Политические и правовые учения

• Название: Политические и правовые учения
• Дата: 04.12.2021
• Размер: 381.76 Kb.
• Имя файла: 49215546.docx
• Тип: Документы; #291382
• страница: 13 из 18

13.2. Монархическое направление в правовой и политической мысли. И.А. Ильин, И.Л. Солоневич

Иван Александрович Ильин (1883 – 1954), религиозный философ и политический мыслитель, родился в дворянской семье. Окончив гимназию с золотой медалью, он поступил на юридический факультет Московского университета, где проявились его блестящие способности к научным исследованиям. После завершения обучения он был оставлен на факультете для подготовки к профессорскому званию, а с 1912 г. начал преподавать в Московском университете. В эти годы политические воззрения Ильина постепенно эволюционировали от увлечения идеями социалдемократии к монархической позиции.

Октябрьскую революцию 1917 г. Ильин встретил враждебно и навсегда остался идейным врагом советской власти. Подвергшись неоднократным арестам за участие в организации белого движения, он в результате был выслан из России 26 сентября 1922 г. на знаменитом пароходе «Обер-бургомистр Хакен» в Германию вместе с другими русскими учеными, философами и литераторами. Проживая в Берлине, Ильин (по матери он имел немецкие корни) участвовал в политической жизни русской эмиграции, был профессором и деканом Русского научного института. В 1934 г. за отказ вести занятия в соответствии с программными установками национал-социалистов Ильину было запрещено заниматься преподавательской деятельностью, а его печатные труды были арестованы гестапо. С большими трудностями ему удалось в 1938 г. перебраться в Швейцарию, где он до конца жизни занимался в основном научной работой, а также писал публицистические статьи на политические темы.

Ильин – один из крупнейших русских мыслителей XX в., внесший значительный вклад в развитие отечественной философии права. Им написано свыше 40 книг и брошюр, несколько сот статей, более ста лекций и большое количество писем. Среди наиболее значимых его сочинений — «Общее учение о праве и государстве», «О сущности правосознания», «О монархии и республике» (труд писался свыше 40 лет и остался незавершенным). Непосредственными его учителями были П. И. Новгородцев и Е. Н. Трубецкой – выдающиеся русские юристы и философы. Политикоправовые воззрения Ильина развивались в рамках идеологии консервативного либерализма (соединение традиционной монархической государственности с либеральными ценностями), которая была сформулирована в XIX в. К. Д. Кавелиным и Б. Н. Чичериным, а в начале XX в. обосновывалась П. Б. Струве, С. Л. Франком и др. В его произведениях ощущается заметное влияние Г. В. Ф. Гегеля (он написал одну из лучших работ на русском языке, посвященную Гегелю).

В основе концепции Ильина лежит православное вероучение и идеалистическое понимание человека, государства и права. Как полагает Ильин, подлинным фундаментом социальных институтов (прежде всего государства и права), культуры в целом является человеческий дух, объединяющий в себе искусство, науку, философию, нравственность, право, религию. Последнему элементу Ильин отводит ведущую роль, так как, по его мнению, религиозное чувство, соединяя личность с Богом, наполняет человеческий дух содержанием и смыслом. Правосознание, являясь источником реального государства и права, на зрелой стадии своего развития неизменно приобретает религиозный характер. Таким образом, религиозное сознание, по Ильину, конституирует правосознание и правопорядок: христианская этика ведет к утверждению самоценности личности, патриотизма, солидарности, взаимного уважения и доверия, т. е. тех принципов, на которых должна строиться зрелая государственность. Современное человечество, с точки зрения Ильина, «отпав от Бога», оказалось в глубоком кризисе (мировые войны, антимонархизм, большевизм, фашизм). Выход из него возможен лишь на пути возвращения к религиозным истокам, что должно повлечь за собой, по его мнению, политическое обновление.

В качестве основных форм государства Ильин традиционно различает монархии (неограниченную и конституционную) и республики, которые могут быть демократическими, аристократическими и олигархическими. Выделяя юридические признаки монархии (верховная государственная власть передается по наследству, монарх осуществляет свою власть пожизненно и не несет ответственности за свои действия) и республики (верховная государственная власть избирается на определенный срок, ее носители формально ответственны за свои действия), он считает их недостаточными для четкого разграничения этих форм. Поэтому Ильин считает необходимым перевести анализ форм государства из формально-юридической плоскости в сферу религии, нравственности и психологии, что фактически означало исследование не столько юридической конструкции форм правления, сколько монархического и республиканского типов правосознания.

Давая характеристику монархического правосознания (а значит, и монархии как формы правления), Ильин выделяет в нем довольно длинный перечень черт и свойств, в основе которых лежит «иррациональноинтуитивное» и мистическое восприятие действительности. Всемирная история, общество, государство, право, человек понимаются монархическим правосознанием как развертывающийся во времени и пространстве промысел Божий. Монарх представляет собой священную особу, связанную с Богом, что является источником его «чрезвычайных обязанностей и чрезвычайной ответственности». Религиозное восприятие власти, объединяя монарха и народ, пробуждает в них «дальнозоркость, мудрость и жертвенность», а также формирует стремление к самовоспитанию и самоограничению. Основанное на любви к Богу «внутреннее духовное делание» создает правовые основы общества и власти, ведет к осмыслению юридических обязанностей как религиозных. Религиозное единство монарха и народа определяет такую важную черту монархического правосознания, как семейственность, патриархальность. Подданные должны чувствовать себя членами одной семьи, свою «родовую принадлежность», кровную связь через общего предка. Патриархальность, проникнутая духом истории и возвращающая человека к своим истокам, несет с собой консерватизм и традиционализм. Монархист, по Ильину, не склонен к «скорому и легкому новаторству», он неохотно решается на радикальные реформы и берется за них только тогда, когда они назрели.

Важной чертой монархического правосознания Ильин считает потребность персонификации власти, государства, народа, родины в конкретной личности – монархе, который становится духовным центром, «живым тождеством, преодолевающим раздельность и личностно воплощающим искомое единство нации». Отсюда вытекают присущие монархическому правосознанию центростремительность, интеграция и аккумуляция, проявляющиеся на психологическом, политическом и экономическом уровнях. В условиях монархии Ильину представляется естественным собирание в единый центр всех людских, материальных и иных ресурсов страны, аккумуляции национальной энергии в «духовной, волевой и политической мощи Государя». Монархическая государственность видится ему как некое органическое целое, которое в духовном и эмоциональном порыве способно решать великие задачи.

Отличительным признаком монархии является «культ ранга», под которым Ильин понимает построение государства и общественных отношений в целом на основе иерархии человеческих достоинств. В монархии господствует авторитет лучших. На высшей ступени такой этикополитической организации стоит монарх, обладающий превосходными во всех отношениях качествами. Важнейшие свойства подданного – достоинство и честь, которые состоят, по Ильину, в добровольном подчинении свободно признанному правовому авторитету. Служение государю означает для подданного не покорность и раболепное безволие, а активный и творческий процесс. К важнейшим элементам монархического сознания Ильин относит доверие и любовь к монарху, верность ему, а также начала дисциплины и субординации.

Основную практическую трудность и опасность для монархии Ильин усматривает в проблеме установления пределов верности и повиновения подданных. В конечном счете он выступает за то, чтобы сам человек как религиозная, моральная, свободная и правовая личность самостоятельно решал данный вопрос с позиций естественного права. Жизнеспособность монархии Ильин тесно связывает со степенью зрелости индивидуального и общественного монархического правосознания. Он полагает, что организация и функционирование монархического государства специфичны для каждой страны и требуют соблюдения ряда условий, касающихся размера территории, численности и плотности населения, его национального и социального состава, державных и хозяйственных задач, религиозного исповедания и психологии народа, уровня культуры и правосознания.

Республиканское правосознание, согласно Ильину, по всем основным позициям противоположно монархическому. В республике преобладает утилитарно-рассудочное восприятие власти; государство, политика и право считаются делом рук человеческих, а не Божьего провидения. Государственная власть, понимаемая как воля народа, имеет безличный характер и растворяется в коллективе, а само государство представляет собой некий конгломерат, механическое соединение лиц («уравнительное всесмешение»). Психология республиканца предполагает культ независимости, личного успеха, карьеры, отвержение авторитетов и критическое восприятие власти. Соответственно одним из основных принципов организации республики является недоверие к власти, необходимость установления контроля над ней и гарантий против возможных деспотических поползновений со стороны главы государства. Формальный демократический механизм, использующийся в республике, направлен, по Ильину, на избрание «несамостоятельных, угодливых и уклончивых нырял», никому не угрожающих своим превосходством. Республиканское правосознание отличается центробежностью, стремлением к всевозможной дифференциации, новаторством и радикализмом, что в практическом плане выражается, по Ильину, в процессах автономизации и федерализации страны, приводящей в результате к распаду государства и анархии.

С позиций монархического правосознания Ильин рассматривает историю и государственность России. Русская история, с его точки зрения, развивалась как борьба между порывом к свободе и жесткой государственной необходимостью, между склонностью к анархии и инстинктом национального самосохранения. Он делает вывод, что в России может быть либо единовластие (в виде монархии или тирании), либо хаос. Российская монархия, выросшая из коренных потребностей русской души, гармонично сочетала в себе авторитаризм и самоуправление, являла собой пример взаимной верности, уважения и любви царя и народа. В основе такого единства лежала способность русского человека воспринимать государство не формально-юридически, а религиозно и нравственно, как живое органическое целое.

Иван Лукьянович Солоневич (1891 – 1953) – выходец из белорусских крестьян. Хотя Солоневич постоянно подчеркивал этот факт и даже бравировал им, его отец, в детстве свинопас, уже принадлежал к образованному слою общества (был народным учителем, чиновником, редактором и издателем ряда газет). С 1910 г. под влиянием своего отца и деятельности П. А. Столыпина он приобщился к политической жизни, сотрудничал в правой печати. В 1916 г. Солоневич окончил юридический факультет Петроградского университета. Довольно рано став убежденным монархистом, Солоневич и Февральскую, и Октябрьскую революции 1917 г. воспринял как трагедию для России. Он активно участвовал в белом движении, но после его разгрома эвакуироваться не смог, заболев сыпным тифом. Делая успешную карьеру в советских профсоюзах в области организации спорта (он опубликовал немало книг и статей на эту тему), Солоневич не оставлял мысли о побеге из России. Первый неудачный побег закончился для него заключением в Соловецком и Свирском лагерях, откуда в 1934 г. ему все-таки удалось бежать в Финляндию. За границей, пропагандируя идеи возрождения российской монархии и издавая ряд газет соответствующего направления, Солоневич занимал свою особую позицию, враждебную как по отношению к русским либералам, так и ко многим эмигрантским монархическим организациям. Живя с конца 1930 х гг. в Германии, он увлекался идеями фашизма. Попытка Солоневича убедить немецкие власти отказаться от войны с Россией закончилась установлением за ним наблюдения со стороны гестапо. После окончания Второй мировой войны Солоневич перебрался в Аргентину, где стал издавать монархическую газету «Наша страна» (выходит до настоящего времени), занимался литературной деятельностью.

Воззрения Солоневича, сформировавшиеся под влиянием консервативных идей славянофилов и особенно Л. А. Тихомирова, представляют собой биологизированный вариант монархической концепции. Его основные сочинения — «Белая Империя» и «Народная Монархия» — текстуально не повторяют друг друга, но посвящены одной теме — обоснованию русской монархии. Если в «Белой Империи» (хронологически первой работе) Солоневич высказывается более откровенно и публицистично, то «Народная Монархия» уже претендует на академичность и фундаментальность изложения. Стараясь изобразить «смирение», которое «паче гордости», Солоневич постоянно настаивает на том, что он «простой крестьянский мужик» (что выглядит крайне фальшиво), нелюбящий профессоров и приват-доцентов, теорий и абстракций. У него вызывает недоумение, почему цвет русской интеллигенции (Н. А. Бердяев, П. Б. Струве) не создает развернутой монархической теории. Поскольку такое положение дел ему кажется неудовлетворительным, задачу идеологического обоснования российской монархии Солоневич берет на себя. Обращает внимание его вызывающая манера изложения, нарочитая резкость выражений, желание иногда просто быть скандальным. Приводимые им аргументы из всемирной и русской истории часто не выдерживают даже поверхностной критики. В его концепции чувствуется идеологическая заданность, желание подогнать исторические факты под умозрительные схемы.

Солоневич полагает, что человеческая история не имеет никаких законов, каждый народ (особенно великий) находит свой неповторимый путь развития. Однако одну, но главную закономерность (не историческую, а биологическую) он находит: все нации стремятся создать свою культуру, государственность и, наконец, империю (сильное государство, активно влияющее на формирование международных отношений и ход мировой истории). Если нации этого не делают, то не потому, что не хотят, а потому, что не могут. Основой созидательных сил народа Солоневич считает инстинкты, а биологию и психологию — «твердыми опорными точками для всякого исследования об обществе». Ни экономика, ни религия, ни климатические и географические условия, а инстинкты рождают социальные формы (семью, нацию, государство). Нацию он рассматривает как единый биологический организм, «сверхиндивидуальное целое», развивающееся по законам отдельного человека. Если индивид, подчиняясь инстинктам продолжения рода, создает семью и накапливает ценности для своего потомства, то и нация поступает таким же образом. Конкретный народ, живя благодаря труду предшествующих поколений, в свою очередь сам, отказывая себе, заботится, прежде всего, о будущих поколениях. Инстинкты в нации могут ослабляться и усиливаться. В первом случае народ оказывается на краю гибели и заканчивает свою историю, во втором – он копит силы и территорию для неродившихся еще поколений. Цель жизни нации определяется не разумом, а инстинктом и, соответственно, единственной задачей разума является «вооружение древнего инстинкта самыми современными оружиями борьбы за жизнь».

Инстинкт продолжения рода, по Солоневичу, создав семью, далее воплощается в государственный инстинкт, который и способен создать государство и империю. Мифы, легенды, обряды, традиции, право, политические учреждения выступают как внешнее оформление государственного инстинкта. Любое государство несет на себе отпечаток своеобразия нации, ее психологии и характера государственного инстинкта: степень воли к жизни и борьбе напрямую влияет на силу государства.

Солоневич предлагает оригинальную трактовку взаимосвязи культуры и государства. С его точки зрения, национальная культура не имеет единства, она распадается как минимум на четыре не связанных между собой компонента – материальную (техника), художественную (литература, искусство), духовную (религия, наука) и государственную (правительство, армия, суд и т. п.). Отсюда Солоневич делает вывод, что нации с сильным государственным инстинктом, создавая совершенные образцы государственной культуры (в виде государств-империй) могут не иметь больших достижений в других областях культуры. Поэтому он выступает против того, чтобы страны со слаборазвитой наукой и техникой, но крепкой государственностью, называть отсталыми.

Государственная власть, по мнению Солоневича, конструируется тремя способами: наследованием, избранием и захватом, что соответствует рождению монархии, республики и диктатуры. Он делает важную оговорку о том, что лишь монархию и республику можно назвать формами правления, а диктатура есть только средство использования власти в исторически ограниченный переходный период. Отдавая предпочтение монархии, Солоневич отвергает как диктатуру, так и республику. Он полагает, что диктатура, особенно ее большевистский вариант, себя дискредитировала. Что касается республики, то она, на его взгляд, отражает, как правило, слабый государственный инстинкт нации: чем примитивнее государство, тем сильнее в нем республиканские тенденции.

Стремясь показать монархию как лучшую форму государства, Солоневич приводит ряд доводов. Монархия является наиболее естественной формой правления, так как в наибольшей степени отражает биологическую природу людей. Именно поэтому история человечества, с его точки зрения, есть по преимуществу история монархий. Биологическая сила, создавая семью, род, племя, нацию, приобретает вид монархической власти сначала как воля сильнейшего, затем как воля сильнейших и, наконец, как воля всех членов общества. Солоневич отвергает религиозное обоснование монархии. Религиозные ценности, на его взгляд, бесконечно удалены от политики, власти и государства (ценностей относительных). Религия не предназначена для того, чтобы непосредственно вмешиваться в политическую жизнь; в противном случае это ведет к искажению как государственной власти, так и самой религии. Так, если помазание Божие считать основой власти монарха, тогда следует оправдать многих цареубийц, ставших впоследствии с благословения церкви монархами (например, Екатерина II, Александр I). Солоневич придает религии лишь опосредованное значение: она формирует нравственные идеалы, которые могут стать действенным фактором реальной политики.

Важнейшим аргументом, правда, довольно туманным, в пользу монархии Солоневич считает так называемую биологическую случайность рождения наследственного монарха. Если избрание и захват являются, по его мнению, рационалистическими (основаны на доводах разума) способами организации власти, то наследование престола носит биологический, а потому бесспорный характер. Понятно, что Солоневич здесь делает явную натяжку, так как такого рода «бесспорность» очевидна только для убежденного монархиста. Тем не менее, только такая основа, по его мнению, способна обеспечить стабильность и устойчивость государства. В частности, он пытается доказать, что наследнику престола в силу бесспорности его будущей власти нет необходимости за нее бороться, он растет в атмосфере добра и, следовательно, став монархом, будет стремиться строить свою политику на принципах добролюбия. Наивность (или лицемерность?) такого взгляда очевидна.

Великое преимущество монархии Солоневич видит также в том, что вероятность появления гениального человека на престоле близка к нулю. Он полагает, что если гений в науке и искусстве – это дар Божий, то гений в политике – это чума. Деятельность гения – человека, изобретающего нечто принципиально новое и внедряющего свою новацию в общественную жизнь, «неизбежно нарушает ее органический рост» и сопровождается морями крови. С точки зрения Солоневича, общественный прогресс проявляется в спокойном эволюционном развитии, тогда как революционные изменения, влекущие за собой «голод, озверение, распад и разгром», означают подлинную реакцию. Монархический строй более других приспособлен для того, чтобы верховной властью обладал «средний нравственно-разумный человек», не стремящийся к глобальным переменам. По логике Солоневича, сам народ как органическая и биологическая целостность способен найти свои социальные формы и пути исторического бытия, а монарх должен лишь помогать ему в этом.

Необычным выглядит мнение Солоневича о видах монархии. Он отвергает традиционную классификацию монархий на неограниченные и ограниченные, полагая, что власть монарха не может быть абсолютной, прежде всего, с технической, организационной стороны. Воля монарха всегда находит «жесткий предел» в пассивном сопротивлении как правящих, так и подвластных слоев населения, в потенциальной возможности цареубийства. Монархическая власть всегда опирается на какие-либо общественные силы и может действовать только через них. Поэтому власть монарха представляет собой, по Солоневичу, «некоторую равнодействующую всех общественных сил, имеющихся в данное время в данной стране». Весьма критически он оценивает термин «конституционная монархия», который, на его взгляд, «может обозначать все что угодно». Солоневич склонен понимать под конституционной монархией совокупность основных устойчивых принципов организации государственного механизма, которые находят свое отражение либо в нормативных актах, либо в самой практике. Суть монархической государственности наилучшим образом выражается, как он полагает, в понятии «соборной монархии», призванном заменить такие традиционные для юридической науки категории, как абсолютная и конституционная монархия. «Соборная монархия», где воля монарха есть выражение воли его подданных, представляет собой идеал, потенциально заложенный и постепенно реализующийся на практике в любом монархическом государстве.

Изложенные выше положения выступают в качестве общей теоретической базы политических воззрений Солоневича, тогда как основным содержанием его взглядов является концепция именно русской монархии, а не монархии вообще. Он полагает, что русская нация, принципиально отличная от народов Европы и Азии, нашла свой собственный исторический путь развития и создала уникальную государственность. Даже Византия, наиболее близкая к России по своей культуре государство, не оказала решающего влияния на формирование российских политических учреждений. Национальную и государственную самобытность русского народа Солоневич связывает с наличием у него сильного государственного инстинкта. Техническая и научная отсталость сосуществовали в России наряду с самой передовой государственной культурой, что нашло свое отражение в создании российской монархии – явлении мировой значимости. Русскую монархию Солоневич считает классической в мировой истории, идеалом («соборная монархия»), а остальные монархии – отклонениями от него. Русский народ строил свое государство в ожесточенной борьбе с природой и другими народами. Солоневич подчеркивает, что российское самодержавие «было организовано русской народной массой», не цари собирали земли, а сам народ, повинуясь государственному инстинкту, осваивал все новые территории и стремился подчинить их центру.