно коснуться лишь его понимания того, чем современное общество отличается от ранних типов социальной организации. В согласии с философским подходом, именуемым идеализмом, Вебер выделял пути, которыми человеческие идеи формируют общество. Он понимал власть технологии и во многом соглашался с идеями Маркса насчет социального конфликта. Но оспаривал материалистический марксистский анализ, утверждая, что общества отличаются главным образом по представлениям их членов об окружающем мире. Согласно Веберу, ключом выступают идеи, особенно убеждения и ценности, поскольку современное общество автор считал продуктом не только новой технологии и капитализма, но и нового образа мышления. Этот акцент на идеях, противоречивший тезисам Маркса о роли производства, привел к тому, что ученые назвали наследие Вебера «спором с призраком Карла Маркса» (Cuff & Payne, 1979; p. 73-74). Вебер сравнивал социальные формы, возникавшие в различные времена и разных странах. При этом он опирался на идеальный тип — абстрактное утверждение о важнейших особенностях любого социального феномена. Он изучал религию, сопоставляя «идеального протестанта» с «идеальным иудеем», «идеальным инду-истом» и «идеальным буддистом», зная, что в точности этим моделям никакие реальные индивиды не соответствуют. Обратите внимание, что употребление Ве-бером слова идеальный не означает, будто рассматриваемый объект «хороший» или «лучший». С точки зрения идеала можно анализировать и преступников и священников. Мы уже прибегали к идеальным типам, когда сравнивали общества охотников и собирателей с индустриальными, а капитализм — с социализмом. Два взгляда на мир: традиция и рациональность Отказавшись от классификации обществ по их технологии или системам производства, Макс Вебер сосредоточился на человеческом видении мира. Иными словами, члены доиндустриальных обществ погружены в традицию, а индустриальных капиталистических — рациональны. Под традицией Вебер понимал настроения и верования, передающиеся из поколения в поколение. Те, кто живет традицией, руководствуются прошлым. Конкретные действия они находят правильными и верными единственно потому, что все это было заведено с давних пор. Но, по утверждению Вебера, в современных обществах люди предпочитают Глава 4. Общество -J 57 тей выполнения отдельной задачи. Рациональное мировоззрение исключает чувства, которые с традиционной точки зрения считаются своеобразной информацией. Как правило, современные люди предпочитают думать и действовать, отталкиваясь от настоящего и учитывая последствия, оценивают профессиональную деятельность, школьное обучение и даже близкие отношения с позиции того, какие вложения потребуется сделать и что они получат взамен. И промышленную революцию, и капитализм Вебер рассматривал как доказательство утверждения рациональности. Он воспользовался выражением рационализация общества, чтобы обозначить исторический переход от традиции к рациональности как к главенствующей форме человеческого мышления. Далее он заметил, что современное общество «расколдовалось», когда научное мышление и технология смели паутину сентиментальных привязанностей к прошлому. Готовность принять новейшую технологию является, следовательно, одним из мощных показателей степени рационализации общества. Чтобы проиллюстрировать этот глобальный феномен, на карте мира 4.1 указано распределение по регионам мира персональных компьютеров1. Вообще, персональными компьютерами больше всего пользуются в богатых странах Северной Америки и Европы, тогда как в странах с низким уровнем доходов они редки. Используя сравнительный подход Вебера и данные, отображенные на карте, можно сказать, что общества по-разному ценят технологический прогресс. Полагаемое в каком-либо одном прорывом, новшество кажется в другом несущественным, а третье активно сопротивляется инновации, видя в ней угрозу традиции. Кочевники-туареги, о которых было сказано в начале этой главы, не признают телефонов: кому нужна подобная вещь в пустыне? В США аммиты отказываются устанавливать в домах телефоны по религиозным соображениям. Таким образом, с точки зрения Вебера, степень технологических усовершенствований в обществе зависит от понимания людьми окружающего мира. На протяжении всей истории многие люди могли взять на вооружение новую технологию; однако лишь в рациональном культурном климате Западной Европы научные открытия послужили импульсом к индустриальной революции (Weber, 1958; 1-е изд. - 1904-1905). Рационален ли капитализм? Является ли индустриальный капитализм рациональной экономической системой? В этом вопросе Вебер и Маркс вновь оказываются по разные стороны баррикад. Вебер считал его воплощением рациональности, так как капиталисты любыми путями стремятся извлечь прибыль. Маркс же находил иррациональным, поскольку тому не удается удовлетворить основные потребности большинства людей (Gerth & Mills, 1946; p. 49). ' Страны с традиционными культурами либо не могут позволить себе технологические инновации, либо игнорируют их, а иногда даже сопротивляются таковым; нации, отличающиеся рационалистическим образом жизни, быстро усваивают подобные изменения. Персональных компьютеров, которые определяют современную технологию, много в странах с высоким уровнем доходов, таких как Соединен- Глава 4. Общество 1 59  Великий тезис Вебера: протестантизм и капитализм Чтобы лучше понять точку зрения Вебера, следует разобраться, как возник индустриальный капитализм. По мнению зачинателя социологии, он представляет собой наследие кальвинизма, христианского религиозного течения, которое выросло из протестантской Реформации. Как объяснял Вебер, кальвинисты подходили к жизни с чрезвычайно строгих и рациональных позиций. Более того: центральным пунктом в религиозной доктрине Джона Кальвина (1509-1564) было предопределение (идея о том, что всеведущий и всемогущий Господь предназначил к спасению одних людей и к проклятию — других). Веруя, что судьба каждого предопределена до рождения, кальвинисты считали: люди не в силах ее изменить. Более того, они даже не знают, в чем она заключается. Следовательно, кальвинисты колебались между обнадеживающими видениями духовного спасения и тревожными страхами вечного проклятия. Незнание своей судьбы было невыносимо, и тогда сторонники Кальвина постепенно пришли к некому решению. Почему бы, рассуждали они, тем, кому уготована слава в мире ином, не видеть признаков божественного расположения в мире этом? Такой вывод подтолкнул кальвинистов к интерпретации мирского благополучия как знака Божьей милости. Неистово желая получить подобное утешение, они пустились на поиски успеха, основываясь в выполнении своих задач на рациональности, дисциплине и тяжелом труде. Их погоня за богатством понуждалась не ими самими, поскольку потакание своим прихотям и мотовство считались греховными. Но кальвинисты не собирались и делиться своими богатствами с бедными, поскольку бедность выступала знаком отвержения Богом. Долгом было следовать тому, что они почитали за личное призвание, Божественное назначение, и вкладывать прибыль для достижения еще большего успеха. Так кальвинисты заложили фундамент для капитализма. С религиозным рвением они использовали богатство, чтобы создать еще большее богатство, экономили деньги и охотно брали на вооружение новую технологию, помогавшую их усилиям. Погоня за прибылями отличала кальвинизм от других мировых религий. Католицизм, например, традиционная религия большей части Европы, утверждал пассивное мировоззрение — «иного мира»: добрые дела, смиренно совершенные на земле, принесут награду на небесах. Для католиков материальный достаток совершенно не имел того духовного значения, которое мотивировало кальвинистов. 14 именно поэтому, заключал Вебер, промышленный капитализм развился преимущественно в тех областях Европы, где были сильны кальвинистские настроения. Проведенное Вебером исследование кальвинизма дает потрясающее доказательство власти идей над формированием общества (в отличие от утверждения Маркса, что идеи лишь отражают процесс экономического производства). Однако Вебер был не из тех, кто довольствуется простыми объяснениями; он знал: у индустриального капитализма множество причин. По сути, одной из задач исследования было дать бой узкому, сугубо экономическому объяснению современного общества, которое предложил Маркс. "160 Часть II. Основы общества Глава 4. Общество -J51 Хотя последующие поколения кальвинистов были менее религиозны, они сохранили стремление к успеху и личную дисциплину, тогда как религиозная этика сделалась просто трудовой. Иными словами, индустриальный капитализм можно рассматривать как «расколдованную» религию, когда стали ценить богатство как таковое. Его изнанку образует тот факт, что практика «отчетности», которую ранние кальвинисты связывали с ежедневным подсчетом моральных деяний, сводилась просто к отслеживанию денежного потока. Рациональная организация общества Согласно Веберу, рациональность положила начало индустриальной революции и капитализму, а следовательно, определила современное общество. Вебер выделил семь особенностей рациональной организации общества:
Современная рациональность вынуждает человека судить об окружающих по принципу кто есть что, — на основании их навыков и умений. 7. Обезличенность. Наконец, в рациональном обществе техническая компетентность берет верх над близкими отношениями, делая мир обезличенным. Люди общаются как специалисты, озабоченные конкретными задачами, а не как индивиды, увлеченные — в широком понимании слова — друг другом. Поскольку чувства нелегко контролировать, современный человек обесценивает эмоции. Рациональность и бюрократия. Церковь в Средние века разрасталась, но, как объяснял Вебер, оставалась изначально традиционной и сопротивлялась изменению. По-настоящему рационалистические организации, одновременно и эффективные, и открытые изменениям, появились только в последние несколько столетий. Та их форма, которую Вебер назвал бюрократией, возникла вместе с капитализмом как выражение рациональности, формирующей современное общество. На самом деле, разъяснял автор, у бюрократии и капитализма много общего: Сегодня капиталистическая рыночная экономика требует прежде всего, чтобы деятельность органов государственного управления была неукоснительно, недвусмысленно, непрестанно действенной, причем все должно происходить как можно быстрее. Обычно очень крупные капиталистические предприятия сами по себе являются различными моделями жесткой бюрократической организации (Weber, 1978; р. 974; первое изд. — 1921). Как показывает глава 7 («Группы и организации»), некоторые аспекты бюрократии можно обнаружить в сфере бизнеса, правительственных учреждениях, профессиональных союзах и университетах. По мнению Вебера, бюрократическая система отличается рациональностью, поскольку все ее элементы — функции, обязанности и установки — помогают эффективно достигать конкретных целей. Следовательно, главные составляющие современного общества — капитализм, бюрократия и наука — выражают один и тот же основополагающий фактор: рациональность. Рациональность и отчуждение. Макс Вебер сходился с Карлом Марксом в признании эффективности индустриального капитализма. Он соглашался и с тем, что современное общество порождает феномен отчуждения, хотя объяснял его иными причинами. Их Маркс усматривал в экономическом неравенстве, Вебер же — в парализующем эффекте бесчисленных бюрократических правил и установлений. Бюрократии, предупреждал Вебер, видят в людях не уникальных индивидов, а лишь канцелярские единицы. Кроме того, работа на крупные организации предполагает выполнение специализированных и подчас откровенно рутинных операций. Вебер предсказывал, что современное общество превратится в огромную и разрастающуюся систему правил, стремящуюся регулировать все и вся и угрожающую сокрушить дух человека. Как и Маркс, он видел, что, по иронии судьбы, современное общество, призванное служить людям, оборачивается против своих творцов и порабощает их. И в точности так же уподобил индустриальный капитализм похоронному колоколу, ко-  "I 62 Часть II, Основы обществаГлава 4. Общество -J 63   лишь маленький винтик в непрестанно движущемся механизме, предписывающем ему без конца выполнять одну и ту же операцию» (Weber, 1978; р. 988; 1-е изд. — 1921). Хотя Вебер мог бы назвать и преимущества современного общества, на будущее его он взирал с нескрываемым пессимизмом. Он опасался, что рационализация общества низведет людей до уровня роботов.Эмиль Дюркгейм: общество и функция «Любить общество — значит, любить нечто вне нас и нечто внутри нас». Это слова Эмиля Дюркгейма( 1858-1917), еще одного основоположника социологии. В столь любопытном высказывании (Durkheim, 1974; р. 55; 1-е изд. — 1924) мы обнаруживаем еще одно представление о человеческом обществе. Структура: общество вне нас Эмиль Дюркгейм обнаружил, что общество существует вне нас самих. Оно нечто большее, чем образующие его индивиды; живет своей собственной жизнью, которая выходит за рамки нашего личного опыта. Общество существует задолго до нашего рождения; формирует нас, пока мы живем, и остается после того, когда нас не станет. Образцы человеческого поведения — культурные нормы, ценности и убеждения — существуют в качестве устоявшихся структур и потому являются социальными фактами, которые обладают объективной реальностью, внешней по отношению к жизни индивидов. Поскольку общество огромно, оно обладает силой направлять наши мысли и действия. Именно поэтому при изучении только человека (как поступают многие психологи и биологи) никогда не удается уловить самую сущность человеческого переживания. Общество больше суммы его частей; оно существует как сложный организм, уходящий корнями в нашу коллективную жизнь. Третьеклассники, решающие задачку; семья, собравшаяся за столом; люди, покорно ожидающие своей очереди в приемной врача, — все это примеры бесчисленных ситуаций со сходным строением, специально не относящимся ни к одному из их участников в отдельности. Следовательно, общество, будучи созданным людьми, начинает жить собственной жизнью и требует определенной меры повиновения от своих творцов. Реальность его существования мы осознаем в течение жизни или когда сталкиваемся с соблазнами и ощущаем на себе давление моральных норм. Функция: общество как система Установив, что общество имеет структуру, Дюркгейм обратился к понятию функции. Значение любого социального факта, объяснял он, больше, чем замечают люди в их повседневной жизни; социальные факты помогают обществу действовать как одно целое. В качестве иллюстрации возьмем преступление. Конечно, оно доставляет людям боль, приводит к утратам. Но Дюркгейм увидел и иное: преступление оказывается необходимым для продолжения жизни самого общества. Из главы 8 («Де- криминальные, удается конструировать и защищать моральные принципы, благодаря чему наполняется целью и смыслом вся наша коллективная жизнь. На этом основании Дюркгейм отвергал уравнивание преступного с «патологическим» и, напротив, считал, что преступность «нормальна», поскольку общество не может существовать без нее (Durkheim, 1964a, первое изд. — 1893; Durkheim, 1964b, 1-е изд. - 1895). Личность: общество внутри нас Дюркгейм утверждал, что общество пребывает не только «вне нас», но и «внутри нас». Иными словами, личность каждого человека формируется благодаря интер-нализации социальных фактов. Наши действия, мысли и чувства — наша человечность — почерпнуты из общества, которое вскармливает нас. Оно также регулирует и наше поведение посредством моральной дисциплины. Дюркгейм полагал, что по своей сути люди ненасытны и могут пасть жертвой своих желаний. «Чем больше у человека есть, тем большего он хочет, ибо полученное удовлетворение не усмиряет, но лишь разжигает потребности» (Durkheim, 1966; р. 248, 1-е изд. — 1897). Общество, следовательно, дав нам жизнь, должно нас обуздывать. Необходимость социальной регуляции иллюстрирует предпринятое Дюркгей-мом исследование самоубийства (Durkheim, 1966; 1-е изд. — 1897), описанное в главе 1. Почему создается впечатление, будто рок-звезды — от Дженис Джоплин до Джима Моррисона и от Джимми Хендрикса до Курта Кобейна — столь расположены к саморазрушению? Дюркгейм дал ответ задолго до появления такой музыки: 100 лет назад, совсем как ныне, наибольшая частота самоубийств отмечалась среди наименее регулируемых категорий людей. Безграничная свобода, связанная с молодостью, богатством и славой, взимает высокую плату в виде риска совершения самоубийства. Современность и аномия По сравнению с традиционными обществами современные налагают на людей меньше ограничений. Дюркгейм признавал преимущества такой свободы, однако предупреждал об усилении аномии — условий, при которых общество мало печется о моральном облике индивидов. Тенденция, когда многие знаменитости «гибнут под бременем славы», хорошо иллюстрирует деструктивные эффекты аномии. Внезапная слава отрывает людей от семей и привычных дел, разрушает устоявшиеся ценности и нормы, а также лишает поддержки и регуляции действий со стороны общества, что иногда приводит к фатальным последствиям. Поэтому, объясняет Дюркгейм, индивидуальные желания должны быть уравновешены социальными требованиями и соответствующим руководством, — то равновесие, которое иногда трудно дается в современном мире. Развивающиеся общества: разделение труда Подобно Марксу и Веберу, Дюркгейм был очевидцем стремительной социальной трансформации Европы, происходившей в XIX в. Однако он по-своему осмыслил 164 Часть II. Основы общества Глава 4. Общество 165    Как объяснял Дюркгейм, в доиндустриальных обществах традиция выступает в роли своеобразного цемента, который связывает людей. То, что он назвал коллективным сознанием, настолько сильно, что общество мгновенно карает каждого, кто осмеливается усомниться в традиционном образе жизни. Чтобы обозначить социальные связи, которые основаны на общности мнений и моральных ценностей и сильны между членами доиндустриальных обществ, Дюркгейм использовал термин механическая солидарность. Она складывается благодаря сходству моральных принципов. Дюркгейм назвал такие связи механическими потому, что люди автоматически испытывают чувство сопричастности друг другу.В ходе индустриализации, продолжал Дюркгейм, механическая солидарность все больше и больше ослабевает, а люди перестают быть связанными традицией. Но это не означает, будто общество распадается. Современная жизнь порождает солидарность другого типа. Такую интеграцию Дюркгейм назвал органической солидарностью, под которой понимаются социальные связи, основанные на специализации и взаимозависимости и сильные между членами индустриальных обществ. Там, где солидарность некогда основывалась на общности моральных принципов, теперь фундаментом выступают различия между людьми. Это показывает, что специализированный труд в качестве водопроводчиков, консультантов, акушерок или преподавателей социологии заставляет людей опираться друг на друга, поскольку так необходимо сделать. Следовательно, для Дюркгейма ключом к общественным изменениям служит возрастающее разделение труда, или специализация экономической деятельности. Макс Вебер говорил, что данный процесс оказывается необходимым для достижения большей эффективности. Дюркгейм дополнил картину, показав, что в современном обществе люди рассчитывают на десятки тысяч себе подобных — по большей части совершенно незнакомых, чтобы приобрести нужные товары и услуги. То есть, являясь членами современного общества, мы все больше зависим от людей, которым доверяем все меньше и меньше. Зачем же нам стремиться к тем, кого мы едва знаем и чьи убеждения могут в корне отличаться от наших? Дюркгейм отвечает: «Потому что нам не прожить без них». Итак, современность в меньшей степени опирается на моральный консенсус и сильнее — на функциональную взаимозависимость. Такова своеобразная «дилемма Дюркгейма»: технологическая мощь и большая личная свобода приобретаются ценой упадка морали и возрастающего риска аномии. Дюркгейма, как Маркса и Вебера, тревожил тот путь, по которому движется общество. Но из всех троих этот социолог был настроен наиболее оптимистично. Он превозносил свободу и право на частную жизнь, одновременно надеясь, что люди сумеют создать законы, регулирующие поведение. Наконец, возможно ли понять информационную революцию с точки зрения Дюркгейма? Из материала врезки следует, что и он, и другие теоретики, упомянутые в этой главе, сумели бы пояснить особенности, порожденные компьютерной технологией. ПРАКТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ Информационная революция: что сказали бы по ее поводу Дюркгейм и другие? Новая технология стремительно изменяет облик нашего общества. Основоположники социологии, чьи идеи рассматривались в этой главе, живи они сейчас, были бы жадными наблюдателями разворачивающихся событий. Представим на минуту те вопросы, касающиеся влияния компьютерной технологии на общество, которые могли бы возникнуть у Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера и Карла Маркса. Эмиль Дюркгейм, заострявший внимание на усиливающемся разделении труда в современном обществе, по-видимому, заинтересовался бы, возросла ли специализация в связи с распространением новой информационной технологии. Есть все основания думать, что это именно так. Поскольку электронная связь (допустим, благодаря веб-страницам) предоставляет любому желающему обширнейший рынок профессий (сейчас пользователями Интернета являются уже 400 млн человек), специализация усложняется, поскольку люди не привязаны к ограниченной географической области. Так, если большинство юристов из маленьких городов ведут общую практику, то адвокат информационной эпохи (независимо от места жительства) способен стать специалистом, например по семейному праву в сфере авторских прав, касающихся электронных носителей. В нашу эпоху заметен стремительный рост уже не малого, а микробизнеса, отличающегося высокой степенью специализации, охватывающего все сферы. Дюркгейм мог бы указать и на то, что Интернет грозит усугублением аномии. Отчасти это вызвано тем, что компьютеры изолируют людей, ослабляя личные связи. Кроме того, предлагая поток информации, мировая сеть не может помочь в смысле морального руководства и не позволяет вычленить сведения, являющиеся истинными или достойными познания. Макс Вебер считал, что современные общества имеют четкую форму благодаря рациональному мировоззрению их членов, и лучшей иллюстрацией тому служит бюрократическая система. Но продолжит ли бюрократия господствовать на социальной сцене в новом столетии? Возможно, нет: хотя организациям выгодно регулировать деятельность работников, выполняющих рутинные операции, обычные для индустриальной эры, в постиндустриальном мире многие виды трудовой деятельности требуют воображения. Возьмите такие профессии «нового века», как проектирование домов, сочинение музыки и сочинение компьютерных программ. Необходимую при этом креативность нельзя регулировать так же, как, скажем, конвейерную сборку автомобилей. Наверно, именно поэтому многие высокотехнологические компании покончили с униформой и таймерами. Наконец, как отнесся бы к информационной революции Карл Маркс? Поскольку тот считал индустриальную революцию классовой, которая позволила собственникам-промышленникам господствовать над обществом, он, вероятно, заинтересовался бы, не приобретает ли власть над нами новая символическая элита. Так, некоторые аналитики указывают, что кино- и телесценаристы, продюсеры и актеры располагают сегодня колоссальными состояниями, международным престижем и огромной властью (Lichter, Rothman & Lichter, 1990). Подобно тому как это было в прошлые десятилетия, люди, не имевшие нужных навыков работы на индустриальных предприятиях, оказывались внизу классовой системы, так и теперь не имеющие навыков работы с символами, наверняка превратятся в «низший класс». Дюркгейм, Вебер и Маркс позволили нам разобраться в специфике индустриальных обществ. По мере вовлеченности в постиндустриальный век поле деятельности для новых поколений социологов расширяется. 1 66 Часть II, Основы общества Глава 4. Общество 167   Критическая оценка: четыре взгляда на обществоЭта глава началась с ряда важных вопросов об обществе. В завершении дадим краткие ответы на поставленные вопросы с четырех точек зрения. Что сплачивает общества? Как существует такое сложное явление, как общество? По мнению Ленски, его членов объединяет общая культура, хотя образцы различаются в зависимости от уровня технологического развития общества. Автор также указывает, что с усложнением технологии усиливается разделение общества, порождаемое углублением неравенства, хотя последнее несколько сокращается в результате индустриализации. Маркс видел не единство, но социальное разделение, основанное на классовой принадлежности. С его точки зрения, элиты могут поддерживать навязанный мир, подлинное же социальное единство наступит лишь с утверждением кооперативного производства. По Веберу, членов общества объединяет мировоззрение. Если в прошлом людей сближала традиция, современные общества породили огромные рационалистичные организации, которые соединяют жизни людей. Наконец, Дюрк-гейм ставил во главу угла солидарность. Механической солидарности доиндустри-альных обществ, основанной на общих моральных принципах, он противопоставлял органическую — современного общества, основанную на специализации. Как изменились общества? Согласно модели социокультурной эволюции Ленски, общества отличаются друг от друга по технологии. Современное общество выдается своей колоссальной производительной мощью. Исторические различия в системах производства подчеркивал и Маркс, но он указывал на постоянное наличие социального конфликта (за исключением, возможно, общества охотников и собирателей). По Марксу, современное общество отличается лишь тем, что такой конфликт выходит наружу. Вебер рассматривал изменения в зависимости от мировоззрения людей. У членов доиндустриальных обществ был традиционный взгляд на мир, современным же людям свойственно рационалистическое мировоззрение. Наконец, согласно Дюркгейму, традиционные общества отличаются механической солидарностью, основанной на сходстве моральных принципов. В индустриальных обществах господствует органическая солидарность, связанная с производственной специализацией. Почему общества изменяются? С точки зрения Ленски, социальное изменение — первейшее и главнейшее последствие технологических нововведений, которые со временем приводят к изменению всего общества. Материалистический подход Маркса подает в качестве «двигателя истории» классовую борьбу, подталкивающую к революции и реорганизации. Вебер указывал на механизмы, посредством которых социальному изменению способствуют идеи. Он продемонстрировал, как конкретное мировоззрение, кальвинизм, содействовало индустриальной революции, которая, в свою очередь, почти полностью изменила облик общества. Наконец, в качестве главного аспекта социального изменения Дюркгейм отмечал усиливающееся разделение труда. Глубокие различия между этими четырьмя подходами не означают, будто какой-то один из них абсолютно верен или ложен. Общество — сложный феномен, Резюме Герхард Ленски
Карл Маркс
Макс Вебер
168 Часть II. Основы общества |