Алхимик. Питер ДжеймсАлхимик Peter James
 Скачать 2.97 Mb.
|
|
86 Воскресенье, 4 декабря 1994 года «Основная цель этого сотрудничества заключается в том, чтобы убедиться… и переходящие компоненты от лямбды в стадии бактериофазы… могут быть использованы в млекопитающих и занять промежуточное положение в побочной интеграции плазмида ДНК в хромосомный набор с уникальными свойствами…» Коннор в одном халате лежал, раскинувшись, на диване в гостиной Монти и рассеянно пил остывший кофе; но он этого практически не замечал, потому что был погружен в документ. На решетке камина трещали горящие ветки и стреляли в него искрами, но он и на них не обращал внимания. «Можно сделать следующие предположения, – читал он. – Во-первых, в порядке приоритетности мы должны прийти к заключению…» Поцелуй в щеку вывел его из задумчивости. – Сколько тостиков поджарить? Внезапно он ощутил запах жареного бекона и понял, что голоден. – Двух, думаю, будет достаточно. Спасибо. Когда Монти вышла из комнаты, он отложил текст, подтянул к себе ноутбук, открыл папку с письмами и стал методично просматривать все двести тридцать шесть посланий. В каждом из них упоминался «Матернокс», и все он заполучил с помощью вируса «троянский конь». Перекинул он этот материал еще вчера днем, уединившись в очередном гостиничном номере. Но во всем этом наборе не было ничего имеющего отношение к «Досье Медичи», да и вообще ничего интересного; просто рутинный поток электронной почты, главным образом данные о продажах и указания по маркетингу. Монти взбила в миксере несколько яиц, отрезала четыре ломтика хлеба, окунула их в яичную смесь, чтобы они как следует пропитались ею, и положила ломтики на раскаленную сковородку. Взгляд ее переместился к окну. Стоял чудесный день; густая изморозь окутала сад белоснежной пеленой, которая искрилась под лучами зимнего солнца, но Монти не обращала внимания на старания природы, потому что старалась отметить любое непривычное движение за пределами дома. Монти не сомневалась, что в пятницу вечером, когда она возвращалась домой, за ней следили. Она заехала в старую лабораторию посмотреть, как идут дела у отца, и едва ли не физически почувствовала, что у нее кто-то повис на хвосте. Свет фар, который неизменно держался за ней на одном и том же расстоянии, внезапно исчез, когда она повернула на свою грунтовую дорогу. Проехав по ней несколько ярдов, она остановилась и стала в зеркало заднего вида наблюдать за основной дорогой, но так и не заметила на ней света фар. Даже когда она вылезла из своего «эм-джи» и вернулась к шоссе, то над ней висела лишь ночная тьма. Затем позже, когда появился Коннор, она заметила стоящий на обочине небольшой седан с потушенными огнями и силуэт человека за рулем. За последние две ночи она несколько раз выбиралась из постели, подходила к окну и смотрела сквозь щель в портьерах. Коннор улетает в Вашингтон во вторник, и она хотела оказаться вместе с ним на том же рейсе, но отец получит результат не раньше вечера среды. Она очень боялась за Коннора. Чарли Роули отправился на Гавайи и был там убит. Она опасалась, как бы в Вашингтоне не случилось нечто подобное. И, кроме того, ей было как-то не по себе, когда она думала, что два дня она будет предоставлена самой себе. Обуреваемая страхами за безопасность Коннора в Америке, Монти решила, что она наконец должна решиться и пойти к председателю, чтобы Рорке успокоил ее и привел в чувство. От сковородки потянуло дымком. – Готово! – позвала она. Коннор появился в кухне: – О, французские тосты – мой самый любимый завтрак! Она положила ему два тоста, а все остальное пространство тарелки было отдано жареному бекону. Кроме того, на столе был кленовый сироп и кувшин со свежим апельсиновым соком. – Я страшно голоден! – сообщил Коннор, поливая сиропом тостик Монти, а потом свой. – Ты будешь так же любить меня, если я из-за них растолстею? – пошутила она, оценивающе разглядывая свою порцию. – Я думаю, что в трансгенетическом отделе «Бендикс Шер» у меня всегда будут приятели, которые смогут склонировать твою более худую версию. Так что, если даже я разлюблю тебя подлинную, я всегда буду любить твои гены. Договорились? Она с сомнением посмотрела на него и улыбнулась: – А как я смогу переделать твою клонированную версию? – Монти сунула руку под халат и сделала вид, что ищет его гениталии. – Не думаешь ли ты, что и тут можно кое-что улучшить? – Вот уж спасибо! Она перегнулась через стол и старательно слизнула с его губ липкий сироп. – На самом деле я ничего не хочу менять. Ты мне нравишься с ног до головы. И я очень боюсь за тебя. Тепло одевшись, они вышли прогуляться после завтрака. Под ногами хрустела жесткая промороженная трава, а над крышей дома висела тонкая струйка дыма из камина Монти. – Господи, до чего тут красиво! – сказал Коннор, восхищенно осматриваясь. – Просто невероятно! – Он вздохнул. – Знаешь, порой мне трудно поверить, что мир был создан всего лишь из нескольких горстей пыли, висящих в космосе, сквозь которые проскочила искра. – Означает ли это, что ты веришь в Бога? – Я верю в силы Вселенной. Я не люблю употреблять слово «Бог»… скорее, тут может идти речь о какой-то интеллектуальной энергии. О чем- то, обладающем куда большей мощью, чем человек. Монти смотрела на водянистый полумесяц, который и в дневном небе висел, как привидение. Протарахтел красный вертолет, направлявшийся в сторону военного аэродрома, лежавшего в нескольких милях к югу. Внезапно она повернулась к Коннору. – Я люблю тебя, – сказала она. И смущенно добавила: – Прости… – Простить? – Он улыбнулся ей в ответ. В этот момент легкая вспышка света в дальних холмах отвлекла его. – Да, и я… я ничего не могу сделать. Я люблю тебя. В самом деле. – Ты не должна извиняться, – мягко сказал Коннор. Он, повернувшись, посмотрел на холмы, не желая, чтобы Монти заметила его озабоченность. Через мгновение он снова заметил отблеск. Бинокль или объектив телефотокамеры? Не подозревая, что опасность куда ближе, чем она думала, Монти продолжила: – Я… я так боюсь… что-нибудь случится с тобой. С нами. Кончиками пальцев он легко коснулся ее плеч и поцеловал в лоб. Как ни странно, сейчас в памяти эхом отдались слова матери, сказанные пару месяцев назад, в их последний вечер в Вашингтоне. «Ты не должен ехать. Есть и другие компании – прямо здесь… Ты просто не знаешь, во что ты ввязываешься. Может, я слишком многому научила тебя, внушила тебе ложную уверенность. Поверь мне, я видела это сама и знаю, что они могут сделать. Подумай еще раз, пока еще у тебя есть такая возможность». Может, она была права, но как ему дальше жить с укорами совести, если он даже не попытается? Да и кроме того, если бы он не приехал сюда, то не встретил бы Монти. Он сжал ей плечи и сказал: – Я тоже люблю тебя. Больше всего в мире. 87 Вторник, 6 декабря 1994 года Будильник задребезжал ровно в пять часов. Коннор немедленно сел в кровати и включил свет. Он должен был подняться как можно раньше, чтобы окончить кое-какую работу и успеть на свой рейс в Вашингтон. – Хочешь, я сделаю тебе завтрак – поджарю яйца или еще что- нибудь? – предложила Монти. – Все в порядке, иди спи, – тихо сказал он. – Я сделаю себе кофе в офисе. Она слышала, как он включил душ, а затем ходил по квартире, укладывая в сумку последние мелочи. Затем он поцеловал ее в щеку. – Вечером позвоню тебе – ты же не собираешься в одиночестве уезжать в свой коттедж. – Я останусь здесь… как мы договаривались. – Обещаешь? – Обещаю. – Отлично. Она приподнялась и взяла его за руку: – Ты будешь осторожен, да, Коннор? – Вашингтон – это моя усадьба, и я буду себя отлично чувствовать. Кончай все дела и как можно скорее присоединяйся ко мне. – Он еще раз поцеловал ее, и она услышала, как за ним щелкнул замок в дверях. Окончательно проснувшись, она выкатилась из постели и голой прошла в гостиную, которая была залита оранжевым светом уличных фонарей. Монти смотрела, как Коннор вышел из парадной и кинул свою сумку в багажник «БМВ»; она надеялась, что Коннор все же посмотрит наверх, чтобы она могла ему помахать, но этого не случилось. К ее ужасу, едва только он тронулся с места, как то же самое сделал «форд» в ста ярдах за ним. Не зажигая ходовых огней, он проследовал за машиной Коннора до перекрестка в конце улицы и вслед за ним повернул направо. Она запаниковала, не зная, что делать. Стояло раннее утро, Коннор торопился в офис – и внезапно она вспомнила Джейка Силса. Черт побери, как был бы нужен телефон в машине Коннора. Она надела то платье, которое было на ней прошлым вечером, схватила пальто, проверила, при ней ли ключи от квартиры, и вылетела за дверь в утренние сумерки. Лобовое стекло «эм-джи» запотело изнутри, она протерла в нем небольшой участок и на пределе скорости сорвалась с места, включив несколько янтарных огней и один красный. На Уорвик-роуд, куда она вылетела, движение было небольшим, и она без помех обогнула бывший стадион «Уайт-Сити». Оказавшись на трассе Вестуэй, она поймала себя на том, что обгоняет одну машину за другой, не теряя надежды, что очередной набор габаритных огней будет принадлежать машине Коннора, но каждый раз разочаровывалась. Она увидела «БМВ» на почти пустынной стоянке «Бендикс Шер», куда она сама въехала. Ускорив шаги, она вошла в холл, бегло отметив, что Уинстон Смит все так же отсутствует, вошла в лифт, поднялась на этаж Коннора. Для охраны было слишком рано занимать свои посты на этажах, и она вышла из лифта к пустому столу и слепому экрану. Пустив в ход свою карточку-пропуск, она прошла мимо поста охраны и заторопилась в кабинет Коннора – но остановилась как вкопанная. Коннор шел по коридору навстречу ей. Он был все еще в пальто, со стаканчиком кофе в руке. – Эй! – неподдельно удивился он. – В чем дело? Что случилось? От радости у нее перехватило дыхание, и она осталась стоять на месте. Затем опасливо оглянулась вокруг, помня об их уговоре не беседовать в рабочем помещении. – Э-э-э… я подумала, что тебе в дорогу понадобится пара досье… и вдруг вспомнила, где они были. Он нахмурился, ничего не поняв в данный момент, – но тут увидел отчаянное выражение ее глаз. Убедившись, что ни одна видеокамера не смотрит прямо на нее, она открыла свой рабочий дневник, написала в нем большими корявыми буквами: «За тобой следили от самого дома» – и быстро показала ему. Он кивнул, дав понять, чтобы Монти следовала за ним, провел ее в мужской туалет, убедился, что кабинки пусты, и открыл все краны. – Мы должны исходить из предположения, что сейчас компания хочет поймать нас с поличным, – тихо сказал он. – Но если они хотели накрыть нас, то это надо было делать в коттедже, в последний уик-энд. Они следят за нами, поскольку не в курсе дела, что нам известно. Просто храни спокойствие. Когда ты доберешься до Вашингтона, все пойдет нормально. Обещаю. – Ты собираешься поговорить с Клинтоном? – У меня есть кое-что получше. Верь мне. Она видела озабоченность в его глазах, и сожаление, что они расстаются, становилось все острее. – Я верю тебе, – с трудом выдавила она. – Просто я чертовски испугана. – Вот и оставайся в таком состоянии, – сказал он. – Пусть ты будешь чертовски испугана, но сохраняй голову на плечах. – Затем он показал на дверь. Покинув туалет, Монти спустилась на свой этаж. Чувствовала она себя немного по-дурацки из-за того, что запаниковала, но сейчас, несмотря на усталость, старалась думать четко и ясно. Побаливала голова из-за легкого похмелья – прошлым вечером она выпила слишком много вина и виски. И еще, как она припомнила, бренди. Господи! Она прижала пальцы к вискам в надежде уменьшить боль. И в довершение ко всему следующие два дня без Коннора представлялись ей пустыми. «Когда ты доберешься до Вашингтона, все пойдет нормально. Обещаю». Почему? Что должно произойти в Вашингтоне, после чего все вдруг отменно наладится? Все это напоминало игры в поиски сокровищ – «следуйте в Вашингтон, где найдете очередной ключ». Разве что Коннор был не из любителей таких игр. А может, был? Она сделала себе кофе и решительно взялась за дело – перечитала расписание, которое пришло от организаторов симпозиума, и пробежала контрольный список для отца. В дополнение к главному мероприятию в пятницу вечером предполагалось, что на следующий день он примет участие в дискуссии; кроме того, его попросили к началу недели набросать свои заметки для распространения среди других участников встречи. И еще ему придется давать интервью относительно своей книги. Монти прикинула, помнит ли он все это. Скорее всего, нет. Она может напомнить ему, но пока слишком рано. Зевнув, она посмотрела на часы. 6:20. Впереди долгий, очень долгий день. И тут она импульсивно сделала то, к чему не прибегала вот уже много лет: запустив руку под блузку, она сжала в пальцах маленький серебряный крестик и закрыла глаза. – Молю Тебя, Господи, – беззвучно произносила она, – пусть Коннор будет в безопасности и пусть папа будет в безопасности. Она так и не позвонила вчера сэру Нейлу Рорке, разрываясь между желанием сделать это и опасением, что ее поступок может повредить Коннору. Но сейчас она сожалела о своей нерешительности. Вашингтон был преступной столицей Америки. И там легко, не утруждаясь излишними вопросами, могли убить кого угодно. В 8:30 Монти позвонила по дополнительному номеру сэра Нейла Рорке. Ответила его секретарша: – Боюсь, что сэр Нейл отбыл в Малайю на открытие нашего нового предприятия в Куала-Лумпуре. Он вернется в пятницу. Не хотите ли оставить послание для него? Монти помедлила, прикидывая, как бы связаться с ним в Малайе. Но пытаться установить связь по телефонной линии, не зная, насколько она защищена… нет, это непродуманно. – Спасибо, не стоит, – сказала она. – Это не так важно. Затем она по внутренней связи позвонила в кабинет отца; после двух звонков включился автоответчик. Повесив трубку, она вышла поискать какие-то следы его присутствия на этаже. Чистота и прибранность его кабинета убедительно сказали ей, что он тут еще не появлялся. Для надежности она заглянула и в лабораторные помещения, но и тут никто его не видел. Скорее всего, он был в Беркшире, где занимался анализом «Матернокса», и она подумала, безопасно ли будет звонить ему. Но когда она все же набрала их старый номер, то после пяти звонков услышала свой же голос, сообщавший, что номер изменен. Вполне возможно, что отец был на месте и просто не отвечал, но тем не менее она забеспокоилась. Она снова набрала номер, представилась автоответчику и стала ждать. Она надеялась, что, услышав ее голос, он снимет трубку, – но тщетно. С тем же результатом она позвонила ему домой. До половины десятого она работала, время от времени снова пытаясь дозвониться. Коннор, должно быть, уже прибыл в аэропорт, подумала она, испытывая глубокое чувство одиночества. Поэтому ее беспокойство об отце усилилось. Если в лаборатории произошел несчастный случай, там нет никого, помочь ему никто не сможет. А ей надо еще сегодня отослать в Вашингтон по факсу или электронной почтой кое-какие заметки к дискуссии. Это займет у нее около часа. Стоянка кампуса была почти пуста, но Монти подошла к лаборатории почти вплотную, когда заметила поржавевшую серую «тойоту» отца на ее привычном месте. Она слегка расслабилась, но, вылезая из своего «эм- джи», Монти внимательно осмотрелась. Трудно было сказать, следили за ней или нет; всю дорогу сюда ее сопровождало плотное дорожное движение. Она вошла в лабораторный корпус, удивившись, что дверь не закрыта, и торопливо побежала наверх, в главную лабораторию. Ее сопровождали знакомые химические запахи. Дик Баннерман в белом лабораторном халате, склонившись к чашке Петри, что-то диктовал в маленький магнитофон, включавшийся от звука голоса. Стеллаж с пробирками позвякивал в мешалке рядом с ним. При взгляде на эту сцену Монти не захотелось прерывать состояние глубокой сосредоточенности отца. Наконец, выбрав момент, она легко поцеловала его в щеку, но тем не менее ему потребовалось несколько секунд, чтобы заметить ее присутствие. Он что-то пробормотал в диктофон, выключил его и повернулся к дочери. – Потерял целый рабочий день, – сокрушенно сказал он. – Культура умерла. – Почему? Что случилось? – Моя ошибка. – Он скорчил гримасу, как провинившийся ребенок. – Элементарная глупость. Положил не ту подкормку. Я не привык все делать своими руками. – У тебя усталый вид, папа. Не хочешь ли сделать перерыв и сходить перекусить? Уже час. Он покачал головой: – Не могу уйти, пока не наступит стабилизация. Сейчас, когда я потерял день, у меня возникнут проблемы с Вашингтоном. До четверга я не управлюсь. – Папа, ты просто должен быть там в четверг вечером – у тебя будет всего лишь обед с Биллом Клинтоном, а он всего лишь президент Соединенных Штатов. – Засранец Клинтон. – Прищурившись, он посмотрел на пробирки в мешалке. – Я не могу взять и остановить процесс в середине. Мне придется выкинуть эти объедки и начать все с нуля – так что мы потеряем добрую часть этих двух недель. Ты хочешь подвергнуть риску свою Анну? – Неужто я не могу заменить тебя? Если ты дашь мне инструкции?.. Улыбнувшись, он отверг это предложение: – Боюсь, что нет. Боюсь, что мы оба должны распрощаться с этим симпозиумом. Конечно, извинимся, скажем, что я, мол, болен. Это сборище не так уж важно. Она сплела пальцы, собралась с мыслями и сказала: – Если ты думаешь, что успеешь закончить анализы в четверг вечером, так я улечу по расписанию, в четверг утром, явлюсь на кормежку к Клинтону… и принесу за тебя извинения. А ты можешь прибыть в пятницу… на твое выступление уже продано шестьсот мест. – О’кей, – сказал он. – Так и сделаем. Монти посмотрела в чашку Петри: – Кроме неприятности с культурами, у тебя есть какие-нибудь успехи? – Да, но раньше чем в четверг вечером я не смогу понять, что же там было в капсулах. – Помни, что по телефону об этом – ни слова, – сказала она. – Какие бы ни были новости, расскажешь о них по прибытии в Вашингтон. Он провел пальцем по губам, делая вид, что застегивает их на молнию. Монти улыбнулась: – А теперь я принесу нам по сэндвичу. Она вышла из здания, остановилась и, нервничая, стала оглядывать стоянку. В воздухе плыла мелодия «Господи, да буду я веселым джентльменом». «Через три недели Рождество», – подумала она. Рождественская лихорадка уже чувствуется повсюду – в витринах магазинов, на рекламных стендах, в светящихся гирляндах, протянутых через улицы. Осознание этого вызвало у нее вспышку гнева. «Ради бога, это Англия, – сказала она себе. – Демократическая, цивилизованная Англия. Не какой-то оруэлловский кошмар диктатуры третьего мира или хунты. Если действия „Бендикс Шер“ выходят за пределы закона, если компания экспериментирует, шпионит и убивает, ее надо остановить на этом пути». В памяти крутилась фамилия: детектив-суперинтендент Левайн, который навещал ее в больнице после гибели Джейка Силса. Она зашла в одну из телефонных будок рядом с закусочной, нашла в справочнике номер Нового Скотленд-Ярда и, позвонив, спросила, может ли кто-нибудь помочь ей соединиться с Левайном. К удивлению Монти, через несколько секунд ожидания оператор сказала: – Соединяю. Раздался щелчок, и Монти услышала другой женский голос, вежливый и уверенный: – Офис детектива-суперинтендента Левайна. Через минуту после того, как Монти представилась, ее соединили с хозяином офиса. – Маркус Левайн. Очень рад слышать вас, мисс Баннерман. Вы уже поправились? – Надеюсь, что да, – сказала она. – Но держу пальцы крест-накрест, чтобы не было долговременных последствий. – Опасная работа эта фармацевтика, – не без иронии сказал он. – Я и сама начинаю так думать. – Наступило выжидательное молчание, которое она восприняла как конец обмена любезностями. – Я думаю, кое- что вам стоит знать. Это может иметь отношение к вашему расследованию гибели Джейка Силса. Наступила очередная пауза, и на мгновение она подумала, не прервали ли с ней разговор. Затем она снова услышала спокойный голос детектива: – Я слушаю. – Можем ли мы конфиденциально, с глазу на глаз, поговорить с вами? То, что я хочу рассказать вам… это довольно рискованно. – Конечно, можем поговорить, мисс Баннерман. Когда вы предпочитаете встретиться? – А можно? Хорошо было бы сегодня. – Хотите приехать сюда? Или вам было бы удобнее на какой-нибудь нейтральной территории? Твердая уверенность его голоса успокоила ее, она почувствовала себя надежнее и раскованнее. Теперь-то она уже не сомневалась, что поступает совершенно правильно. – На тот случай, если за мной и дальше будет идти слежка, я бы предпочла не показываться в Скотленд-Ярде… не могли бы мы встретиться в пабе или в кафе? – Вы знакомы с гостиницей «Стрэнд-Палас»? Она задумалась. – Да… она на Стрэнде, напротив «Савоя». – Там есть такой большой холл за фойе… о котором мало кто знает. Днем я смогу там быть. Четверть пятого вас устроит? – Да, благодарю вас, – сказала она. – Большое спасибо. |