60. Дао Дзирта. Посвящение Я
 Скачать 0.95 Mb.
|
|
* * * Осознание полной беспомощности не просто унижает, оно опустошает. В тех случаях, когда кому-то внутренне становится ясно, что силы воли, мускулов или техники будет недостаточно, чтобы преодолеть поставленные перед ним препятствия, что он беспомощен перед этими препятствиями, за этим следует жестокая душевная мука. Когда Эррту захватил Вулфгара в Бездне, его избивали и подвергали физическим пыткам, но в тех немногих случаях, когда мне удавалось уговорить моего друга рассказать о том времени, те ноты , которые он пел громче всего в отчаянии, были нотами его беспомощности. Демон, например, заставил бы его поверить, что он свободен и живет с женщиной, которую любит, а затем убил бы ее и их иллюзорных детей на глазах у бессильного Вульфгара. Эта пытка сделала Вульфгара самым глубоким и продолжительным шрамы. Когда я был ребенком в Мензоберранзане, меня учили урок универсальный для мужчин-дроу. Моя сестра Бриза взяла меня на край нашей пещерной родины, где ждал гигантский элементаль земли. Животное было запряжено, и Бриза протянула мне конец повода. “Придержи его", - приказала она. Я не совсем понял, и когда элементал взял отойди, веревку вырвали из моей руки. Бриза , конечно, ударила меня кнутом, и, без сомнения, ей это понравилось. "Придержи это", - снова сказала она. Я взял веревку и приготовился. Элементаль сделал шаг и я полетел за ним. Он даже не знал, что я существую, или что я тяну изо всех своих ничтожных сил, пытаясь помешать его движению. Бриза нахмурилась, сообщив мне, что я попробую еще раз. Этот тест должен быть вопросом сообразительности, решил я, и вместо того, чтобы просто собраться с силами, я обвязала веревку вокруг ближайшего сталагмита, под одобрительные кивки Бризы, и уперлась пятками. Элементаль, по команде, сделал шаг и швырнул меня вокруг камня, как будто я был не более чем куском пергамента в яростном шторме. Монстр не замедлился, даже не заметил. В тот момент мне показали мои ограничения, без двусмысленность. Мне показали мое бессилие. Затем Бриза удержала элементаля на месте с помощью заклинания и отклонил его вторым. Смысл, который она пыталась донести, заключался в том, что божественная магия Ллос подавляла как мускулы, так и технику. Это была не более чем очередная тактика подчинения со стороны правящих матрон-матерей, чтобы заставить мужчин Мензоберранзана понять свое низкое положение, свою неполноценность, особенно по отношению к тем, кто больше на стороне Ллос. Для меня и, я подозреваю, для многих из моих родственников урок был более личным и менее общественным, поскольку это был мой первый реальный опыт столкновения с силой, в высшей степени неподвластной моей воле, совершенно неподвластной моему контролю. Не то чтобы, если бы я старался усерднее или был умнее, я мог бы изменить результат. Элементал ушел бы беспрепятственно и без помех, независимо от моей решимости. Сказать, что я был унижен, было бы преуменьшением. Там, в той темной пещере, я впервые узнал правду о смертности и смертной плоти. И теперь я снова чувствую эту ужасную степень бессилия. Когда я смотрю на Кэтти-бри, я знаю, что она выше моего понимания. способность помогать. Мы все мечтаем стать героем, найти решение, выиграть момент и спасти положение . И все мы в какой-то степени верим, что наша воля может победить, что решимость и сила духа могут подтолкнуть нас к великим целям - и действительно могут. В какой-то степени. Смерть - это непреодолимый барьер, и когда сталкиваешься с надвигающаяся смерть, лично или для кого-то, кого вы любите, смертное существо столкнется, прежде всего, с абсолютным смирением. Мы все верим, что можем победить эту чуму или эту болезнь, если она постигнет нас, с помощью одной только силы воли. Это обычная ментальная защита от неизбежности, которую, как мы все знаем, мы разделяем. Тогда я задаюсь вопросом, не является ли худшей реальностью затянувшейся смерти ощущение того, что твое собственное тело находится за пределами твоей способности контролировать. В моем случае боль, которую я испытываю, глядя на Кэтти-бри , многообразна, и не последним из вариантов является мое собственное чувство беспомощности. Я отрицаю взгляды, которыми обменялись Кэддерли и Джарлаксл , выражения, которые раскрыли их сердца и умы. Они не могут быть правы в своем очевидном убеждении, что Кэтти-бри нам не помочь и она наверняка обречена! Я требую, чтобы они были неправы. И все же я знаю, что они есть. Возможно, я только “знаю” потому что я больше всего на свете боюсь, что они верны, и если это так, то я не узнаю конца. Я не могу попрощаться с Кэтти-бри, потому что боюсь, что уже попрощался. И таким образом, в моменты слабости я теряю веру и знаю , что они правы. Моя любовь, мой самый дорогой друг, потеряна для меня навсегда — и вот снова мое упрямство, впервые в жизни. инстинктом было написать "вероятно, навсегда”. Я не могу признать правду , даже если я признаю правду! Так много раз я видел, как мои друзья возвращались с порога смерти: Бренор на спине дракона, Вулфгар из Бездны, Кэтти-бри с темного плана Тартеруса. Так много раз шансы были побеждены. В конце концов, мы всегда побеждаем! Но это неправда. И, возможно, самая жестокая шутка из всех - это уверенность, уверенность, которую наша удача и великие подвиги вселили в моих друзей, Товарищей Зала. Насколько хуже становится жестокая реальность, когда, наконец, мы тронуты неизбежной трагедией. Я смотрю на Кэтти-бри и вспоминаю о своих ограничениях. Мои фантазии о спасении момента и дня разбиваются о зазубренные и неподвижные скалы. Я хочу спасти ее, но не могу. Я смотрю на Кэтти-бри, потерянно блуждающую, и в те моменты, когда я могу принять, что это состояние навсегда, мои надежды становятся меньше о победе и больше о ... Я с трудом могу об этом думать. Неужели я действительно опустился до того, чтобы надеяться что эта женщина, которую я люблю, уйдет быстро и мирно? И я уверен, что вокруг нас все еще продолжается борьба в этом сошедшем с ума мире. И все же мои сабли будут пущены в ход в борьбе, которая, боюсь, только началась. И я все еще буду нужен, чтобы быть посредником между Бруенором и Джарлакслом, Кэддерли и Джарлакслом. Я не могу скрыться и остаться наедине со своим растущим горем и болью. Я не могу отказаться от своих обязанностей перед окружающими. Но все это, так внезапно, кажется мне менее важным. В чем смысл нашей борьбы без Кэтти-бри? Зачем побеждать драколича, если исход не изменится, поскольку в конце концов мы все обречены? Не правда ли, что то, что мы считаем важным, в великой схеме тысячелетий и мультивселенной совершенно и совершенно не имеет значения? Это демон отчаяния, порожденный бессилием. Еще глубже, чем беспомощность, созданная Shimmergloom, темное облако дыхания теневого дракона. Более глубокий, чем урок верховных матерей дроу. Ибо этот вопрос: "В чем смысл?" - самый коварный и разрушительный из всех. Я должен это отрицать. Я не могу поддаться этому, ради окружающих и ради себя, и да, ради Кэтти-бри, которая не позволила бы мне сдаться такой концепции. Поистине, это внутреннее смятение испытывает меня больше, чем любой демон, любой дракон, любая орда опустошающих орков когда-либо могла. Поскольку этот мрачный момент показывает мне тщетность, он также требует от меня веры — веры в то, что есть что-то за пределами этой смертной оболочки, что есть место большего понимания и всеобщего сообщества, чем это временное существование. Иначе это все грустная шутка. Невервинтер Гонтлгрим Я настало время позволить водам прошлого утечь к далеким берегам. Хотя эти давно ушедшие друзья никогда не будут забыты, они не должны преследовать мои мысли день и ночь. Я утешаюсь знанием того, что они будут там, готовые улыбаться всякий раз, когда мой мысленный взор ищет это утешительное зрелище, готовые прокричать заклинание богу войны, когда приближается битва, готовые напомнить мне о моей глупости, когда я не могу видеть то, что прямо передо мной, и готовые, всегдаготов, чтобы заставить меня улыбнуться, согреть мое сердце. Но, боюсь, они тоже всегда будут рядом, чтобы напоминать мне о боли, о несправедливости, о бессердечных богах, которые забрали у меня мою любовь как раз в то время, когда я наконец обрел покой. Я не прощу их. "Проживи свою жизнь по частям”, - однажды сказал мне мудрый эльф, потому что быть долгоживущим существом, которое может видеть рассвет и закат веков, было бы поистине проклятием, если забыть о непосредственности и интенсивности ожидаемой старости и неизбежной смерти . И вот теперь, спустя двадцать пять лет, я поднимаю свой бокал в тосте за тех, кто ушел раньше: за Дюдермонта, за Кэддерли, за Реджиса, возможно, за Вулфгара (ибо я не знаю о его судьбе), и , прежде всего, за Кэтти-бри, мою любовь, мою жизнь-нет, любовь к этому одному сегменту моей жизни. Обстоятельства, судьба, боги ... Я никогда не прощу их. Так уверенно и уверенно читаются эти слова провозглашенной свободы , и все же моя рука дрожит, когда я их пишу. Прошло четверть века с момента катастрофы "Короля призраков", падения " Парящего духа" и смерти ... потери Кэтти-бри, но кажется, что то ужасное утро было только этим утром, и хотя так много воспоминаний о моей жизни с Кэтти кажутсятак далеко сейчас, как будто я оглядываюсь назад на жизнь другого дроу, того, чьи ботинки я унаследовал, в то утро, когда духи моей любви и Реджиса выехали из Мифрил Халла на призрачном единороге, проехали сквозь каменные стены и были потеряны для меня, в то утро самой глубокой боли, которую я когда-либо испытывал, остается для меня открытой, кровоточащей и горящей раной. Но не более того, я заявляю. Это воспоминание я теперь помещаю на текущие воды и смотрю не позади меня, когда он отступает. Я иду вперед, по открытой дороге со старыми и новыми друзьями. Слишком долго мои клинки были неподвижны, слишком чисты мои сапоги и плащ. Гвенвивар слишком беспокойна. Слишком беспокойно сердце Дзирта До'Урдена. Мы отправляемся в Гонтлгрим, настаивает Бренор, хотя я думаю , что это маловероятно. Но это не имеет значения, потому что, по правде говоря, он уходит, чтобы завершить свою жизнь, а я уезжаю искать новые берега. Чистые берега, свободные от уз прошлого, новый этап моей жизни. Это то, что значит быть эльфом. Это то, что значит быть живым, ибо, хотя это упражнение наиболее трогательно и необходимо для тех рас, которые живут долго, даже короткоживущие люди делят свою жизнь на сегменты, хотя они редко осознают преходящую истину, проходя через ту или иную стадию своего существования. Каждый человек, которого я знаю, обманывает себя, думая, что нынешний порядок вещей будет продолжаться год за годом. Так легко говорить об ожиданиях, о том, что будет, возможно, через десятилетие, и быть уверенным, что важные аспекты чьей-либо жизни останутся такими, какие они есть, или улучшатся по желанию. "Такой будет моя жизнь через год!" ”Такой будет моя жизнь через пять лет!” "Такой будет моя жизнь через десять лет!" Мы все говорим себе эти надежды и мечты и ожидания и убежденность в достижении цели необходимы для облегчения путешествия. Но в конце этого периода, будь то год, или пять, или десять, или пятьдесят лет спустя, именно путешествие, а не цель, достигнутая или потерянная, определяет, кто мы есть. Путешествие - это история нашей жизни, а не достижение или неудача в ее конце, и поэтому, насколько я понял, более важным заявлением является: “Теперь это моя жизнь”. Я Дзирт До'Урден, некогда из Мифрил Халла, некогда избитый сын матроны дроу, некогда протеже чудесного мастера оружия, некогда любимый в браке, некогда друг короля и других не менее замечательных и важных спутников. Это реки моей памяти, текущие сейчас к далеким берегам, ибо теперь я возвращаю свой курс и свое сердце. Но я с удивлением узнаю, что это не моя цель, ибо мир вышел за рамки того, что я когда-то считал правдой, ибо Королевства обрели новое чувство тьмы и страха, которое издевается над тем, кто соизволил бы все исправить. Когда-то я бы принес с собой свет, чтобы пронзить эту тьму. Теперь я приношу свои клинки, которые слишком долго не использовались, и я приветствую эту тьму. Больше нет, я заявляю! Я избавился от открытой раны глубокого потеря, так говорю я! Я лгу. * * * Бои участились, и это меня радует. Мир вокруг меня стал темнее, опаснее... и это меня радует. Я только что пережил период своей жизни, самый полный приключений и в то же время, как ни странно, самый мирный, когда мы с Бренором прошли через сотню сотен туннелей и углубились в Подземье так глубоко, как я не был со времени моего последнего возвращения в Мензоберранзан. Конечно, мы нашли свои сражения, в основном с огромными паразитами, которые населяют такие места, несколько стычек с гоблинами и орками, трио троллей, клан огров вот так. Однако никогда не было ни одного продолжительного сражения, никогда не было ничего, что могло бы по-настоящему испытать мои клинки, и действительно, самым опасным днем, который я знал с момента нашего отъезда из Мифрил Халла много лет назад, было землетрясение, угрожавшее похоронить нас в некоторых туннелях. Я нахожу, что это больше не так, и это меня радует. Со дня катаклизма, десять лет назад, когда вулкан взревел и прочертил линию опустошения от горы до самого моря, похоронив Невервинтер в своем разрушительном беге, тон региона изменился. Это почти как если бы одно событие послало призыв к конфликту, громкий призыв к зловещим существам. В некотором смысле, именно это и произошло. Потеря Невервинтера, по сути, отделила северные земли от более цивилизованных регионов на юге, где Глубоководье теперь стало авангардом против диких регионов. Торговцы не путешествуют регулярно по региону, кроме как морем, и соблазн бывших сокровищ Невервинтера привлек авантюристов, часто сомнительных, часто беспринципных, в разрушенный город в большом количестве. Некоторые сейчас пытаются отстроиться заново, отчаянно пытаясь восстановить важный порт и порядок, который он когда-то навел на этих негостеприимных землях. Они сражаются столько же, сколько строят. В одной руке они держат плотницкий молоток, в другой - боевой молот. Ибо врагов предостаточно: Шадовар; странные фанатики дьявольского бога; оппортунистические разбойники с большой дороги; гоблины и великаны, монстры, живые и нежить. И другие вещи, более темные вещи из более глубоких дыр. За годы, прошедшие после катаклизма, регион вырос намного темнее. И это меня радует. Когда я в бою, я свободен. Когда мои клинки режут низко, отпрыск зла, только тогда я чувствую, что есть цель и достижение. Много раз я задавался вопросом, не является ли эта внутренняя ярость просто отражением наследия, от которого я никогда по-настоящему не избавлялся. Фокус битвы, интенсивность битвы, удовлетворение победой ... Все это просто признание Дзиртом До'Урденом того, что он, в конце концов, дроу? И если это правда, то что я на самом деле знал о своей родине и своем народе, а что я просто вставил в созданную мной карикатуру на общество, корни которого лежат в страстях и похоти, которые я еще не начал понимать или испытывать? Интересно, и я боюсь, была ли какая-то более глубокая мудрость верховных матерей Мензоберранзана, какое-то понимание радости и нужды дроу, которое увековечило состояние конфликта и битвы в городе дроу? Это кажется нелепой мыслью, и все же, только в битве я перенес эту боль. Только через битву я снова обрел чувство выполненного долга, движения вперед, улучшения сообщества. Эта истина удивляет меня, злит меня, и, как это ни парадоксально, даже когда она дает мне надежду на продолжение, она намекает на какую-то мысль, которую , возможно, я не должен, что это существование - всего лишь бесполезная вещь, в конце концов, мираж, самообман. Например, задание Бруенора. Я сомневаюсь, что он найдет Гонтлгрим, я сомневаюсь , что он существует, и я сомневаюсь, что он верит, что найдет его, или что он когда-либо верил, что найдет его! И все же он ежедневно просматривает свою коллекцию карт и подсказок и не оставляет ни одной неисследованной дыры. Это его цель; поиски придают смысл жизни Бренора Баттлхаммера. Действительно, кажется, это характер гнома и гномов, которые всегда говорят о том, что прошло, и возвращают славу, которая когда-то была. Тогда какова природа дроу? Еще до того, как я потерял ее, мою любимую Кэтти-бри, и мою дорогую друг халфлинг, я знал, что я не был созданием спокойствия и передышки; Я знал, что моя природа была природой воина. Я знал , что был счастливее всего, когда приключения и битвы вызывали меня вперед, требуя тех навыков, на совершенствование которых я потратил всю свою жизнь . Сейчас я наслаждаюсь этим больше — это из-за моей боли и потери, или это просто более точное отражение моего наследия? И если это так, расширится ли цель битвы, ослабнет ли кодекс, который направляет мои ятаганы, чтобы вместить больше моментов радости? В какой момент, я задаюсь вопросом и боюсь, мое желание сражаться, то, что в моем сердце, мешает тому, что в моей совести? Легче ли оправдать то, что я вытащил свои клинки? Это мой истинный страх, что эта ярость внутри меня выйдет наружу во всем своем безумии, взрывоопасно, беспорядочно, убийственно. Мой страх? Или моя надежда? |